Однажды моя жена спросила меня «Почему ты бросаешь то, чем ты занимаешься, когда Стив Джобс просит тебя сделать что-то для него? Для всех остальных ты так не делаешь».
Действительно, здесь есть над чем задуматься.
В юности я был поклонником компьютера Apple, Джобс и Возняк были для меня почитаемыми людьми, а желание иметь Apple 2 было определяющей чертой моего детства на протяжении нескольких лет. Годами позже, когда я впервые увидел компьютер NeXT на компьютерной выставке — в те времена, когда я уже продавал свое первое коммерческое ПО — он показался мне взглядом в будущее (но ценник был более чем в 10 000 $ — нехило!).
Когда Id Software стала успешной благодаря Commander Keen и Wolfenstein 3D, первой личной серьезной покупкой для меня стал не автомобиль — это был компьютер NeXT. Как вскоре выяснилось, для разработки нашего ПО он оказался весьма полезен, и в итоге мы перевели на оборудование NeXT всю нашу компанию.
Нам так нравились наши NeXT-ы, что мы хотели выпустить Doom со специальным логотипом «Разработано на компьютерах NeXT» на заставке. Однако, когда мы попросили разрешения на подобный шаг, нам было отказано.
Некоторое время спустя после релиза, — когда Doom начал свое шествие по планете и начал оставлять на ней заметный след, — мы узнали о том, что Стив изменил свое мнение по этому вопросу и был бы рад увидеть брендинг NeXT на игре — однако, этот корабль для него уже уплыл. Тогда мы обменялись несколькими сообщениями со Стивом Джобсом и я думал, что это круто.
Годы спустя, основываясь на своих наблюдениях и косвенных свидетельствах, я пришел к выводу, что в глубине души Стив никогда не был высокого мнения об играх — и что он всегда хотел, чтобы игры не имели настолько большого значения для его платформ, какое они занимали на самом деле. Я никогда не принимал это лично на свой счет.
Когда NeXT смогла провести своего рода «обратное поглощение» Apple, и Стив снова оказался у руля, я искренне радовался этому и предвкушал все те полезные возможности, которые возрождающаяся Apple сможет привнести из NeXT в мейнстрим.
Меня пригласили обсудить потребности игр в целом, но я избрал своей миссией цель убедить Apple принять OpenGL в качестве своего API 3D-графики. Мы много спорили со Стивом по этому поводу.
Частью его метода общения с другими (по крайней мере со мной) было высмеивание современных альтернативных вариантов — и никто не смеял перечить ему или говорить по-другому. Он мог признать эти варианты прагматичными — но, конечно же, они по определению не могли быть хорошим выбором. «У меня есть Pixar. Мы построим что-нибудь [API], что будет работать по-настоящему хорошо».
Это зачастую меня разочаровывало, поскольку он мог с полной уверенностью говорить о вещах, о которых он был попросту неправ — например, о цене на память для видеокарт или пропускной способности систем, доступной для AltiVec-расширений.
Однако, когда я знаю то, о чем я говорю, я буду стоять на своем до последнего против кого угодно.
Когда Стив определялся с чем-либо, он действовал решительно. Проводились диктаты, приобретались компании, запланированы презентации — к чему подключалось небезызвестное поле искажения реальности, превращая все идеи, что обсуждались и рассматривались до этого, в ужасные и неподходящие идеи.
Я считаю, что это мое решение стало одним из самых внушительных косвенных влияний на индустрию, которые я оказал за свою карьеру. OpenGL никогда серьезно не угрожал D3D на PC, но он был критически важен для Apple — и это означало, что ему по-прежнему хватало достаточно внимания, чтобы именно OpenGL стал однозначным выбором API в тот момент, когда на мобильные устройства начали ставить свои GPU. Сейчас нам это все уже немного приелось, но это гораздо лучше, чем если бы каждый из пяти производителей SoC выкатил бы свое собственное API на рассвете мобильной эры.
В итоге я провел несколько презентаций со Стивом, и каждый раз это было словно сумасшедшая пожарная тревога — никогда не хватало достаточно времени, чтобы сделать все как надо, и чаще всего требовались героические усилия большого количества человек для того, чтобы все получилось. Отчасти мне кажется, что на самом деле это было просчитанной частью его метода.
