Накануне митинга «За свободный Интернет!» мы взяли интервью у математика Дмитрия Богатова, который был помещен на 3 месяца в СИЗО, а сейчас находится под домашним арестом по сути за то, что являлся оператором выходного узла сети Tor.
Подробно о самом деле и ходе следствия можно ознакомиться в следующих материалах:
→ Узник Тора
→ Таймлайн
→ Общественная кампания в поддержку Димы
Расшифровка интервью (с небольшими сокращениями):
Артем Козлюк (РосКомСвобода): Вначале вкратце — почему Дмитрий Богатов находится под домашним арестом? Что он сделал?
Саркис Дарбинян (РосКомСвобода, адвокат Димы): История Димы обошла не только вообще всю страну, она обошла уже весь мир и крупные правозащитные организации знают о том уголовном деле, которое сейчас идёт в полном разгаре и, конечно, общественный резонанс вызвало то, что Диму обвиняют по двум тяжким статьям, ответственность за которые предусмотрена в совокупности до 22 лет лишения свободы. Естественно это вызывает вопросы, во-первых, адекватности применения уголовного правосудия в России и, во-вторых, это использование защищенных инструментов вроде Tor. Роскомсвобода уже долгое время осуществляет пропаганду использования свободных продуктов. И дело против Димы привлекло внимание не только юристов, гиков, но и большого количества пользователей, которые были напуганы этим уголовным делом. Они были возмущены тем, что рядового пользователя привлекают к двум тяжким уголовным статьям за деяние, которое он не совершал. В настоящее время следствие по делу продолжается. До настоящего времени защиту не ознакомили с заключением компьютерной экспертизы и мы ожидаем этого. Хорошие новости, что Дима сейчас дома, а не в «Матросской тишине», где ему пришлось провести три месяца.
Артем Козлюк: Дима, а что для тебя означает быть под домашним арестом? Ты не имеешь права выходить за порог своей квартиры, дома, подъезда? Можешь ли ты использовать телефон, компьютер, интернет?
Дмитрий Богатов: Я не могу покидать свою квартиру. Не могу пользоваться телефоном и интернетом. Компьютером де-юре могу, но учитывая насколько с плеча всегда рубят правоохранительные органы, я не испытываю судьбу. С разрешения следователя у меня есть прогулки с 9 до 11, когда я могу не находится в пределах квартиры. На мне есть браслет, который всё это фиксирует.
Артем Козлюк: Насколько я знаю, у тебя во время обыска конфисковали всю твою компьютерную технику, все твои устройства, гаджеты. Использовал ли ты на них какие-то программы которые предоставляет возможность защищённых коммуникаций, системы шифрования, защищенные мессенджеры, защищенные почтовые службы? Если использовал, то такие? Может быть ты что-то посоветуешь, какими средствами стоит пользоваться для того чтобы повысить уровень своей безопасности в сетевом пространстве?
Дмитрий Богатов: Мои основные коммуникации — это были публичные списки рассылки. C некоторыми корреспондентами я использовал систему шифрования GPG. Большая часть использования компьютером — это было получение информации (веб-серфинг, списки рассылки и т.п.). Я бы порекомендовал Firefox с NoScript, выключение Java Script (чтобы исключить возможность запусков программ, которые мы никак не можем контролировать). Я рекомендую чистить cookies, использовать дополнение Cookie Monster, которое позволяет контролировать cookies (судя по всему, данное приложение удалено самим разработчиком, — прим.ред.). Ну и абсолютно весь трафик у меня проходил через систему Tor.
Артем Козлюк: Т.е. ты был не только выходным узлом Tor, ты сам активно использовал эту сеть?
Дмитрий Богатов: Разумеется! Я, собственно, и был выходным узлом как возвращение долга общества, которое предоставило мне такую возможность.
Артем Козлюк: А скажи зачем ты это делал в принципе? Ты мог использовать другие коммуникации в обычном вебе или вести их, например, через VPN. Почему твой взгляд упал именно на Tor?
