Более 30 лет я преподаю — в Вышке, РАНХиГС, Бауманке. За это время сменилось несколько президентов, десяток министров образования, бесчисленное количество реформ, стандартов, платформ и лозунгов. А я, человек с двумя дипломами — инженерным и философским, — всё это время смотрел на систему изнутри и задавал один и тот же вопрос: а что, черт возьми, такое образование на самом деле?
Вроде бы всё написано в законе: образование — это услуга. Рыночная. Сервис для потребителей (студентов), заказчиков (государства, работодателей) и поставщиков (вузов, школ). Просто, понятно, современно.
Но чем дольше я преподаю, тем сильнее ощущаю: это ложь.
Не злая, не корыстная — просто онтологическая ошибка. Потому что если образование — это услуга, то почему вся система медленно, но верно деградирует, а "невидимая рука рынка" образовательных услуг все больше напоминает не руку, а заднее место? Почему даже при растущем финансировании, новом оборудовании и «умных» досках — теряется самое главное?
Не знания. Не навыки. А смысл системы.
В 90-е можно было списать всё на бедность. В нулевые — на отсталость технологий.
Но сейчас? Сейчас у нас есть интернет, онлайн-курсы, ИИ, который пишет за студентов курсовые, дипломы и даже диссертации. А функционеры системы образования смотрят на это, и прячут свои мозги как страус — в песок.
И тут возникает вопрос, который уже нельзя игнорировать: а что, если старая онтология мертва? Что если «услуга», «потребитель», «ЗУНы» и «компетенции» — это архаизмы, которые ИИ просто добивает окончательно?
Может быть, для того чтобы выжить в эпоху ИИ, пришло время не реформировать систему, а переопределить её сущность и переделать ядро?
В этом тексте — не про то, как «улучшить» текущее образование. Это про новую онтологию. Про то, что образование — это не передача контента, а формирование субъекта. Не имитация знаний, а опыт выживания в профессиональной среде.
И что единственный способ выжить в эпоху ИИ — это перестать учить о мире и начать погружать в него. Готовы к переосмыслению? Поехали.
Итак, у меня для вас две новости — хорошая и плохая. Начну с плохой: искусственный интеллект уже разорвал образовательные системы, построенные на знаниях, умениях и навыках (ЗУНах), как тузик грелку. Это не гипербола, а констатация факта.
ИИ не просто меняет правила игры — он стирает само поле, на котором эта игра велась последние полвека.
Хорошая же новость в том, что именно этот коллапс открывает путь к чему-то принципиально новому: к образованию, построенному на онтологии субъективного опыта, который принципиально (онтологически) защищен от копирования системами ИИ потому, что у него другая архитектура.
ЗУНы мертвы. Даже если они ещё ходят
Современная российская система образования — это наследие советской индустриальной модели, где человек был «ресурсом» для производства. Образование в советскую эпоху было инструментом обеспечения производственных процессов индустриального общества: нужна ракета — значит, нужны инженеры, значит, строим ВУЗы, кафедры, стандарты.
Онтологически, советское образование было выстроено по модели служения или службы — образования как социального блага и служебной надстройки над базовыми производственными отношениями в обществе.
Потом пришли 90-е. Пришли реформы. Пришла рыночная экономика. И вместе с ней — модель образования как услуги. Образование стало «товаром», а студент — «потребителем».
Но рынок образования оказался фальшивым: ни студент, ни преподаватель, ни даже вуз не могут быть полноценными рыночными агентами. Студент не знает, что нужно рынку. Преподаватель не может предсказать, какие навыки будут востребованы через пять лет. Работодатели редко участвуют в проектировании образовательных программ, а если и участвуют, то не имеют методических компетенций.
Ключевые сущности онтологии образования как сервиса — это, конечно, ЗУНы: знания, умения, навыки. Звучит красиво, системно, даже научно. На первый взгляд — всё логично, всё на месте. Но на деле эта модель оказалась не просто устаревшей — она фундаментально онтологически беспомощна перед лицом реальности.
Почему? Потому что ЗУНы описывают результат, но молчат о процессе. Они фиксируют, что должен знать студент, но не объясняют, как он к этому пришёл, пережил ли он это знание или просто зазубрил.
Потому что они хронически отстают от рынка — на годы. Пока стандарт будет согласован, утверждён, введён в учебные планы, мир уже изменится. А студент получит диплом по устаревшей спецификации.
