В последние годы веб стал сильно централизованным. Чтобы восстановить свободу и контроль над цифровыми аспектами нашей жизни, нужно понять, как мы дошли до такого состояния и как вернуться на правильный путь. В этой статье рассказана история децентрализации веба и роль Тима Бернерса-Ли в продолжающейся борьбе за свободный и открытый интернет. Проблемы и решения носят не чисто технический характер, а скорее вписываются в более масштабную социально-экономическую головоломку. Мы все вместе должны заняться её решением. Давайте вернём себе Интернет на этот навсегда, и используем весь потенциал веба, как это предусмотрено его создателем.
Изобретатель может предположить цель и судьбу своего творения, но в итоге именно люди решают, как его использовать. Джон Пембертон собирался лечить морфиновых наркоманов, когда начал варить зелье, теперь известное как «кока-кола», а игрушка-пластилин Play-Doh изначально создавалась как средство очистки стен. Альфред Нобель учредил ежегодные премии, чтобы его не запомнили как изобретателя динамита.
Примечательно, что Тим Бернерс-Ли никогда не намеревался контролировать собственное изобретение: его бывший работодатель CERN выпустил программное обеспечение World Wide Web в общественное пользование, а сама сеть спроектирована децентрализованно, чтобы ни у кого не было власти и права затыкать рот другим людям. Такая беспрецедентная открытость привела к крупномасштабным свободным инновациям и безграничной креативности, дала право голоса более чем половине населения мира. Она произвела революцию в области коммуникаций, образования и бизнеса. Однако следствием этой свободы также стало то, что каждый может создавать вещи, которые противоречат духу Интернета, такие как незаконные материалы и — по иронии судьбы — платформы, основной целью которых является централизация.
Концепция централизации не представляет проблемы сама по себе: есть веские причины для централизованного объединения людей или вещей. Но проблема возникает, когда нас лишают выбора, вводят в заблуждение — нас заставляют думать, что есть только одна дверь в пространство, которым в действительности мы коллективно владеем. Некоторое время назад казалось невообразимым, что фундаментально открытый Интернет станет основой для закрытых сервисов, где мы платим нашими личными данными за часть свобод, которые на самом деле уже наши. Тем не менее, сегодня большинство пользователей при ежедневном взаимодействии заперты в границах нескольких влиятельных социальных медиа. Эти гиганты собирают информацию со всего мира и копят это богатство в своём закрытом пространстве, где одновременно выступают и начальником, и судьёй.
Поскольку изменение произошло так внезапно, возможно, нужно вспомнить, что ещё не так давно веб-ландшафт выглядел совсем иначе. В 2008 году иранского блогера Хосейна Дерахшана приговорили к 20 годам тюрьмы за публикации в блоге. Он и многие другие могли высказать своё критическое мнение, потому что у них была Сеть как открытая платформа — они ни у кого не спрашивали разрешения на публикацию. Важно отметить, что механизм гиперссылок в Интернете позволяет блогам ссылаться друг на друга, опять же не требуя разрешения ни в каком виде. Это позволяет создать децентрализованную сеть ценностей между равными людьми, где читатели сохраняют активный и сознательный контроль над своими действиями. Когда Дерахшана выпустили в 2014 году, он вернулся в совершенно другую Cеть: вместо читателей с активной позицией он увидел пассивных зрителей, которые словно смотрят телевизор. Конечно, веб-технологии продвинулись, но главные основы Сети деградировали: всего за шесть лет люди стали совершенно иначе использовать Интернет.
Конечно, социальные медиа нам не враг: благодаря им снизился барьер для публикации коротких текстов и фотографий любым человеком. Тем не менее, они работают в рамках стратегии «победитель получает всё»: каждый из игроков стремится к доминированию, а не взаимному взаимодействию, как работает остальной Интернет. В отличие от блогов, мы обычно не можем взаимодействовать с публикациями в одной сети изнутри другой: нужно переместить или людей, или данные. Известная проблема «огороженных садов» в социальных медиа значительно ухудшилась с 2008 года. Некоторые «сады» разрослись до огромных размеров, а стены остались.
Основная проблема в том, что доступ к доминирующим сетям обязательно означает отказ от контроля над личными данными: мы можем войти, но платим своей цифровой собственностью. Эти личные данные затем используются для незаметного влияния на нас через персонализированную рекламу брендов, продуктов и даже политических программ. Кроме того, оказавшись внутри, люди обычно образуют небольшие сообщества — эффект, который специально нагнетают алгоритмы социальных сетей, нацеленные на максимальную вовлечённость в ущерб разнообразию. В результате пузырь фильтров изолирует нас в отдельных эхо-камерах, хотя веб и социальные сети всегда хотели объединять людей.
Неудивительно, что эта ситуация отражена в трёх глобальных задачах, которые Тим Бернерс-Ли сформулировал в 2017 году:
Очевидно, эти проблемы нежелательно решать централизованно через какую-то комиссию или комитет. Это опять создаёт точку отказа, которая — даже при самых лучших намерениях — всегда уязвима для злоупотреблений. В конечном счёте, основная проблема ведь не в конкретных социальных сетях, а в гиперцентрализации данных и людей, то есть власти. Нужен контроль, но власть должна принадлежать всем людям — как право владения личными данными и созданным контентом.
Становится ясно, что основные препятствия не технологические; поэтому Тим Бернерс-Ли призывает «собрать учёных, представителей бизнеса, технологий, госструктур, гражданского общества и мира искусств для борьбы с угрозами Интернету». В то же время на учёных и инженеров возложена технологическая миссия: доказать, что децентрализованные сети с персональными данными могут глобально масштабироваться и будут настолько же удобны для людей, как централизованные платформы.
Поэтому начнём с технических вопросов децентрализации, подчеркнув роль Тима Бернерса-Ли в продолжающейся борьбе за сохранение открытой и децентрализованной Сети. После исторического экскурса сосредоточимся на том, каких изменений требует децентрализация, и рассмотрим, как выглядит здоровая экосистема. В качестве конкретной реализации изучим проект Solid. В заключение обсудим нерешённые вопросы и перспективы на будущее.
Не всегда причиной централизации были социальные сети — и, скорее всего, в какой-то момент в будущем проблема станет иной. Мишень постоянно движется: каждый раз, когда мы начинаем видеть угрозу, её заменяет ещё более крупная. Понимание этих угроз позволяет лучше понять различные аспекты децентрализации.
На момент изобретения WWW в мире уже существовали децентрализованные системы, в том числе Интернет. Электронная почта стала ещё более децентрализованным сервисом, чем традиционная почтовая служба, которую имитировала, поскольку разные почтовые серверы напрямую обменивались сообщениями. Давно забытые протоколы, такие как протокол передачи сетевых новостей (NNTP), децентрализовали обмен новостями и статьями. Короче, децентрализация не сумасшедшая идея, а скорее дух того времени.
Поэтому с самого начала проектирования новой гипертекстовой системы в 1989 году Тим Бернерс-Ли принял как само собой разумеющееся, что система будет децентрализована, в отличие от систем документации того времени. Главной силой веба стала универсальность — независимость от аппаратного и программного обеспечения. Децентрализация была настолько очевидным свойством, что его даже не упоминали. Это отражено в оригинальной статье с анонсом WWW, в которой подчёркивается универсальная поддержка во всех операционных системах, но вообще не упоминается термин «децентрализация».
