Я могу поделиться занятным кейсом. Девочка училась в московской вальдорфской школе, у нее как раз была возможность самой выбирать, чему она хочет учиться. Потом как-то неожиданно оказалось, что в четырнадцать лет она еще не умеет читать — ну, не предъявила запроса учиться читать, ее и не учили. Но это крайний случай. А когда есть возможность выбрать, хочешь ли ты биологию по стандартной программе или углубленно — это очень здорово (особенно когда ребенок уже профориентирован и знает, что ему понадобится, а чем можно пренебречь).
Развитие мышления и психологическая готовность к школе — это два связанных параметра, но связанных отдаленно и нелинейно. Просто упоминать неинтересно — что мышление в принципе развивается, очевидно, а насколько вариабельно оно развивается — это долгий и отдельный разговор.
У меня, собственно, сходный вопрос о подмене понятий к классическому эксперименту, который вроде бы демонстрирует отсутствие чего-то вроде theory of mind, но на крайне искусственной ситуации, во-первых, во-вторых — для решения этой задачи нужна зрительно-пространственная функция, у которой отдельная траектория развития (тоже очень вариабельная), а в-третьих, там в условие задачи включается символическое одушевление куклы. Если я сейчас, к примеру, пятилетним детям задам вопрос про куклу, то часть детей ответит: «Ты что, глупая? Кукла ничего не видит, она не живая».
Способность отрефлексировать, что другому человеку не понравилось то, что нравится тебе, очень близка к способности понять, что есть другая точка зрения (и в том, и в другом случае надо как минимум вообще заинтересоваться другим человеком), и ее можно наблюдать в относительно чистом виде. Про эмоциональный интеллект здесь важно уточнить, потому что он тоже сильно вариабелен в зависимости от траектории развития, и не всякий ребенок этого возраста настолько заинтересован в других людях, чтобы обращать внимание на их реакции.
Про ошибку согласна, это Вы хорошо уточнили. Здесь, наверное, правильнее будет сказать, что ребенок не будет склонен совершать эту ошибку систематически, потому что не уравнивает свои ощущения с не своими.
Вы правы, когнитивное развитие — это важная тема, но это отдельные дебри, в них надо отдельно углубляться. Теорию Пиаже я сюда включить не могу, потому что мне неудобно описывать через нее то, что я наблюдаю на практике. Допускаю, что это косяк моего не очень глубокого понимания этой теории. Тот же детский эгоцентризм имеет разные степени выраженности, в зависимости от того, какой опыт получает ребенок. Например, богословские дискуссии у шестилетних детей мне приходилось наблюдать. Если сталкиваются дети из разных семей с разными убеждениями, то они к шести годам как раз обнаруживают, что верят в разное, и их это глубоко потрясает, иногда они про это разговаривают. Ребенок шести лет с неплохим эмоциональным интеллектом, допустим, не повернет мысленно в голове гору, чтобы представить, что видит кукла (ему скорее всего не хватит зрительно-пространственной функции), но ему уже вполне понятно, что если игра нравится ему, это не значит, что она нравится соседу. Он это считывает и комментирует: «Мне понравилась игра, а вот Маше, похоже, не понравилась».
Игровая агрессия — это очень важная и интересная тема. Я про это чуть попозже напишу многобукв, а сейчас в комментариях пока не буду, чтобы не расплескать.
Во-первых, есть программа «От рождения до школы» под редакцией Васильевой. Сейчас в доступе очередная редакция этой программы, а первая ее редакция относится еще к советскому периоду. Она так хороша, что принципиально ее не меняют, а просто периодически подгоняют под очередные стандарты образовательной документации. Там очень подробно расписано развитие ребенка по разным направлениям и что в каком возрасте ему надо делать.
Еще одна ценная вещь — это «Дневник развития ребенка от рождения до трех лет» Казьминых, там много-много нормативных данных, что когда должен научиться делать ребенок раннего возраста (это не литобзор, они эти данные сами набирали), заодно есть указатель по подходящим для возраста игрушкам.
ой, какая симпатичная игра. да, haba отличные игры делает.
я еще вспомнила отличную тему, если развести на листе бумаги краску с водой, получится мокрая цветная клякса, а если на эту кляксу подуть из соломинки, у нее вырастет много смешных ложноножек :)
Психиатрические больницы у нас сейчас функционируют так же, как все остальные медицинские учреждения — то есть у доктора на ставку так много пациентов, что он едва успевает им лекарств прописать, не то что побеседовать, а уж тем более ставить эксперименты. Если больница детская, то при попытке полечить ребенка экспериментально можно спровоцировать жалобописание. Знакомый детский доктор, к примеру, как-то пытался рефлексотерапией лечить какие-то резистентные к штатным средствам энурезы. Уже достигнув определенного успеха, вынужден был остановить эксперимент, потому что родители были очень взволнованы, что доктор тыкает их детям электродом в половые органы (ну наверняка же педофил!), и принялись строчить на него жалобы.
История науки знает как минимум два возможных решения проблемы с тем, что экспериментировать над детьми — морально сомнительное занятие.