Первым полученным впечатлением от «выступающего Стива» («Keynote Steve») для меня стал Джобс, отчитывающий бедного рабочего сцены по поводу «этого дерьма Home Depot» — приспособления, которое выкатывало стенд с новым Mac, и которым он был крайне разочарован. Хотя его жалобы имели веские доводы, и в итоге своим вниманием к деталям он улучшил качество презентации — но я бы не хотел работать на него в качестве рабочего сцены.
Как-то раз, моя жена (тогда еще невеста) и я встретились со Стивом в Apple — он хотел, чтобы я провел презентацию, которая была запланирована на тот же день, что и наша свадьба. С широкой улыбкой и преисполненный очарованием, он предложил нам перенести свадьбу на другой день. Мы отказались, но он продолжал давить. В конце концов моя жена выступила со встречным предложением — если ему действительно был так сильно нужен «ее» Джон, он должен одолжить Джона Ласситера ее медийной компании на день, чтобы тот провел консалтинг. Стив охренительно быстро превратился из человека, полного очарования, в настоящий лёд — и в результате на той презентации я так и не выступил.
Когда я работал над ранним технологическим демо Doom 3 для презентации в Японии, мне было тяжело работать с некоторыми из менеджерами, занимавшихся вопросом — в силу того, что они настаивали, чтобы я изменил демо, поскольку «Стиву не нравится кровь». Я был в курсе, что Doom 3 слабо вписывался в его вкусы — но смыслом проведения презентации был не он.
Я поднял этот вопрос на обсуждении со Стивом и со всеми причастными на борту. Он ответил всем нам следующим образом:
«Я доверяю тебе, Джон. Делай все, что считаешь лучшим».
Такой ответ принес мне большую пользу — после него никто не говорил мне ни слова.
Когда мы с женой позже занялись созданием игр для «обычных» телефонов (DoomRPG! Orcs & Elves!), я неоднократно выступал перед Стивом за то, что телефон от Apple был бы отличной идеей. Каждый раз, когда шел слух о том, что Apple предположительно работает над телефоном, я совершенствовал мой питч перед ним. Однажды он позвонил мне домой в воскресенье (откуда он вообще взял мой номер?) чтобы задать один вопрос, после чего я долго и восторженно обсуждал потенциальные возможности.
Я не принимал никакого участия в создании iPhone — но я был весьма впечатлен, когда iPhone наконец-то увидел свет. Гигантский (для своего времени) экран с точной цветопередачей (true color) и с GPU! На нем мы смогли бы сделать невероятные вещи!
Стив впервые заговорил о разработке приложений под iPhone на той же презентации, где я показывал новый движок ID Tech 5 на Mac, поэтому я сидел в первом ряду. Когда он начал рассказывать о веб-приложениях (Web Apps), я (пусть и достаточно негромко) публично высказал свое неодобрение.
После того, как аудитория рассосалась, и оставшихся собрали перед сценой, я сразу начал рассказывать о том, насколько ужасны веб-приложения, поскольку они не смогут отразить полного потенциала устройства. Мы могли реализовать настолько больше интересных задумок, если бы имели настоящий, прямой доступ к устройству!
Стив ответил мне теми же словами, что я слышал ранее — «плохие приложения могут вывести из строя базовые станции сотовой связи». Я возненавидел эти слова. Он мог просто сказать «Мы не готовы к этому», и я бы отнесся к этому нормально.
У меня были кое-какие свои догадки, и я решил поспорить, что компоненты iPhone и его OS уже предоставляли достаточный уровень защиты для нативных приложений. Я указал на ближайшего ко мне инженера и спросил его «Разве у вас уже нет MMU и изоляции процессов на iPhone?». Его глаза широко распахнулись — он посмотрел на меня со взглядом «пожалуйста, не надо меня в это втягивать» — но в конечном итоге я дождался от него утвердительного ответа.
Я сказал, что OS X уже почти наверняка использовалась для деятельности, предъявляющей гораздо большие требования к безопасности, чем телефон — и что если Apple не могла предоставить достаточную защиту по этой части и там, это означало, что у них были большие проблемы. Он ехидно ответил «Ты умный парень, Джон, почему бы тебе не написать новую ОС?». В тот момент я подумал «Да пошел ты на хрен, Стив».
Люди расступились от нас в стороны. Когда Стив был зол, сотрудники Apple не хотели попадаться ему на глаза, чтобы ненароком не попасть под горячую руку после. Позже один из менеджеров Apple успокоил меня тем фактом, что «Стив приветствует подобные энергичные обсуждения».