Единственный централизованный компонент в сетевой архитектуре — система доменных имен (DNS). В те времена было относительно мало доменов, а владельцы не менялись, так что проблема не стояла так остро. В настоящее время миллионы доменных имен часто переходят из рук в руки, тем самым ломая существующие ссылки, возможно, вредоносными способами. Манипулируя DNS, правительства могут блокировать или изменять доступ к существующим сайтам. Тим Бернерс-Ли говорит: сейчас понятно, что лучше было сразу внедрить распределённую систему DNS. За исключением этого, у интернета имелись все компоненты, чтобы процветать как децентрализованная система.
Война браузеров в 90-е — первая волна централизации, где компании пытались получить монопольное положение и стать единственным поставщиком ПО для доступа в Сеть. Принцип универсальности веб-дизайна требовал читаемости на любой платформе, поэтому ничто не мешало работе нескольких браузеров одновременно — за исключением того, что они стремились к доминированию на рынке, а не к взаимовыгодному сосуществованию. Браузеры Netscape и Microsoft Internet Explorer пытались переманить пользователей, внедряя новые функции, а доля Internet Explorer на десктопах в какой-то момент превысила 90%.
Хотя конкуренция через инновации сама по себе прекрасна, но из-за новых функций браузеры стали несовместимы друг с другом и, следовательно, начали непосредственно угрожать универсальности Интернета. На сайтах появились значки типа «Лучше всего просматривать в Internet Explorer», поскольку разработчики не могли гарантировать согласованной работы на всех платформах. Если кто-то не хотел или не мог установить конкретный браузер, то рисковал вообще лишиться доступа к таким сайтам. В результате монополия IE повлияла на выбор людей по отношению к браузеру и ОС. Власть в Интернете сконцентрировалась в руках одной компании, что замедлило инновации.
Консорциум World Wide Web (W3C) был основан Тимом Бернерсом-Ли с целью обеспечения совместимости, согласованности между браузерами. Для этого выпускаются рекомендации, которые определяют правильную работу веб-технологий. Хотя W3C централизован в административном отношении, принятие стандартов представляет собой обратную связь от распределённой сети участников через процесс, основанный на консенсусе. В начале 2000-х проблема заключалась в том, что Internet Explorer в критические моменты отклонился от рекомендаций W3C, заставляя разработчиков следовать либо фактическим стандартам, либо их неправильной реализации в самом популярном браузере.
К счастью, давление со стороны Firefox и Safari во время второй войны браузеров в конечном итоге вынудило Microsoft сменить курс и ориентироваться на стандарты. С 2010 года ни один браузер не владел больше чем 2/3 мирового рынка, так что теперь совместимость в интересах и разработчиков браузеров, и веб-разработчиков. Балканизации сети из-за централизованной разработки браузера в значительной степени удалось избежать.
Недолгая победа Microsoft оказалась неважной, потому что битва за централизацию сместилась в иные области. Пока каждый браузер стремился стать приложением по умолчанию, поисковые системы соревновались за то, чтобы стать основной точкой входа в Сеть. Вскоре уже не имело значения, какой у вас браузер; важно было то, кто дал вам указания по поиску. В конце концов, бесплатная разработка браузера не приносит прямого дохода, в то время как компании с удовольствием платят за первое место в поиске.
Cреди поисковых систем сразу появилось несколько конкурентов, таких как AltaVista и Lycos, но всего через пару лет лидером стал Google. Централизация поиска означала, что одна компания стала слишком сильно влиять, какой контент доступен людям, путём изменения поисковой выдачи по заданным условиям. Даже предполагая лучшие намерения и игнорируя платную рекламу, наличие единственного алгоритма, который принимает решения для большого количества людей, влияет на информационное поле. Ведь не существует одного объективного способа определить «лучшие» веб-страницы по любой теме. Пошли попытки внешней манипуляции этим алгоритмом, сначала через обманные ключевики, а затем с помощью продвинутых методов SEO для улучшения рейтинга сайтов различными (иногда сомнительными) способами.
С появлением поисковых систем впервые началась монетизация пользовательских данных. Поисковые запросы человека позволяют составить подробный профиль интересов в личной и профессиональной жизни. Поисковые системы могут больше знать о некоторых аспектах жизни человека, чем его близкие друзья. Этот профиль помогает подобрать персональную рекламу и результаты поиска, побуждая посещать сайты и покупать вещи, которые в противном случае он мог и не купить. Хотя персонализация для многих полезна, но проблема в отсутствии выбора и контроля. Мы ориентируемся на крупные поисковые системы, которые накопили самый большой объём данных и показывают более релевантную выдачу. Тем не менее, эти поисковые системы не предоставляют вариантов — большинство из них принимают в качестве оплаты только наши личные данные. Кроме того, мы не знаем, как именно наши данные влияют на результаты поиска, не говоря уже о том, чтобы контролировать их. Рост персонализации привёл к появлению первых пузырей фильтров, внутри которых нам с большей вероятностью покажут результаты, аналогичные тем, на которые мы нажимали раньше.
Хотя гегемония Google ещё продолжается, социальные сети нашли более мощный способ сбора и монетизации наших данных. Революция социальных сетей в 2000-е годы побудила людей выйти в интернет, что привело их на различные платформы для обмена текстами в блогах, закладками, фотографиями, видео и многим другим. Через несколько лет социальные медиакомпании создали централизованные платформы, чтобы взять на себя многие из функций, которые раньше распределялись между несколькими поставщиками. В обмен на свои услуги эти платформы хранят наши личные данные и запрашивают право на их использование. Каждая работает в собственном «огороженном саду».
Как и поисковые системы, социальные сети выдают пользователю линейный список контента, ранжированного по факторам и алгоритмам, на которые мы минимально можем повлиять. В отличие от поиска, здесь лента генерируется без каких-либо поисковых запросов с нашей стороны — как телевизор без пульта дистанционного управления.
Лента тщательно персонализирована на основе данных, которые мы сознательно оставили в социальной сети, в сочетании со следами из истории просмотров страниц, собранной без нашего явного согласия с помощью трекеров на сторонних сайтах. В своей лекции в 2018 году Тим Бернерс-Ли отметил, что на британском телевидении давно запретили политическая рекламу из-за опасений, что столь прямое средство воздействия чрезмерно влияет на массы. По этой логике следует гораздо больше опасаться сильно персонализированной политической рекламы, которую допускают современные социальные сети. Даже если человек воздерживается от явного выражения очень личных предпочтений, эти предпочтения надёжно определяются по кажущимся незначительными фрагментам других данных. Дата-майнинг выявляет сексуальную ориентацию, этническую принадлежность, религиозные и политические взгляды человека. Впоследствии информация используется для целевого воздействия.
Как и в предыдущих битвах за централизацию, люди чувствуют давление, чтобы влиться в большую сеть. Отказ присоединиться — значит выпасть из круга виртуального общения друзей и родственников. Часто для бабушек и дедушек самый простой способ увидеть последние фотографии внуков — создать учётную запись Facebook или Instagram.
