Так получилось в жизни, что я, как и большинство из вас, очень любил компьютер. Участие и победы в конкурсах по информатике, олимпиады, ЕГЭ. После долгих мук выбора моей профессией было решено сделать… музыку. В один момент я понял, что жить не могу без этого. Закончив школу, втихую от большинства поступаю в музыкальный колледж. Теперь, спустя несколько лет, в которых я с головой окунулся в этот калейдоскоп, могу вам сказать:
«Привет, *username*! Меня зовут Сергей, и я трубач!»
На написание этой статьи меня вдохновили комментарии к вышедшей статье, о том, что раньше нас обучали музыкальной грамоте неправильно. Здесь я хочу подробно рассказать вам о сложностях и поделиться некоторыми специфическими особенностями нашей работы. Материала много, поэтому разделю на несколько отдельных статей.
Немного о себе. Сейчас я являюсь артистом оркестра штаба Тихоокеанского флота в г. Владивосток и эстрадно-симфонического оркестра Приморской филармонии. Также параллельно получаю высшее образование.
Поскольку работа в армии связана с некоторой степенью секретности, я не могу показать все фото, которые бы хотел.
Специфика работы у каждого оркестра и дирижера своя. Военный духовой оркестр, как принято считать, играет маршевую музыку, обеспечивает различные церемонии, в том числ�� и похороны. Это общепринятый стереотип, и отчасти он верен. Наш образцовый оркестр должен все это уметь делать, и делает по мере необходимости. Различные городские мероприятия, армейские учения, прибытия и отплытия кораблей – везде зовут нас. Отдельное слово хочется сказать о классической “Пушке” в 12 часов пополудни. Перед ее выстрелом наша трубная братия играет церемониальные сигналы, предвосхищая мощнейший выстрел, в непосредственной близости от которого сотрясаются дома. Народ даже шутит, что на фоне стены, где стоит музыкант, можно разглядеть полупризрачные силуэты его товарищей.
Пушка глазами трубача
Источник: primamedia.ru/news/508357
В основное же рабочее время мы занимаемся тем, что играем музыку. Совершенно разную: от популярных и легких пьес до сложнейших классических произведений. В здании штаба есть специальная студия под оркестр, где и проходят репетиции.
Снимать саму репетицию мне не разрешили, а после окончания – пожалуйста.
Стандартно репетиция проходит так: сбор, настройка под общий тон и несколько сетов репетиций по 45 минут с перерывами на чай и отдых. Рабочий процесс строго регламентирован по времени трудовым законодательством и нарушается только по согласованию с музыкантами. Нередко его пытались нарушить режиссеры в музыкальном театре, в котором я работал до того. У них почему-то складывалось мнение, что мы просто сидим и ничего не делаем. И поработать лишний час для нас не составит труда.
На самом же деле работа в оркестре – это физически и умственно сложный процесс. Представьте, что ваши легкие должны работать как компрессор, выдавая запредельное для обычного человека давление, которое ударяет в голову. Добавьте к тому постоянный слуховой контроль, чтобы не вылететь из группы и ритма. И визуальный, где один твой глаз смотрит в ноты, а другой на дирижера. Все это нужно делать одновременно, нажимая при этом нужные кнопки. Да, и желательно при этом не перенапрягаться, а то звук страдает. Еще часок?
Открытие соревнований. Источник www.newsvl.ru/sport/2016/05/22/147654
Хочется еще обратить ваше внимание на слово “инструмент” в общем значении. В моем понимании это некое устройство для выполнения узкоспециализированной задачи. И когда Вы в следующий раз посмотрите на любой музыкальный инструмент, вспомните это определение. Взять хотя бы гитару, флейту, фортепиано – все они заточены под конкретный спектр задач, которые часто пересекаются. К чему я это?
Паузы. О, их есть у меня! Практически половину своего рабочего времени я трачу на подсчитывание пауз. Картина такая: часть произведения я молчу. Потом в строго отведенный момент играю музыкальный фрагмент. Опять молчу. Опять играю. И так до конца, точно соблюдая временную вертикаль. Это, наверное, целое искусство — уметь считать огромные паузы в фоновом режиме, не отвлекаясь от книги или телефона.
Фрагмент концерта. Черные прямоугольники на нотном стане – паузы, где цифра — количество тактов моего молчания.
Происходит эта ситуация вот почему.
Труба – это инструмент с широкими техническими, динамическими и звуковысотными возможностями. Но это все нужно в сольной практике, а в оркестре редко применяется сполна, так как требует от исполнителя огромнейшего мастерства и опыта. В основном используется гармоническая поддержка, классические трубные сигналы, мелодия, контрапункт. Мелкие побегушки не так часто встречаются, как могли бы. И практически в каждом крупном произведении есть огромные фрагменты, где тебе нужно просто помолчать.
Еще помимо умения считать паузы фоном, нужно уметь читать и писать то, что находится между строк. Это своего рода комментарии к музыкальному коду, которые предупреждают об остановках, поведении дирижера, смене темпов, неудобных переворотах нот и многом другом.