Дмитрий Богатов: Использование VPN означает договоренности с каким-то конкретным провайдером. А Tor — это такая общественная система. Да и децентрализация — это хорошо. Почему не обычный интернет? Я получаю информацию, как мне нужно, а то, как я ее получаю, когда, зачем — это моё дело и я не хотел бы, чтобы мои шаги записывались, изучались. В СИЗО мне хватило, что каждый шаг записывается и изучается. У большинства людей нет таких ассоциаций, ну вот сейчас у меня еще больше таких ассоциаций, что вот вы сидите в интернете, а к примеру, Google или любые другие трекинговые системы записывают каждый ваш шаг… Это тоже самое, что сидишь ты в СИЗО, пьёшь чай и каждый твой шаг записан.
Артем Козлюк: Ты затронул важную тему. Тут важно даже не столько отказаться от желания контроля со стороны спецслужб, но за нами могут следить и корпорации, и интернет-компании, и какие-то злоумышленники, мошенники. И в первую очередь, противодействуя им, мы пытаемся децентрализовать сеть, мы пытаемся ставить защищенные инструменты и противодействовать проникновению в наш трафик в каких-то непонятны личностей.
Дмитрий Богатов: Да, мы никогда не можем быть уверенными, что если какая-то информация есть у кого-то, то она никогда не уйдёт куда-то ещё. Google — одна из передовых айтишных компаний и, тем не менее, и с ними случались технические проколы и какая-то информация утекала. Не знаю насчет спецслужб, но как работают правоохранительные органы в моём деле — нет им доверять ничего нельзя.
Саркис Дарбинян:: У тебя взяли технику 6 апреля. Ты отрицаешь причастность к инкриминируемому деянию. Но ты не боишься того, что следствие может подложить какие-то файлы, когда техника физически находится у них и они могут сказать, что, вот, пожалуйста, есть доказательства того, что противоправные публикации были осуществлены с этого компьютера?
Дмитрий Богатов: Да, к сожалению, техническая возможность такая есть — это слабое звено всей этой экспертной системы. Да, у меня есть такие сомнения, подозрения, что у следствия возникали такие мысли. Я никого не обвиняю, но следствие отклонило дополнительные вопросы к экспертизе от адвокатов и один из вопросов заключался так: «Были ли внесены изменения в файлы, начиная после времени изъятия?». И следствие почему-то отказалось (отвечать на этот вопрос). Почему было отказано загадка.
Саркис Дарбинян:: Да и странно, что уже 3 месяца идет экспертиза компьютера. За 3 месяца можно сделать всё: разобрать по кластерам, по кусочкам.
Дмитрий Богатов: Да. Даже уже за 4 месяца. За это время можно пинцетом каждый батик взять, посмотреть и положить обратно и подложить другой. Можно сделать действительно всё что угодно. Я даже недавно написал ходатайство следователю о том, что я желаю участвовать в экспертизе, но пока ответа я не получил.
Артем Козлюк: Но от тебя же нельзя будет ждать независимости в этом вопросе…
Дмитрий Богатов: Безусловно. Я хочу быть наблюдателем и я могу давать разъяснения, подсказки, чтобы ускорить процесс, который сильно затянулся.
Саркис Дарбинян: Когда ты делал выходной узел Tor, ты наверняка знал о рисках, которые связаны с содержанием такого узла. Ты вообще думал о рисках, когда делал ноду у себя дома? Потому что многие говорят, что это чистой воды сумасшествие?
Дмитрий Богатов: Да, я понимал, что это, возможно, вызовет какие-то вопросы. Я даже читал про прецеденты, что однажды владелец выходного узла привлекал внимание госорганов, по-моему, в Германии, но закончилось оно тем, что ему задали вопросы, он дал пояснения и всё.
Саркис Дарбинян: В России тоже были такие примеры. В ФСБ уже не первый раз интересовались Tor`ом, но, насколько мне известно, никаких уголовных дел не возбуждалось.
