56 новых с…

Чего только не встретишь в исходниках. На разных языках попадаются стихи, советы, мысли. А бывает и такое, незавершённое.

Конфуций медитировал. Утренняя офисная сутолока рассосалось, одним раздали задач,
другим — начальственных пенделей. Корпоративная махина просыпалась для очередной 
попытки родить очередной продукт. На самом деле сам Конфа не любил ни офиса, ни 
позу лотоса, не испытывал благоговения перед древним Востоком и придерживался 
мнения о бессмысленности Вселенной. И медитация не медитация вовсе. Конфа 
застал мальцом советские радиопрограммы с утренними разминками и всосал 
понятную пролетарскую идею — всех денег не заработаешь на кривом от тягла 
хребте. Дядям и тётям сверху плевать на твоё здоровье. А Конфе — нет, есть 
минутка — отдыхай. 
На ладони левой руки лежала мобила. На ладони правой — пульт кондиционера. У 
случайных посетителей вид Конфуция, сидящего на коврике в прозрачном инкубаторе,
вызывал оторопь. Среди технограмотных курьеров даже пошла байка об индусе, 
специально присланном из Бангалора делиться с местными секретами написания 
эталонного индусского го*нокода. В прочем, Конфа на то и получил кличку 
Конфуций что мог вытворить и не такое.
— Первый "хьюстон" пошёл. — Людмила всунулась в инкубатор и мрачно сообщила 
Конфе про Фила. — Точнее, поехал. Ещё точнее, летит в бездну предательства и лжи.
— Без меня никак?
— Ты начальник, я дурак. В любой непонятной ситуации кричи "Помогите! Насилуют!!"
— Кого?
— Нас. Если Фил вылетит с проекта, то задержит команду на пару недель.
— Мы все рабы на галере...
— Только вот гребут одни, а дыры в днище латают другие. Ни у тех, ни у других 
нет выбора.
— Выбор есть всегда. Фил, значит. — Конфа открыл глаза. Людмила состроила строгую
рожу, через секунду — гневную, а затем — плаксиво-трогательную мордочку.
— Ты бесчеловечна. И дай угадаю, все проблемы из-за баб?
— В этот раз — да.
Конфа потянулся. — Давай его сюда.
— Я, мой повелитель! Фи-и-и-л...