Именно так цифровая память современного поколения во многом концентрируется в одном месте, часто вне контроля самих пользователей. Централизация онлайн-активности приобрела настолько экстремальные формы, что некоторые пользователи Facebook уже не подозревают о возможности доступа в интернет. К сожалению, этот парадокс стал реальностью во многих странах, где по инициативе Internet.org [«благотворительная» организация, которую основал Facebook — прим. пер.] предоставляется строго ограниченная версия интернета, что является вопиющим нарушением сетевого нейтралитета.
Между тем, на заднем плане развернулась ещё одна битва, на этот раз за то, чтобы стать нашим провайдером аутентификации (identity provider). Все больше сайтов заменяют собственные системы аутентификации сервисом от больших провайдеров, таких как Google или Facebook. Людям с учётной записью удобно зайти с помощью кнопки Facebook. На остальных создаётся дополнительное давление, чтобы присоединиться к сети. В обоих случаях эти кнопки — ещё один способ отслеживания онлайн-активности. Эта централизация лишает нас анонимности, то есть свободы скрывать данные, которые мы считаем личными.
Во всех перечисленных битвах за централизацию рефреном звучит одна тема: отсутствие выбора. Отсутствие выбор браузера и операционной системы, точки входа в интернет, места хранения наших личных данных. Децентрализация — это прежде всего создание благоприятных условий для выбора путём отказа от уникального места хранения данных, искусственно привязанного к сервису. Эти две системы следует отделить друг от друга и предоставить пользователю выбор. Так же, как мы свободны в выборе любого сочетания гаджетов, операционных систем и браузеров для доступа в интернет, мы должны иметь возможность взаимодействовать с сайтами и другими людьми без обязательств по отношению к одной или другой социальной платформе.
Возвращение контроля над нашими личными данными, согласно Тиму Бернерсу-Ли, осуществляется путём отделения хранения данных от иных сервисов. Это означает, что люди могут хранить свои данные где хотят, в то же время пользуясь любыми сервисами. Для хранения своих текстов, фотографий и видео мы можем выбрать любого провайдера — или просто хранить их на собственном компьютере. Любая сторонняя служба с нашего разрешения воспользуется этими данными, независимо от места хранения. Хранилище данных может, хотя не обязано, осуществлять важнейшую услугу аутентификации пользователя.
Такая логика порождает концепцию модуля персональных данных (personal data pod), в которой мы храним всю созданную информацию. Как показано на рисунке ниже, это можно понимать буквально: даже, казалось бы, тривиальная часть данных вроде поставленного лайка, хранится в приватном модуле. Хотя подобная степень децентрализации может показаться экстремальной, вспомните, что даже якобы тривиальные лайки раскрывают глубоко личную информацию, поэтому есть смысл поставить их под контроль. Кроме того, если человек не зависит от чужого разрешения на публикацию данных в собственном модуле, то может ставить лайки и комментарии везде, где хочет, не опасаясь цензуры и наказания.
В децентрализованной сети каждый фрагмент данных хранится в месте, выбранном автором
Это полное владение данными обеспечивает очень детальный контроль доступа: пользователи могут выборочно предоставлять друзьям или приложениям разрешения на чтение или запись определённых фрагментов. Например, они решают, публиковать ли свою фотографию и полное имя, кто увидит лайки и комментарии, какие приложения будут редактировать фотографии и посты. В любой момент разрешение можно изменить или отозвать. Допускается несколько модулей данных для различных целей: например, модуль для личных и семейных фотографий, модуль с правилами хранения профессиональных данных для работы, университетский модуль с учебными материалами и оценками. После создания модуля человек решает, какие данные где хранить.
Выбирая место хранения собственных данных, мы предотвращаем несанкционированный доступ и эксплуатацию. Мы больше не обязаны расплачиваться своими данными за услуги интернет-компаний. Более того, мы можем защитить наиболее чувствительные части данных, сохранив их при себе, ограничив доступ только для тех людей и сервисов, которые действительно в этом нуждаются, и только на определённое время.
Когда люди сами хранят свои данные, нажиться на них станет невозможно. Эти экономические изменения можно ускорить с помощью законодательства вроде GDPR и объяснив населению опасность централизации, с учётом недавних скандалов с утечкой приватной информации, как истории Equifax и Facebook. Следовательно, необходимы новые бизнес-модели.
Децентрализация требует ухода от изолированных приложений. Как показано на рисунке ниже, текущие веб-приложения объединяют данные и сервис. Из-за этой связи наши контакты LinkedIn не могут комментировать наши фотографии Facebook, а приглашение на мероприятие в Facebook нельзя показать в календаре Doodle. С другой стороны, распределённые приложения выступают в качестве представлений (view) поверх нашего и других модулей данных. Получив специальное разрешение, приложение социальной ленты может взять из модуля фотографии, загруженные туда приложением фотогалереи. В ту же ленту добавляются события из личного календаря со статусом «видно всем». Друзьям предоставляется доступ к отдельным фрагментам наших данных через любое приложение, которое они хотят использовать.
Сейчас централизованные веб-приложения действуют как хранилища, которые не обмениваются данными друг с другом. Распределённые приложения работают как общие представления (view) поверх модулей персональных данных
Поскольку выбор данных и поставщика сервисов больше не зависит от хранения данных, возникают отдельные рынки данных и услуг. На рисунке ниже показано, что сейчас централизованные приложения конкурируют за владение данными. Таким образом, люди не могут легко переключиться на более удобное приложение, а перенос данных является технически сложной задачей, если он вообще возможен. Кроме того, новые потенциально более удобные приложения испытывают проблемы с выходом на рынок, поскольку ещё не владеют достаточным объёмом данных. С децентрализованными приложениями люди выбирают отдельно поставщика услуг и место хранения, а компании независимо конкурируют на обоих рынках. На обоих уровнях конкуренция основана исключительно на качестве услуг, соотношении функций со стоимостью.
Такая независимость означает, что мы можем свободно переключаться между поставщиками данных и услуг, не требуя от наших друзей такого же выбора. Это разрушает стены между «садами», потому что сервисы свободно взаимодействуют друг с другом. Поставщики данных и услуг могут развиваться независимо, что обеспечивает более быстрый и креативный цикл инноваций. Любой желающий способен выйти на любой рынок и привлечь клиентов, если его сервис лучше других, не требуя контроля над данными пользователей.
Централизованные приложения конкурируют на одном рынке за владение нашими данными. В распределённой сети поставщики данных и услуг конкурируют на разных рынках
Чтобы реализовать эту концепцию, Тим Бернерс-Ли запустил проект Solid. Он включает в себя спецификации для взаимодействия, реализации серверов, клиентов и приложений, а также сообщество разработчиков. Далее обсудим некоторые уникальные особенности Solid.
Цель Solid — расширение прав и возможностей людей через управление личными данными как аналог корпоративных систем Personal Data Management. Cервер Solid или модуль данных — веб-эквивалент жёсткого диска, где мы храним произвольные документы, а Solid-приложения похожи на программы для персонального компьютера, только открывают документы с Solid-серверов в интернете. В отличие от реальных жёстких дисков, Solid-серверы обычно открыты всему миру, поэтому для них нужны подробные параметры управления доступом. Они устанавливают, кто и какие документы может просматривать или редактировать. Тим Бернерс-Ли сам подал пример, уже несколько лет используя Solid в личной и профессиональной жизни.
