Грусть о перспективах, которых у нашей вычислительной техники не было

«18 марта, в связи с известиями о готовящемся предъявлении Германией ультиматума Румынии, выполнение которого должно было поставить её экономику на службу Рейху, нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов через английского посла в Москве предложил созвать конференцию шести стран — СССР, Англии, Франции, Румынии, Польши и Турции — с целью предотвращения дальнейшей германской агрессии. Однако английская сторона нашла это предложение «преждевременным»».

«14 августа на переговорах с военными миссиями Великобритании и Франции советская сторона подняла вопрос о проходе Красной Армии через Польшу и Румынию[2], но вопрос о пропуске Красной Армии через территорию Польши, по виленскому и галицийскому коридорам — без чего, по мнению советской стороны, не могла быть отражена возможная германская агрессия[33], оказался «мёртвой точкой», на которой переговоры застыли. Поляки отказывались пропускать Красную Армию через свою территорию, несмотря на давление со стороны Франции[33]. 17 августа в переговорах был сделан перерыв.

17—19 августа Великобритания и Франция уточняли позицию Польши относительно прохода Красной Армии и пытались добиться её согласия, но Варшава осталась при своём мнении. Утром 21 августа началось последнее заседание англо-франко-советских военных переговоров, в ходе которого стало ясно, что переговоры зашли в тупик.»

«С весны 1939 года в Монголии шла полномасштабная необьявленная война на Халхин-Голе, развязанная союзной Германии Японией против СССР и Монголии. В день подписания договора завершилось окружение основной группировки японских войск. Попытки деблокировать окружённую группировку, предпринятые 24—25 августа, успеха не принесли, и в последующем не предпринимались[49]. Поражение, нанесённое советско-монгольскими войсками, и одновременное подписание советско-германского договора[50] привели Японию к правительственному кризису и существенным изменениям военных планов[50].

25 августа 1939 года министр иностранных дел Японской империи Арита Хатиро заявил послу Германии в Токио Отто протест по поводу подписания советско-германского договора о ненападении.[51] В протесте отмечалось, что «этот договор по своему духу противоречит антикоминтерновскому соглашению»[51].

28 августа 1939 года правительство Японии во главе с Киитиро Хиранумой, являвшимся сторонником совместной японо-германской войны против СССР, подало в отставку[52][53]. По утверждению историка Х. Тэратани, «никогда — ни до, ни после — в истории не было случая, чтобы японское правительство уходило в отставку по причине заключения договора двух других государств между собой»[51]. Новое японское правительство подписало соглашение о перемирии 15 сентября 1939 года, а 13 апреля 1941 года заключило советско-японский пакт о нейтралитете[51].

Можно представить шок, поразивший Токио, когда в разгар боёв на Халхин-Голе становится известно о подписании советско-германского договора о ненападении. Оказалось, что японское правительство Хиранумы поставило не на ту лошадь. Германия предала Японию, и все надежды, связанные с развитием халхин-гольского конфликта с помощью Германии и превращением его в победоносную войну против коммунизма, лопнули. Уже 4 сентября Япония выступила с заявлением, что ни в какой форме не намерена вмешиваться в конфликт в Европе. Германскую пощёчину трудно было вынести. Хиранума с позором вылетел в отставку, на его место пришло правительство Абэ, которое приоритетным направлением в войне считало южное.

--Игорь Можейко, историк-востоковед, писатель. Западный ветер — ясная погода

Как вспоминал в конце своей жизни В. М. Молотов, «Сталин был крупнейший тактик. Гитлер ведь подписал с нами договор о ненападении без согласования с Японией! Сталин вынудил его это сделать. Япония после этого сильно обиделась на Германию, и из их союза ничего толком не получилось»[2].»

At the end of the war Heisenberg and nine other German scientists were interned at Farm Hall in Britain, where their conversations were secretly recorded. British authorities declassified those conversations only in 1992; the raw transcripts were published under the title Operation Epsilon. A new edition with commentary and additional background material by Jeremy Bernstein was published in 1996. Bernstein’s contributions add immeasurably to the value of the book, which is required reading for anyone seriously interested in the subject.

The most fascinating parts of the Farm Hall transcripts are the conversations that took place just after the Hiroshima bombing was announced. The Germans at first speculated that the weapon was not a true atomic bomb. After confirming that it was, they tried to figure out how the bomb had been made and conducted a post mortem on their own project, including some recriminations and apportioning of blame.

The transcripts contain a wealth of information about Heisenberg’s understanding of bomb physics. They show that he understood the difference between a reactor and a bomb and that he did realize that fast neutrons are essential for an explosion. But they also reveal some serious misconceptions. Heisenberg apparently believed that several tons of pure 235U are needed to make a bomb. He made the astonishing disclosure that he had never calculated the critical mass. «Quite honestly I have never worked it out, as I never believed one could get pure 235,» he told Otto Hahn. He thereupon performed a crude calculation, based on a random-walk argument, which contains a basic error and yields a critical mass of one ton, far greater than the correct value of about 50 kg[3].
____
[3] — Heisenberg’s calculation in fact leads to an even greater critical mass–about 13 tons. His value 1 ton was a numerical error.

там же Карл Вайцзеккер, самый молодой член команды, бывший ассистент Гейзенберга, рассуждал о том, что немцы в действительности никогда и не стремились делать бомбу, но только реактор (Machine), и что физики сознательно саботировали работу над оружием. Уже в 90-е восьмидесятилетний Вайцзеккер признается, что, возможно, это было ложью.

The American capture of his [Weizsäcker, А.Г.] laboratory and papers there in December 1944 revealed to the Western Allies that the Germans had not come close to developing a nuclear weapon.[21]
___

[21] — Cornwell, Hitler's Scientists, 335