Людмила честно пыталась в своё время стать хорошей женой, матерью, дочерью, 
соседкой, студенткой. Не вышло ни-че-го из списка. Проторенные и известные 
дорожки к успеху и процветанию — удел и идеал большинства. А с серой вяленой 
массой Мила себя не ассоциировала. Что-то было противоестественным в 
механистических существах вокруг: день за днём из года в год люди делали те же 
дела и совершали однообразные ошибки несмотря на свою уникальность, 
неповторимость и непохожесть на вкус и цвет. В любом обществе, в любом 
экономическом положении — те же эмоции, трёп, кумиры, алгоритмы выживания, 
развлечения, рождение и исход. Переключаются сегменты жидких кристаллах часов, 
тикают дорогие наручные часы, беззвучно инкрементируют время таймеры копеечных 
мобильников. Меняются технологии, дешевеют машины, связь опоясола планету,  iot 
в каждом доме. А люди не меняются. Людей Мила знает лучше всего на свете. Они — 
её насущный хлеб, каждодневная работа и тяжкий крест единообразия. Все их 
действия предсказуемы и прогнозируемы с некоторой погрешностью, условно как 
мотивы хомяка в хомячьем колесе: рывок туда — кувырок сюда, здесь бегут от 
морковки сзади, тут нагоняют морковку спереди. Мила не хотела быть как все, но, 
наигравшись с человеческим пластилином и зная людей лучше самих людей, ей 
ничего не оставалось как начать уберегать их от бессмысленности бытия и 
нанесения вреда общему делу. Цирк нашёл своего директора. Присматривать, 
направлять, оберегать, контролировать и управлять, издавать, блюсти, 
декларировать, подписывать, договариваться, интересоваться и бдить. Покорять 
биохаос ежедневно. А покорив — с упоением дышать чистым кислородом как 
альпинист на вершине, считая себя матерью-отцом всех народов, стран и 
континетов в одной конкретной фирме. Вершина и кислород — мотиваторы далеко не 
для всех. Первейший мотиватор — деньги. А вот когда их хватает — что же 
выбирать дальше?
Филу теперь хватало. И как только холодильник стал полон, а список несбывавшихся 
с детства материальных желаний опустел — ушёл смысл жизни.
— Фил, Конфа разогрет на серьёзный разговор. Давай-ка мы сейчас подни-мем-ся. 
Да, Фил? Отпусти мышь, во-от.
Людмила продолжила выводить Фила из коматоза.
— Вот так, встал, ма-ла-дец. А теперь ра-зва-роо..
— Какая с-сука...
— Мы все знаем, какая Ларка сука.
— Да я её...
— Мы все её. Вот, шажок сюда...
— Да как так та?!!
— Не ты первый...
— Три года!!
— Воть, сам-сам.
— Н-на...а?
— Хорошо в ученьи, легко в бою.
— Ыыы, щас заплачу...
— Давай у Конфуция, он не против.
Парочка медленно прошагала к Конфе.
— Н-ну? У-у! Мил, выйди. — Конфуций подумал. — Усаживайся.
Фил смотрел не мигая куда-то вдаль.
— Не хочешь — постоим.
Оба помолчали. Фил взвешивая слоги медленно заговорил:
— Всегда хотел спросить... Зачем ты держишь на полках это старье. 
Конфа обернулся к шкафу.
— Что из старья ты конкретно заметил?
— Кнут. И далее справа через слоника Пряник.
— Первым томиком Кнута в начале 90-х я отхерачил местного гопаря в подворотне. 
Шёл я, шёл с рюкзачком с универа милый щуплый, дохлый вьюнош, наивно предвкушая 
свидание с книжкой. А дальше типичная история "кошелёк или". Кнут сработал 
волшебно. И сейчас работает во всех смыслах, тяжёлая добротная классика не 
ржавеет. А Пряник — Пряник есть фейк. Под суперобложкой ассемблер Зубкова. 
Почти как с твоей Лариской — только текст Зубкова найти гораздо приятнее чем 
вскрыть сущность многих и многих близких людей.
Фил сжал скулы.
— Я вот что хотел сказать. Отдохни сегодня-завтра. У неё свадьба — а у тебя 
свобода, завидуй себе и радуйся. Считай, ты в командировке за счёт фирмы. С 
су-то-чными! — Конфа улыбнулся.
— Для нажраться?
— Этот ресурс для переключиться. Отдых должен быть активным. Бери 
трусы-карты-пистолет и... и не знаю. Сходи в парк аттракционов, на стадион, в 
качалочку к бычкам-качкам, велик арендуй.
— Ты серьёзно?
— Вспомни детство золотое. За счёт фирмы, естесственно. Всё понятно?
— Какое детство?
— Первый комп, первый вел, первую любовь, первую драку на районе. Начни жизнь 
сначала.
— За два дня?
— А ты собираешься жить вечно?
Фил думал. 

Памятные знаковые события разделяют жизнь на до и после. Взять к примеру Фила. 
Жил да был славный малый Фил: не участвовал, не состоял, не привлекался, не 
мельтешил и не примелькался. Полная семья, сытое фруктомясомолочное детство, 
электронные игрушки, плейстейшн и adsl, путёвки на юга, бу авторыдван на 
выпускной от мамы с папой, вуз как вуз, работа как работа. Армия — не слышали. 
Слишком гладко, тихо и беззаботно пролетела треть жизненного срока. Ни славных 
побед, ни серьёзных испытаний. Как на погранслое на крыле самолёта — летишь 
себе и так легко мелькают мили под крылом, с удивлением озираешься сверху вниз 
и не подозреваешь, что и летишь ты не по своему желанию и не тебе решать куда и 
зачем летать, всё за тебя решают родители, учителя, преподаватели и деканат, 
домоуправление, тренды в видосах, работодатель, краевое руководство, госдума. 
Сам Президент с Администрацией и как минимум ООН несли персональную 
ответственность за жизненный путь Фила. И незачем Филу знать какая воздушная 
буря происходит в сантиметре выше от крыла. И не знаешь Фил про чувство 
неуверенности в дне сегодняшнем, ни досады на упущенные шансы, ни гнева на 
сующих палки в колёса твоих устремлений. Всюду сплошная тишь да гладь. Идеальная
жизнь полубога-полутряпки. Так дела шли до сегодняшнего утра.
Фил вышел из инкубатора, оглянулся на окружающих, затем забрал вещи и испарился 
в дверном проёме.
— Что предложил? — Людмила закрыла дверь инкубатора.
— Пусть погуляет там-сям пару суток, подлечит нервишки. Надо оформить 
командировку у бухов, потом подпишет.
— Он точно справится?
— Это не важно. Пойдём раскидаем его задачи. Увели тестировщика как родную дочу 
из хаты — хоть самому за грязную работку берись...