Дмитрий Богатов: Ну вот в моем случае это не так. Когда меня ознакомили с обвинением, мне сразу стало понятно что, почему и я сразу дал пояснения. Да, у меня выходной узел, вы понимаете что это означает? Что с этого IP может выходить любой человек. Следователи никак не отреагировали, сказали только: «Разберемся!»
Артем Козлюк: Это можно привести аналог, что это то же самое, что сделать свой wi-fi публичным и кто то зайдёт в интернет, используя его. И вас могут привлечь, по сути, просто за открытый wi-fi.
Дмитрий Богатов: На самом деле ещё шире: если вы поставили плохой пароль на вашу электронную почту или на вашу страницу в соцсети или в любом другом месте, где это можно идентифицировать с вами, если с этой почты или средства связи кто-то что-то написал…
Артем Козлюк: Да, например, если кто-то из-под вашей страничке ВКонтакте кто-то зарепостил информацию, которая признается экстремистской, а мы знаем, что уже возбуждается огромное количество и уголовных и административных дел за постинг или репостинг информации в основном из ВКонтакте, то вас тоже могут привлечь за это.
Дмитрий Богатов: Да, вас могут привлечь не за то, что вы делали, а за то, что вы не делали, потому что просто не защитили свои коммуникации. И именно поэтому их надо защищать более серьезно. Иначе вы уже будете доказывать, что вы невиновны. Вот так плохо работает презумпция невиновности.
Саркис Дарбинян: С того времени, как ты находился в «Матросской тишине» произошло рядом серьезных событий и прежде всего — это подписание президентом доктрины информационной безопасности. В доктрине говорится о том, что анонимность воспринимается как абсолютное зло и госорганы должны деанонимизировать всех пользователей. После чего мы увидели и законопроект «о запрете VPN» и всё прочее. Ты сам вообще как думаешь, то с чем ты столкнулся сегодня это всё случайность? Следователи не разобрались? Или здесь может быть какая-то злонамернная закономерность и это такая компрометация сети Tor? Что это твоём понимании?
Дмитрий Богатов: Сложно сказать. Я не знаю всю кухню. Но я обычно ссылаюсь на то, что не нужно объяснять злонамеренностью то, что можно объяснить глупостью. Глупостей я насмотрелся достаточно, поэтому я склонен списывать на неё. Но вполне возможно, что следователю было дано указание, какая-то общая директива о том, что с анонимностью надо бороться. И вот он начал это делать в меру своих довольно скромных сил и возможностей.
Артем Козлюк: Сейчас внедряется огромный спектр законодательства, которое усиливает давление на интернет. Вводятся новые критерии цензуры, вводится интернет-слежка за пользователями, что в явном виде нарушает наши конституционные права: запрет цензуры, тайна связи, запрет сбора личных данных и так далее. Как ты относишься к такому законодательному ряду? Каким образом пользователи и IT-компании могут повлиять на ситуацию? Как нам перевернуть этот тренд более положительное русло?
Дмитрий Богатов: Единственное, что можно сказать — это нельзя приспосабливаться. Tor-браузер стал нормой жизни. Но это не тот путь. Нам надо возмущаться, устраивать митинги. Я знаю, что это звучит не очень оптимистично, но тут мне вспоминается, как устроена жизнь в СИЗО. Человек там должен выполнять правила, как же иначе и по большому счёту, какие у него есть права? Но и там мы могли что-то требовать, стучать в двери камер. И если так стучат 16 камер — это очень шумно. А карцеров всего 6, всех туда не отправишь. А у УФСИНовца с малым количеством звездочек — у него это начальник и он не хочет чтобы это начальник спросил его: «Почему здесь так шумно?» И УФСИНовец должен идти на компромисс. Я не говорю, что это универсальный метод. Но если мы смотрим на эту законодательную, исполнительную и судебную власть, как единое целое единое целое, то — да, конечно, она всемогуща. Но это не так! Она состоит из людей, у каждого человека в этой системе есть начальник, у которого свои интересы. Надо требовать, чтобы чей-то начальник сказал, условно: «Сделай спокойно!», и, возможно, тогда наши требования в том и ином объеме будут удовлетворены. Это не будет просто, но это всё, что мы можем сделать. Прятаться уже поздно.
