Наука возродила древнюю жажду
«Вампир живёт и не может умереть из-за простого течения времени», – рассказывает своим коллегам Абрахам ван Хельсинг из «Дракулы». «Он может пировать на крови живущих. И более того, как мы с вами наблюдали, он может даже молодеть…»
Великий готический роман не изобрёл идею омоложения при помощи крови. Он основывался на мнении, сохраняющемся со времён мифов Древней Греции, проходящем через дни раннего христианства – и, как ни странно, дожившем до сегодняшнего дня. Ван Хельсинг, рассказывая свои методы по поимке и уничтожению Дракулы, сообщает своим товарищам, что на их стороне есть особая сила, «сила, недоступная вампирскому роду» – сила науки. Примечательна ирония того факта, что за последнее десятилетие некоторые учёные встали на сторону вампиров и предоставляют свидетельства того, что кровь молодых людей, переливаемая в стариков, может усилить «жизненные способности» и задержать старение.
Брэм Стокер писал в то время, когда наука начала возражать общепринятым суевериям и религиозным верованиям. В современном воскрешении интереса к омолаживающей силе крови, работает ли наука как нужно, или делает шаг назад, к знакомым суевериям?
«Вампир», Филип Бёрн-Джонс, 1897.
Миф о крови, дающей вечную жизнь, породил первые истории о вампирах, моралистические смеси, повествующие о сексе и его последствиях. Редьярд Киплинг, вдохновлённый приведённой картиной, начинает свою поэму "Вампир" 1897 года так: «Жил-был дурак. Он молился всерьёз»
В каждом из наших тел течёт 4-5 литров крови, начиная от румяных щёк и заканчивая голубоватыми венами, ветвящимися по нашим рукам. Первыми людьми, посчитавшими эту жидкость источником жизни, были древние греки. Гиппократ, греческий врач 400 года до н.э. и отец современной медицины, считал, что нашими телами управляют четыре жидкости, «гуморы» – кровь, флегма, чёрная желчь и жёлтая желчь. Считалось, что гуморы влияют на нашу личность, эмоции, поведение и возраст. Древние греки думали, что тепло ярко-красной крови настолько важно для жизни, что считали его источником этой жизни.
Римский поэт Овидий в 8 году н.э. опубликовал информацию о первом восстанавливающем переливании крови. В его поэме "Метаморфозы" ведьма Медея перерезает горло старика и выпустила ему кровь. Затем она заполнила «древние вены богатым эликсиром», оживившим его. Этот эликсир был не кровью – это была смесь корней, растений, семян, цветов и прочего. Но смысл остаётся прежним: «новая кровь» дала ему «энергию радостной юности».
Греки не отставали от Овидия [автор имел в виду римлян — прим. перев.]. После гладиаторских боёв зрители бросались на стадион в безумном желании выпить кровь из ран бойцов, чтобы приобрести силу и смелость, которые, вероятно, текут в их жилах. В 77 году н.э. Плиний Старший описал, что эти одержимые зрители напоминали «диких зверей» на арене, торопясь «глотнуть тёплой, живой крови из человека». Они прижимали губы к ранам гладиаторов, надеясь высосать лекарство прямо из его вен.
К XV веку люди начали пробовать более прямые методы. После того, как другие попытки вывести Папу Иннокентия VIII из его ступора провалились, врач с вызывающей опасения низкой квалификацией по имени Абрахам Мейер привёл к его постели трёх юных пастухов возраста 10 лет, выбранных в качестве жертв, по цене в один дукат за каждого. По легенде он попытался перелить их кровь Папе, а кровь Папы – в них. Все они вскоре умерли [Эта легенда не имеет серьёзных подтверждений, и некоторые считают её историей, сочинённой на базе антисемитизма – прим. перев.].
Страшноватый, но реальный аппарат XIX века для переливания крови, использовавшийся докторами того времени. Доктор Джозеф Руссел из Женевы писал в 1877 году: «Великая жизненная сила крови энергичного и здорового человека способна улучшить качество крови пациента».
И всё же миф об омолаживающей крови не умирал. В конце XVI века немецкий врач Андреас Либавий писал, что переливание крови молодого и здорового человека в жилы больного старика может «дать ему источник жизни и отвести усталость». В начале XX века роль молодой крови в качестве противоядия старению пронизывала философию Александра Богданова [настоящая фамилия Малиновский. Это был российский учёный-энциклопедист, революционный деятель, врач, мыслитель-утопист, писатель-фантаст, один из крупнейших идеологов социализма. С 1926 года — организатор и директор первого в мире Института переливания крови; погиб, производя на себе опыт. / прим. перев.]. Он относился к переливанию молодой крови почти как к метафизическому опыту. Это была амброзия, способная оживить даже самое изношенное человеческое тело. В 1908 году он написал фантастическую тетралогию, описывающую утопическое коммунистическое общество на Марсе. У него марсиане жили почти в два раза дольше людей на Земле, переливая себе молодую кровь и продляя юность. Он придумал концепцию «братьев по крови», в которой все члены общества совместно делились кровью.