Чтобы это работало в сетевом масштабе, данные в разных модулях должны быть связаны ссылками, как гипертекстовые документы. Для этого Solid использует формат Linked Data: каждый фрагмент данных можно связать с любым другим. Например, комментарий в модуле одного пользователя прикрепляется к фотографии в модуле другого, при этом оба пользователя остаются владельцами своих данных. В момент выполнения Solid-приложения данные интегрируются из нескольких источников и объединяются в единое целое.
Модули обеспечивают и децентрализованную аутентификацию. Человек выбирает так называемый WebID — уникальный веб-адрес для идентификации. Этот адрес указывает на общий профиль, и пользователь заходит в любой модуль со своим собственным WebID без необходимости отдельной аутентификации на каждом сайте или использования централизованной платформы.
Одним из важнейших аспектов Solid является то, что он обеспечивает платформу для чтения-записи, каким и являлось первоначальное предназначение WWW. Хотя «запись» всегда была технически возможна, в том смысле, что любой мог запустить собственный сайт, но революции Веб 2.0 и социальных сетей должны были значительно упростить процесс. Успех этих платформах частично обязан их интерактивности: теперь каждый способен создавать и публиковать контент в любое время, особенно через мобильные устройства.
Solid должен так же легко публиковать контент. Разница в том, что мы публикуем в собственные модули данных, а не в приложение. При этом гарантируется свобода самовыражения без риска цензуры. Для обеспечения максимальной совместимости связанные данные должны храниться с использованием технологий Семантического веба, которые увязывают фрагменты данных с их значением. Таким образом, приложения понимают (фрагменты) данных друг друга, не договариваясь о формате.
Нужен также механизм информирования, когда объекты в модулях создаются или изменяются — особенно если речь о комментариях. Это обеспечивает технология Linked Data Notifications: небольшие автоматические сообщения, как email, которые различные модули данных отправляют друг другу. Объединив эти технологии, Solid реализует концепцию Read-Write Linked Data, гарантирую каждому участие в Вебе Данных.
Трансформируя владение данными и роль приложений в распределённой экосистеме, Solid нарушит многие централизованные процессы в интернете. Теперь можно исключить посредников, контролирующих эти процессы, что стимулирует инновации во многих областях.
Первая очевидная цель — социальные отношения между людьми. Благодаря Solid появляется простой и конфиденциальный способ обмена мультимедийными файлами с друзьями, коллегами и родственниками. Другие примеры — совместная работа над различными документами с чётким контролем доступа: организация встреч и мероприятий — опять же с полным владением данными, выбором приложения и хранилища, синхронизацией между приложениями и т. д.
Кроме того, технологически Solid способен произвести революцию в целых отраслях, таких как научные публикации. Текущий процесс предполагает, что автор загружает рукопись на централизованную платформу, где её оценивает закрытая группа рецензентов. После одобрения рукопись публикуется в виде статьи, а затем становится доступной для общественности, возможно, за отдельную плату. Этот довольно длительный процесс. Широкое научное сообщество может прочитать статью только в самом конце, если её примут. Процесс ещё и непрозрачный, поскольку от общественности скрыты ценные детали: рецензии и правка статей. Как правило, обратная связь возможна только через аналогичный медленный процесс. Вместо этого распределённое приложение для публикации статей, такое как dokieli, позволяет исследователям самостоятельно публиковать рукописи в собственном модуле Solid. Комментарии коллег хранятся в их собственных модулях, гарантируя свободу выражения любому, кто хочет принять участие. Все результаты остаются открыты для комментариев даже после публикации в вебе.
Повторная децентрализация веба в соответствии с концепцией Solid поможет одолеть три проблемы, которые сформулировал Тим Бернерс-Ли. Мы можем вернуть контроль над личными данными, храня их в собственных модулях. Дезинформация блокируется, потому что свободный выбор приложений позволяет контролировать свою ленту новостей — а любая информация прослеживается до самого источника. Политическая реклама становится более прозрачной, поскольку каждый решает, кому и какие открыть фрагменты данных. Более того, разделение рынков данных и услуг позволяет рассмотреть другие варианты, вообще без рекламы. Хотя Solid не в полной мере решает все проблемы, но владение данными и свобода выбора — это главное.
Впрочем, за свободу всегда нужно платить: победа личных прав и свободы слова одновременно способствует незаконной активности, потому что распределённые сети затрудняют контроль за информацией. Конечно, это сложный вопрос, поскольку в некоторых странах объявляют незаконными высказывания, которые вполне законны в другом месте. Интригующий пример — возросшая популярность децентрализованной социальной сети Mastodon в Японии: когда Twitter начал удалять изображения, сомнительные по американским нормам, японские пользователи начали публиковать их на платформах с меньшей цензурой.
Нам придётся принять этот компромисс между свободой и контролем. В отсутствие общепризнанных норм централизованная фильтрация запрещённого контента никогда не будет адекватным решением.
Это подводит нас к другому аспекту децентрализации, а именно к противоречию между свободой и универсальностью. Парадокс свободы гласит, что человек может стать свободным, только если подчинится определённым правилам. Проще говоря, мы свободны взять велосипед и ехать куда угодно — если только держимся правой стороны дороги (в нескольких странах левой). Не соблюдая это правило, мы никуда не доедем без аварий. Поскольку универсальность всегда была главной задачей веба, распределённые сообщества должны согласовать некоторые базовые рамки децентрализации. Как и с универсальностью браузеров, консорциум W3C играет важную роль в создании стандартов для взаимодействия модулей данных и приложений. К счастью, не нужно согласовывать все детали. Формат Linked Data позволяет заключать многоуровневые соглашения, в которых несколько правил распространяются на многих участников, а дополнительные правила согласовываются меньшими группами по мере необходимости.
Важно отметить, что Solid не создаётся для борьбы с конкретными компаниями, такими как Google, Facebook или Twitter. Проект бросает вызов централизации в целом, поскольку многие проблемы этих компаний вызваны централизацией и бизнес-моделью владения данными. Мы подошли к тому, что компании обладают таким объёмом данных, что уже не могут предсказать долгосрочные последствия такой централизации. Поэтому неразумно и дальше в качестве предлога полагаться на «информированное согласие», поскольку ни один человек не в силах понять, к чему в конечном итоге приведёт отказ от контроля над малыми или большими фрагментами его данных. Таким образом, хранение своих данных в надёжном месте со свободой выбора и детализированной моделью разрешений — единственный безопасный вариант.
Никто из нас не мечтает о Сети без крупных игроков. Совсем наоборот: Тим Бернерс-Ли настаивает, что Сеть всегда должна масштабироваться от очень маленьких к очень большим участникам. Проблема в том, что в настоящее время очень большие участники пытаются подавить остальных, что ставит под угрозу свободы, которыми мы пользовались в течение многих лет. Как указывалось выше, децентрализация — это прежде всего свобода выбора: у людей должна быть возможность свободно вступать в большие или малые сообщества. И хотя перед нами стоит несколько технических проблем, в том числе гарантия аналогичного удобства и скорости работы, как у централизованных платформ, Solid представляет собой первое жизнеспособное техническое решение. Теперь мы должны закрепить прогресс в социально-экономической реальности, чтобы полностью децентрализовать веб. Только когда нам удастся вернуть контроль и свободу выбора для самых ценных цифровых активов, мы сможем по-настоящему сказать: это Сеть для всех.
