Сергей Бурков, руководитель московского Центра разработок Google, рассказывает о прошедшем сегодня Google Developer Day, направлениях работы российского представительства компании и многом другом.
Google Developer Day проводится глобально — в нескольких офисах, в том числе и в главном офисе в Калифорнии. Проводится он для того, чтобы рассказать независимым разработчикам о возможностях совместной работы с Google — при помощи всевозможных API.
Нынешний Developer Day — уже второй по счёту, тем не менее для России это — новое событие: прошлый «День разработчика» прошёл в Калифорнии и был посвящён исключительно картографическим сервисам компании. Нынешнее мероприятие посвящено и другим API. C помощью «Дня разработчика» мы хотим максимально подробно рассказать независимым разработчикам о том, что можно делать на нашей платформе. Мы хотим сделать интернет более удобным для конечных пользователей и прекрасно понимаем, что не можем сделать всё самостоятельно. Множество новых идей приходят в голову разработчиков, которые у нас пока не работают, поэтому мы предоставляем им платформу — а дальше они сами придумают новые приложения.
Каковы основные направления работы московского Центра разработок? Я понимаю, что Вы очень часто отвечаете на этот вопрос, но всё же...
Наша цель, прежде всего — сделать все те продукты, которые доступны в США, доступными и российским пользователям. Другая немаловажная часть — разработка новых технологий для всей компании.
Касаясь локализации продуктов: мы открыли русскую редакцию Google News, добавили в поисковик систему корректировки ошибок, выпустили Google Toolbar с русским словарём и несколько гаджетов для iGoogle. И вот сейчас — карты России, включая поиск и mapplets, т.е. программисты могут начать работу по созданию русскоязычных «мэплетов».
В ходе презентации российского офиса Google Вы подробно рассказывали об условиях труда и о приёме на работу в компанию. Как обстоят дела с вакансиями сейчас?
С того времени ничего не изменилось: Google по-прежнему набирает сотрудников, причём только лучших из лучших. Планка довольно высока: на интервью, которое проходит в несколько этапов, задаётся очень много вопросов. Процесс интервью при этом довольно демократичен: претендента опрашивают несколько инженеров, каждый из которых впоследствии пишет отчёт; на основе усреднённых данных по этим отчётам и принимается решение о приёме на работу.
Вам хватает того количества специалистов, которые прошли интервью, или всё же ощущается «кадровый голод»?
В России достаточно талантливых разработчиков, просто пока ещё не все работают в Google.
C одной стороны, нам хватает специалистов, которые могут осилить сложные задачи — что, в общем, должно быть заметно по Google Maps. Но если будут ещё — мы возьмём их на работу. Мы возьмём всех, кто пройдёт интервью, ограничений нет.
Много ли студентов стажируются сейчас в компании? Из каких вузов они приходят, над чем работают, к каким секретам имеют доступ?
У нас стажируется несколько студентов из ведущих вузов. Например, из МГУ. Например, с мехмата. Работают они над тем же, над чем работают штатные сотрудники. Чтобы попасть на стажировку, нужно пройти почти такой же сложный «фильтр», как при приёме на работу.
Вы работаете в Google чуть больше года. Что Вы считаете своим наивысшим достижением за это время?
Наверно, карты.
А в личностном плане?
В личностном… Скорее всего — то, что офис растёт, удаётся создавать очень хорошую команду с талантливыми программистами. Удаётся организовать работу правильно, так, как это принято в Google.
У Вас сейчас есть собственные проекты или всё своё время Вы отдаёте компании? Ведь есть правило «80 / 20».
Да, 20% времени сотрудник может уделить своим проектам, но эти проекты всё равно создаются для Google. Google News появились именно благодаря этому правилу. Основная же идея состоит в том, что инженер не должен спрашивать разрешения на новые проекты у руководителя.
Что же касается меня, то 150% моего рабочего времени уходит на менеджмент.
