Стремена: революция, которой не было

Автор: Azirsan

Иногда людей практически невозможно в чем-то переубедить. Порой какой-то тезис проваливается на уровень базовой прошивки — и становится истиной, не подлежащей сомнению. В военной истории таким «фактом» стала стремянная революция.

В мире вообще есть всего три ответа на любые фундаментальные вопросы:

1. Потому что у меня велосипеда не было!

2. Поэтому я и не женюсь.

3. Потому что у них стремян не было.

С первыми двумя сделать ничего нельзя, а на третий, пожалуй, совершу нападение.

Итак, в чём суть «революции» — в середине VIII века н.э. в государстве Каролингов начали широко использовать стремена, что многократно повысило ударную мощь конницы; в результате произошёл переход от чисто пехотной армии к повсеместному использованию кавалерии. Чтобы понять, насколько это утверждение верно, нужно нырнуть к самым истокам и выяснить, на чём стоит вся эта концепция.

Эта история началась в 1962 году, когда вышла знаменитая книга историка Линна Уайта «Средневековая технология и социальные изменения»; в ней он собрал материалы лекций, которые читал в Университете Вирджинии в 50-е годы [1].

Стремя было лишь одним из тезисов, которыми Уайт пытался проиллюстрировать революционный прогресс Средневековья, — наряду с плугом, трёхпольем, использованием тягловой силы лошадей и так далее. Поначалу книгу приняли достаточно тепло — первые обзоры в американских журналах были короткими и хвалили автора за юмор, свежий взгляд на проблему, а также здравые аргументы. В 1963 году он получил премию Pfizer, а в 1964-м — самую престижную награду Общества истории технологий, медаль Леонардо да Винчи.

В принципе, это было объяснимо — книга написана живым языком и имеет внушительный ссылочный аппарат. Однако профессиональное сообщество восприняло книгу иначе.

В 1963 году с первой критикой выступили Сойер и Хилтон; их обзор носил достаточно эмоциональный характер [2]. Авторы отметили, что, в сущности, ссылки Уайта либо глубоко вторичны, либо и вовсе не подтверждают то, что он пытается доказать. Статья была написана в спешке, и военная часть, посвящённая стременам, довольно зыбкая. Выходило ещё несколько критических работ, но поколебать общественное мнение они не могли, — идея пошла в народ, разлетаясь по вторичным исследованиям и постепенно превращаясь из занятной теории в доказанный факт. В то время были весьма популярны идеи Марка Блока и Бертрана Жиля, превозносивших Средневековье как период расцвета технологий, поэтому концепция Линна Уайта упала не в сухую почву [3].

В виде непреложного факта эта концепция до сих пор существует в русскоязычном пространстве.

Ситуация изменилась коренным образом, когда в 1970 году на книгу Уайта рухнул молот критики профессора университета Миннесоты Бернарда Бакрака, чья специализация — военная история раннего Средневековья. В своей статье Бакрак последовательно уничтожил все тезисы, на которых зиждилась теория Уайта. Ни сам Уайт, ни профессиональные исследователи после него ответить Бакраку уже не смогли, и эта работа считается точкой в дискуссии о стременах [4]. Даже ревизионистская попытка Алекса Роланда [5] несколько обелить книгу Уайта свелась к рассуждениям, что «он не совсем то имел в виду».

На этом стремянная революция на Западе благополучно закончилась. Интересно, что, хотя на русский язык и перевели книгу Филлипа Контамина [6], где тот тезисно приводил аргументы Бакрака, в наших реалиях вопрос «А были ли у них стремена?» до сих пор по значимости не уступает вечному «Ты с какого района?».

На чём же стояла теория Линна Уайта?

Он выстраивал свою концепцию вокруг несколько краеугольных камней:

1. Постулат о том, что на преимущественно конный бой франки перешли перед битвой при Лёвене (на реке Диле) в 891 году, Линн обосновал цитатой из Фульдских анналов, что у франков не принято сражаться пешими.

2. Традиционный сбор ополчения перенесли с марта на май, что Уайт связал с необходимостью заготовки фуража.

3. В 758 году Пипин Короткий заменил дань саксов с 500 коров на 300 коней.

4. Произошли изменения в вооружении: появилось копьё с крыльцами (стопорами, которые не дают наконечнику глубоко уйти в тело), а пехотное оружие франциска (метательный топор) и дротик ангон уступили месту полутораручному кавалерийскому мечу.

5. До появления стремян всадники не использовали длинные двуручные копья

Эти изменения Уайт связал с переходом империи Каролингов с пехотных на кавалерийские силы, что объяснил распространением стремян, которые, опять-таки по его логике, сделали возможным нанесение таранного удара с зажатым под мышкой копьём и на галопе.