Власть народу
Изобретатель может предположить цель и судьбу своего творения, но в итоге именно люди решают, как его использовать. Джон Пембертон собирался лечить морфиновых наркоманов, когда начал варить зелье, теперь известное как «кока-кола», а игрушка-пластилин Play-Doh изначально создавалась как средство очистки стен. Альфред Нобель учредил ежегодные премии, чтобы его не запомнили как изобретателя динамита.
Примечательно, что Тим Бернерс-Ли никогда не намеревался контролировать собственное изобретение: его бывший работодатель CERN выпустил программное обеспечение World Wide Web в общественное пользование, а сама сеть спроектирована децентрализованно, чтобы ни у кого не было власти и права затыкать рот другим людям. Такая беспрецедентная открытость привела к крупномасштабным свободным инновациям и безграничной креативности, дала право голоса более чем половине населения мира. Она произвела революцию в области коммуникаций, образования и бизнеса. Однако следствием этой свободы также стало то, что каждый может создавать вещи, которые противоречат духу Интернета, такие как незаконные материалы и — по иронии судьбы — платформы, основной целью которых является централизация.
Концепция централизации не представляет проблемы сама по себе: есть веские причины для централизованного объединения людей или вещей. Но проблема возникает, когда нас лишают выбора, вводят в заблуждение — нас заставляют думать, что есть только одна дверь в пространство, которым в действительности мы коллективно владеем. Некоторое время назад казалось невообразимым, что фундаментально открытый Интернет станет основой для закрытых сервисов, где мы платим нашими личными данными за часть свобод, которые на самом деле уже наши. Тем не менее, сегодня большинство пользователей при ежедневном взаимодействии заперты в границах нескольких влиятельных социальных медиа. Эти гиганты собирают информацию со всего мира и копят это богатство в своём закрытом пространстве, где одновременно выступают и начальником, и судьёй.
Поскольку изменение произошло так внезапно, возможно, нужно вспомнить, что ещё не так давно веб-ландшафт выглядел совсем иначе. В 2008 году иранского блогера Хосейна Дерахшана приговорили к 20 годам тюрьмы за публикации в блоге. Он и многие другие могли высказать своё критическое мнение, потому что у них была Сеть как открытая платформа — они ни у кого не спрашивали разрешения на публикацию. Важно отметить, что механизм гиперссылок в Интернете позволяет блогам ссылаться друг на друга, опять же не требуя разрешения ни в каком виде. Это позволяет создать децентрализованную сеть ценностей между равными людьми, где читатели сохраняют активный и сознательный контроль над своими действиями. Когда Дерахшана выпустили в 2014 году, он вернулся в совершенно другую Cеть: вместо читателей с активной позицией он увидел пассивных зрителей, которые словно смотрят телевизор. Конечно, веб-технологии продвинулись, но главные основы Сети деградировали: всего за шесть лет люди стали совершенно иначе использовать Интернет.
Конечно, социальные медиа нам не враг: благодаря им снизился барьер для публикации коротких текстов и фотографий любым человеком. Тем не менее, они работают в рамках стратегии «победитель получает всё»: каждый из игроков стремится к доминированию, а не взаимному взаимодействию, как работает остальной Интернет. В отличие от блогов, мы обычно не можем взаимодействовать с публикациями в одной сети изнутри другой: нужно переместить или людей, или данные. Известная проблема «огороженных садов» в социальных медиа значительно ухудшилась с 2008 года. Некоторые «сады» разрослись до огромных размеров, а стены остались.
Основная проблема в том, что доступ к доминирующим сетям обязательно означает отказ от контроля над личными данными: мы можем войти, но платим своей цифровой собственностью. Эти личные данные затем используются для незаметного влияния на нас через персонализированную рекламу брендов, продуктов и даже политических программ. Кроме того, оказавшись внутри, люди обычно образуют небольшие сообщества — эффект, который специально нагнетают алгоритмы социальных сетей, нацеленные на максимальную вовлечённость в ущерб разнообразию. В результате пузырь фильтров изолирует нас в отдельных эхо-камерах, хотя веб и социальные сети всегда хотели объединять людей.
Неудивительно, что эта ситуация отражена в трёх глобальных задачах, которые Тим Бернерс-Ли сформулировал в 2017 году:
- вернуть контроль над нашими персональными данными;
- предотвратить распространение дезинформации;
- обеспечить прозрачность политической рекламы.
Очевидно, эти проблемы нежелательно решать централизованно через какую-то комиссию или комитет. Это опять создаёт точку отказа, которая — даже при самых лучших намерениях — всегда уязвима для злоупотреблений. В конечном счёте, основная проблема ведь не в конкретных социальных сетях, а в гиперцентрализации данных и людей, то есть власти. Нужен контроль, но власть должна принадлежать всем людям — как право владения личными данными и созданным контентом.
Становится ясно, что основные препятствия не технологические; поэтому Тим Бернерс-Ли призывает «собрать учёных, представителей бизнеса, технологий, госструктур, гражданского общества и мира искусств для борьбы с угрозами Интернету». В то же время на учёных и инженеров возложена технологическая миссия: доказать, что децентрализованные сети с персональными данными могут глобально масштабироваться и будут настолько же удобны для людей, как централизованные платформы.
Поэтому начнём с технических вопросов децентрализации, подчеркнув роль Тима Бернерса-Ли в продолжающейся борьбе за сохранение открытой и децентрализованной Сети. После исторического экскурса сосредоточимся на том, каких изменений требует децентрализация, и рассмотрим, как выглядит здоровая экосистема. В качестве конкретной реализации изучим проект Solid. В заключение обсудим нерешённые вопросы и перспективы на будущее.
Краткая история (де)централизации веба
Не всегда причиной централизации были социальные сети — и, скорее всего, в какой-то момент в будущем проблема станет иной. Мишень постоянно движется: каждый раз, когда мы начинаем видеть угрозу, её заменяет ещё более крупная. Понимание этих угроз позволяет лучше понять различные аспекты децентрализации.
Децентрализация как невысказанное предположение
На момент изобретения WWW в мире уже существовали децентрализованные системы, в том числе Интернет. Электронная почта стала ещё более децентрализованным сервисом, чем традиционная почтовая служба, которую имитировала, поскольку разные почтовые серверы напрямую обменивались сообщениями. Давно забытые протоколы, такие как протокол передачи сетевых новостей (NNTP), децентрализовали обмен новостями и статьями. Короче, децентрализация не сумасшедшая идея, а скорее дух того времени.
Поэтому с самого начала проектирования новой гипертекстовой системы в 1989 году Тим Бернерс-Ли принял как само собой разумеющееся, что система будет децентрализована, в отличие от систем документации того времени. Главной силой веба стала универсальность — независимость от аппаратного и программного обеспечения. Децентрализация была настолько очевидным свойством, что его даже не упоминали. Это отражено в оригинальной статье с анонсом WWW, в которой подчёркивается универсальная поддержка во всех операционных системах, но вообще не упоминается термин «децентрализация».