То есть роскошь 80 / 20 доступна только разработчикам, но не руководителям?
(смеётся) В общем она доступна и мне, но просто… не складывается.
Те стартапы, которые были у Вас до прихода в Google — не расскажете немного о них?
Сначала была компания Bilbo Innovations, в ней моим партнёром был Алекс Фрид — также выходец из России, выпускник физтеха. Компания занималась изготовлением педалей для компьютеров. Педаль нужна инвалидам, людям, страдающим артритом, в общем — тем, кому трудно кликать мышкой или нажимать некоторые клавиши на клавиатуре: устройство можно запрограммировать на клик мышки, на нажатие какой-либо клавиши.
Вместе с Фридом была создана и компания Invincible Data Systems, занимавшаяся криптографией. Этой компанией был создан аналог Microsoft Encrypted File System, причём создан он был раньше, чем продукт Microsoft. Впоследствии Invincible Data Systems была продана более крупному «игроку» — VASCO Data Security (в прошлом году VASCO попала в десятку самых быстрорастущих компаний мира).
Третьей компанией была Dulance, создавшая поисковый механизм по товарам. Её купил Google — а мы все составили костяк московского офиса.
А до создания всех этих компаний Вы преподавали физику квазикристаллов. Квазикристаллы и Google?..
(смеётся) Нет-нет. Это чистая наука, не нужная Гуглу.
Хотя вообще про чистую науку есть хорошая история. В 40-50-е годы прошлого века был такой математик по фамилии Харди, который занимался теорией чисел. Он хвастался тем, что теория чисел — это чистая наука, чистая математика, никому не нужная и не имеющая никакого практического применения. Он очень этим гордился — но появилась криптография, целиком основанная на теории чисел.
Сегодня стало известно о покупке Panoramio. Как Вы считаете, есть ли в России стартапы, которые могли бы быть интересны крупным компаниям?
Да, их немного — но они появляются, и это очень приятно.
Ещё 4-5 лет назад бытовало мнение, что в России, Китае и Индии есть много талантливых программистов, но нет идей; люди исполняли «оффшорные» заказы, но не создавали свои проекты. Сейчас ситуация в России поменялась: интересные компании есть.
Почему всё это происходит?
Честно говоря, не знаю.
В Америке ведь стартапы тоже — относительно новое явление: Силиконовая Долина появилась в 60-е годы. Все инновации происходили внутри General Electric, Xerox, AT&T и т.п. Потом общество как-то эволюционирует, появляются бизнес-модели, но как это всё происходит — не знаю.
Как Вы относитесь к «теории всемирного заговора Google»? Есть немалое количество публикаций, в которых высказывается опасение по поводу того, что компания собирает всё большее количество информации, которое впоследствии будет использовано «не по назначению».
В мире вообще много теорий, не имеющих под собой реальных оснований. Люди любят придумывать что-то про летающие тарелки, так вот это — из той же оперы.
Да, Google имеет дело с большим количеством информации о пользователе, но она не «пришита» к конкретным людям. Информация, которая хранится у нас — обобщённая. Когда человек делает запрос «пицца в Париже», нам абсолютно не интересно, кто он: нам интересней, насколько запрос о пицце популярней, чем запрос о фуагра. Информации, которая привязана к пользователю, хранится минимальное количество — и существует строгая политика компании по поводу доступа к ней. Этот доступ надёжно охраняется, получить его могут далеко не все сотрудники.
Мы не собираемся шпионить за людьми, но, несомненно, обобщённая информация нас интересует, поскольку помогает настраивать поисковый двигатель, выдавать более направленную рекламу — и от этого становится лучше всем.
Что компании удалось лучше всего? Поиск, контекстная реклама?
Несомненно, поисковая система — и на неё тратится больше всего усилий. Простота белой странички с полем для ввода — кажущаяся: за ней спрятаны очень хитрые алгоритмы, за ней — труд тысяч инженеров.
То есть не Google Adwords и Adsense? Ведь именно они приносят прибыль.