Фила пешком несло по улицам. Было странно оказаться в разгар рабочего дня под 
висящим где-то над головой Солнцем. В будни до работы и после работы Солнце, 
вися у горизонта, выгоняет толпы на улицы. Толпы в том числе красивых ухоженных 
девушек, спешащих упорхнуть отдыхать и развлекаться. Днём иначе, на улицах 
оккупируют остановки пожилые и школиё. Солнце. Как хорошо, тепло и уютно под 
ним. Стоит ему скрыться за горизонт — и уставшие люди не скрывают своей 
усталости, подчёркивая желание спать. А Фил очень сильно устал сейчас. Мысли 
вязли в голове, навевая тоску, тело спотыкалось о выбоины в асфальте, продолжая 
брести куда-то в кирпичные джунгли. Не хотелось идти, не хотелось мыслить. Да и 
есть ли разница, куда, о чём. Причины и следствия, начало и конец, пункт 
отправления и назначения монописуально безразличны. Фотону всё равно куда 
именно несёт его пространство — в щель или в ловушку, или в глаз наблюдателю.
Фил упёрся в новый парк. Мелкие молодые деревья коряво торчали из земли, слабо 
предвещая тень и прохладу лет через -дцать. Город перестраивался и рос вверх 
незаметно как чужие дети, и пятно земли с ветками резко контрастировало по 
вертикали с окружающими парк высотками. А вот и кафе...
В это время в офисе Макс и Хрякс пинали балду. Двух студентиков занесло сюда 
чисто случайно — ничто не предвещало их чудесного появления именно в старпёрской
конуре посреди 35-40-летних теронозавров. Если бы не папа Хрякса, вовремя 
спохватившийся за моск и будущие свершения дитяти и силой впихнувшего его к 
знакомым железячникам на постой на время практики. Ибо "си вечен, а эти ваши 
питорасты завтра передохнут." А Максу как настоящему другану было не в лом 
торчать с другом в одном офисе напару. Лучше чем ловить клиентов на фрилансе за 
спасибо. 
В прочем, папа поспешил с выводами, и фронт к железу писали на чём не стыдно. 
А стыдно было разве что на брейнфаке. Ибо непонятно сходу как прикрутить его к 
апачу. Настоящий прогер может понять, простить и, изуча мануалы, отпустить всё, 
до чего дотянется сеть паутины. Даже брейнфак. Но не сегодня, бабло зелёных 
президентов утекает золотым песком сквозь пальцы. Время — деньги. Код в прод! 
Даёшь микросервис к каждой таблице! Умный чайник в каждый дом! Микроконтроллеры
как тараканы и муравьи "за-па-ла-ннили планету." И всё это планарное хозяйство 
необходимо программировать, тестировать и сгружать потребителям, непаханое поле 
работы. Необъятное как леса под Новосибом. Как пески Сахары. Как парники и 
пашни Китая. Как рост энтропии из-за майнеров.
Макс и Хрякс переглянулись.
— Комп есть, инет есть, мы есть, задания нет. Что мы делаем?
— В любой непонятной ситуации гамай!
— Чё тут у динозавров в наличии? Ооо, квака. Погнали!