Единственный централизованный компонент в сетевой архитектуре — система доменных имен (DNS). В те времена было относительно мало доменов, а владельцы не менялись, так что проблема не стояла так остро. В настоящее время миллионы доменных имен часто переходят из рук в руки, тем самым ломая существующие ссылки, возможно, вредоносными способами. Манипулируя DNS, правительства могут блокировать или изменять доступ к существующим сайтам. Тим Бернерс-Ли говорит: сейчас понятно, что лучше было сразу внедрить распределённую систему DNS. За исключением этого, у интернета имелись все компоненты, чтобы процветать как децентрализованная система.
Битва за десктопы
Война браузеров в 90-е — первая волна централизации, где компании пытались получить монопольное положение и стать единственным поставщиком ПО для доступа в Сеть. Принцип универсальности веб-дизайна требовал читаемости на любой платформе, поэтому ничто не мешало работе нескольких браузеров одновременно — за исключением того, что они стремились к доминированию на рынке, а не к взаимовыгодному сосуществованию. Браузеры Netscape и Microsoft Internet Explorer пытались переманить пользователей, внедряя новые функции, а доля Internet Explorer на десктопах в какой-то момент превысила 90%.
Хотя конкуренция через инновации сама по себе прекрасна, но из-за новых функций браузеры стали несовместимы друг с другом и, следовательно, начали непосредственно угрожать универсальности Интернета. На сайтах появились значки типа «Лучше всего просматривать в Internet Explorer», поскольку разработчики не могли гарантировать согласованной работы на всех платформах. Если кто-то не хотел или не мог установить конкретный браузер, то рисковал вообще лишиться доступа к таким сайтам. В результате монополия IE повлияла на выбор людей по отношению к браузеру и ОС. Власть в Интернете сконцентрировалась в руках одной компании, что замедлило инновации.
Консорциум World Wide Web (W3C) был основан Тимом Бернерсом-Ли с целью обеспечения совместимости, согласованности между браузерами. Для этого выпускаются рекомендации, которые определяют правильную работу веб-технологий. Хотя W3C централизован в административном отношении, принятие стандартов представляет собой обратную связь от распределённой сети участников через процесс, основанный на консенсусе. В начале 2000-х проблема заключалась в том, что Internet Explorer в критические моменты отклонился от рекомендаций W3C, заставляя разработчиков следовать либо фактическим стандартам, либо их неправильной реализации в самом популярном браузере.
К счастью, давление со стороны Firefox и Safari во время второй войны браузеров в конечном итоге вынудило Microsoft сменить курс и ориентироваться на стандарты. С 2010 года ни один браузер не владел больше чем 2/3 мирового рынка, так что теперь совместимость в интересах и разработчиков браузеров, и веб-разработчиков. Балканизации сети из-за централизованной разработки браузера в значительной степени удалось избежать.
Битва поисковиков
Недолгая победа Microsoft оказалась неважной, потому что битва за централизацию сместилась в иные области. Пока каждый браузер стремился стать приложением по умолчанию, поисковые системы соревновались за то, чтобы стать основной точкой входа в Сеть. Вскоре уже не имело значения, какой у вас браузер; важно было то, кто дал вам указания по поиску. В конце концов, бесплатная разработка браузера не приносит прямого дохода, в то время как компании с удовольствием платят за первое место в поиске.
Cреди поисковых систем сразу появилось несколько конкурентов, таких как AltaVista и Lycos, но всего через пару лет лидером стал Google. Централизация поиска означала, что одна компания стала слишком сильно влиять, какой контент доступен людям, путём изменения поисковой выдачи по заданным условиям. Даже предполагая лучшие намерения и игнорируя платную рекламу, наличие единственного алгоритма, который принимает решения для большого количества людей, влияет на информационное поле. Ведь не существует одного объективного способа определить «лучшие» веб-страницы по любой теме. Пошли попытки внешней манипуляции этим алгоритмом, сначала через обманные ключевики, а затем с помощью продвинутых методов SEO для улучшения рейтинга сайтов различными (иногда сомнительными) способами.
С появлением поисковых систем впервые началась монетизация пользовательских данных. Поисковые запросы человека позволяют составить подробный профиль интересов в личной и профессиональной жизни. Поисковые системы могут больше знать о некоторых аспектах жизни человека, чем его близкие друзья. Этот профиль помогает подобрать персональную рекламу и результаты поиска, побуждая посещать сайты и покупать вещи, которые в противном случае он мог и не купить. Хотя персонализация для многих полезна, но проблема в отсутствии выбора и контроля. Мы ориентируемся на крупные поисковые системы, которые накопили самый большой объём данных и показывают более релевантную выдачу. Тем не менее, эти поисковые системы не предоставляют вариантов — большинство из них принимают в качестве оплаты только наши личные данные. Кроме того, мы не знаем, как именно наши данные влияют на результаты поиска, не говоря уже о том, чтобы контролировать их. Рост персонализации привёл к появлению первых пузырей фильтров, внутри которых нам с большей вероятностью покажут результаты, аналогичные тем, на которые мы нажимали раньше.
Битва за наши личные данные и личность
Хотя гегемония Google ещё продолжается, социальные сети нашли более мощный способ сбора и монетизации наших данных. Революция социальных сетей в 2000-е годы побудила людей выйти в интернет, что привело их на различные платформы для обмена текстами в блогах, закладками, фотографиями, видео и многим другим. Через несколько лет социальные медиакомпании создали централизованные платформы, чтобы взять на себя многие из функций, которые раньше распределялись между несколькими поставщиками. В обмен на свои услуги эти платформы хранят наши личные данные и запрашивают право на их использование. Каждая работает в собственном «огороженном саду».
Как и поисковые системы, социальные сети выдают пользователю линейный список контента, ранжированного по факторам и алгоритмам, на которые мы минимально можем повлиять. В отличие от поиска, здесь лента генерируется без каких-либо поисковых запросов с нашей стороны — как телевизор без пульта дистанционного управления.
Лента тщательно персонализирована на основе данных, которые мы сознательно оставили в социальной сети, в сочетании со следами из истории просмотров страниц, собранной без нашего явного согласия с помощью трекеров на сторонних сайтах. В своей лекции в 2018 году Тим Бернерс-Ли отметил, что на британском телевидении давно запретили политическая рекламу из-за опасений, что столь прямое средство воздействия чрезмерно влияет на массы. По этой логике следует гораздо больше опасаться сильно персонализированной политической рекламы, которую допускают современные социальные сети. Даже если человек воздерживается от явного выражения очень личных предпочтений, эти предпочтения надёжно определяются по кажущимся незначительными фрагментам других данных. Дата-майнинг выявляет сексуальную ориентацию, этническую принадлежность, религиозные и политические взгляды человека. Впоследствии информация используется для целевого воздействия.
Как и в предыдущих битвах за централизацию, люди чувствуют давление, чтобы влиться в большую сеть. Отказ присоединиться — значит выпасть из круга виртуального общения друзей и родственников. Часто для бабушек и дедушек самый простой способ увидеть последние фотографии внуков — создать учётную запись Facebook или Instagram.
Именно так цифровая память современного поколения во многом концентрируется в одном месте, часто вне контроля самих пользователей. Централизация онлайн-активности приобрела настолько экстремальные формы, что некоторые пользователи Facebook уже не подозревают о возможности доступа в интернет. К сожалению, этот парадокс стал реальностью во многих странах, где по инициативе Internet.org [«благотворительная» организация, которую основал Facebook — прим. пер.] предоставляется строго ограниченная версия интернета, что является вопиющим нарушением сетевого нейтралитета.
