Это был 2000-й год, я готовился поступать в аспирантуру в Штаты, изо всех сил учил так не любимый мною английский и вдруг начал замечать, что английские слова магическим образом вытесняли из головы привычные русские, и я иногда выдавал предложения типа "Это хорошая ботл, давайте её быстрее дринк". Современное поколение, выдающее фразы "законформим таски и обсудим наши мейлстоуны" по 100 раз на дню, этим, наверное, не удивишь, но я не мог понять, как слова, которые я знал всю жизнь, вдруг начинали замещаться словами другого, весьма малознакомого языка.
С Наташей я познакомился, кажется, в "кроватке" (онлайн-чат эпохи телефонных модемов). Она уехала с родителями в США в 80-х, будучи школьницей, но, видимо, всё ещё скучала по Родине. Несколько дней общения и я уже был по уши влюблён в неё. Когда она приехала в Москву, я заметил, что она, свободно владея английским языком, не вставляла в свои фразы никаких словечек на английском. Её русский был девственно чист и грамотен (если вы общались с эмигрантами, то наверняка замечали, на каком жутком суржике они говорят). "Как тебе это удаётся?" - спросил я. Я не помню, что она ответила, но помню вывод, который я сделал для себя: есть быдло, не знающее хорошо ни одного языка, типа меня, и есть люди уровня Наташи, знающие оба языка в совершенстве.
В 2001-м я поступил в американскую аспирантуру и началось уже настоящее погружение в английский. Оно было как погружение в бездну: я нырнул, потом вынырнул, и начал совершенно по-новому смотреть на нашу языковую реальность. Внезапное осознание того, что русский язык в огромной части взят взаймы из английского, меня по-настоящему шокировало. Если раньше слово "приватизация" вызывало во мне аллергию, причин которой я объяснить не мог, то теперь я понимал почему: оно было чужое, не проистекало естественным образом из языковой базы, которая у меня была, и поэтому его невозможно было понять интуитивно. Как популярное сейчас слово "спин-офф": похоже на слово "спина", но не имеет никакого отношения к спине, в результате чего речь перестаёт быть эффективным способом передачи информации, требуется сначала выучить перевод, а потом постоянно переводить у себя в голове часть слов в понятия.
И тут обнаружилась интересная вещь: когда я пытался обсудить эту проблему с знакомыми, самым частым ответом были шутки в стиле "И как мы тогда будем называть автомобиль? Самодвиж? А рюкзак как будем называть? Спиносумка? Ха-ха-ха!". Я возражал, что есть же слово "самолёт", почему автомобиль не может быть самодвижем? Говорил, что немецкое слово рюкзак - это по-немецки как раз таки спиносумка и ничего, немцы не укатываются со смеху. Но глумление над собственным языком всё равно вызывало у слушателей одобрительный смех.
Иногда я натыкался на филологов или лингвистов, которые почти всегда приводили два железных аргумента. Первый - это что язык живой организм, и им не нужно управлять, он сам выбирает наиболее эффективное направление развития. Несостоятельность этого аргумента была для меня более или менее очевидна. Язык конечно же не является никаким живым организмом и потому не может развиваться сам. Живой организм - это носители языка и развитие языка ложится на плечи его носителей. В чём ра��ница между квартирой, где живёт семья алкоголиков, и квартирой, где живёт приличная семья, я вполне себе представлял. И было похоже, что наш язык, в результате отсутствия должного ухода, стал мультиязыковой помойкой, как со временем становилась помойкой квартира алкоголиков.
Второй аргумент был то, что "заимствование - это естественный путь развития языка". Этот аргумент было сложнее опровергнуть, пока меня не осенило, что это ... просто напросто ложь. Заимствование не равно развитие! Точка. Развитие языка - это использование имеющейся языковой базы слов и различных методов преобразования этих слов для создания новых слов. Возьмём, например, английское слово "бит", обозначающее единицу цифровой информации. Они образовалось объединением двух английских слов, "BInary digiT". Если бы ан��логичное слово попытались создать в русском языке, то получился бы "двод", от слов "Двоичный разряД" или, возможно, какое-то другое интересное слово. И это было бы действительно развитием языка. Если подумать, это ведь очень смешная ситуация: в среде высоких технологий если вы скажете, что купить китайскую робо-собаку и наклеить на неё название российской компании -- это развитие, вас засмеют. А вот в среде филологов и лингвистов взять иностранное слово и написать его кириллицей - это развитие! Что, в общем, отражает уровень интеллекта всей этой лингвистической братии.