Попутно от такого специфического союза ещё и феодализм успели родить, чтобы два раза не вставать.

Что из этого оспорил Бакрак [6]? Да в общем, практически всё. Термин pedetemptim был неверно истолкован Уайтом и на деле означал не пехотинцев, а осторожное наступление «шаг за шагом», что было обусловлено характером сражения на Диле. Копьё с крыльцами значительно опередило Карла Мартелла по времени появления, да и «длинный меч» появился до предполагаемой конной революции, будучи атрибутирован как пехотное оружие.

«Мартовский сбор», скорее всего, представлял собой сбор на Марсовом поле, который мог проходить вообще когда угодно. В 748 году Пипин Короткий совершенно спокойно принимал дань в 500 коров, хотя по версии Линна Уайта военная машина франков в этот период уже плотно стояла на кавалерийских рельсах. Копьё с двуручным хватом использовалось в античность катафрактариями без всяких стремян [8]; Линн Уайт же ошибочно предполагал, что те были просто бронированными лучниками.

Более того, системный анализ военных кампаний Карла Мартелла (в 734, 737,738 и 741 годах) показал, что основной силой его войск всё так же оставались пехотинцы, — именно они играли главную роль. Причём такая же ситуация была и в армии его сына Пипина Короткого (кампании 743, 744, 749, 752-762 годов).

Даже само предположение Уайта, что стремена получили распространение в эпоху Карла Мартелла или в течение одного-двух столетий после, оказалось неверным, о чем говорят нарративные, изобразительные и археологические данные.

Монах из Сен-Галена описывает случай, как вновь назначенному епископу принесли специальную подставку, чтобы тот смог сесть в седло, — что, кстати, несколько его удивило, поскольку он был ещё не стар и мог вскочить на коня традиционным прыжком. Не использовал стремена и Карл Великий (768-814): его монах увидел лично, описав всё его облачение в мельчайших деталях. Не появились стремена и в пересмотренном Карлом Великим в IX веке кодексе рипуарских франков, хотя в нём и содержится полный перечень всаднического снаряжения. Собственно, этот список не претерпел изменений с начала VII века, хотя оба периода вроде как разделяет та самая «стремянная революция».

Схожую картину дают и изобразительные источники: к примеру, Утрехтская Псалтирь (820—835) демонстрирует атакующих всадников без стремян. В иллюстрациях к рукописям стремена игнорируются до последней трети IX века, но даже в Сен-Галленской хронике только часть всадников изображена с ними.

Если обратиться к археологическим сведениям, то и здесь мы увидим примерно ту же картину — из 704 бойцов, похороненных на востоке Франции с конца VII по начало IX века, только 85 можно уверенно идентифицировать как всадников (ещё 50 — предположительно) и лишь в четырёх могилах можно с достаточной степенью достоверности идентифицировать стремена (плюс ещё девять — гипотетически). Для сравнения: в 63 могилах из 85 есть шпоры — это 74 процента.

О чём это говорит? О том, что хотя стремена и были известны в эту эпоху, но никакого революционного эффекта на современников не произвели и практически не использовались вплоть до конца IX века. Известный оружиевед Эварт Окшотт в копилку стремянной революции отнёс победу готов при Адрианополе (378 год), которую они, по его версии, одержали именно благодаря этому изобретению [9].

Увы, и этот тезис далёк от истины, — ведь стремян у готов ещё не было.

Насколько мне известно, ничего сверх того, что сказал Линн Уайт, в вопросе «стремянной революции» не было озвучено, и вся современная теория о некоем превосходстве всадников, снаряжённых этим девайсом, — это исключительно современная трактовка. Древние воины смотрели на вопрос явно иначе.

Проблема «революционности» стремян состоит в том, что люди часто смотрят на вопрос из настоящего, через опыт современности, — предполагая, что же будет, если «изъять» этот предмет из снаряжения. Для древних же воинов стремена были инструментом, который возник среди существующих способов обучения и атаки, и здесь-то и кроется ответ на вопрос, почему никакой революции они не произвели.

Уставы и пособия по верховой езде XVIII-XX веков имеют примерно одинаковый взгляд на способы подготовки кавалеристов [10]. Крепость положения в седле обеспечивается балансом и шлюссом (нем. Schluß — прим. авт.). Баланс — это умение держать корпус в равновесии при любом движении лошади, шлюсс же — удерживание в седле путём прижимания к нему колен и ляжек. Основным способом является баланс; посредством шлюсса, как отмечается в пособиях, в седле держатся лишь малоопытные всадники.

