3 июля 2018 года ФСБ опубликовала для общественного обсуждения проект поправок к Уголовному кодексу (УК) РФ, который вводит определение технических средств для негласного получения информации. Авторы проекта поясняют, что в настоящее время значение термина «специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации» в федеральном законодательстве не раскрыто. Соответственно, требуется конкретно сформулировать, какие устройства считаются шпионскими и подпадают под формулировку «незаконного оборота» из Уголовного кодекса.
Согласно документу, под специальными техническими средствами (СТС), предназначенными для негласного получения информации, в настоящем Кодексе понимаются приборы, системы, комплексы, устройства, специальный инструмент и программное обеспечение для электронных вычислительных машин и других электронных устройств, независимо от их внешнего вида, технических характеристик, а также принципов работы, которым намеренно приданы качества и свойства для обеспечения функции скрытного (тайного, неочевидного) получения информации либо доступа к ней (без ведома её обладателя)».
ФСБ разработала данный законопроект во исполнение пункта 1 поручения Правительства Российской Федерации от 12 марта 2018 г. № РД-П4-1313 после известной истории с курганским фермером, которого купил китайский GPS-трекер, чтобы следить за коровой. Сотрудники ФСБ задержали его около почты с посылкой в руках. Фермера привлекли к уголовной ответственности, а в 2017 году к Владимиру Путину обратились односельчане с просьбой разобраться. После того случая Генпрокуратура РФ начала проверку. Сейчас подготовлены поправки в Уголовный кодекс, чтобы подобные истории больше не повторялись.
По идее, поправки должны способствовать гуманизации законодательства и уменьшению количества случаев уголовного преследования по статье 138.1 («Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации»). С 2014 года по этой статье число осуждённых превышает 200 человек в год: в 2014 году — 212 человек, в 2015 году — 259 человек, в 2016 году — 228, в 2017 году — 254.
Приведённую выше уточнённую формулировку предлагает закрепить в качестве примечания к статье 138.1. В пояснительной записке сказано, что предлагаемое значение термина СТС «соответствует правовой позиции, изложенной в пункте 3.1 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 31 марта 2011 г. № 3-П, является исчерпывающим и позволяет дифференцировать СТС от технических средств (предметов, устройств), которые по своим техническим характеристикам, параметрам, свойствам или прямому функциональному предназначению рассчитаны лишь на бытовое использование массовым потребителем, если только им намеренно не приданы нужные качества и свойства, в том числе путем специальной технической доработки, программирования именно для неочевидного, скрытного их применения».
Однако уточнённая формулировка от ФСБ не устроила российских разработчиков программного обеспечения. Претензии от лица ряда компаний высказал Николай Комлев, председатель Совета Торгово-промышленной палаты РФ по развитию информационных технологий и цифровой экономики. В частности, наибольшие сомнения вызывает упоминание программного обеспечения, которому «намеренно приданы качества и свойства для обеспечения функции скрытного получения информации».
По мнению Комлева, большинство отечественных и международных софтверных вендоров используют для защиты своих прав на интеллектуальную собственность различные системы мониторинга взлома программ. Кроме того, разработчики собирают информацию, чтобы оказывать пользователям техническую поддержку.
Другими словами, под такое определение подпадает банальные функции вроде сбора данных веб-сёрфинга в браузере Firefox. Хотя в браузере информация отправляется в обезличенном (анонимном) виде, но другие программы не так тщательно оберегают приватность пользователей, а иногда даже не предупреждают их о сборе информации. Согласно новой формулировке ФСБ, такие действия теоретически можно квалифицировать как тайную слежку за пользователями — и судить разработчиков по статье 138.1, которая предусматривает ответственность за незаконный оборот средств для негласного получения информации в виде ограничения свободы на срок до четырёх лет, штрафа или принудительных работ.
Совет ТПП РФ по развитию информационных технологий и цифровой экономики не позднее сентября направит в ФСБ свои предложения к законопроекту.