Артем Козлюк: А сам бы ты пошел на митинг «За свободный Интернет»? И почему это важно?
Дмитрий Богатов: Да, это важно и нужно. Это единственное, на что мы можем рассчитывать. Технологии нам не помогут в условиях, когда каждое новое техническое достижение ставится вне закона. Бесполезно ставить на технологии, когда за вами приезжают в полном нарушении с УПК. Нужно требовать именно юридических, правоприменительных изменений. Да, это сложно, да, это будет работать медленно, но в конце концов можно добиваться пересмотров законов.
Артем Козлюк: Да, есть примеры, когда даже отменяются отдельные нормы законов, как это случилось с «реестром блогеров», который был введен в 2014 году. Уже маленькие примеры того, как это может поменять ситуацию и убрать из него какие-то совсем уж откровенные глупости. То есть это работает через общественное мнение, в т.ч. через общественное обсуждение в интернете на официальных государственных порталах (regulation.gov.ru)И даже иногда это и работает.
Дмитрий Богатов: Да. К тому же государственные структуры обязаны рассматривать заявления граждан в течение 30 дней по закону. Почему это важно? Потому что, если они не успевают — это административная ответственность, а если не отвечают полгода, то уже и уголовная. Вот это самый большой их кошмар. Мы можем действовать, мы можем писать, если каждый из нас придёт на почту и напишет письмо…
Артем Козлюк: Зачем на почту? Многие госструктуры имеют страницы обращений на своих сайтах. И не надо никуда ходить, всё намного проще. Главное идентифицировать себя и госорганы обязаны рассмотреть твоё обращение, если это не анонимка.
Дмитрий Богатов: Да, у меня восприятие сдвинуто (после СИЗО), да и мне нельзя пользоваться интернетом.
Артем Козлюк: Кстати говоря, тебя наверное атакуют твои сторонники, друзья, ученики словами поддержки. Как ты её ощущаешь? Важна ли она для тебя, мотивирует ли она тебя? Или поднятая шумиха в СМИ и сетевых сообществах тебя в не совсем правильном русле будоражит?
Дмитрий Богатов: Конечно приятно! Когда ты попал в неприятную ситуацию по «на коленке» сделанному обвинению, приятно, что люди высказывают свою поддержку и что действительно им небезразлично, что происходит. Поэтому присланные письма и открытки — это очень приятно!
Артем Козлюк: Стоит отметить, что Диму поддерживают многие сетевые сообщества и разработчики: The Tor Project, Debian, The Electronic Frontier Foundation, Access Now, множество международных цифровых правозащитных групп. Люди по всему миру выходят в пикеты в поддержку Димы. И на шествии, которое было в конце июля «За Рунет» также многие выходили в твою поддержку с плакатами. Это мотивирует тебя бороться и не унывать?
Дмитрий Богатов: Безусловно! Несмотря на то, что в российском законодательстве нет такого термина, как прецедент, в мировом масштабе — это действительно прецедент. Я — первый оператор выходного узла Tor, который привлёк на себя уголовное преследование и мы все следим за тем, чтобы я стал последним.
Артем Козлюк: Спасибо, Дима, за твои ответы и за твою позицию. Мы надеемся, что ты в скором времени будешь полностью свободен, недаром мы взялись за твою защиту и постараемся, чтобы ты был вместе с нами и продолжал то дело, те свои правильные увлечения, которыми ты занимаешься на благо общества.
И приходите на митинг 26 августа «За свободный интернет»!
Где будет проходить (на текущий момент известно): Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск, Ярославль, Ижевск, Воронеж, Владивосток, Барнаул и Екатеринбург.
Группы митинга: FB | VK | Telegram
Как сказал Дима, это то, что мы можем реально сделать, чтобы постараться повлиять на сложившуюся печальную ситуацию с государственным регулированием интернета и IT.