Будучи по-прежнему разочарованным насчет этого решения, я сделал несколько нелестных комментариев, которые тут же подхватила пресса. Конечно же, Стиву это не понравилось.
Знаменитые качели «hero/shithead roller-coaster» Стива Джобса («качели, несущие тебя или в грязь, или к признанию»), как оказалось, были правдой. После того, как я пробыл на их вершине долгие годы, теперь я оказался внизу. Мне рассказали, что Стив дал прямые инструкции не давать мне доступ к ранней версии iPhone SDK, когда работа над ним была наконец-то завершена.
В итоге, я написал несколько успешных приложений для iPhone на стороне (все они теперь канули в Лету в силу того, что Apple прекращает поддерживать 32-битные приложения, и это меня разочаровывает) — и, невзирая на то, что у меня было много сильных сотрудников внутри Apple, я был на ножах со Стивом.
Последним продуктом для iOS, над которым я работал, стала игра Rage для iOS. На тот момент она по-моему мнению задала новую планку визуального качества среди мобильных игр, а также поддерживала некоторые новые функции вроде ТВ-выхода. Я слышал, что внутри самой Apple ей были весьма довольны.
Я проводил дебрифинг для команды после запуска игры, когда мне позвонили. Я был занят, поэтому я сбросил вызов. Несколько минут спустя кто-то вошел в комнату и сказал, что Стив хотел позвонить мне. Упс…
Все посмеялись над тем, что я «повесил Стиву Джобсу трубку» — но, как оказалось позднее, это был последний раз, когда мы с ним взаимодействовали друг с другом.
По мере того, как в прессу просачивались новости об его ухудшающемся здоровье, я в разное время садился писать ему электронные письма, пытаясь придумать что-то осмысленное и позитивное с той целью, чтобы поддержать его — но я так никогда их и не закончил, о чем сегодня сильно сожалею.
Я подтверждаю существование многих отрицательные черт характера, за которые он был широко известен — но элементы пути, который привел меня туда, где я нахожусь сегодня, зависели от следов, которые он оставил во вселенной.
Так почему же я бросал все свои дела, когда Стив Джобс о чем-либо меня просил? Я перед ним выставлялся.
Действительно, здесь есть над чем задуматься.
В юности я был поклонником компьютера Apple, Джобс и Возняк были для меня почитаемыми людьми, а желание иметь Apple 2 было определяющей чертой моего детства на протяжении нескольких лет. Годами позже, когда я впервые увидел компьютер NeXT на компьютерной выставке — в те времена, когда я уже продавал свое первое коммерческое ПО — он показался мне взглядом в будущее (но ценник был более чем в 10 000 $ — нехило!).
Когда Id Software стала успешной благодаря Commander Keen и Wolfenstein 3D, первой личной серьезной покупкой для меня стал не автомобиль — это был компьютер NeXT. Как вскоре выяснилось, для разработки нашего ПО он оказался весьма полезен, и в итоге мы перевели на оборудование NeXT всю нашу компанию.
Нам так нравились наши NeXT-ы, что мы хотели выпустить Doom со специальным логотипом «Разработано на компьютерах NeXT» на заставке. Однако, когда мы попросили разрешения на подобный шаг, нам было отказано.
Некоторое время спустя после релиза, — когда Doom начал свое шествие по планете и начал оставлять на ней заметный след, — мы узнали о том, что Стив изменил свое мнение по этому вопросу и был бы рад увидеть брендинг NeXT на игре — однако, этот корабль для него уже уплыл. Тогда мы обменялись несколькими сообщениями со Стивом Джобсом и я думал, что это круто.
Годы спустя, основываясь на своих наблюдениях и косвенных свидетельствах, я пришел к выводу, что в глубине души Стив никогда не был высокого мнения об играх — и что он всегда хотел, чтобы игры не имели настолько большого значения для его платформ, какое они занимали на самом деле. Я никогда не принимал это лично на свой счет.
Когда NeXT смогла провести своего рода «обратное поглощение» Apple, и Стив снова оказался у руля, я искренне радовался этому и предвкушал все те полезные возможности, которые возрождающаяся Apple сможет привнести из NeXT в мейнстрим.