Потому что они измеряют не компетентность, а её имитацию. Можно идеально сдать экзамен и ничего не уметь. Можно пересказать лекцию дословно — и не понять ни слова. ЗУНы фиксируют формальное соответствие, а не реальную готовность к действию.
И, наконец, потому что вместо качества они порождают бюрократию. Гора отчётности, бесконечные матрицы компетенций, документы ради документов — всё это живёт своей жизнью, оторванной от учебного процесса.
И мы и пришли к системе, в которой: министерства сами себе ставят планы и раздают бюджетные места по административной логике. Вузы под эти деньги формируют учебные планы, пишут ЗУНы и отчёты — не ради обучения, а ради отчётности для получения бюджетных мест. А для родителей, платящих внебюджет, они сочиняют красивые презентации и миссии. Преподаватели, понимая, что они "пятое колесо" в этой телеге либо имитируют свою деятельность, либо преподают "для души" - для развлечения.
Студенты получают дипломы — но не компетенции, не опыт, не готовность к работе.
В результате работодатели получают «чёрный ящик» — выпускника без понятной метрики, без прозрачной истории развития. Приходится выбирать вслепую — как в лотерее.
В итоге мы получаем не образование, а систему сертификации имитации образования. И пока мы ею довольствуемся, ИИ спокойно берёт на себя всё, что в ней ценно — знания, шаблонные умения, типовые навыки. Оставляя нам один вопрос: а что, собственно, остаётся?И при этом все делают вид, что всё в порядке. Министерство — что образование развивается, вуз — что учит, студент — что учится, работодатель — что нанимает квалифицированного специалиста.
Это система имитации образования, выстроенная на взаимном договоре о ненаказании за неэффективность. Она выгодна бюрократии, удобна для инерции — и потому устойчива. Все с ней смирились. Почти все.
Первыми пробуждение почувствовали в ИТ-сфере. Там, где технологии меняются быстрее, чем обновляются стандарты, где качество кода важнее диплома, а репутация в GitHub значимее зачётки. ИТ-компании давно перестали ждать, пока вузы «догонят».
В ИТ отрасли построена параллельная система обучения: академии, стажировки, хакатоны, open-source, внутренние курсы. Потому что менять систему было проще, чем ждать, пока она изменится сама. И теперь главный вопрос не в том, как «починить» вуз.
А в том, кто и зачем будет его сохранять, когда реальное образование уже ушло в песочницы, проекты и сообщества? А теперь и ИИ сказал своё убийственное слово
Если раньше можно было спорить: «А вдруг ЗУНы ещё работают?», то теперь ИИ не просто ставит под сомнение их эффективность — он демонстрирует их полную устарелость.
Нужны знания? GPT сгенерирует их за секунды — с источниками, структурой и даже стилистикой. Нужны умения? GitHub Copilot пишет код, объясняет его и оптимизирует — быстрее, чем студент после лекции. Нужны навыки? Автоматизация берёт на себя рутину — от анализа данных до составления отчётов.
ИИ не конкурирует с выпускником. Он делает бессмысленным сам путь к диплому.
Если образование — это передача информации, то ИИ делает это лучше, быстрее и дешевле. А значит, система, построенная на ЗУНах, не просто отстаёт — она исторически исчерпана. Она больше не обучает — она имитирует обучение.
И именно этот разрыв между видимостью и реальностью становится её приговором. Выход в том, чтобы предложить новую онтологию и новую архитектуру образования.
Если старая онтология строилась на объектах (знания, умения, навыки), то новая должна строиться на субъектах и их опыте.
Результат образования — не набор ЗУНов, а сформированный субъективный опыт, позволяющий выжить в профессиональной среде.
При этом в предлагаемой онтологии проектируется не сам опыт в виде требований к субъекту, а инфраструктура, которая необходимо превращает человека в субъекта профессионального опыта.
Представьте: вы бросаете человека в реку. Если он не утонул — значит, он умеет плавать. Это и есть опыт выживания. И образование субъекта - пловца. Аналогично — в профессиональной сфере.
Образование больше не должно быть «впихиванием» знаний. Оно должно быть проектированием искусственных сред, в которых человек необходимо и вынужденно становится субъектом своей профессии.
Что значит «субъект» и как им стать в образовании?
Субъект — это не просто человек, который что-то умеет. Это тот, кто встроен в профессиональное сообщество, кто распознаётся другими как свой, кто участвует в общей игре по общим правилам и получает обратную связь от самой системы. Это не диплом в рамке, а статус, заработанный опытом субъекта, признанием и постоянным вовлечением.