Между тем, на заднем плане развернулась ещё одна битва, на этот раз за то, чтобы стать нашим провайдером аутентификации (identity provider). Все больше сайтов заменяют собственные системы аутентификации сервисом от больших провайдеров, таких как Google или Facebook. Людям с учётной записью удобно зайти с помощью кнопки Facebook. На остальных создаётся дополнительное давление, чтобы присоединиться к сети. В обоих случаях эти кнопки — ещё один способ отслеживания онлайн-активности. Эта централизация лишает нас анонимности, то есть свободы скрывать данные, которые мы считаем личными.
Разделение данных и сервисов
Во всех перечисленных битвах за централизацию рефреном звучит одна тема: отсутствие выбора. Отсутствие выбор браузера и операционной системы, точки входа в интернет, места хранения наших личных данных. Децентрализация — это прежде всего создание благоприятных условий для выбора путём отказа от уникального места хранения данных, искусственно привязанного к сервису. Эти две системы следует отделить друг от друга и предоставить пользователю выбор. Так же, как мы свободны в выборе любого сочетания гаджетов, операционных систем и браузеров для доступа в интернет, мы должны иметь возможность взаимодействовать с сайтами и другими людьми без обязательств по отношению к одной или другой социальной платформе.
Возвращение контроля над нашими личными данными, согласно Тиму Бернерсу-Ли, осуществляется путём отделения хранения данных от иных сервисов. Это означает, что люди могут хранить свои данные где хотят, в то же время пользуясь любыми сервисами. Для хранения своих текстов, фотографий и видео мы можем выбрать любого провайдера — или просто хранить их на собственном компьютере. Любая сторонняя служба с нашего разрешения воспользуется этими данными, независимо от места хранения. Хранилище данных может, хотя не обязано, осуществлять важнейшую услугу аутентификации пользователя.
Такая логика порождает концепцию модуля персональных данных (personal data pod), в которой мы храним всю созданную информацию. Как показано на рисунке ниже, это можно понимать буквально: даже, казалось бы, тривиальная часть данных вроде поставленного лайка, хранится в приватном модуле. Хотя подобная степень децентрализации может показаться экстремальной, вспомните, что даже якобы тривиальные лайки раскрывают глубоко личную информацию, поэтому есть смысл поставить их под контроль. Кроме того, если человек не зависит от чужого разрешения на публикацию данных в собственном модуле, то может ставить лайки и комментарии везде, где хочет, не опасаясь цензуры и наказания.
В децентрализованной сети каждый фрагмент данных хранится в месте, выбранном автором
Это полное владение данными обеспечивает очень детальный контроль доступа: пользователи могут выборочно предоставлять друзьям или приложениям разрешения на чтение или запись определённых фрагментов. Например, они решают, публиковать ли свою фотографию и полное имя, кто увидит лайки и комментарии, какие приложения будут редактировать фотографии и посты. В любой момент разрешение можно изменить или отозвать. Допускается несколько модулей данных для различных целей: например, модуль для личных и семейных фотографий, модуль с правилами хранения профессиональных данных для работы, университетский модуль с учебными материалами и оценками. После создания модуля человек решает, какие данные где хранить.
Выбирая место хранения собственных данных, мы предотвращаем несанкционированный доступ и эксплуатацию. Мы больше не обязаны расплачиваться своими данными за услуги интернет-компаний. Более того, мы можем защитить наиболее чувствительные части данных, сохранив их при себе, ограничив доступ только для тех людей и сервисов, которые действительно в этом нуждаются, и только на определённое время.
Независимые инновации после разделения данных и сервисов
Когда люди сами хранят свои данные, нажиться на них станет невозможно. Эти экономические изменения можно ускорить с помощью законодательства вроде GDPR и объяснив населению опасность централизации, с учётом недавних скандалов с утечкой приватной информации, как истории Equifax и Facebook. Следовательно, необходимы новые бизнес-модели.
Децентрализация требует ухода от изолированных приложений. Как показано на рисунке ниже, текущие веб-приложения объединяют данные и сервис. Из-за этой связи наши контакты LinkedIn не могут комментировать наши фотографии Facebook, а приглашение на мероприятие в Facebook нельзя показать в календаре Doodle. С другой стороны, распределённые приложения выступают в качестве представлений (view) поверх нашего и других модулей данных. Получив специальное разрешение, приложение социальной ленты может взять из модуля фотографии, загруженные туда приложением фотогалереи. В ту же ленту добавляются события из личного календаря со статусом «видно всем». Друзьям предоставляется доступ к отдельным фрагментам наших данных через любое приложение, которое они хотят использовать.
Сейчас централизованные веб-приложения действуют как хранилища, которые не обмениваются данными друг с другом. Распределённые приложения работают как общие представления (view) поверх модулей персональных данных
Поскольку выбор данных и поставщика сервисов больше не зависит от хранения данных, возникают отдельные рынки данных и услуг. На рисунке ниже показано, что сейчас централизованные приложения конкурируют за владение данными. Таким образом, люди не могут легко переключиться на более удобное приложение, а перенос данных является технически сложной задачей, если он вообще возможен. Кроме того, новые потенциально более удобные приложения испытывают проблемы с выходом на рынок, поскольку ещё не владеют достаточным объёмом данных. С децентрализованными приложениями люди выбирают отдельно поставщика услуг и место хранения, а компании независимо конкурируют на обоих рынках. На обоих уровнях конкуренция основана исключительно на качестве услуг, соотношении функций со стоимостью.
Такая независимость означает, что мы можем свободно переключаться между поставщиками данных и услуг, не требуя от наших друзей такого же выбора. Это разрушает стены между «садами», потому что сервисы свободно взаимодействуют друг с другом. Поставщики данных и услуг могут развиваться независимо, что обеспечивает более быстрый и креативный цикл инноваций. Любой желающий способен выйти на любой рынок и привлечь клиентов, если его сервис лучше других, не требуя контроля над данными пользователей.
Централизованные приложения конкурируют на одном рынке за владение нашими данными. В распределённой сети поставщики данных и услуг конкурируют на разных рынках
Проект Solid
Чтобы реализовать эту концепцию, Тим Бернерс-Ли запустил проект Solid. Он включает в себя спецификации для взаимодействия, реализации серверов, клиентов и приложений, а также сообщество разработчиков. Далее обсудим некоторые уникальные особенности Solid.
Связывание и интеграция персональных данных
Цель Solid — расширение прав и возможностей людей через управление личными данными как аналог корпоративных систем Personal Data Management. Cервер Solid или модуль данных — веб-эквивалент жёсткого диска, где мы храним произвольные документы, а Solid-приложения похожи на программы для персонального компьютера, только открывают документы с Solid-серверов в интернете. В отличие от реальных жёстких дисков, Solid-серверы обычно открыты всему миру, поэтому для них нужны подробные параметры управления доступом. Они устанавливают, кто и какие документы может просматривать или редактировать. Тим Бернерс-Ли сам подал пример, уже несколько лет используя Solid в личной и профессиональной жизни.