Меня пригласили обсудить потребности игр в целом, но я избрал своей миссией цель убедить Apple принять OpenGL в качестве своего API 3D-графики. Мы много спорили со Стивом по этому поводу.
Частью его метода общения с другими (по крайней мере со мной) было высмеивание современных альтернативных вариантов — и никто не смеял перечить ему или говорить по-другому. Он мог признать эти варианты прагматичными — но, конечно же, они по определению не могли быть хорошим выбором. «У меня есть Pixar. Мы построим что-нибудь [API], что будет работать по-настоящему хорошо».
Это зачастую меня разочаровывало, поскольку он мог с полной уверенностью говорить о вещах, о которых он был попросту неправ — например, о цене на память для видеокарт или пропускной способности систем, доступной для AltiVec-расширений.
Однако, когда я знаю то, о чем я говорю, я буду стоять на своем до последнего против кого угодно.
Когда Стив определялся с чем-либо, он действовал решительно. Проводились диктаты, приобретались компании, запланированы презентации — к чему подключалось небезызвестное поле искажения реальности, превращая все идеи, что обсуждались и рассматривались до этого, в ужасные и неподходящие идеи.
Я считаю, что это мое решение стало одним из самых внушительных косвенных влияний на индустрию, которые я оказал за свою карьеру. OpenGL никогда серьезно не угрожал D3D на PC, но он был критически важен для Apple — и это означало, что ему по-прежнему хватало достаточно внимания, чтобы именно OpenGL стал однозначным выбором API в тот момент, когда на мобильные устройства начали ставить свои GPU. Сейчас нам это все уже немного приелось, но это гораздо лучше, чем если бы каждый из пяти производителей SoC выкатил бы свое собственное API на рассвете мобильной эры.
В итоге я провел несколько презентаций со Стивом, и каждый раз это было словно сумасшедшая пожарная тревога — никогда не хватало достаточно времени, чтобы сделать все как надо, и чаще всего требовались героические усилия большого количества человек для того, чтобы все получилось. Отчасти мне кажется, что на самом деле это было просчитанной частью его метода.
Первым полученным впечатлением от «выступающего Стива» («Keynote Steve») для меня стал Джобс, отчитывающий бедного рабочего сцены по поводу «этого дерьма Home Depot» — приспособления, которое выкатывало стенд с новым Mac, и которым он был крайне разочарован. Хотя его жалобы имели веские доводы, и в итоге своим вниманием к деталям он улучшил качество презентации — но я бы не хотел работать на него в качестве рабочего сцены.
Как-то раз, моя жена (тогда еще невеста) и я встретились со Стивом в Apple — он хотел, чтобы я провел презентацию, которая была запланирована на тот же день, что и наша свадьба. С широкой улыбкой и преисполненный очарованием, он предложил нам перенести свадьбу на другой день. Мы отказались, но он продолжал давить. В конце концов моя жена выступила со встречным предложением — если ему действительно был так сильно нужен «ее» Джон, он должен одолжить Джона Ласситера ее медийной компании на день, чтобы тот провел консалтинг. Стив охренительно быстро превратился из человека, полного очарования, в настоящий лёд — и в результате на той презентации я так и не выступил.
Когда я работал над ранним технологическим демо Doom 3 для презентации в Японии, мне было тяжело работать с некоторыми из менеджерами, занимавшихся вопросом — в силу того, что они настаивали, чтобы я изменил демо, поскольку «Стиву не нравится кровь». Я был в курсе, что Doom 3 слабо вписывался в его вкусы — но смыслом проведения презентации был не он.
Я поднял этот вопрос на обсуждении со Стивом и со всеми причастными на борту. Он ответил всем нам следующим образом:
«Я доверяю тебе, Джон. Делай все, что считаешь лучшим».
Такой ответ принес мне большую пользу — после него никто не говорил мне ни слова.
Когда мы с женой позже занялись созданием игр для «обычных» телефонов (DoomRPG! Orcs & Elves!), я неоднократно выступал перед Стивом за то, что телефон от Apple был бы отличной идеей. Каждый раз, когда шел слух о том, что Apple предположительно работает над телефоном, я совершенствовал мой питч перед ним. Однажды он позвонил мне домой в воскресенье (откуда он вообще взял мой номер?) чтобы задать один вопрос, после чего я долго и восторженно обсуждал потенциальные возможности.