1. Можно взять детей, которые уже по независящим от исследователя причинам находятся в неблагоприятных для развития обстоятельствах и изучать их в формате кейс-стади. Так мы узнали про синдром маугли, например.
2. Можно экспериментировать над собственными детьми. Например, классик бихевиоризма Скиннер засовывал в экспериментальный ящик не только кошек, но и свою дочку. Она потом вспоминала, что это был довольно мягкий, уютный ящик, и она была совсем не против там посидеть.
конкретную известную гориллу никак не могу прокомментировать, потому что не знаю, как обстояло дело на самом деле (фальсификаций в исследованиях никто не отменял).
русский жестовый язык, например, эмпирически не эквивалентен устному (как минимум, это просто другой язык) и в первую очередь он предназначен для решения конкретных бытовых задач, чтобы социально абилитировать ограниченного в возможностях человека. поскольку сознание человека сильно завязано на речь, то человек, у которого основной язык — жестовый, это зачастую человек с очень конкретным сознанием и не очень высоким уровнем абстрагирования. (но по этому поводу есть альтернативная точка зрения, что дело не в бедности жестового языка, а в очень плохо организованном обучении жестовому языку.)
соглашусь, что способность гориллы воспользоваться утилитарными жестами как таковая еще не переводит ее на ступень речи и понятийного сознания, это лишь немного более сложно, чем постучать лапой по столу, чтобы попросить еды.
с другой стороны, у человеческих детей, с которыми общаются только по делу, тоже получается конкретное сознание и не очень высокий уровень абстрагирования. например, я в том году занималась скрининговой диагностикой и с интересом выяснила, что у существенного большинства шестилеток еще нет в активе умения пользоваться обобщающими словами. то есть они чашку и тарелку назовут, но затрудняются сказать, что то и другое посуда. чашка и тарелка — конкретные объекты, а посуда — уже абстрактное понятие.
граница между человеком и животным по самосознанию пролегает по речи в первую очередь, потому что когда человек овладевает речью, он начинает осмыслять себя понятийно. например, у него есть понятие пола, относительно которого он сам себе себя описывает, потом появляется представление о гендерных стереотипах, с которым он себя соотносит, потом формируется представление о гендере вообще и так в районе подросткового возраста он начинает размышлять о своей мужественности или женственности. у барашка все существенно проще. он не осмысляет себя как представителя пола, а просто овладевает овцой.
На русском языке это на любой площадке самоубийственно обсуждать. Социальные и культурные особенности. Для носителя русского языка «быть ненастоящим мужиком» — это концепт очень страшный, социально неодобряемый, культурно ассоциированный с сексуальным насилием в тюрьмах, а после принятия закона о запрете пропаганды гомосексуализма это еще и не вполне легальная тема. Тут слишком много страха, неуверенности и агрессии намешано, чтобы это можно было спокойно обсуждать на заборе, не вводя окружающих в омраченное состояние ума.
Скажем так, это достаточно хорошо разработанная и описанная тема, есть подробные периодизации того, как у детей формируется самосознание, это можно так же по месяцам разбросать. Но этот процесс менее интересен, чем развитие речи, потому что более автоматизирован, меньше зависит от средовых факторов и как следствие менее вариабелен. Сейчас, в связи с социальными процессами, самый волнующий аспект этого процесса — формирование гендерной идентификации, и про него много чего пишут, благо там есть о чем поспорить.
В общем, у моих коллег кажется нет разногласий относительно того, что к году хорошо б заинтересоваться зеркалом, а к двум — опознавать себя в нем. На практике интереснее вопрос, что делать, если этого не происходит. С аутичными детьми, например, для развития самосознания на зеркале рисуют: обводят там маркером или красками голову отражения и другие какие-нибудь части тела. У аутичного ребенка с зеркалом может быть засада, потому что оно привлекает внимание как лицо, а у них зачастую нет интереса к лицу. Тогда надо начинать вообще с лица. И рисовать на лице.
возраст интереса к настолкам (если они есть в окружающей среде) — это от пяти. дальше по вкусу. некоторые всю жизнь потом в них играют, некоторые почти сразу перестают, но предпочтения там бывают довольно устойчивые.
дома при наличии большого количества игрушек (в саду по большому счету тоже) выбор работает просто. если ребенка что-то вставляет, он это выбирает и просит с ним в это поиграть. если нет, то упирается, даже если уговаривать.
социальная ситуация «вышел гулять во двор», которая двигала развитие игры двадцать-тридцать лет назад, к сожалению, утратила актуальность, потому что детей боятся отпускать в свободный полет. раньше дети учили играть друг друга, сейчас в основном взрослые учат играть детей, если находят на это время.
да, некоторые эффекты от функциональных состояний похожи на эффекты от темперамента!
истощенный человек играет так же, как истощаемый: вяло, лениво и во что-нибудь настолько глупое, чтобы это не истощало его еще больше
согласна. но тут еще другие параметры будут включаться: количество интеллекта, тип мышления (левополушарный, правополушарный), истощаемость.