В. Ленин играет в шахматы с Богдановым, во время визита к А. М. Горькому на Капри, Италия, в 1908 году.
К весне 1928 года Богданов пережил 11 переливаний крови, будучи уверенным, что они улучшают его когнитивные способности, зрение и обращают облысение вспять. В том году, меняя литр своей крови на литр крови 21-летнего парня, Богданов умер от 12-го, последнего переливания [по сведениям из Литературной энциклопедии, это было 11-е переливание – прим. перев.].
В произведении «Фауст» Гёте пишет, что «Кровь, надо знать, совсем особый сок» [Перевод: Борис Пастернак]. Однако большую часть своей истории люди не подозревали об истинной его особенности. Уже в XVII веке учёные начали понимать, что кровь состоит из отдельных компонентов, каждый из которых несёт определённую функцию в теле. Но пришлось дожидаться прорывов в современной медицине, чтобы определить эти функции и то, как их можно использовать для переливаний.
Если покрутить кровь в центрифуге, она разделится на три слоя. Нижний слой состоит из красных кровяных телец, переносящих кислород из лёгких к органам тела. Верхний слой, полупрозрачный бледно-жёлтый – это плазма, содержащая свёртывающие вещества, протеины – переносящие витамины и минералы по телу – и антитела, протеины, работающие вместе с иммунной системой в борьбе с инфекциями. Без плазмы у других клеток не было бы жидкости, по которой можно было бы путешествовать. Между ними находятся бледно-жёлтые тромбоциты и лейкоциты, помогающие крови свёртываться и обеспечивающие иммунную защиту соответственно. И любой из этих элементов можно заменить во время переливания.
После неуклюжих попыток прошлых столетий переливать кровь между собаками, ягнятами, и в итоге, людьми, XX век стал свидетелем революции в контроле над кровью, её хранении и использовании в медицине. В 1901 году австрийский врач Карл Ландштейнер открыл первые три группы крови, A (II), B (III) и C (I) (последняя потом стала называться 0), и получил за свою работу Нобелевскую премию. Через год двое его коллег, Альфред вон Декастелло и Адриано Стурли, добавили четвёртый тип крови, AB (IV). Теперь, вместо переливания крови от друзей, родственников и случайных людей, врачи могли установить тип крови донора и совместить его с типом крови пациента. Их открытия заложили основу для манипуляций и даже изготовления человеческой крови для переливаний.
Современный интерес к обновлению крови появился в 1990-х годах. Тогда Майкл и Ирина Конбой, исследователь и адъюнкт-профессор биотехнологий из Калифорнийского Университета в Беркли, начали исследовать один из крупнейших вопросов в изучении старения: почему с возрастом органы и ткани тела стареют вместе?
«Первый вопрос, возникающий по этой теме – что общего у всех тканей, и ответ – система циркуляции», – говорит Майкл Конбой. По набору вен и артерий в теле циркулирует кровь. Поскольку эта система доставляет все питательные вещества к тканям тела, не делает ли это кровь главным подозреваемым? «Мы решили – что, если взять мышь, откачать всю старую кровь и закачать молодую?» – говорит он. «Сделает ли это её вновь молодой?»
По словам Конбоя, со старением в теле происходит всё больше воспалительных процессов, появляющихся из-за воспалительных сигналов в крови. Ещё одно важное возрастное изменение связано с клеточным старением, при котором клетки тела перестают делиться. Стареющие клетки накапливаются в тканях и органах при старении, что приводит к раку, другим заболеваниям и прочим возрастным неполадкам. Чтобы проверить, можно ли повернуть вспять эти отрицательные изменения, Конбои обратились к мышам.
В 2005 году, работая с командой исследователей в Стэнфорде, Конбои опубликовали исследование в журнале Nature, где демонстрировали эффекты гетерохронного парабиоза – сшитых вместе кровеносных систем двух мышей разного возраста. Исследователи удалили кусочки кожи у молодой и старой мышей и сшили их вместе на манер сиамских близнецов. Возраст молодой мыши составлял 2-3 месяца, а старой – 19-26 месяцев. По человеческим меркам им было что-то вроде 20 и 70 лет. Сросшись вместе, мыши срастили и кровеносные системы – и кровь одной беспрепятственно протекала в другой.