Общественное обсуждение законопроекта завершилось 17 июля 2018 года. Планируемый срок вступления в силу — декабрь 2019 года.
Согласно документу, под специальными техническими средствами (СТС), предназначенными для негласного получения информации, в настоящем Кодексе понимаются приборы, системы, комплексы, устройства, специальный инструмент и программное обеспечение для электронных вычислительных машин и других электронных устройств, независимо от их внешнего вида, технических характеристик, а также принципов работы, которым намеренно приданы качества и свойства для обеспечения функции скрытного (тайного, неочевидного) получения информации либо доступа к ней (без ведома её обладателя)».
ФСБ разработала данный законопроект во исполнение пункта 1 поручения Правительства Российской Федерации от 12 марта 2018 г. № РД-П4-1313 после известной истории с курганским фермером, которого купил китайский GPS-трекер, чтобы следить за коровой. Сотрудники ФСБ задержали его около почты с посылкой в руках. Фермера привлекли к уголовной ответственности, а в 2017 году к Владимиру Путину обратились односельчане с просьбой разобраться. После того случая Генпрокуратура РФ начала проверку. Сейчас подготовлены поправки в Уголовный кодекс, чтобы подобные истории больше не повторялись.
По идее, поправки должны способствовать гуманизации законодательства и уменьшению количества случаев уголовного преследования по статье 138.1 («Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации»). С 2014 года по этой статье число осуждённых превышает 200 человек в год: в 2014 году — 212 человек, в 2015 году — 259 человек, в 2016 году — 228, в 2017 году — 254.
Приведённую выше уточнённую формулировку предлагает закрепить в качестве примечания к статье 138.1. В пояснительной записке сказано, что предлагаемое значение термина СТС «соответствует правовой позиции, изложенной в пункте 3.1 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 31 марта 2011 г. № 3-П, является исчерпывающим и позволяет дифференцировать СТС от технических средств (предметов, устройств), которые по своим техническим характеристикам, параметрам, свойствам или прямому функциональному предназначению рассчитаны лишь на бытовое использование массовым потребителем, если только им намеренно не приданы нужные качества и свойства, в том числе путем специальной технической доработки, программирования именно для неочевидного, скрытного их применения».
Однако уточнённая формулировка от ФСБ не устроила российских разработчиков программного обеспечения. Претензии от лица ряда компаний высказал Николай Комлев, председатель Совета Торгово-промышленной палаты РФ по развитию информационных технологий и цифровой экономики. В частности, наибольшие сомнения вызывает упоминание программного обеспечения, которому «намеренно приданы качества и свойства для обеспечения функции скрытного получения информации».
По мнению Комлева, большинство отечественных и международных софтверных вендоров используют для защиты своих прав на интеллектуальную собственность различные системы мониторинга взлома программ. Кроме того, разработчики собирают информацию, чтобы оказывать пользователям техническую поддержку.
Другими словами, под такое определение подпадает банальные функции вроде сбора данных веб-сёрфинга в браузере Firefox. Хотя в браузере информация отправляется в обезличенном (анонимном) виде, но другие программы не так тщательно оберегают приватность пользователей, а иногда даже не предупреждают их о сборе информации. Согласно новой формулировке ФСБ, такие действия теоретически можно квалифицировать как тайную слежку за пользователями — и судить разработчиков по статье 138.1, которая предусматривает ответственность за незаконный оборот средств для негласного получения информации в виде ограничения свободы на срок до четырёх лет, штрафа или принудительных работ.
Совет ТПП РФ по развитию информационных технологий и цифровой экономики не позднее сентября направит в ФСБ свои предложения к законопроекту.
Общественное обсуждение законопроекта завершилось 17 июля 2018 года. Планируемый срок вступления в силу — декабрь 2019 года.
Предупреждение по просьбе администрации сайта: «При комментировании этого материала просим соблюдать правила. Пожалуйста, воздержитесь от оскорблений и токсичного поведения. В комментариях работает постмодерация».