Они тоже отличные, но всё же их основа — поиск.
Google Developer Day проводится глобально — в нескольких офисах, в том числе и в главном офисе в Калифорнии. Проводится он для того, чтобы рассказать независимым разработчикам о возможностях совместной работы с Google — при помощи всевозможных API.Нынешний Developer Day — уже второй по счёту, тем не менее для России это — новое событие: прошлый «День разработчика» прошёл в Калифорнии и был посвящён исключительно картографическим сервисам компании. Нынешнее мероприятие посвящено и другим API. C помощью «Дня разработчика» мы хотим максимально подробно рассказать независимым разработчикам о том, что можно делать на нашей платформе. Мы хотим сделать интернет более удобным для конечных пользователей и прекрасно понимаем, что не можем сделать всё самостоятельно. Множество новых идей приходят в голову разработчиков, которые у нас пока не работают, поэтому мы предоставляем им платформу — а дальше они сами придумают новые приложения.
Каковы основные направления работы московского Центра разработок? Я понимаю, что Вы очень часто отвечаете на этот вопрос, но всё же...
Наша цель, прежде всего — сделать все те продукты, которые доступны в США, доступными и российским пользователям. Другая немаловажная часть — разработка новых технологий для всей компании.
Касаясь локализации продуктов: мы открыли русскую редакцию Google News, добавили в поисковик систему корректировки ошибок, выпустили Google Toolbar с русским словарём и несколько гаджетов для iGoogle. И вот сейчас — карты России, включая поиск и mapplets, т.е. программисты могут начать работу по созданию русскоязычных «мэплетов».
В ходе презентации российского офиса Google Вы подробно рассказывали об условиях труда и о приёме на работу в компанию. Как обстоят дела с вакансиями сейчас?
С того времени ничего не изменилось: Google по-прежнему набирает сотрудников, причём только лучших из лучших. Планка довольно высока: на интервью, которое проходит в несколько этапов, задаётся очень много вопросов. Процесс интервью при этом довольно демократичен: претендента опрашивают несколько инженеров, каждый из которых впоследствии пишет отчёт; на основе усреднённых данных по этим отчётам и принимается решение о приёме на работу.
Вам хватает того количества специалистов, которые прошли интервью, или всё же ощущается «кадровый голод»?
В России достаточно талантливых разработчиков, просто пока ещё не все работают в Google.
C одной стороны, нам хватает специалистов, которые могут осилить сложные задачи — что, в общем, должно быть заметно по Google Maps. Но если будут ещё — мы возьмём их на работу. Мы возьмём всех, кто пройдёт интервью, ограничений нет.
Много ли студентов стажируются сейчас в компании? Из каких вузов они приходят, над чем работают, к каким секретам имеют доступ?
У нас стажируется несколько студентов из ведущих вузов. Например, из МГУ. Например, с мехмата. Работают они над тем же, над чем работают штатные сотрудники. Чтобы попасть на стажировку, нужно пройти почти такой же сложный «фильтр», как при приёме на работу.
Вы работаете в Google чуть больше года. Что Вы считаете своим наивысшим достижением за это время?
Наверно, карты.
А в личностном плане?
В личностном… Скорее всего — то, что офис растёт, удаётся создавать очень хорошую команду с талантливыми программистами. Удаётся организовать работу правильно, так, как это принято в Google.
У Вас сейчас есть собственные проекты или всё своё время Вы отдаёте компании? Ведь есть правило «80 / 20».
Да, 20% времени сотрудник может уделить своим проектам, но эти проекты всё равно создаются для Google. Google News появились именно благодаря этому правилу. Основная же идея состоит в том, что инженер не должен спрашивать разрешения на новые проекты у руководителя.
Что же касается меня, то 150% моего рабочего времени уходит на менеджмент.
То есть роскошь 80 / 20 доступна только разработчикам, но не руководителям?
(смеётся) В общем она доступна и мне, но просто… не складывается.