В результате старые мыши смогли быстрее восстанавливаться от травм и продемонстрировали увеличение количества клеток в печени и гиппокампе – обычно у старых мышей всё происходит наоборот. Казалось, что эффекты старения обращаются вспять – хотя было неясно, влияет ли на это только лишь кровь. У кровеносной системы старой мыши был доступ к органам молодой, что могло помочь регулировать метаболизм старой, помочь ей быстрее восстанавливаться и обеспечивать необходимыми гормонами и питательными веществами. Были и другие возможные непредвиденные обстоятельства такого сожительства. Иногда молодая мышь таскала старую за собой по клетке, заставляя её больше упражняться.
Нейробиолог из Стэнфорда, Тони Вайс-Корэй выступал на конференции TED 2015 года на фоне этой картины XVI века «Источник молодости» кисти Лукаса Кранаха-старшего. Он объявил: «Не думаю, что мы сможем жить вечно, но, возможно, мы обнаружили, что источник молодости находится внутри нас, и что он просто иссяк».
В ноябре 2016 Майкл и Ирина Конбой опубликовали исследование в журнале Nature Communications, где описывали эффекты от однократного обмена кровью у молодой и старой мышей, когда они смешивали их кровь в равных долях. В этом случае мыши уже не были сшиты вместе, как в 2005 году. Конбои разработали новое устройство, помогавшее по желанию объединять и разъединять мышей, и устранявшее эффект совместного использования органов. По сути, это была технология однократного обоюдного переливания крови. В таком способе результаты должны показать только эффект обмена крови, а не совместного использования кровеносной системы.
И снова старые мыши ощутили мгновенные улучшения в процессах мускульной регенерации и в состоянии печени – отложения жиров почти исчезли, и орган стал похож на молодой – но позже Конбои обнаружили, что подавление процессов старой кровью было более сильным, чем те преимущества, что давала молодая. Когда они смешали вместе равные части старой и новой крови, результат не напоминал кровь среднего возраста. «Он просто выглядел, как старая кровь», – говорит Конбой. Старая кровь затруднила формирование клеток мозга у молодых мышей, что привело к увеличению отложения жира в печени и к ухудшению результатов в силовых тестах, когда мышей свешивали вверх тормашками с проволочной сетки. «Старые животные сильно улучшили своё состояние, но нас больше заинтересовало то, как ухудшилось здоровье молодого животного под воздействием старой крови, – говорит Конбой. – После этого нам уже не было интересно использовать молодую кровь для лечения. Нам было нужно понять, что именно в старой крови обладает таким пагубным действием».
Конбой назначил одним из подозреваемых трансформирующий ростовой фактор бета (TGF-beta) – семейство белков, помогающих контролировать множество клеточных функций тела, включая рост клеток, дифференциацию и сигналы к отключению роста. С возрастом количество белков типа TGF-beta в теле нарастает, что приводит к появлению воспалительного сигнала, который препятствует заживлению и блокирует пролиферацию стволовых клеток. Если бы мы могли дать клеткам подходящий стимул для роста и преодолеть отрицательное воздействие таких факторов, как TGF-beta, мы могли бы поддерживать рост клеток и восстанавливать старые ткани.
«Мы наблюдали это в мускулах старой мыши после переливания; она смогла регенерировать так же хорошо, как молодая, – говорит Конбой. – Если бы мы смогли вмешаться и подавать клеткам сигналы, соответствующие молодости, этого бы вполне хватило для омоложения». Реальным результатом этих экспериментов может стать новое понимание вреда старой крови, а не причины, по которым нужно делать инъекции молодой.
На картине XVI века Лукаса Кранаха-старшего «Источник молодости», увядшие женщины залезают в текущие воды серого бассейна. Они резвятся там, становясь нежнее, красивее, и выходят с другого конца с восстановленными до молодого состояния телами.
Именно так новая когорта медицинских предпринимателей рекламирует достоинства молодой крови. Один из них – стэнфордский нейробиолог Тони Вайс-Корэй [Tony Wyss-Coray], работавший над изолированием компонентов молодой крови, которые, по его словам, способны восстанавливать стареющие тела. Он основал компанию Alkahest, посвящённую реверсированию некоторых процессов деградации, вызванных болезнью Альцгеймера, путём инъекций пациентам небольших порций плазмы крови от молодых доноров. «Не думаю, что мы сможем жить вечно, но, возможно, мы обнаружили, что источник молодости находится внутри нас, и что он просто иссяк», – говорил Вайс-Корэй во время выступления на TED. «Если мы можем немного развернуть процесс, возможно, мы сможем найти факторы, управляющие этими эффектами, воспроизвести их искусственно и лечить возрастные заболевания».
К счастью, грубые устройства для переливания крови, как то, что изображено на рисунке, отошли в прошлое. Некоторые эксперты считают, что заявления об омолаживающих свойствах крови отражают старые истории. «Вокруг этого столько шумихи», – говорит один гематолог.