Обучение верховой езде без стремян было общим местом — как для дореволюционных уставов и пособий, так и для советских, дабы сформировать навык баланса и шлюсса для каких-то экстремальных моментов боя. Древние воины в достремянную эпоху, очевидно, имели собственную школу верховой езды, и появление нового приспособления не произвело фурора, поскольку они и так умели держать баланс.

Так чем для них были стремена?

Я не буду сильно углубляться в историю распространения стремян, ограничившись тезисными вехами [11]: в начале IV века н.э. в китайском северном пограничье появились односторонние петли, прикреплённые к седлу.

Первые стремена представляли собой подножку для посадки на лошадь. В первой четверти IV века они обзавелись второй петлицей, а в середине VI века попали в Европу вместе с аварами (опять-таки это некий традиционный взгляд, от которого специалисты могут несколько отклоняться). Первое «европейское» (в китайский текстах — уже в 477 году) нарративное упоминание стремян относится к «Стратегикону» (псевдо)Маврикия и датируется VI-VII веками. Сначала стремя упоминалось в числе элементов конского снаряжения [12]:

Сёдла должны иметь плотные и широкие попоны и всю надлежащую упряжь; при сёдлах должны быть также два железных стремени

Маврикий использует любопытный термин — σκάλα, лат. Scalae, то есть лестница. Забегая вперёд: это достаточно частая этимология термина «стремя», который в разных языках несёт (наряду с корнем «верёвка») смысл [13] «забираться, влезать». Если посмотреть на второе упоминание (псевдо)Маврикием этого термина, то мы как раз увидим именно это использование [14]:

Чтобы облегчить посадку на лошадей депотатов раненых и сбитых на землю, нужно стремена депотатов с левой стороны от седла сделать двойными, то есть одно стремя должно быть, как обычно, у передней луки седла, а второе — у задней, чтобы на лошадь могли подняться сразу двое — и сам депотат, и тот, кто не может сражаться; первый из них должен опираться на стремя у передней луки седла, а второй — у задней

Вывод, я думаю, вполне очевиден: стремена были известны в Европе с VI века н.э., однако они не произвели фурора и рассматривались всадниками как некий элемент, облегчающий посадку в седло, но не особо повышающий боеспособность воинов.

В сущности, конный воин Карла Мартелла — что со стременами, что без оных — не был сильнее своего «античного» аналога, будь то римский кавалерист или восточный катафракт (при прочих равных, конечно же).

Думаю, Линн Уайт это тоже прекрасно понимал, поэтому помимо традиционной «поддержки», без которой всадник должен был всенепременно вылететь из седла, он связал революцию с «таранным ударом», при котором копьё зажимается под мышкой, а атака идёт на галопе.

Стремя и таранный удар

Способ атаки тяжёлых конников совершенствовался на протяжении всей истории. Для себя же я обычно выделяю три вехи, хотя они достаточно условны.

Первый вариант — удар греческого гетайра, при котором копьё держится одной рукой, а атака происходит либо сверху-вниз обратным хватом (как поручень в общественном транспорте), либо на уровне бедра. Левая рука при этом обычно держит поводья и непосредственно в атаке копьём не задействована. Отличается такой способ тем, что всадник подъезжает непосредственно к противнику и начинает колоть его остановившись, — то есть инерция коня либо вообще не вкладывается в удар, либо совсем немного.

Второй вариант — атака с копьём наперевес; оно уже удерживается двумя руками. Правая рука чуть согнута в локте, левая держит оружие ближе к середине. Такой способ был в ходу у сарматских, парфянских и прочих катафрактов. Во-первых, здесь уже действовали обе руки, во-вторых, атака проводилась на аллюре, и в удар вкладывалась какая-то часть энергии движущейся лошади.

Наконец, третий вариант — это знаменитый «таранный удар», который стал вершиной развития кавалерийской атаки. При этом способе копьё зажималось под мышкой, а удар наносился не мускульной силой рук, а за счёт скорости идущего на галопе коня.

Именно третий вариант Линн Уайт действительно мог бы посчитать «революцией», если бы не одно «но» — появился он не в VIII веке, а намного позже [15]. Иконографические и нарративные источники позволяют датировать это относительно точно.

Наиболее достоверные сведения о новом способе атаки даёт знаменитый ковёр из Байе, где изображены сцены нормандского завоевания Англии и битвы при Гастингсе (1066 год). Стоит отметить, что сам ковёр датирован несколько позднее и отражает реалии скорее 1080-1090 годов. Примечателен он тем, что одновременно изображает как хват копья вытянутой рукой — причём таких всадников большинство, — так и непосредственно «таранный удар», при котором древко зажато под мышкой.