Подробно о самом деле и ходе следствия можно ознакомиться в следующих материалах:
→ Узник Тора
→ Таймлайн
→ Общественная кампания в поддержку Димы
Расшифровка интервью (с небольшими сокращениями):
Артем Козлюк (РосКомСвобода): Вначале вкратце — почему Дмитрий Богатов находится под домашним арестом? Что он сделал?
Саркис Дарбинян (РосКомСвобода, адвокат Димы): История Димы обошла не только вообще всю страну, она обошла уже весь мир и крупные правозащитные организации знают о том уголовном деле, которое сейчас идёт в полном разгаре и, конечно, общественный резонанс вызвало то, что Диму обвиняют по двум тяжким статьям, ответственность за которые предусмотрена в совокупности до 22 лет лишения свободы. Естественно это вызывает вопросы, во-первых, адекватности применения уголовного правосудия в России и, во-вторых, это использование защищенных инструментов вроде Tor. Роскомсвобода уже долгое время осуществляет пропаганду использования свободных продуктов. И дело против Димы привлекло внимание не только юристов, гиков, но и большого количества пользователей, которые были напуганы этим уголовным делом. Они были возмущены тем, что рядового пользователя привлекают к двум тяжким уголовным статьям за деяние, которое он не совершал. В настоящее время следствие по делу продолжается. До настоящего времени защиту не ознакомили с заключением компьютерной экспертизы и мы ожидаем этого. Хорошие новости, что Дима сейчас дома, а не в «Матросской тишине», где ему пришлось провести три месяца.
Артем Козлюк: Дима, а что для тебя означает быть под домашним арестом? Ты не имеешь права выходить за порог своей квартиры, дома, подъезда? Можешь ли ты использовать телефон, компьютер, интернет?
Дмитрий Богатов: Я не могу покидать свою квартиру. Не могу пользоваться телефоном и интернетом. Компьютером де-юре могу, но учитывая насколько с плеча всегда рубят правоохранительные органы, я не испытываю судьбу. С разрешения следователя у меня есть прогулки с 9 до 11, когда я могу не находится в пределах квартиры. На мне есть браслет, который всё это фиксирует.
Артем Козлюк: Насколько я знаю, у тебя во время обыска конфисковали всю твою компьютерную технику, все твои устройства, гаджеты. Использовал ли ты на них какие-то программы которые предоставляет возможность защищённых коммуникаций, системы шифрования, защищенные мессенджеры, защищенные почтовые службы? Если использовал, то такие? Может быть ты что-то посоветуешь, какими средствами стоит пользоваться для того чтобы повысить уровень своей безопасности в сетевом пространстве?
Дмитрий Богатов: Мои основные коммуникации — это были публичные списки рассылки. C некоторыми корреспондентами я использовал систему шифрования GPG. Большая часть использования компьютером — это было получение информации (веб-серфинг, списки рассылки и т.п.). Я бы порекомендовал Firefox с NoScript, выключение Java Script (чтобы исключить возможность запусков программ, которые мы никак не можем контролировать). Я рекомендую чистить cookies, использовать дополнение Cookie Monster, которое позволяет контролировать cookies (судя по всему, данное приложение удалено самим разработчиком, — прим.ред.). Ну и абсолютно весь трафик у меня проходил через систему Tor.
Артем Козлюк: Т.е. ты был не только выходным узлом Tor, ты сам активно использовал эту сеть?
Дмитрий Богатов: Разумеется! Я, собственно, и был выходным узлом как возвращение долга общества, которое предоставило мне такую возможность.
Артем Козлюк: А скажи зачем ты это делал в принципе? Ты мог использовать другие коммуникации в обычном вебе или вести их, например, через VPN. Почему твой взгляд упал именно на Tor?
Дмитрий Богатов: Использование VPN означает договоренности с каким-то конкретным провайдером. А Tor — это такая общественная система. Да и децентрализация — это хорошо. Почему не обычный интернет? Я получаю информацию, как мне нужно, а то, как я ее получаю, когда, зачем — это моё дело и я не хотел бы, чтобы мои шаги записывались, изучались. В СИЗО мне хватило, что каждый шаг записывается и изучается. У большинства людей нет таких ассоциаций, ну вот сейчас у меня еще больше таких ассоциаций, что вот вы сидите в интернете, а к примеру, Google или любые другие трекинговые системы записывают каждый ваш шаг… Это тоже самое, что сидишь ты в СИЗО, пьёшь чай и каждый твой шаг записан.