например, ребенок может быть медленный по темпераменту, а еще у него есть проблемы с анализом информации, потому что не сформирована функция анализа, или потому что он художественная личность и хочет не анализировать, а заниматься живописью.
Инклюзивный детский сад «Наш дом», Москва, Ясенево. Работаем с возрастом 2-7 лет, с детьми занимаются логопеды, дефектологи, психологи. Есть свой инструктор ЛФК и врач-невролог. Инклюзивный — это значит, что в одной и той же группе есть и нормативно развивающиеся дети, и дети с какими-то особенностями развития (включая синдром Дауна, детский церебральный паралич, ранний детский аутизм, задержку психического развития и т.д.). К нам можно записаться на первичную консультацию (это, вроде, до сих пор бесплатно), ребенка смотрит команда специалистов и рассказывает, что пошло не так и что с этим делать.
У меня, собственно, сходный вопрос о подмене понятий к классическому эксперименту, который вроде бы демонстрирует отсутствие чего-то вроде theory of mind, но на крайне искусственной ситуации, во-первых, во-вторых — для решения этой задачи нужна зрительно-пространственная функция, у которой отдельная траектория развития (тоже очень вариабельная), а в-третьих, там в условие задачи включается символическое одушевление куклы. Если я сейчас, к примеру, пятилетним детям задам вопрос про куклу, то часть детей ответит: «Ты что, глупая? Кукла ничего не видит, она не живая».
Способность отрефлексировать, что другому человеку не понравилось то, что нравится тебе, очень близка к способности понять, что есть другая точка зрения (и в том, и в другом случае надо как минимум вообще заинтересоваться другим человеком), и ее можно наблюдать в относительно чистом виде. Про эмоциональный интеллект здесь важно уточнить, потому что он тоже сильно вариабелен в зависимости от траектории развития, и не всякий ребенок этого возраста настолько заинтересован в других людях, чтобы обращать внимание на их реакции.
Про ошибку согласна, это Вы хорошо уточнили. Здесь, наверное, правильнее будет сказать, что ребенок не будет склонен совершать эту ошибку систематически, потому что не уравнивает свои ощущения с не своими.
Еще одна ценная вещь — это «Дневник развития ребенка от рождения до трех лет» Казьминых, там много-много нормативных данных, что когда должен научиться делать ребенок раннего возраста (это не литобзор, они эти данные сами набирали), заодно есть указатель по подходящим для возраста игрушкам.
я еще вспомнила отличную тему, если развести на листе бумаги краску с водой, получится мокрая цветная клякса, а если на эту кляксу подуть из соломинки, у нее вырастет много смешных ложноножек :)
1. Можно взять детей, которые уже по независящим от исследователя причинам находятся в неблагоприятных для развития обстоятельствах и изучать их в формате кейс-стади. Так мы узнали про синдром маугли, например.
2. Можно экспериментировать над собственными детьми. Например, классик бихевиоризма Скиннер засовывал в экспериментальный ящик не только кошек, но и свою дочку. Она потом вспоминала, что это был довольно мягкий, уютный ящик, и она была совсем не против там посидеть.
русский жестовый язык, например, эмпирически не эквивалентен устному (как минимум, это просто другой язык) и в первую очередь он предназначен для решения конкретных бытовых задач, чтобы социально абилитировать ограниченного в возможностях человека. поскольку сознание человека сильно завязано на речь, то человек, у которого основной язык — жестовый, это зачастую человек с очень конкретным сознанием и не очень высоким уровнем абстрагирования. (но по этому поводу есть альтернативная точка зрения, что дело не в бедности жестового языка, а в очень плохо организованном обучении жестовому языку.)
соглашусь, что способность гориллы воспользоваться утилитарными жестами как таковая еще не переводит ее на ступень речи и понятийного сознания, это лишь немного более сложно, чем постучать лапой по столу, чтобы попросить еды.
с другой стороны, у человеческих детей, с которыми общаются только по делу, тоже получается конкретное сознание и не очень высокий уровень абстрагирования. например, я в том году занималась скрининговой диагностикой и с интересом выяснила, что у существенного большинства шестилеток еще нет в активе умения пользоваться обобщающими словами. то есть они чашку и тарелку назовут, но затрудняются сказать, что то и другое посуда. чашка и тарелка — конкретные объекты, а посуда — уже абстрактное понятие.
дома при наличии большого количества игрушек (в саду по большому счету тоже) выбор работает просто. если ребенка что-то вставляет, он это выбирает и просит с ним в это поиграть. если нет, то упирается, даже если уговаривать.
социальная ситуация «вышел гулять во двор», которая двигала развитие игры двадцать-тридцать лет назад, к сожалению, утратила актуальность, потому что детей боятся отпускать в свободный полет. раньше дети учили играть друг друга, сейчас в основном взрослые учат играть детей, если находят на это время.
истощенный человек играет так же, как истощаемый: вяло, лениво и во что-нибудь настолько глупое, чтобы это не истощало его еще больше
например, ребенок может быть медленный по темпераменту, а еще у него есть проблемы с анализом информации, потому что не сформирована функция анализа, или потому что он художественная личность и хочет не анализировать, а заниматься живописью.