Никто не заработал на парабиозе столько, сколько Джесси Кармазин [Jesse Karmazin], врач, выпускник Стэнфордского университета – по крайней мере, если судить по количеству историй в СМИ, посвящённых ему. Кармазин запустил стартап Ambrosia – названный в честь пищи богов – проводящий испытания по влиянию инъекций крови молодых людей старым.
Испытания Ambrosia принимают людей в возрасте от 35 лет – из 100 их пациентов самому молодому 39, а самому старому 92 года – в своих клиниках в Сан-Франциско и Тампе. Пациенты платят за участие по $8000, что покрывает стоимость плазмы, переливания и тестов крови.
Оплачиваемые пациентами опыты не пытаются лечить определённые болезни – Кармазин надеется вылечить сразу множество заболеваний. Некоторые участники страдают от таких заболеваний, как диабет, сердечная недостаточность, болезнь Альцгеймера. «Большая часть пациентов молоды и здоровы, и хотят оставаться такими, – говорит Кармазин. – Я думаю, что это проще. В теории, должно быть проще поддерживать здоровье человека, чем менять направление течения болезни, но тесты показывают, что у обоих подходов есть потенциал».
Кармазин говорит, что пациенты сообщают о мгновенных результатах, проявляющихся сразу после переливания. Они говорят, что чувствуют себя сильнее, и что у них разглаживаются морщины. Сразу после процедур они возобновляют нормальную активность, некоторые рассказывают об увеличении максимальных весов, с которыми они работают в спортзале.
«Результаты пока предварительные, но изменения хорошо видны», – говорит Кармазин. В тестах крови наблюдаются три основных изменения. Уменьшение количества амилоидов, которые способны формировать бляшки, ответственные за болезни Альцгеймера и Паркинсона. Наблюдается уменьшение воспалительных процессов и уровня холестерина – признак здоровья сердечно-сосудистой системы.
Хотя результаты привлекают к тестам новых клиентов, Кармазин не использует плацебо и двойные слепые методы, стандартные для медицинских испытаний. Его исследования не изучали эксперты, и они не публиковались. Поэтому учёные критикуют его работу. Даже если бы у молодой крови нашли восстанавливающие способности, превысят ли они риски ненужных переливаний?
«Я бы сразу озаботился риском распространения заболеваний», – говорит Алан Маст, старший исследователь в Институте исследования крови при Центре крови Висконсина, и эксперт по переливанию крови в Американском союзе гематологов. Маст утверждает, что сегодня переливания стали безопаснее, чем когда-либо. И всё же, «С моей точки зрения, это риск. Стоит ли он того, если вам это переливание не особо нужно?» Старые пациенты, подверженные риску застойной сердечной недостаточности, подвергаются риску и при переливаниях, способных ухудшить их состояние.
Эпидемиологические исследования противоречат ранним сообщениям о преимуществах переливаний. Густав Эдгрен, гематолог и адъюнкт-профессор эпидемиологии в Каролинском Институте в Швеции изучил большую базу данных по переливаниям крови и донорам в Швеции и заключил, что возраст доноров не коррелирует со смертностью реципиентов – а если бы молодая кровь обладала омолаживающим эффектом, следовало бы ожидать обратного. Изучаемые пациенты получали переливания крови, чтобы выжить.
Эдгрен считает, что методы Кармазина «неэтичны и потенциально очень опасны». Без плацебо для сравнения «исследование неинтересно с научной точки зрения». Он сомневается, что результаты Кармазина можно воспринимать серьёзно, поскольку нельзя узнать, связаны ли преимущества, о которых сообщают люди, с возрастом доноров, с переливанием плазмы или с другими переменными, которые не контролировались в эксперименте.
Эдгрен говорит, что сообщения о замедляющей старение молодой крови преждевременны. «Я, как клинический врачи, считаю, что люди чаще умирают от болезней, чем от старости, – говорит он. – Вокруг этого столько шумихи, но она не двигает эту область исследований. Она не сделает ничего хорошего ни пациентам, ни нашему научному пониманию старения».
Эдгрен надеется, что будущие исследования смогут прийти к более твёрдым заключениям, тщательнее эмулируя техники, использовавшиеся при изучении мышей. «Я не говорю, что сходного эффекта действия молодой крови у людей быть не может, но чтобы это проверить, необходимо разработать исследования на людях, повторяющие мышиные модели более точно».
Тем временем учёные продолжают покупать и продавать кровь миллениалов для инъекций старым людям, полным надежд. Мы не относимся к молодой крови, как к недостижимой амброзии из мифов, но после столетий научных прорывов удивительно видеть, насколько мы остаёмся привязанными к той же самой истории.