Артем Козлюк: Ты затронул важную тему. Тут важно даже не столько отказаться от желания контроля со стороны спецслужб, но за нами могут следить и корпорации, и интернет-компании, и какие-то злоумышленники, мошенники. И в первую очередь, противодействуя им, мы пытаемся децентрализовать сеть, мы пытаемся ставить защищенные инструменты и противодействовать проникновению в наш трафик в каких-то непонятны личностей.
Дмитрий Богатов: Да, мы никогда не можем быть уверенными, что если какая-то информация есть у кого-то, то она никогда не уйдёт куда-то ещё. Google — одна из передовых айтишных компаний и, тем не менее, и с ними случались технические проколы и какая-то информация утекала. Не знаю насчет спецслужб, но как работают правоохранительные органы в моём деле — нет им доверять ничего нельзя.
Саркис Дарбинян:: У тебя взяли технику 6 апреля. Ты отрицаешь причастность к инкриминируемому деянию. Но ты не боишься того, что следствие может подложить какие-то файлы, когда техника физически находится у них и они могут сказать, что, вот, пожалуйста, есть доказательства того, что противоправные публикации были осуществлены с этого компьютера?
Дмитрий Богатов: Да, к сожалению, техническая возможность такая есть — это слабое звено всей этой экспертной системы. Да, у меня есть такие сомнения, подозрения, что у следствия возникали такие мысли. Я никого не обвиняю, но следствие отклонило дополнительные вопросы к экспертизе от адвокатов и один из вопросов заключался так: «Были ли внесены изменения в файлы, начиная после времени изъятия?». И следствие почему-то отказалось (отвечать на этот вопрос). Почему было отказано загадка.
Саркис Дарбинян:: Да и странно, что уже 3 месяца идет экспертиза компьютера. За 3 месяца можно сделать всё: разобрать по кластерам, по кусочкам.
Дмитрий Богатов: Да. Даже уже за 4 месяца. За это время можно пинцетом каждый батик взять, посмотреть и положить обратно и подложить другой. Можно сделать действительно всё что угодно. Я даже недавно написал ходатайство следователю о том, что я желаю участвовать в экспертизе, но пока ответа я не получил.
Артем Козлюк: Но от тебя же нельзя будет ждать независимости в этом вопросе…
Дмитрий Богатов: Безусловно. Я хочу быть наблюдателем и я могу давать разъяснения, подсказки, чтобы ускорить процесс, который сильно затянулся.
Саркис Дарбинян: Когда ты делал выходной узел Tor, ты наверняка знал о рисках, которые связаны с содержанием такого узла. Ты вообще думал о рисках, когда делал ноду у себя дома? Потому что многие говорят, что это чистой воды сумасшествие?
Дмитрий Богатов: Да, я понимал, что это, возможно, вызовет какие-то вопросы. Я даже читал про прецеденты, что однажды владелец выходного узла привлекал внимание госорганов, по-моему, в Германии, но закончилось оно тем, что ему задали вопросы, он дал пояснения и всё.
Саркис Дарбинян: В России тоже были такие примеры. В ФСБ уже не первый раз интересовались Tor`ом, но, насколько мне известно, никаких уголовных дел не возбуждалось.
Дмитрий Богатов: Ну вот в моем случае это не так. Когда меня ознакомили с обвинением, мне сразу стало понятно что, почему и я сразу дал пояснения. Да, у меня выходной узел, вы понимаете что это означает? Что с этого IP может выходить любой человек. Следователи никак не отреагировали, сказали только: «Разберемся!»
Артем Козлюк: Это можно привести аналог, что это то же самое, что сделать свой wi-fi публичным и кто то зайдёт в интернет, используя его. И вас могут привлечь, по сути, просто за открытый wi-fi.