«Каждый раз, когда мы увольняем лингвиста, качество работы системы повышается», приписывают Фредерику Елинеку, руководителю разработок по распознаванию речи в IBM.
Чем больше я думал об этом, тем грустнее мне становилось. История нашего языка выглядела как языковая проституция. Мы занимали и перезанимали слова у той нации, которой поклонялись в определённые периоды развития. Причём при смене суверена мы часто выкидывали старые заимствования и заменяли их на новые. Когда поклонялись Франции, у нас был фризёр. Поклонение Франции сменилось поклонением Германии, фризёра выкинули и заменили парикмахером. Сейчас, когда идолом стала Америка, уже почти родного "парикмахера" заменило слово "барбер". Ну и где-то в процессе этой языковой циклотимии мы ещё успели попользовать слово "цирюльник". Думаю, недалеко время, когда из ненависти к Америке мы заменим барбер-шопы на китайские "лифаши". Несколько сотен лет у нас нет своего стабильного термина для обозначения одной из древнейших профессий. И таких примеров множество.
"Почему этот вопрос беспокоит меня одного?" - спрашивал я себя. Может все народы воруют слова друг у друга и не парятся по этому поводу? Но оказалось, что нет! В Германии с конца 18-го века существует движение под названием "пуризм", имеющее целью очистить язык от иностранных заимствований. Именно благодаря пуристам немцы заменили французское слово "велосипед" на немецкое "fahrrad"', как и множество других чужеродных слов.
"Пуристами проводятся ежегодные конференции, лекции и семинары по проблемам немецкого языка, а также конкурсы на наиболее неудачное использование английских заимствований в СМИ, языковые общества издают журналы, газеты и словари английских заимствований в современном немецком языке с возможными исконными заменами." источник
Кстати за слово "вертолёт" мы должны быть благодарны Николаю Камову и Николаю Скржинскому, которые получается были не только выдающимися авиаконструкторами, но и патриотами русского языка.
«Долго мы ломали голову, какое дать этому аппарату название, понимая, что рано или поздно оно привьется и войдет в наш словесный обиход. Наконец, мы решили назвать его "вертолётом", образовав это слово из двух – "вертится" и "летает"». Из воспоминаний Николая Камова.
На этом примере хорошо видно, что язык развивается не сам, а благодаря людям, которые ответственно относятся к его развитию.
Мне стала интересна идея создания новых слов из старых. Но где же взять забытую языковую базу, но основе которой можно строить новые слова? И я купил "Словарь живого великорусского языка Даля".
Поизучав этот известнейший многотомник, я понял, что это - не словарь русского языка. Словарь Даля - это исторический памятник мерзкому суржику, который существовал при жизни Даля. И заодно я понял, что имеется в виду, когда говорят, что Пушкин создал современный русский язык. Раньше это утверждение казалось мне фантастической глупостью. Как может один человек создать язык? Теперь картинка сложилась: просто Пушкин писал стихи не на том суржике, на котором говорила тогдашняя франкоговорящая знать, а на русском.
Что интересного можно почерпнуть из этого словаря, так это то, что дикая мода заменять иностранщиной даже те слова, которые есть в русском, была и 200 лет назад. Казалось бы, зачем говорить "акцептовать вексель", если можно сказать "принять вексель"? И ведь ничего не поменялось! Посмотрите видео с инвестиционного форума "Россия зовёт!". Первый зампред ВТБ Дмитрий Пьянов спрашивает "соблюсти срок достижения таргета?", а Эльвира Набиулина ему отвечает "мы ещё не достигаем таргета".
Иногда говорят, что мол английские слова удобнее, потому что короче. Но слово "цель" короче! Значит разгадка не в удобстве.
В чём же причина того, что нам так насрать на собственный язык? У меня нет ответа, кроме совсем уж обидного: иногда я думаю, что может быть правда слово "славяне" произошло от английского "slave" или немецкого "sklave"? Тогда вопрос с собственным языком сразу снимается: язык раба - это язык его хозяина. Но может быть сейчас надо ставить вопрос не в чём причина того, что мы так обосрались, а что с этим делать? Может быть то, что нам сейчас нужно - это нейронка, которая на основе действительно русской языковой базы будет строить нам новые слова? Хотя если всем всё равно, вряд ли нейронка поможет. Ведь живой организм, это не язык и не нейронка, а носители языка и пользователи этой нейронки.