Сформировалась уже определенная знаковая система, которую понимают почти во всем мире.
Видишь “очки” — смотри на дирижера. И чем они больше их размер, тем внимательнее ты должен быть. Это значит, что сейчас может последовать смена темпа, резкая остановка или что-то иное, на что нужно обратить внимание. С благодарностью хочется вспомнить своего наставника в театре по этому непростому делу. “Ты должен писать так, чтобы любой человек, кто сядет на твое место, понял тебя с первого раза и сыграл все правильно, а не ставить всякие закорючки, понятные лишь тебе.” Жаль, что не у всех были такие люди, которые бы это объясняли.
Фрагмент из спектакля “Севастопольский вальс”. И да, каждое карандашное дополнение несет в себе критически важный смысл.
*Расшифровка. Размер 2\4, “Con Sord” — играть с сурдиной. “>” — выделить ноту. Перечеркнутый круг – “фонарь”, означает переход на такой же за вторым разом. “Очки. Еще очки!” Предельная внимательность! “Vi→ de” – прямолинейный переход без других вариантов. “2 раза” — исполнять дважды данный фрагмент. Между vi-de зачеркнутый фрагмент, который ранее исполнялся.*
Без должного опыта читать такое с листа весьма затруднительно. И это еще весьма сносно написано, уж поверьте.
Совершенно другое ощущение складывается, когда приходишь на репетицию эстрадного оркестра. Ты как будто н��чинаешь говорить на другом языке. Все классические понятия, которые ты усвоил лучше, чем “Отче наш”, здесь приобретают совершенно другой смысл. Здесь дирижер просит нас: “Мочите, чтобы пачка звучала!”.
Наш дирижер Дмитрий Бутенко. Источник www.newsvl.ru/vlad/2016/11/13/153477
Пачка – это в данном случае ансамблевая аккордовая игра. Т.е. мы в 4 трубы исполняем последовательность аккордов из 4 звуков, где каждый играет свою партию как мелодию. И, чтобы это звучало ярко, сочно и красиво, нам приходится выкладываться на полную.
Стоит еще учитывать разную степень слышимости звуков разной высоты. Если первый из нас играет высокий звук не очень громко, то следующий, чтобы сбалансировать с ним более низкий звук, должен играть громче. Третий еще громче, а четвертый и подавно. А если первый играет громко? Хоть после такого ты чувствуешь, что твои внутренности остались где-то там, в трубе, на записи слушается все здорово и спокойно.
На этом я заканчиваю небольшой очерк о наших трубобуднях. В следующий раз я хочу осветить непосредственно свой инструмент: его устройство, способы звукоизвлечения, историю возникновения и различные примочки, которые необходимы для работы; что это за зверь — “транспозиция”, которому пишут одно, играет он другое, а звучит третье.
Часть 2
«Привет, *username*! Меня зовут Сергей, и я трубач!»
На написание этой статьи меня вдохновили комментарии к вышедшей статье, о том, что раньше нас обучали музыкальной грамоте неправильно. Здесь я хочу подробно рассказать вам о сложностях и поделиться некоторыми специфическими особенностями нашей работы. Материала много, поэтому разделю на несколько отдельных статей.
Немного о себе. Сейчас я являюсь артистом оркестра штаба Тихоокеанского флота в г. Владивосток и эстрадно-симфонического оркестра Приморской филармонии. Также параллельно получаю высшее образование.
Поскольку работа в армии связана с некоторой степенью секретности, я не могу показать все фото, которые бы хотел.
Трубные будни
Специфика работы у каждого оркестра и дирижера своя. Военный духовой оркестр, как принято считать, играет маршевую музыку, обеспечивает различные церемонии, в том числ�� и похороны. Это общепринятый стереотип, и отчасти он верен. Наш образцовый оркестр должен все это уметь делать, и делает по мере необходимости. Различные городские мероприятия, армейские учения, прибытия и отплытия кораблей – везде зовут нас. Отдельное слово хочется сказать о классической “Пушке” в 12 часов пополудни. Перед ее выстрелом наша трубная братия играет церемониальные сигналы, предвосхищая мощнейший выстрел, в непосредственной близости от которого сотрясаются дома. Народ даже шутит, что на фоне стены, где стоит музыкант, можно разглядеть полупризрачные силуэты его товарищей.
Пушка глазами трубача
Источник: primamedia.ru/news/508357
В основное же рабочее время мы занимаемся тем, что играем музыку. Совершенно разную: от популярных и легких пьес до сложнейших классических произведений. В здании штаба есть специальная студия под оркестр, где и проходят репетиции.
Снимать саму репетицию мне не разрешили, а после окончания – пожалуйста.
Стандартно репетиция проходит так: сбор, настройка под общий тон и несколько сетов репетиций по 45 минут с перерывами на чай и отдых. Рабочий процесс строго регламентирован по времени трудовым законодательством и нарушается только по согласованию с музыкантами. Нередко его пытались нарушить режиссеры в музыкальном театре, в котором я работал до того. У них почему-то складывалось мнение, что мы просто сидим и ничего не делаем. И поработать лишний час для нас не составит труда.