В начале XII века Анна Комнина, дочь византийского императора, уже отметила «новый» способ атаки, при котором «франк», скачущий на коне, способен пробить стену Вавилона. Возможно, этот способ некоторые всадники освоили уже в середине XI века, о чём говорят редкие изображения, — Джон Хэлдон относит его появление к битве при Тройне (1040 год). Однако как массовое явление таранный удар возник в конце XI — начале XII веков. Ну а появление стремян в Европе произошло за полтысячелетия до этого; и даже если брать период Карла Мартелла, то есть VIII век, разрыв эпох очевиден.

Возникает вопрос: ну раз уж мы тут всё равно собрались, может, быстренько датируем стремянную революцию XII веком да разойдёмся?

Дело-то благое, но и тут есть масса нюансов. Да, тяжёлая конница XII века — это совсем не то же, что было у Карла Мартелла, да и стремена из редкого элемента превратились в стандарт снаряжения. Однако для того, чтобы снова поставить стремена во главу военного прогресса, недостаточно гальванизировать труп теории Уайта. Выделить роль стремян и специфической рыцарской посадки (когда он практически стоит в седле) в мощи таранного удара довольно сложно, если, конечно, не ударяться в пространные рассуждения о «дополнительной точке опоры в вертикальной плоскости».

Готовясь к современной реконструкции рыцарских турниров, Ричард Альварес [15] решил провести опыт «таранного удара», исключая различные элементы конного снаряжения. Опыт проводился в рамках так называемой квинтаны (нем. Quintana, фр. guintaine, англ. guintain) — это вид тренировки, который появился около XII века и заключался в ударе копьём по неподвижной мишени с целью её опрокинуть. Если подытожить серию экспериментов, то выходит, что хотя стремена и могут давать некоторое удобство, но в момент удара особенно не влияют на его силу. Также Альварес попробовал атаковать мишень вообще без седла, и, хотя ему это удалось, последствия он уже ощутил, проехавшись по спине лошади назад. В целом вывод был довольно прост: хотя на турнире он бы и предпочёл воевать скорее с седлом и стременами, но рассуждения о том, что без них таранный удар невозможен, ничего общего с реальностью не имеют.

Впрочем, есть и более научные эксперименты [16] — конгломерат авторов во главе с неутомимым Аланом Уильямсом определили энергию удара копья при атаке. Комбинируя снаряжение, они пытались выявить влияние каждой его части. Результаты, думаю, вас уже не удивят. Энергия удара при использовании стремян менялась незначительно. Для понимания: крюк на кирасе, куда укладывалось копьё, повысил энергию удара в среднем вдвое: со 127 до 206 ДЖ, с 97 Дж до 217 Дж и со 100 Дж до 216 Дж — в зависимости от типа седла.

Есть желание объявить о крючной революции, разделившей историю на эпоху всадников и пехотинцев, ну и что там ещё по списку?

Если не стремя, то что?

Да, я понимаю, спихнув стремена с пьедестала, мы ощутим щемящую пустоту в душе: и что же тогда привело к появлению таранного удара?

Как по мне, поиск волшебной заклёпки, без которой воин обязательно навернётся с лошади, — дело заведомо бесперспективное. После появления таранного удара его выполняла даже лёгкая конница: например, казаки в XVII-XIX веках [18]. Возможно, появление комплекса рыцарского снаряжения послужило неким спусковым крючком для возникновения данного способа атаки, причём первую скрипку тут скорее играло седло с высокой задней лукой. Это неплохо увязывается как с боеспособностью античной катафрактной конницы, которая использовала «рогатое» седло, давшее возможность устойчивой атаки с контосом наперевес, так и с почти превратившимся в кресло седлом раннего Средневековья. Но повторюсь: эти изменения скорее подгонка вооружения под нужды всадников, а не обязательный атрибут, без которого ничего не получится.

В любом случае ответ на этот вопрос находится за рамками нашего исследования, которое и так уже разрослось.

Возможно, у вас сложилось впечатление, что я пытаюсь представить стремена как некий рудиментарный элемент, который стал популярным лишь по какому-то недоразумению. Отнюдь — речь идёт именно об особой роли, которую приписывают стременам.

Безусловно, они сделали жизнь всадника несколько лучше, — как и колесцовые шпоры, и седло с высокой задней лукой, и крюк на кирасе. Снаряжение постоянно совершенствовалось, а «революционностью» стремян мы обязаны лишь тому, что они удобно вписались по времени в теорию Уайта. Ткни он пальцем в седло с высокой задней лукой или каплевидный щит, мы имели бы «щитовую» и «седловую» революцию (что, кстати, было бы куда ближе к истине). Но если вам очень нужен волшебный девайс, определивший мощь рыцарской конницы, то пусть это будет печатный станок. Ведь именно благодаря ему история так часто делится на «эпохи» всадников и пехотинцев.

Автор: Azirsan

Оригинал