Представьте: двое людей изучают шахматы. Один — усердно решает задачи, знает все дебюты и может рассказать лекцию о теории эндшпиля. То есть демонстрирует присловутые ЗУНы. Второй — играет в турнирах, имеет рейтинг, проигрывает, анализирует, получает фидбек от сильных соперников и постепенно поднимается в таблице. Кто из них — шахматист? Только второй. Потому что шахматист — это не тот, кто знает правила, а тот, кого система признаёт субъектом шахматного мира.
То же самое — в теннисе. Не тот, кто может долго держать мяч, а тот, кто участвует в соревнованиях, имеет рейтинг, получает приглашения на турниры и вписывается в экосистему. Его результаты видны, его имя есть в списках, его игру разбирают. Он — в игре.
В поэзии - не тот, кто знает и умеет писать стихи (пусть и хорошие), а тот, кто признан конкурентами и критиками, пользуется вниманием читателей и участвует в литературном процессе.
В программировании разрыв ещё острее. Вы можете выучить Python по курсам, сдать экзамен и даже получить сертификат. Но вы не станете программистом, пока ваш код не начнут читать, проверять и принимать другие разработчики. Когда ваш пул-реквест в open-source проекте принимают — вы становитесь частью сообщества. Когда вас приглашают на митап как эксперта — вас признают. Когда вашу статью на Хабре обсуждают, а не минусуют — вы в системе.
Это и есть субъектность — не владение инструментом, а вхождение в рекурсивный цикл профессиональной жизни: действие → обратная связь → рост → новое действие.
Образование, по сути, должно быть не передачей контента, а пропуском в эту систему. Оно не должно говорить: «Вот то, что ты должен знать». Оно должно показывать: «Вот как вступить в игру. Вот как тебя начнут замечать. Вот как ты перестанешь быть наблюдателем и станешь игроком».
И тогда: Дизайнер — это не тот, кто знает Figma, а чьи работы попадают в Dribbble, получают лайки, заказы и реальные внедрения. Журналист — не тот, кто окончил факультет, а чьи статьи публикуют, на которые ссылаются, которые вызывают дискуссии. Учёный — не тот, кто выучил формулы, а чьи статьи проходят рецензирование, цитируются и влияют на исследовательское поле.
Настоящее образование — это не школа, а сообщество. Не экзамен, а вхождение. Не диплом, а статус. И задача новой онтологии — не учить о мире, а погружать в него и помогать выжить, заявить о себе и быть признанным.
Почему образование в новой онтологии это не услуга?
Когда мы говорим «услуга», мы подразумеваем чёткий рыночный контракт: одна сторона (поставщик) что-то делает для другой стороны (потребителя), и результат можно измерить, оценить, принять или отклонить. Услуга — это транзакция где деньги за результат, качество за репутацию, контент за оценку.
Но в случае с субъективным опытом эта модель ломается. Потому что опыт нельзя «передать» как товар. Вы не можете «оказать» кому-то опыт выживания в профессиональной среде так же, как нельзя «впихнуть» ему смелость или интуицию.
Опыт — это то, что человек проживает сам, через ошибки, вызовы, преодоление.
Его нельзя заказать, как пиццу. Можно только создать условия для него.
Потребитель не знает, что ему нужно В услуге потребитель обычно понимает запрос: «хочу починить ноутбук», «нужен дизайн логотипа».
Но в образовании студент (или его родители) часто совсем не понимают, что значит «быть программистом», «быть врачом», «быть исследователем». Они не могут сформулировать запрос, потому что ещё не являются субъектами этой профессии.
А значит, нет и классического «спроса».
Услуга завершается, когда заказчик говорит: «всё, как я просил». Но в формировании субъекта нет конца. Это не проект, а процесс становления. Рейтинг в open-source, признание в сообществе, репутация — всё это нефинансовые, неформализуемые метрики, которые не влезают в рамки договора об оказании услуг. Цель — не удовлетворение потребителя, а выход в сообщество
В услуге успех — это довольный клиент. В образовании, построенном на субъективном опыте, успех — это признание человека профессиональным сообществом.
Не родители сказали «молодец», а коллеги — «ты свой». Это уже не сервис, а инициация, вхождение в игру.
Проектирование субъективного опыта — это не услуга. Это конструирование сред и экосистем, в которых человек: сталкивается с вызовами, получает обратную связь от реальной (или смоделированной) профессиональной среды, учится выживать, адаптироваться, заявлять о себе, и, в итоге, становится субъектом — тем, кого признают другие.
Это ближе к архитектуре, игровому дизайну, социальной инженерии, чем к сервису.