Я не принимал никакого участия в создании iPhone — но я был весьма впечатлен, когда iPhone наконец-то увидел свет. Гигантский (для своего времени) экран с точной цветопередачей (true color) и с GPU! На нем мы смогли бы сделать невероятные вещи!
Стив впервые заговорил о разработке приложений под iPhone на той же презентации, где я показывал новый движок ID Tech 5 на Mac, поэтому я сидел в первом ряду. Когда он начал рассказывать о веб-приложениях (Web Apps), я (пусть и достаточно негромко) публично высказал свое неодобрение.
После того, как аудитория рассосалась, и оставшихся собрали перед сценой, я сразу начал рассказывать о том, насколько ужасны веб-приложения, поскольку они не смогут отразить полного потенциала устройства. Мы могли реализовать настолько больше интересных задумок, если бы имели настоящий, прямой доступ к устройству!
Стив ответил мне теми же словами, что я слышал ранее — «плохие приложения могут вывести из строя базовые станции сотовой связи». Я возненавидел эти слова. Он мог просто сказать «Мы не готовы к этому», и я бы отнесся к этому нормально.
У меня были кое-какие свои догадки, и я решил поспорить, что компоненты iPhone и его OS уже предоставляли достаточный уровень защиты для нативных приложений. Я указал на ближайшего ко мне инженера и спросил его «Разве у вас уже нет MMU и изоляции процессов на iPhone?». Его глаза широко распахнулись — он посмотрел на меня со взглядом «пожалуйста, не надо меня в это втягивать» — но в конечном итоге я дождался от него утвердительного ответа.
Я сказал, что OS X уже почти наверняка использовалась для деятельности, предъявляющей гораздо большие требования к безопасности, чем телефон — и что если Apple не могла предоставить достаточную защиту по этой части и там, это означало, что у них были большие проблемы. Он ехидно ответил «Ты умный парень, Джон, почему бы тебе не написать новую ОС?». В тот момент я подумал «Да пошел ты на хрен, Стив».
Люди расступились от нас в стороны. Когда Стив был зол, сотрудники Apple не хотели попадаться ему на глаза, чтобы ненароком не попасть под горячую руку после. Позже один из менеджеров Apple успокоил меня тем фактом, что «Стив приветствует подобные энергичные обсуждения».
Будучи по-прежнему разочарованным насчет этого решения, я сделал несколько нелестных комментариев, которые тут же подхватила пресса. Конечно же, Стиву это не понравилось.
Знаменитые качели «hero/shithead roller-coaster» Стива Джобса («качели, несущие тебя или в грязь, или к признанию»), как оказалось, были правдой. После того, как я пробыл на их вершине долгие годы, теперь я оказался внизу. Мне рассказали, что Стив дал прямые инструкции не давать мне доступ к ранней версии iPhone SDK, когда работа над ним была наконец-то завершена.
В итоге, я написал несколько успешных приложений для iPhone на стороне (все они теперь канули в Лету в силу того, что Apple прекращает поддерживать 32-битные приложения, и это меня разочаровывает) — и, невзирая на то, что у меня было много сильных сотрудников внутри Apple, я был на ножах со Стивом.
Последним продуктом для iOS, над которым я работал, стала игра Rage для iOS. На тот момент она по-моему мнению задала новую планку визуального качества среди мобильных игр, а также поддерживала некоторые новые функции вроде ТВ-выхода. Я слышал, что внутри самой Apple ей были весьма довольны.
Я проводил дебрифинг для команды после запуска игры, когда мне позвонили. Я был занят, поэтому я сбросил вызов. Несколько минут спустя кто-то вошел в комнату и сказал, что Стив хотел позвонить мне. Упс…
Все посмеялись над тем, что я «повесил Стиву Джобсу трубку» — но, как оказалось позднее, это был последний раз, когда мы с ним взаимодействовали друг с другом.
По мере того, как в прессу просачивались новости об его ухудшающемся здоровье, я в разное время садился писать ему электронные письма, пытаясь придумать что-то осмысленное и позитивное с той целью, чтобы поддержать его — но я так никогда их и не закончил, о чем сегодня сильно сожалею.
Я подтверждаю существование многих отрицательные черт характера, за которые он был широко известен — но элементы пути, который привел меня туда, где я нахожусь сегодня, зависели от следов, которые он оставил во вселенной.
Так почему же я бросал все свои дела, когда Стив Джобс о чем-либо меня просил? Я перед ним выставлялся.