Дмитрий Богатов: На самом деле ещё шире: если вы поставили плохой пароль на вашу электронную почту или на вашу страницу в соцсети или в любом другом месте, где это можно идентифицировать с вами, если с этой почты или средства связи кто-то что-то написал…
Артем Козлюк: Да, например, если кто-то из-под вашей страничке ВКонтакте кто-то зарепостил информацию, которая признается экстремистской, а мы знаем, что уже возбуждается огромное количество и уголовных и административных дел за постинг или репостинг информации в основном из ВКонтакте, то вас тоже могут привлечь за это.
Дмитрий Богатов: Да, вас могут привлечь не за то, что вы делали, а за то, что вы не делали, потому что просто не защитили свои коммуникации. И именно поэтому их надо защищать более серьезно. Иначе вы уже будете доказывать, что вы невиновны. Вот так плохо работает презумпция невиновности.
Саркис Дарбинян: С того времени, как ты находился в «Матросской тишине» произошло рядом серьезных событий и прежде всего — это подписание президентом доктрины информационной безопасности. В доктрине говорится о том, что анонимность воспринимается как абсолютное зло и госорганы должны деанонимизировать всех пользователей. После чего мы увидели и законопроект «о запрете VPN» и всё прочее. Ты сам вообще как думаешь, то с чем ты столкнулся сегодня это всё случайность? Следователи не разобрались? Или здесь может быть какая-то злонамернная закономерность и это такая компрометация сети Tor? Что это твоём понимании?
Дмитрий Богатов: Сложно сказать. Я не знаю всю кухню. Но я обычно ссылаюсь на то, что не нужно объяснять злонамеренностью то, что можно объяснить глупостью. Глупостей я насмотрелся достаточно, поэтому я склонен списывать на неё. Но вполне возможно, что следователю было дано указание, какая-то общая директива о том, что с анонимностью надо бороться. И вот он начал это делать в меру своих довольно скромных сил и возможностей.
Артем Козлюк: Сейчас внедряется огромный спектр законодательства, которое усиливает давление на интернет. Вводятся новые критерии цензуры, вводится интернет-слежка за пользователями, что в явном виде нарушает наши конституционные права: запрет цензуры, тайна связи, запрет сбора личных данных и так далее. Как ты относишься к такому законодательному ряду? Каким образом пользователи и IT-компании могут повлиять на ситуацию? Как нам перевернуть этот тренд более положительное русло?
Дмитрий Богатов: Единственное, что можно сказать — это нельзя приспосабливаться. Tor-браузер стал нормой жизни. Но это не тот путь. Нам надо возмущаться, устраивать митинги. Я знаю, что это звучит не очень оптимистично, но тут мне вспоминается, как устроена жизнь в СИЗО. Человек там должен выполнять правила, как же иначе и по большому счёту, какие у него есть права? Но и там мы могли что-то требовать, стучать в двери камер. И если так стучат 16 камер — это очень шумно. А карцеров всего 6, всех туда не отправишь. А у УФСИНовца с малым количеством звездочек — у него это начальник и он не хочет чтобы это начальник спросил его: «Почему здесь так шумно?» И УФСИНовец должен идти на компромисс. Я не говорю, что это универсальный метод. Но если мы смотрим на эту законодательную, исполнительную и судебную власть, как единое целое единое целое, то — да, конечно, она всемогуща. Но это не так! Она состоит из людей, у каждого человека в этой системе есть начальник, у которого свои интересы. Надо требовать, чтобы чей-то начальник сказал, условно: «Сделай спокойно!», и, возможно, тогда наши требования в том и ином объеме будут удовлетворены. Это не будет просто, но это всё, что мы можем сделать. Прятаться уже поздно.
Артем Козлюк: А сам бы ты пошел на митинг «За свободный Интернет»? И почему это важно?
Дмитрий Богатов: Да, это важно и нужно. Это единственное, на что мы можем рассчитывать. Технологии нам не помогут в условиях, когда каждое новое техническое достижение ставится вне закона. Бесполезно ставить на технологии, когда за вами приезжают в полном нарушении с УПК. Нужно требовать именно юридических, правоприменительных изменений. Да, это сложно, да, это будет работать медленно, но в конце концов можно добиваться пересмотров законов.