Те стартапы, которые были у Вас до прихода в Google — не расскажете немного о них?
Сначала была компания Bilbo Innovations, в ней моим партнёром был Алекс Фрид — также выходец из России, выпускник физтеха. Компания занималась изготовлением педалей для компьютеров. Педаль нужна инвалидам, людям, страдающим артритом, в общем — тем, кому трудно кликать мышкой или нажимать некоторые клавиши на клавиатуре: устройство можно запрограммировать на клик мышки, на нажатие какой-либо клавиши.
Вместе с Фридом была создана и компания Invincible Data Systems, занимавшаяся криптографией. Этой компанией был создан аналог Microsoft Encrypted File System, причём создан он был раньше, чем продукт Microsoft. Впоследствии Invincible Data Systems была продана более крупному «игроку» — VASCO Data Security (в прошлом году VASCO попала в десятку самых быстрорастущих компаний мира).
Третьей компанией была Dulance, создавшая поисковый механизм по товарам. Её купил Google — а мы все составили костяк московского офиса.
А до создания всех этих компаний Вы преподавали физику квазикристаллов. Квазикристаллы и Google?..
(смеётся) Нет-нет. Это чистая наука, не нужная Гуглу.
Хотя вообще про чистую науку есть хорошая история. В 40-50-е годы прошлого века был такой математик по фамилии Харди, который занимался теорией чисел. Он хвастался тем, что теория чисел — это чистая наука, чистая математика, никому не нужная и не имеющая никакого практического применения. Он очень этим гордился — но появилась криптография, целиком основанная на теории чисел.
Сегодня стало известно о покупке Panoramio. Как Вы считаете, есть ли в России стартапы, которые могли бы быть интересны крупным компаниям?
Да, их немного — но они появляются, и это очень приятно.
Ещё 4-5 лет назад бытовало мнение, что в России, Китае и Индии есть много талантливых программистов, но нет идей; люди исполняли «оффшорные» заказы, но не создавали свои проекты. Сейчас ситуация в России поменялась: интересные компании есть.
Почему всё это происходит?
Честно говоря, не знаю.
В Америке ведь стартапы тоже — относительно новое явление: Силиконовая Долина появилась в 60-е годы. Все инновации происходили внутри General Electric, Xerox, AT&T и т.п. Потом общество как-то эволюционирует, появляются бизнес-модели, но как это всё происходит — не знаю.
Как Вы относитесь к «теории всемирного заговора Google»? Есть немалое количество публикаций, в которых высказывается опасение по поводу того, что компания собирает всё большее количество информации, которое впоследствии будет использовано «не по назначению».
В мире вообще много теорий, не имеющих под собой реальных оснований. Люди любят придумывать что-то про летающие тарелки, так вот это — из той же оперы.
Да, Google имеет дело с большим количеством информации о пользователе, но она не «пришита» к конкретным людям. Информация, которая хранится у нас — обобщённая. Когда человек делает запрос «пицца в Париже», нам абсолютно не интересно, кто он: нам интересней, насколько запрос о пицце популярней, чем запрос о фуагра. Информации, которая привязана к пользователю, хранится минимальное количество — и существует строгая политика компании по поводу доступа к ней. Этот доступ надёжно охраняется, получить его могут далеко не все сотрудники.
Мы не собираемся шпионить за людьми, но, несомненно, обобщённая информация нас интересует, поскольку помогает настраивать поисковый двигатель, выдавать более направленную рекламу — и от этого становится лучше всем.
Что компании удалось лучше всего? Поиск, контекстная реклама?
Несомненно, поисковая система — и на неё тратится больше всего усилий. Простота белой странички с полем для ввода — кажущаяся: за ней спрятаны очень хитрые алгоритмы, за ней — труд тысяч инженеров.
То есть не Google Adwords и Adsense? Ведь именно они приносят прибыль.
Они тоже отличные, но всё же их основа — поиск.
