Количество взаимодействий между людьми выросло, но их качество, возможно, упало
«У тебя достаточно друзей, и новый друг тебе не нужен», — говорит обидчивый персонаж Макс из "Забыть и вспомнить" [Kicking and Screaming], культового фильма Ноа Баумбака 1995 года, когда один из четвёрки его друзей из колледжа пытается представить им пятого парня. «Если ты пытаешься слишком сильно распространить свою привязанность, она утончается, поверь мне».
Эта отсылка двадцатилетней давности может показаться устаревшей, но вспомните период, в котором происходит действие фильма, и то, как взаимодействуют его герои. Общение по стационарным телефонам – это норма. Запись длинных сообщений на автоответчик и бумажная почта играют серьёзную эмоциональную роль. Друзья собираются в барах без всяких внешних отвлечений и с минимальными шансами составления планов с другими людьми на лету.
Всё это кажется устаревшим и чудным по сравнению с тем, как сегодня происходит социализация 20-с чем-то-летних. Ушли в прошлое звонки по стационарным телефонам, длинные голосовые сообщения, бумажная почта (вероятно, даже длинные электронные сообщения). Ночные посиделки с друзьями прерываются немедленным размещением постов в соцсетях и частым фотографированием, а также другими приложениями на телефоне, отвлекающими внимание.
В ретроспективе, время действия фильма – 90-е – стало последним десятилетием, в котором появилось относительно мало технологических препятствий, мешавших традиционному уровню «консистенции» дружбы. Соцсети и смартфоны гораздо шире способны распространять привязанность, и дружба утончается.
«Моя сеть раскидывается шире», чем в прошлом, говорит Люси Шиллер, 29 лет, недавно получившая диплом программы по написанию документальных текстов в Университете Айовы. «Мне гораздо легче походя общаться с большим количеством людей. Не знаю, побочный ли это продукт взросления, но мне кажется, что параметры дружбы изменились. Мне хочется думать, что в дружбу включены долгие прогулки и разговоры лицом к лицу, какие-то совместные мероприятия – но в данный момент кажется, что всё это отошло в прошлое, и мы катимся по очень интересным, но очень легковесным взаимоотношениям».
По поводу влияния новых технологий на близкую дружбу и социальную изоляцию часто цитируют две статистики, собранные американским центром изучения общественного мнения GSS в 1985 и 2004 годах. Среднее количество доверенных людей за это время упало с 2,94 до 2,08, а количество людей, не имеющих доверенных знакомых, подскочило с одной десятой почти до одной четвёртой.
Сами по себе, эти данные являются убийственным обвинением связей в эру интернета, даже в 2004-м, когда соцсети были в зачаточном состоянии, в виде MySpace и Friendster, а iPhone ещё не существовало.
Но в 2011-м команда исследователей из Пенсильванского университета по руководством Кейт Хэмптон обнаружила свидетельства того, что «близкие социальные связи не портятся при использовании интернета, и что пользователи интернета обычно обладают большими по размеру собственными сетями социальных связей», а также социальная изоляция в 2008-м году ниже, чем в 1985-м.
Исследователи также определили, что размер сети «основных доверенных лиц» очень сильно ассоциируется с двумя популярными в соцсетях развлечениями: мгновенными сообщениями и загрузкой фотографий. Люди, имеющие мобильный телефон и занимающиеся этим, обладают сетью связей на 34% большей, чем у остальных.
В других работах Хэмптон утверждается, что интернет и соцсети могут способствовать появлению офлайновых социальных связей. В одной утверждается, что «использование интернета можно связать с повышенным уровнем участия в традиционных мероприятиях, поддерживающих формирование разнообразных сетей», например, посещение общественных мест или знакомство с большим количеством соседей. Ещё одна говорит, что люди, часто использующие Facebook, обладают более близкими и разнообразными социальными связями, чем у среднего американца – хотя общее количество связей у них практически не отличается.
Гости на свадьбе и похоронах
Эти открытия соответствуют исследованию Робина Данбара, профессора эволюционной психологии из Оксфорда. Он выдвинул теорию, что «размер группы» у людей и других приматов – количество человек (или, допустим, шимпанзе), с которыми индивид может поддерживать социальные связи – коррелирует с «относительным размером коры», с размером коры мозга по отношению к его общему размеру.