Кафе было дешёвеньким. На открытой терассе серели чистенькие пластиковые столики
и стулья. Серьёзные лэдис энт джэнтльментс сюда естественно не попрутся: ни живой
заунывной музыки, ни дорогого заграничного бухла 5-105 лет выдержки, ни 
толстощёких бодигардс и пафосного парковщика. В прочем, бухарики сюда не 
прирастали душой, ибо внутри за стойкой было чересчур много разнообразия вполне 
приличного качества — а как известно, лучшее — враг хорошего. Выпивохам для отдохнуть
хватало двух-трёх сортов известного суррогатного пойла, которого в кафешке не 
водилось никогда.
Внутри интерьерчик скромный и современный: немного красноватые тона — темнота 
друг молодёжи и скрывает грязь, столики получше терассных, бар, несколько широких
диванов для зарождающейся хипстоты, за стенкой мелкая кухня для разогрева быстрых
блюд, витрины с холодильниками. Тихо, мирно, в аудиоатмосфере никакого блатняка 
и беспрерывно пищащих о половой ерунде вчерашних студентках-певичках. Ор 
человеческих связок чаще всего вызывает лишь утомление, подозрительно, что в 
кафешке этот момент понимали.
— Минералки. — Фил, не замечая лиц персонала,  прихватив бутыль, забился в 
дальний угол у витрины. В весеннем парке едва виднелась зелень. Мимо небыстро 
проехала группа разношёрстных  разновозрастных велосипедистов с фотоаппаратами. 
Молодняк осваивал на асфальте складные самокаты, скейты и ролики. Ушлый молодой
папа гонял кругами коляску с мелким, стоя на гироскутере, обгоняя традиционных 
неторопливых мамаш. Голуби тусили у луж и вдоль скамеек. Ничего нового. 
Внутренний vnc-сервер запустился от демона. Фил захотел подключиться сюда в 
минуты самих адских нервотрёпок на работе и смотреть как мерно и чинно утекает 
время секунда за секундой. Без тикетов, без KPI, без гонки за бонусами.
Стая велосипедистов потянулись обратно. Какой-то сопливый пацанёнок рванулся им 
наперерез за гулей. Скрип тормозов, маты. Велосипедистов сбило в кучу, пара 
человек, обтекая пробку впереди, потеряли равновесие и шмякнулись тушками на 
асфальт. Вокруг одного постепенно образовалась кучка сочувствующих, подбежали 
официантки из кафешки. Жертва гравитации и трения, прихрамывая, направилась с 
помощью подмоги к столикам.
Фил заворожённо смотрел как с колена снимали защиту, обрабатывали ссадины под 
протёртой тканью брюк у бедра. Группочка велосипедистов обсуждала происшествие, 
периодически переходя на ржач, вовсю снимая действие на фотоаппараты.
Конфуций советовал Филу погонять на велике... А что будет если упасть? Тебя 
будут подбадривать, лечить, помогать и утешать. Если выживешь. Память на долгие 
годы. А будет ли что-то на память, если не падать никогда? В чём смысл ездить и 
не падать? В чём суть любить и не страдать? Где логика в потреблять и не отдавать
ничего взамен? Кто из нас реальнее — я, здоровый или они в царапинах? Не понимаю.
Фил ощущал, что нащупал тоненькую ниточку, чьё волокно с маленьким шансом, но 
выведет его из лабиринта отчуждённости. Спросив у толпы, где они взяли велы, 
Фил отправился к сервису.

— Так-так-так.
— Ай!
— Ой! Ухи!
— Не ухи, а уши.
— Больно ведь!
— Отпустите!
— А ну пойдём к Конфе. — Людмила утащила студентиков в инкубатор. Офис хмыкнул 
и продолжил свои дела.
— Квейк? Отличный выбор. Первый, второй?
— Тре-е-етий. — Проблеял Хрякс.
Конфа приподнял брови. — Ну и зачем в студенческой учётке стоял Quake, м? Есть 
предположения?
— Эм, тащить мид?
Конфа печально вздохнул. — Мда. 
Людмила кивнула. — Может рассказать?
— О, это мы успеем. Тяжелее мыши в руках что-нибудь держали?
Студентики молчали.
— Саныч приболел. Принтеры заправлять  некому. На неделю ссылаю вас обоих на 
чёрную каторгу.
— А зачем вам принтеры заправлять, вы ж прогеры? — Макс удивился.
— Бабло печатать на ксероксах, а ты думал. Чё за вопрос? Или ты засланец из 
гринписов, зелёные технологии бла-бла-бла, боевая экология, электронный 
документооборот, политика деревянной экономии?
— Не. Просто, э, я не пробовал.
— Да там не сложно. Всё чётенько, по инструкции. Как квест пройти, возьми то, 
сделай это.
— Мы ж на практике. Где реальные кейсы. Где, э.
— Где что?
— Боевые задачи.
Людмила ухмыльнулась.
— Где опыт та получать? Мы ж не балду пинали типа: нас не грузят — мы не 
работаем. — Макс не унимался.
— Оу, не грузят. В нашей команде появились сильные программисты-грузчики. Так и 
запишем в отчетности, сильные программисты требовали тяжёлых физических 
упражнений. Отказать не смог себя пересилить, мало ли, покалечат, фейс помнут. 
Не всё сразу. Сейчас познакомитесь с доской и серверами, почитаете в риэдоунли 
режиме чатик, изучите лексикон и расположение сортиров. Пошли.