Чтобы это работало в сетевом масштабе, данные в разных модулях должны быть связаны ссылками, как гипертекстовые документы. Для этого Solid использует формат Linked Data: каждый фрагмент данных можно связать с любым другим. Например, комментарий в модуле одного пользователя прикрепляется к фотографии в модуле другого, при этом оба пользователя остаются владельцами своих данных. В момент выполнения Solid-приложения данные интегрируются из нескольких источников и объединяются в единое целое.
Модули обеспечивают и децентрализованную аутентификацию. Человек выбирает так называемый WebID — уникальный веб-адрес для идентификации. Этот адрес указывает на общий профиль, и пользователь заходит в любой модуль со своим собственным WebID без необходимости отдельной аутентификации на каждом сайте или использования централизованной платформы.
Веб для чтения-записи
Одним из важнейших аспектов Solid является то, что он обеспечивает платформу для чтения-записи, каким и являлось первоначальное предназначение WWW. Хотя «запись» всегда была технически возможна, в том смысле, что любой мог запустить собственный сайт, но революции Веб 2.0 и социальных сетей должны были значительно упростить процесс. Успех этих платформах частично обязан их интерактивности: теперь каждый способен создавать и публиковать контент в любое время, особенно через мобильные устройства.
Solid должен так же легко публиковать контент. Разница в том, что мы публикуем в собственные модули данных, а не в приложение. При этом гарантируется свобода самовыражения без риска цензуры. Для обеспечения максимальной совместимости связанные данные должны храниться с использованием технологий Семантического веба, которые увязывают фрагменты данных с их значением. Таким образом, приложения понимают (фрагменты) данных друг друга, не договариваясь о формате.
Нужен также механизм информирования, когда объекты в модулях создаются или изменяются — особенно если речь о комментариях. Это обеспечивает технология Linked Data Notifications: небольшие автоматические сообщения, как email, которые различные модули данных отправляют друг другу. Объединив эти технологии, Solid реализует концепцию Read-Write Linked Data, гарантирую каждому участие в Вебе Данных.
Революционный потенциал
Трансформируя владение данными и роль приложений в распределённой экосистеме, Solid нарушит многие централизованные процессы в интернете. Теперь можно исключить посредников, контролирующих эти процессы, что стимулирует инновации во многих областях.
Первая очевидная цель — социальные отношения между людьми. Благодаря Solid появляется простой и конфиденциальный способ обмена мультимедийными файлами с друзьями, коллегами и родственниками. Другие примеры — совместная работа над различными документами с чётким контролем доступа: организация встреч и мероприятий — опять же с полным владением данными, выбором приложения и хранилища, синхронизацией между приложениями и т. д.
Кроме того, технологически Solid способен произвести революцию в целых отраслях, таких как научные публикации. Текущий процесс предполагает, что автор загружает рукопись на централизованную платформу, где её оценивает закрытая группа рецензентов. После одобрения рукопись публикуется в виде статьи, а затем становится доступной для общественности, возможно, за отдельную плату. Этот довольно длительный процесс. Широкое научное сообщество может прочитать статью только в самом конце, если её примут. Процесс ещё и непрозрачный, поскольку от общественности скрыты ценные детали: рецензии и правка статей. Как правило, обратная связь возможна только через аналогичный медленный процесс. Вместо этого распределённое приложение для публикации статей, такое как dokieli, позволяет исследователям самостоятельно публиковать рукописи в собственном модуле Solid. Комментарии коллег хранятся в их собственных модулях, гарантируя свободу выражения любому, кто хочет принять участие. Все результаты остаются открыты для комментариев даже после публикации в вебе.
Децентрализованная Cеть для всех
Повторная децентрализация веба в соответствии с концепцией Solid поможет одолеть три проблемы, которые сформулировал Тим Бернерс-Ли. Мы можем вернуть контроль над личными данными, храня их в собственных модулях. Дезинформация блокируется, потому что свободный выбор приложений позволяет контролировать свою ленту новостей — а любая информация прослеживается до самого источника. Политическая реклама становится более прозрачной, поскольку каждый решает, кому и какие открыть фрагменты данных. Более того, разделение рынков данных и услуг позволяет рассмотреть другие варианты, вообще без рекламы. Хотя Solid не в полной мере решает все проблемы, но владение данными и свобода выбора — это главное.
Впрочем, за свободу всегда нужно платить: победа личных прав и свободы слова одновременно способствует незаконной активности, потому что распределённые сети затрудняют контроль за информацией. Конечно, это сложный вопрос, поскольку в некоторых странах объявляют незаконными высказывания, которые вполне законны в другом месте. Интригующий пример — возросшая популярность децентрализованной социальной сети Mastodon в Японии: когда Twitter начал удалять изображения, сомнительные по американским нормам, японские пользователи начали публиковать их на платформах с меньшей цензурой.
Нам придётся принять этот компромисс между свободой и контролем. В отсутствие общепризнанных норм централизованная фильтрация запрещённого контента никогда не будет адекватным решением.
Это подводит нас к другому аспекту децентрализации, а именно к противоречию между свободой и универсальностью. Парадокс свободы гласит, что человек может стать свободным, только если подчинится определённым правилам. Проще говоря, мы свободны взять велосипед и ехать куда угодно — если только держимся правой стороны дороги (в нескольких странах левой). Не соблюдая это правило, мы никуда не доедем без аварий. Поскольку универсальность всегда была главной задачей веба, распределённые сообщества должны согласовать некоторые базовые рамки децентрализации. Как и с универсальностью браузеров, консорциум W3C играет важную роль в создании стандартов для взаимодействия модулей данных и приложений. К счастью, не нужно согласовывать все детали. Формат Linked Data позволяет заключать многоуровневые соглашения, в которых несколько правил распространяются на многих участников, а дополнительные правила согласовываются меньшими группами по мере необходимости.
Важно отметить, что Solid не создаётся для борьбы с конкретными компаниями, такими как Google, Facebook или Twitter. Проект бросает вызов централизации в целом, поскольку многие проблемы этих компаний вызваны централизацией и бизнес-моделью владения данными. Мы подошли к тому, что компании обладают таким объёмом данных, что уже не могут предсказать долгосрочные последствия такой централизации. Поэтому неразумно и дальше в качестве предлога полагаться на «информированное согласие», поскольку ни один человек не в силах понять, к чему в конечном итоге приведёт отказ от контроля над малыми или большими фрагментами его данных. Таким образом, хранение своих данных в надёжном месте со свободой выбора и детализированной моделью разрешений — единственный безопасный вариант.
Никто из нас не мечтает о Сети без крупных игроков. Совсем наоборот: Тим Бернерс-Ли настаивает, что Сеть всегда должна масштабироваться от очень маленьких к очень большим участникам. Проблема в том, что в настоящее время очень большие участники пытаются подавить остальных, что ставит под угрозу свободы, которыми мы пользовались в течение многих лет. Как указывалось выше, децентрализация — это прежде всего свобода выбора: у людей должна быть возможность свободно вступать в большие или малые сообщества. И хотя перед нами стоит несколько технических проблем, в том числе гарантия аналогичного удобства и скорости работы, как у централизованных платформ, Solid представляет собой первое жизнеспособное техническое решение. Теперь мы должны закрепить прогресс в социально-экономической реальности, чтобы полностью децентрализовать веб. Только когда нам удастся вернуть контроль и свободу выбора для самых ценных цифровых активов, мы сможем по-настоящему сказать: это Сеть для всех.