Это как построить город, в котором люди учатся быть гражданами. Или создать игровой мир, где игрок становится героем. Вы не «оказываете» игроку услугу по получению героизма — вы даёте ему возможность стать героем.
Почему это важно? Потому что, пока мы думаем об образовании как об услуге, мы продолжаем строить систему на лжи, где «ты платишь — ты получаешь», мы игнорируем, что настоящее образование невозможно без сопротивления, боли, неудач, заменяем опыт на сертификаты, а субъектность — на баллы.
А когда мы понимаем, что это не сервис, а среда для становления, мы можем начать проектировать образование по-новому: не как передачу контента, а как выращивание субъекта в искусственной, но живой экосистеме.
Пока мы не перестанем думать в категориях «заказчик — исполнитель», мы будем продолжать имитировать образование, а не создавать его.
Архитектура новой образовательной системы
Настоящее образование больше не может существовать в виде лекций, зачётов и учебников, выстроенных по старой схеме «преподаватель — студент — экзамен».
Оно должно переехать туда, где живёт реальная профессиональная жизнь — в искусственные среды, которые имитируют настоящие экосистемы. Это уже не просто «курсы» или «задания», а песочницы, где формируется субъективный опыт через столкновение с реальными вызовами.
Представьте, что студент-экономист не решает абстрактные задачи из учебника, а попадает в симуляцию бизнес-среды, где его решения влияют на виртуальный рынок, где он конкурирует с другими «предпринимателями», где его стратегии анализируют «инвесторы» и где его успех измеряется не оценкой, а динамикой капитала и репутацией в системе. Или студент-медик не заучивает симптомы, а работает в виртуальной клинике, принимая пациентов, ставя диагнозы, сталкиваясь с ошибками и получая фидбек от наставников и даже «пациентов» — всё в безопасной, но реалистичной среде.
А программист? Он не пишет «домашние задания» по Python, а вступает в open-source проект, где его код проверяют настоящие разработчики, где он получает пул-реквесты, комментарии, где его вклад виден и оценивается сообществом. Или участвует в киберполигоне, где нужно не просто знать теорию безопасности, а выживать под атакой, адаптироваться, учиться на ошибках — как в настоящей пентест-команде.
В таких средах роль преподавателя кардинально меняется. Он уже не тот, кто «впихивает» знания и проверяет их на экзамене. Он — архитектор опыта, проектирующий эту искусственную, но живую среду: задающий правила, баланс, сложность, вектор развития. И одновременно — наставник, который помогает студенту не «утонуть», когда тот впервые сталкивается с провалом, критикой, неоднозначностью. Он не даёт ответы — он учит задавать правильные вопросы, искать обратную связь, рефлексировать.
И самое главное — оценка больше не сводится к баллам. Успех теперь измеряется тем, что имеет значение в реальном мире: рейтингом в системе, репутацией среди коллег, объёмом вклада, признанием другими субъектами. Это не сертификат о прохождении курса, а статус в профессиональной иерархии: сколько строк кода принято, сколько пациентов вылечено, сколько сделок заключено, сколько раз тебя цитируют.
Именно в таких условиях формируется субъектность — не как умение отвечать на вопросы, а как способность быть в игре.
В предлагаемой онтологии субъективный опыт необходимо формируется тремя базовыми процессами: дискретизацией, рекурсией и рефлексией.
Сначала — дискретизация: ты начинаешь видеть в потоке событий ключевые объекты.
Не просто «код», а анти-паттерн. Не просто «пациент жалуется», а симптомы ранней стадии.
Потом — рекурсия: ты вступаешь в цикл профессиональной активности.
Публикуешь статью → получаешь комментарии → дорабатываешь → публикуешь снова. Запускаешь релиз → ловишь баги → исправляешь → учишься. Это не однократное задание, а воспроизводимый процесс роста.
И, наконец, рефлексия: ты сравниваешь себя с другими, смотришь на метрики, слушаешь фидбек, понимаешь, где ты сейчас в иерархии, и куда двигаться.
Такое образование не имитирует жизнь. Оно погружает в неё.
И именно поэтому оно онтологически и архитектурно устойчиво к ИИ: ведь ни один бот не может получить признание в сообществе, не может проиграть и встать, не может стать субъектом.
Ключевая особенность новой архитектуры образования — смещение фокуса с проектирования самого субъекта (в привычном, стандартизированном виде, например, через призму ЗУНов) на проектирование искусственных сред, в которых человек естественным образом становится субъектом.
