Продолжаю делиться кейсами российских организаций, которые развивают свои решения в открытом формате и/или осуществляют вклад в общемировые open source-проекты.

На этот раз своим опытом поделился Михаил Скворцов, основатель специализированной компании-интегратора по внедрению платформы Odoo в России и сопредседатель Rudoo, российского консорциума разработчиков ERP-решений при ИСП РАН.

Михаил Скворцов и коллеги, в том числе из ИСП РАН на встрече консорциума Rudoo (фотографии предоставлены Михаилом из личного архива специально для данного материала)

Расскажите, пожалуйста, немного о себе, и как давно вы погружены в тему open source? Как вы пришли к работе на базе открытого решения Odoo в России?

Я занимаюсь ERP c 2003 года. Начинал в крупном торговом холдинге в ИТ-отделе. За несколько лет вырос до зам. директора по ИТ и руководил отделом разработки, который занимался именно ERP-системой на базе американского решения ACCPAC.

В 2008 году я создал свое производственное предприятие — это была небольшая фабрика, выпускающая товары для творчества. Через несколько лет оборот компании достиг 1 млн долларов. Без средств автоматизации, без ERP, немыслима работа производства. Еще тогда, в 2008 году, я понимал, что на базе 1С я не готов делать свое решение. Я выбрал платформу «ВС:Предприятие».

Увы, эта компания закрылась в конце 2013 года. К тому времени я вложил уже более 2 млн рублей (старыми, это порядка 65 тыс. долларов) в платформу. Делать было нечего, я взял к себе в штат часть команды «ВС:Предприятие».

Но направление оказалось бесперспективным. Мы с партнером решили менять платформу. Вот тогда я обратил внимание на OpenERP — тогда еще шестой версии. В будущем OpenERP претерпит ребрендинг и будет называться Odoo.
Я начал перевод некоторых процессов на OpenERP; изучали платформу, учились дорабатывать — и влюбились всем коллективом. Ко мне приходили коллеги, друзья. И в один прекрасный день я, сидя на своем шестом этаже 20-го таксопарка в Москве в душном кабинете, получил звонок следующего содержания: «Михаил, я видел, как ты сделал свою типографию, можешь мне продать твое решение?».
Так начался проект MK.Lab. К 2018 году я вышел из оперативного управления фабрикой, а к 2021 году окончательно вышел из учредителей. Далее всё сложилось само собой: сначала были запросы от знакомых, затем от знакомых знакомых — и дальше все закрутилось.

Вы учредитель MK.Lab, которая среди прочего является интегратором — и вы занимаетесь внедрением доработанного решения и методологии на базе Odoo?

Мы давно поняли, что система Odoo из коробки содержит в себе базовые бизнес-процессы, характерные для западной бизнес-парадигмы. Для нашего постсоветского пространства она просто так не заводится. В процессе работы над проектами у нас сформировался пул постоянно повторяющихся задач, они легли в основу модулей «российской локализации».

Это — регламентные печатные формы, договоры, акты сверок, доверенности. Конечно же, базовая методология внедрения Odoo также не работает на нашем рынке. У нас другой культурный код и другая ментальность. Постарались допилить и адаптировать с учетом наших реалий. На некоторые проекты мы привлекаем квалифицированных организационных психологов.

Какая у вашей организации бизнес-модель?

Бизнес-модель в основном сервисная. Мы, конечно, продаем лицензии на отраслевые сборки, но это лишь небольшая часть дохода.

Помимо внедрения, вы занимаетесь доработками и локализацией. В начале года вы выложили в открытый доступ несколько модулей с российской локализацией Odoo. Расскажите о вашей деятельности в этом направлении.

Я уже начал рассказывать о модулях выше. Кроме того, имеется план на текущий и следующий год. Мы выложим модули интеграции с крупными мессенджерами, модули эквайринга. Часть модулей, например, по интеграции с 1С, мы выложим в закрытую часть нашего консорциума (для своих). Нам тяжело тащить в одно лицо такой объем доработок, ведь каждый год выходит новое ядро Odoo и нужно портировать.

А кроме того, нужно развивать эти решения, улучшать, исправлять ошибки. Ждем единомышленников — я решил начать первым (начни с себя, как говорится). К тому же я все же надеюсь на то, что платформа будет более популярной в РФ. Прикладываю к этому все усилия. Я записал «Курс самостоятельного внедрения», написал книгу для понимания правильного настроя на автоматизацию.

Как вы думаете, поможет ли вам открытый формат развития определенных модулей найти выходы на новую аудиторию: как потенциальных заказчиков, так и сотрудников, контрибьюторов и энтузиастов в данной области?

Я искренне на это надеюсь. На нашем рынке, к сожалению, принято паковать международный опенсорс в свое закрытое решение, регистрировать и продавать. Но это путь в никуда. Объем сопровождения кода такой, что не потянет ни одна даже крупная компания.