Артем Козлюк: Да, есть примеры, когда даже отменяются отдельные нормы законов, как это случилось с «реестром блогеров», который был введен в 2014 году. Уже маленькие примеры того, как это может поменять ситуацию и убрать из него какие-то совсем уж откровенные глупости. То есть это работает через общественное мнение, в т.ч. через общественное обсуждение в интернете на официальных государственных порталах (regulation.gov.ru)И даже иногда это и работает.
Дмитрий Богатов: Да. К тому же государственные структуры обязаны рассматривать заявления граждан в течение 30 дней по закону. Почему это важно? Потому что, если они не успевают — это административная ответственность, а если не отвечают полгода, то уже и уголовная. Вот это самый большой их кошмар. Мы можем действовать, мы можем писать, если каждый из нас придёт на почту и напишет письмо…
Артем Козлюк: Зачем на почту? Многие госструктуры имеют страницы обращений на своих сайтах. И не надо никуда ходить, всё намного проще. Главное идентифицировать себя и госорганы обязаны рассмотреть твоё обращение, если это не анонимка.
Дмитрий Богатов: Да, у меня восприятие сдвинуто (после СИЗО), да и мне нельзя пользоваться интернетом.
Артем Козлюк: Кстати говоря, тебя наверное атакуют твои сторонники, друзья, ученики словами поддержки. Как ты её ощущаешь? Важна ли она для тебя, мотивирует ли она тебя? Или поднятая шумиха в СМИ и сетевых сообществах тебя в не совсем правильном русле будоражит?
Дмитрий Богатов: Конечно приятно! Когда ты попал в неприятную ситуацию по «на коленке» сделанному обвинению, приятно, что люди высказывают свою поддержку и что действительно им небезразлично, что происходит. Поэтому присланные письма и открытки — это очень приятно!
Артем Козлюк: Стоит отметить, что Диму поддерживают многие сетевые сообщества и разработчики: The Tor Project, Debian, The Electronic Frontier Foundation, Access Now, множество международных цифровых правозащитных групп. Люди по всему миру выходят в пикеты в поддержку Димы. И на шествии, которое было в конце июля «За Рунет» также многие выходили в твою поддержку с плакатами. Это мотивирует тебя бороться и не унывать?
Дмитрий Богатов: Безусловно! Несмотря на то, что в российском законодательстве нет такого термина, как прецедент, в мировом масштабе — это действительно прецедент. Я — первый оператор выходного узла Tor, который привлёк на себя уголовное преследование и мы все следим за тем, чтобы я стал последним.
Артем Козлюк: Спасибо, Дима, за твои ответы и за твою позицию. Мы надеемся, что ты в скором времени будешь полностью свободен, недаром мы взялись за твою защиту и постараемся, чтобы ты был вместе с нами и продолжал то дело, те свои правильные увлечения, которыми ты занимаешься на благо общества.
И приходите на митинг 26 августа «За свободный интернет»!
Где будет проходить (на текущий момент известно): Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск, Ярославль, Ижевск, Воронеж, Владивосток, Барнаул и Екатеринбург.
Группы митинга: FB | VK | Telegram
Как сказал Дима, это то, что мы можем реально сделать, чтобы постараться повлиять на сложившуюся печальную ситуацию с государственным регулированием интернета и IT.
Только зарегистрированные пользователи могут участвовать в опросе. Войдите, пожалуйста.
Считаете ли вы, что оффлайн-активность может перевернуть ситуацию в положительное русло по отношению к регулированию интернета?
32.98% Да, считаю, но на митинг не пойду219
19.88% Да, считаю, на митинг пойду. Не на этот, так на следующий132
6.93% Нет, это ничего не изменит, но на митинг пойду46
27.41% Нет, это ничего не изменит, на митинг не пойду182
12.8% Размышляю пока85
Проголосовали 664 пользователя. Воздержались 240 пользователей.