Стартап BioCarbon Engineering предлагает, пожалуй, лучший и наиболее естественный способ борьбы с избытком углекислоты в атмосфере – масштабное высаживание лесов. Но вместо весёлых субботников с привлечением населения, изобретатели хотят приспособить для этого технологии 21 века – беспилотные летательные аппараты.

Ручная высадка деревьев отнимает слишком много времени и ресурсов, и не успевает за промышленной вырубкой лесов. Сложно оценить скорость, с которой наша планета лишается её «лёгких» – по некоторым оценкам, до 80% лесозаготовок происходят незаконно, особенно в развивающихся странах.

По прикидкам продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, в 21 веке ежегодно на планете вырубают по 6 миллионов га. Это чуть больше площади Московской области. По их же оценкам, количество вырубаемых ежегодно деревьев составляет примерно 26 миллиардов, а новых посадок производится всего 15 миллиардов. Кстати, Россия занимает первое место в мире по скорости вырубки лесов – на её долю приходится почти половина добычи древесины.

Моя статья про стартап BioCarbon Engineering, предлагающий приспособить для масштабной высадки деревьев беспилотные летательные аппараты, вызвала интерес читателей и породила многие вопросы. Напомню, что эта компания планирует высаживать по миллиарду деревьев в год.

Для высадки планируется использовать коптеры, которые будут разбрасывать капсулы, содержащие пророщенные семена деревьев. Высадка будет происходить на заранее размеченной и картографированной территории. По оценкам компании, два оператора дронов за день смогут высадить до 36000 деревьев. При этом стоимость работы составит не более 15% от стоимости посадки обычными методами.

В обычное время механизатор зарабатывает около 30 тысяч рублей в месяц. Но всё резко меняется во время уборки урожая, когда механизатор на время становится оператором комбайна — комбайнёром, за этот промежуток он получит до 150 тысяч рублей. Есть буквально две недели, когда нужно собрать всё, во что вы целый год вкладывали огромное количество денег за работу, удобрения, солярку и так далее. Работать можно примерно с восьми утра (настроить машину, в девять начать) до темноты, потому что роса и ночная влажность резко ухудшают качество зерна. На износ. И на третий-четвёртый день начинаются проблемы с авариями или перемалыванием не того и не так.

Со стороны кажется, что задача — проехать на комбайне по полю «змейкой» и «перемолоть» всю пшеницу или другую культуру. На деле всё далеко не так. Оператор должен следить за сотнями вещей и при этом постоянно смотреть на кромку поля, чтобы двигаться ровно. Представьте себе, что вы едете 12–14 часов по трассе на скорости 120 км/час за человеком, который раз в полчаса неожиданно тормозит. Примерно то же чувствует оператор: работа невероятно монотонная, но при этом постоянно нужно быть готовым к сюрпризу.


Сюрприз может выглядеть так. Пока мы ездили «в поля», не видели ни одного целого комбайна без следов сварки.

Фактически комбайнёр следит за процессом обработки зерна (одно рабочее место) и при этом ведёт технику (другое рабочее место). Но только это один человек. Следствие — страдает что-то одно. Поскольку, если плохо вести, можно случайно перемолоть камень или человека на поле, и страдает обычно качество уборки зерна.

Часть работы легко автоматизируется. Сейчас расскажу, что именно мы сделали и как мы модифицируем даже довольно старые комбайны своими роботами.

Вот и весь комплект, если есть CAN-шина.

Всего пять лет назад не было нормально работающих нейросетей для того же определения препятствий и краёв стеблестоя, поэтому не было и видеоаналитики. Были «слепые» GPS-методы, которые на практике оказались далеко не лучшими и сильно подмочили престиж автоматизации в сельском хозяйстве. Через пять лет, как мы считаем, все комбайны будут автоматизированы именно визуальными автопилотами, чтобы смотреть из кабины и в стороны и контролировать все аспекты уборки урожая.

Мы находимся в том моменте, когда у нас уже есть готовые технологии, они отлично опробованы, дёшевы и имеют годовую практику эксплуатации, и крупные производители комбайнов с интересом на них смотрят. Скорее всего, будет как с автомагнитолами: сначала они ставятся в машины, а потом машины приходят с уже встроенными. Вот и мы сейчас модифицируем старые комбайны, но хотим занять место в экосистеме и ставить комплекс на все новые.

Такой проект мог стартовать у нас, в Бразилии и ещё в паре стран из-за особенностей рынка. Нужна страна с сельским хозяйством, разработчиками внутри, неэффективной уборкой (то есть чёткой болью сэкономить) и новым парком комбайнов. Повезло со всем, включая парк: после СССР всё развалилось, и сейчас мы наблюдаем машины примерно четырёх- пятилетней давности в основных хозяйствах.

В России 350 тысяч комбайнов, и поставляется ещё 35 тысяч в год. Это не рынок автомобилей, конечно, но, сделав правильное решение сейчас, пока туда ещё никто не пришёл, можно получить его весь.

Но давайте расскажу лучше, как именно это работает и как мы модифицируем комбайны в России.