Андрей Федчишин и Сергей Коробков, коллеги Михаила по консорциуму и компании (фотографии предоставлены Михаилом из личного архива специально для данного материала)

В конце весны вы представили рабочую бета-версию модуля, который позволяет переводить элементы интерфейса и теги «на лету» — расскажите подробнее, почему вы решили разработать именно его?

Как я говорил выше, ментальные ключи у нас разные. На западе одни, здесь — другие. Мы должны таким образом настроить интерфейс, чтобы он не вызывал отторжения. Это же касается отраслевых терминов. Мы решили, что если отраслевые эксперты смогут сами править интерфейс по части переводов, то это будет большим плюсом в деле принятия системы сообществом. Кроме того, предусмотрено централизованное хранилище переводов, обмен им через репозитории. Создание отраслевых переводов: где-то мы говорим «заказ-наряд», где-то — «наряд на выполнение работ», а где-то — «задание».

Насколько распространена в сообществе Oodo практика передачи доработок в общемировое «ядро» проекта. Могут ли независимые локальные интеграторы принимать непосредственное участие в его развитии?

Да, но мало. Есть Odoo Community Association. Нередко решения контрибьюторов попадают в апстрим Odoo S.A, однако политика Odoo S.A., в последнее время сильно наевшейся инвестиций, такова, что они стараются не брать и не включать сторонние решения, а вдохновляться и переписывать. Но я думаю, это до поры до времени.

Вы являетесь сопредседателем консорциума Rudoo — могли бы вы рассказать чуть подробнее об опыте развития сообщества? Кто вносит вклад?

Консорциум — это не первая моя попытка запустить сообщество. Я пробовал собрать ассоциацию цифровых инженеров, запустить производственный кооператив — эти попытки завершились неудачно. Консорциум живет уже год. Участников меньше, чем мы думали, а вот заявок очень много, но никто не готов выделять ресурс для работы над совместными задачами, а это — единственное условие приема. В итоге нас сейчас семь компаний, в том числе ИСП РАН. Они делают существенный вклад в организацию процесса и делятся своими модулями. Однако есть и существенные сложности — отсутствие магистрального финансирования. Любую задачу можно решить, если есть ресурсы (люди), компетенции и капитал. Капитала сейчас сильно не хватает. Никто не хочет инвестировать, а гранты и субсидии расходятся через другие каналы.

Вы — автор курсов по теме Odoo. Кроме того, в рамках Rudoo также развиваются образовательные программы. Расскажите, пожалуйста, как такие инициативы помогают вам с развитием?

Популяризация, кейсы помогают. Еще я готовлю новую книгу «100 кейсов быстрой цифровизации» (это пока рабочее название). Описываю, как быстро и почти бесплатно сделать цифровизацию для малой компании. Для средней и крупной все понятно — зовем интеграторов, вот тебе и цифровизация.

Какие еще активности у вас есть для обучения аудитории?

Сейчас у нас стартовал новый продукт «Курс самостоятельного внедрения». Это бесплатный курс из восьми встреч лично со мной. Принимаем средние компании, малые же смогут смотреть в записи. Каждый участник уходит с собранным своими руками прототипом своего решения. На курс очередь, надо записываться заранее.

Сейчас в вашей команде разработчики, аналитики, DevOps-инженер и многие другие. Но как выглядела команда на момент запуска MK.Lab? Как много специалистов из команды делают что-то в открытом формате (например, как одни из модулей, переданные в open source)?

На момент запуска вся команда умещалась у меня на кухне на одном стуле, то есть был один я. Сейчас каждый разработчик прикладывает руку к нашим открытым решениям.

Есть ли у вас какой-то центр координации открытых проектов? Возможно, этим занимается кто-то один из сотрудников или сразу несколько?

Пока что такой координацией занимаюсь я и руководитель нашего консорциума — Ярослав Панычев.

В качестве завершения предложил бы порассуждать о будущем open source в России. Какие практические шаги нужны, на ваш взгляд, для развития?

Первым делом нужно поправить законы. Более подробно расписать, что такое открытый код, открытые решения, почему можно и нужно использовать международный опенсорс, что такое AGPL и LGPL и правила их действия в РФ. Следует запретить регистрировать на себя в реестре перелицованный опенсорс, но надо регистрировать его адаптации. Нужно называть российским ПО именно адаптации и отдельно разработанные решения.

Государству следует направить часть финансирования на работу с сообществами — целевые гранты решат вопрос. Также следует увеличить образовательную составляющую. Мы с коллегами участвуем в «цифровых кафедрах» в вузах.

Культуру общественного достояния надо развивать. Она противоречит нашему капиталистическому укладу, поэтому она сама по себе жить не может. Иначе происходит «регрессия к среднему», то есть растащат по углам, будут продавать.

P.S. Неклассическая литература для руководителей по открытым стратегиям и корпоративному open source — разбираем свежие научные статьи 2025 года.

Open source-стратегии [серия: «стартапы»] — кейс консорциума Rudoo и российской компании-разработчика ERP-решений