Вместо того чтобы пытаться «встроить» личность в жёсткие рамки знаний и навыков, мы создаём живые, динамичные экосистемы — профессиональные, творческие, исследовательские — где индивид не просто усваивает, а включается, взаимодействует, пробует, ошибается и растёт. В таких средах субъектность формируется не по инструкции, а как результат прожитого опыта, реальных вызовов и признания со стороны сообщества.
При этом такая архитектура не нивелирует личность под единый шаблон. Наоборот — она сохраняет и расширяет пространство для индивидуальности, для разнообразия траекторий развития. У каждого остаётся свобода выбора: в какую среду войти, какую роль занять, как развивать свои сильные стороны. Одни находят себя в соревнованиях, другие — в коллаборациях, третьи — в экспериментах и исследованиях.
Таким образом, новая онтология ставит не человека-исполнителя в центр, а человека-участника, наделяя его возможностью не просто учиться, а становиться собой в профессиональном мире.
Почему это работает?
Потому что так устроена реальность. Ни один профессионал не становится экспертом, читая учебники. Он становится им, проживая опыт — ошибки, победы, обратную связь, конкуренцию.
ИИ не может имитировать субъективный опыт выживания. Он может дать знания, но не может дать статус в сообществе. Он не может заставить тебя потерпеть поражение, встать и попробовать снова. Он не может сделать тебя признанным субъектом.
Ограничения и вызовы
Да, эта модель не заменит обучение чтению, письму или базовой математике. Для этого нужны другие подходы. Да, некоторые профессиональные сообщества будут сопротивляться — ведь открытость означает конкуренцию. Но именно это и нужно: ломать закрытые гильдии, делая профессии доступными тем, кто способен доказать свою субъектность.
Технологическая готовность к новой онтологии
Двадцать лет назад создание искусственных сред для обучения — сложных, масштабируемых, имитирующих реальные профессиональные экосистемы — было практически недоступным по стоимости и технической сложности. Требовались огромные вычислительные ресурсы, кастомная разработка, годы на проектирование и тестирование. Но сегодня всё изменилось.
Сейчас мы живём в эпоху, когда технологический барьер практически исчез. Появились мощные инструменты, позволяющие быстро и недорого создавать виртуальные миры любой сложности.
Например Unity и Unreal Engine — для построения иммерсивных симуляций, от виртуальных лабораторий до бизнес-игр. Open-source платформы вроде JupyterHub, GitPod, Replit — чтобы запускать интерактивные среды программирования с мгновенным фидбэком. Фреймворки для агентных симуляций (Mesa, AgentDynamics) — для моделирования экономических, социальных или организационных систем. LLM и AI-агенты (на базе GPT, Llama, Mistral) — чтобы наполнять среды "умными" собеседниками, менторами, клиентами, коллегами. Платформы вроде Hugging Face Spaces, Streamlit, Supabase — для быстрого прототипирования и развёртывания образовательных приложений.
Технологии уже не тормозят. Они не просто доступны — они демократизированы. Любой преподаватель, стартап или небольшая команда может за пару недель собрать среду, которая ещё недавно требовала целого института.
Но проблема не в технологиях. Проблема — в онтологии.
Мы до сих пор думаем на языке ЗУНов, дисциплин, зачётов и дипломов.
Мы пытаемся запихнуть новые возможности в старые рамки.
А нужно — перестать проектировать обучение как передачу контента и начать конструировать системы, где человек становится субъектом через опыт.
Главная преграда — не отсутствие инструментов, а неготовность мышления.
Готовы ли вузы, школы, министерства отказаться от старых категорий и начать строить образование на новых сущностях: средах, статусах, сообществах, субъектности?Технологии уже здесь.
Осталось только перестать их бояться — и начать мыслить по-новому.
Образование как среда формирования субъекта
Разработчики образовательных систем должны перестать думать об образовании как о передаче контента.
Мы должны начать видеть его как проектирование сред, в которых человек вынужденно и необходимо становится собой — профессионалом, субъектом, членом профессионального сообщества.
Образование — это не то, что ты знаешь.
Образование — это то, в каком мире ты можешь выжить.
И если ИИ убил старую систему — значит, пришло время создать новую.
Систему, которую ИИ принципиально не сможет имитировать.
Доцент МГТУ им. Н.Э. Баумана, более 30 лет занимающийся исследованием и проектирование систем, увлечен философскими основами вычислительной техники и искусственного интеллекта. Специализируется на соединении абстрактных теорий с практической реализацией.