Картридж был огромаднейший. С виду, в него могло бы влезть ведро тонера.
— Есть номер, гугли. — Хрякс полез в смарт. — Sl12.... — Хрякс вчитывался в 
pdf-ник. Макс смотрел по сторонам. — Тонер есть, литров тридцать, бумага — есть.
Перчатки? Есть перчатки. Отвертки, набор, пылесос...
— Значит, откручиваешь вот этот винт, снимаешь шторку и стягиваешь барабан. — 
Хрякс перелистнул.
— Откручиваю.
— За барабаном первый набор емкостей. Ничего сложного.
— Не снимается.
— Щас, посмотрю. — Хрякс гуглил.
— А, не, идёт, только туго. Держи.
— Ща. Матри, что нашёл. Оказывается, квейк...
Подпружиненный барабан отлетел в угол комнаты, статикой мгновенно потянув за 
собой из ёмкостей остатки тонера. Воздух наполнился чёрным въедливым порошком. 
В тонере оказалось всё вокруг: стол, стены, оба незадачливых студентика, полки 
с электронным барахлом.
— Только не дыши этой хренью. Через футболку дыши!
"Ниг*ы" добрались до окна и чёрными трясущимися руками открыли раму.
— Ну ппц... Что ты про квейк говорил?
— Квейк содержит встроенный язык программирования.

— Давайте мыслить конструктивно, основываясь на фактах и отбрасывая 
нерациональные недальновидные решения. — Конфа хладнокровно прикидывал. — Вопрос
номер один, дети у вас есть?
Макс и Хрякс переглянулись. — В смысле, "у нас"?!
— Т.е. нету. Ага. Вопрос номер два, на знание истории. Кто в прошлом году выбился
в фавориты премии Дарвина?
— Мы Вас не понимаем.
— А вы загуглите. Да-да-да-да, прям сейчас. А я пока пойду оформлю вас двоих в 
кандидаты. Мм, вот интересно, кому вручат почётную грамоту, мне или родителям? 
Посмотрим. Оставляю авгиевы конюшни тебе.
Людмила осмотрелась. Студентики хлопали ресницами.
— Для начала, берёте вот тот мелкий спецпылесос для тонера и собираете весь 
порошок. Сверху донизу, все поверхности как есть должны быть очищены. Потом 
собираете тонер под предметами и техникой: приподнять, собрать, поставить. И 
себя не забудьте продуть. Из комнаты ни шагу пока здесь не будет чисто. Остатки 
тонера вон в ту ёмкость. Не справитесь до 10 вечера  — останетесь ночевать.
— Картридж заправлять дальше?
— Не-ет. Обойдёмся запасным и другими машинами. Время. Или Вам позитивно 
донести?
— Это как?
— Справитесь до десяти вечера — успеете на вечерние мультики.
— Да поняли мы.

День подходил к концу. Сотрудники рассасывались по домам, выливая на последок 
остатки кофе и чая в кактусы и фикусы. Несколько человек продолжали вяло 
копошиться кто в коде, кто в гите, дожидаясь свободных от пробок городских улиц.
Конфа, Людмила и ещё пара руков обсуждали проект. Студентики выбрались из 
заточения наружу, отчитались о результатах свершений и утопали восвояси.
Под окнами офиса на дешманском скрипящем шайтан арба-ашанобайке по асфальту 
пронёсся с одышкой крутя педали краснорожий Фил куда-то в сторону местной 
речюшки.
В кафе возле нового парка собиралась молодёжь "кому под 30+-".
Свадебный кортеж Ларисы раскатывал по городу, утробно сигналя каждому встречному
перекрёстку.
Наконец из офиса ушли все, кроме Конфуция и Ларисы.
— Денёк сегодня чистое минное поле. — Конфа, пожимал плечами и вращал шеей. — 
Фил, студенты эти, непонятная жара весной. Климат меняется, планета меняется, 
люди меняются, всё встаёт вверх дном, с ног на уши, словно все разом сунули 
свои черепушки в микроволновки и ждут непонятного.
— Хочешь массаж?
— Фил может не вернуться и через неделю. Сколько ему, 26?
— Да.
— Когда я разводился примерно в его возрасте, думал, не переживу. И посмотри на 
меня, пережил. Всё прошло как туман на заре, оставив чистое небо ясного 
солнечного дня.
— То есть?
— Понимай как хочешь: поначалу когда бабы есть — смысла в жизни и денег для 
жизни нет, когда появляются деньги, а с ними и бабы — пропадает смысл жизни, и 
только потом когда пропадает интерес ко всему — находится смысл.
— Мм, у тебя сейчас только смысл — ведущий стержень характера?
— Цитирую: без всего может прожить человек, но не без собеседника. Где-то на 
десятом трахе каждый нормальный мужик скажет себе — как же скучно. Если он 
совсем тупой, то поймёт на сотом. И возникнет вопрос, а чем заняться дальше.
— И чем?
— Арена?
— Погнали.

День "ноль" окончен. Впереди 56 недель поисков и происшествий, ошибок и 
повторения пройденного. Но об этом в другой раз.

#56НС