На самом же деле работа в оркестре – это физически и умственно сложный процесс. Представьте, что ваши легкие должны работать как компрессор, выдавая запредельное для обычного человека давление, которое ударяет в голову. Добавьте к тому постоянный слуховой контроль, чтобы не вылететь из группы и ритма. И визуальный, где один твой глаз смотрит в ноты, а другой на дирижера. Все это нужно делать одновременно, нажимая при этом нужные кнопки. Да, и желательно при этом не перенапрягаться, а то звук страдает. Еще часок?
Открытие соревнований. Источник www.newsvl.ru/sport/2016/05/22/147654
Хочется еще обратить ваше внимание на слово “инструмент” в общем значении. В моем понимании это некое устройство для выполнения узкоспециализированной задачи. И когда Вы в следующий раз посмотрите на любой музыкальный инструмент, вспомните это определение. Взять хотя бы гитару, флейту, фортепиано – все они заточены под конкретный спектр задач, которые часто пересекаются. К чему я это?
Паузы. О, их есть у меня! Практически половину своего рабочего времени я трачу на подсчитывание пауз. Картина такая: часть произведения я молчу. Потом в строго отведенный момент играю музыкальный фрагмент. Опять молчу. Опять играю. И так до конца, точно соблюдая временную вертикаль. Это, наверное, целое искусство — уметь считать огромные паузы в фоновом режиме, не отвлекаясь от книги или телефона.
Фрагмент концерта. Черные прямоугольники на нотном стане – паузы, где цифра — количество тактов моего молчания.
Происходит эта ситуация вот почему.
Труба – это инструмент с широкими техническими, динамическими и звуковысотными возможностями. Но это все нужно в сольной практике, а в оркестре редко применяется сполна, так как требует от исполнителя огромнейшего мастерства и опыта. В основном используется гармоническая поддержка, классические трубные сигналы, мелодия, контрапункт. Мелкие побегушки не так часто встречаются, как могли бы. И практически в каждом крупном произведении есть огромные фрагменты, где тебе нужно просто помолчать.
Еще помимо умения считать паузы фоном, нужно уметь читать и писать то, что находится между строк. Это своего рода комментарии к музыкальному коду, которые предупреждают об остановках, поведении дирижера, смене темпов, неудобных переворотах нот и многом другом.
Сформировалась уже определенная знаковая система, которую понимают почти во всем мире.
Видишь “очки” — смотри на дирижера. И чем они больше их размер, тем внимательнее ты должен быть. Это значит, что сейчас может последовать смена темпа, резкая остановка или что-то иное, на что нужно обратить внимание. С благодарностью хочется вспомнить своего наставника в театре по этому непростому делу. “Ты должен писать так, чтобы любой человек, кто сядет на твое место, понял тебя с первого раза и сыграл все правильно, а не ставить всякие закорючки, понятные лишь тебе.” Жаль, что не у всех были такие люди, которые бы это объясняли.
Фрагмент из спектакля “Севастопольский вальс”. И да, каждое карандашное дополнение несет в себе критически важный смысл.
*Расшифровка. Размер 2\4, “Con Sord” — играть с сурдиной. “>” — выделить ноту. Перечеркнутый круг – “фонарь”, означает переход на такой же за вторым разом. “Очки. Еще очки!” Предельная внимательность! “Vi→ de” – прямолинейный переход без других вариантов. “2 раза” — исполнять дважды данный фрагмент. Между vi-de зачеркнутый фрагмент, который ранее исполнялся.*
Без должного опыта читать такое с листа весьма затруднительно. И это еще весьма сносно написано, уж поверьте.
Совершенно другое ощущение складывается, когда приходишь на репетицию эстрадного оркестра. Ты как будто н��чинаешь говорить на другом языке. Все классические понятия, которые ты усвоил лучше, чем “Отче наш”, здесь приобретают совершенно другой смысл. Здесь дирижер просит нас: “Мочите, чтобы пачка звучала!”.
Наш дирижер Дмитрий Бутенко. Источник www.newsvl.ru/vlad/2016/11/13/153477
Пачка – это в данном случае ансамблевая аккордовая игра. Т.е. мы в 4 трубы исполняем последовательность аккордов из 4 звуков, где каждый играет свою партию как мелодию. И, чтобы это звучало ярко, сочно и красиво, нам приходится выкладываться на полную.
Стоит еще учитывать разную степень слышимости звуков разной высоты. Если первый из нас играет высокий звук не очень громко, то следующий, чтобы сбалансировать с ним более низкий звук, должен играть громче. Третий еще громче, а четвертый и подавно. А если первый играет громко? Хоть после такого ты чувствуешь, что твои внутренности остались где-то там, в трубе, на записи слушается все здорово и спокойно.
На этом я заканчиваю небольшой очерк о наших трубобуднях. В следующий раз я хочу осветить непосредственно свой инструмент: его устройство, способы звукоизвлечения, историю возникновения и различные примочки, которые необходимы для работы; что это за зверь — “транспозиция”, которому пишут одно, играет он другое, а звучит третье.
Часть 2