Часто цитируемое число Данбара для людей в среднем составляет 150 знакомых (на самом деле, колеблется от 100 до 200). Эти люди могут прийти на вашу свадьбу или похороны.
В этом реестре есть внутренние уровни близости, уменьшающиеся в три раза при переходе с одного на другой. 50 человек из этого списка переходят в разряд приятелей, 15 – хороших друзей, 5 – доверенных лиц, 1,5 – наиболее близкие люди (и наоборот, мы можем запомнить примерно 500 знакомых и сопоставить порядка 1500 лиц с именами).
Можно было бы предположить, что хвастовство тысячами френдов и фоловеров из соцсетей раздуло бы число Данбара, но сам Данбар утверждает, что «ничего такого не происходит». В недавней работе по анализу данных с Facebook и Twitter, и ещё одной, изучавшей мобильные телефонные звонки, его команда определила, что «люди всё равно демонстрируют ту же самую частоту взаимодействий, что и при общении лицом к лицу» для соответствующих уровней близости, сказал он.
Однако цифровые каналы «не различают качества взаимоотношений, — сказал он. – Они позволяют поддерживать отношения, которые в противном случае сошли бы на нет. Наши данные показывают, что если не встречаться с человеком с нужной частотой, он будет проваливаться сквозь уровни отношений, пока не выпадает из 150-и, и не станет „кем-то, кого вы когда-то знали“. Мы считаем, что если вы не встречаетесь с человеком лично, соцсети замедляют эту скорость затухания».
В результате может сложиться избыток старых знакомых, которых не так просто забыть в онлайне, душащих развитие новых персональных взаимоотношений.
«Ваше время, доступное для социализации, ограничено, и вы можете провести его в личных встречах, или в интернете», — сказал Данбар. Если проводить его с «удалёнными» от вас людьми, географически, или просто потому, что вы общаетесь с ними цифровыми методами, «у вас не будет времени для того, чтобы вкладываться в новые взаимоотношения там, где вы есть».
Осталось ли взаимопонимание?
Люди из нашего прошлого, с которыми мы уже не общаемся напрямую, но проявляющие активность в социальных сетях, могут «колонизировать ценное пространство вашего разума, и вы будете думать о них вместо ваших ближайших друзей», — говорит Карлин Флора, автор книги «Влияние друзей: удивительные способы, которыми наши друзья формируют нас» [Friendfluence: The Surprising Ways Friends Make Us Who We Are].
«Если мой знакомый из школы часто делает посты о своей жизни, это очень похоже на то, как будто я слежу за жизнью знаменитости, или смотрю реалити-шоу, — сказала Флора. – Наш мозг путается в вопросе о том, знакомы ли нам знаменитости; если мы кого-то часто видим, наш мозг начинает считать, что это наш знакомый».
Конечно, считать, что мы знаем людей на основании обновления их статусов (или фотографий папарацци), это не то же самое, что проводить время с ними – точно так же, как надпись «с днём рождения!» на стене в Facebook эмоционально оказывает меньше влияния, чем поздравление, сделанное лично или по телефону.
Флора отметила преимущества цифровых медиа для интровертов и людей, подверженных одиночеству – связаться с человеком через текстовое сообщение или пост будет менее рискованным и трудным, чем посредством телефонного звонка или встречи.
С пониженным порогом, необходимым для поддержки дружбы, некоторые люди определённо предпочитают взаимодействие через сеть общению вживую, особенно миллениалы, привычные к постоянному общению посредством устройств.
Шиллер, аспирант из Айовы, не только часто гуляет с друзьями по вечерам, но и сидит на цифровой диете текстовых сообщений (да так активно, что недавно перетрудила мышцы большого пальца), Google Chat и соцсетей. Она говорит, что разговоры по Google Chat кажутся ей банальными, вероятно, поскольку она использует его во время одновременной работы над несколькими задачами на компьютерах, но, тем не менее, иногда он помогает людям раскрываться больше, чем они смогли бы, общаясь лично.
Как и со многими миллениалами, она не особенно часто разговаривает по телефону – это происходит в очень редких случаях. «Я спрашивала людей в Gchat, не хотят ли они поговорить по телефону, и они начинают мяться, — говорит она. – Это может быть утомительным, в этом нет такой свободы».
Однако у личных встреч есть физиологические преимущества, не распространяющиеся на цифровое взаимодействие. «Кровяное давление выравнивается, вы синхронизируетесь, бессознательно имитируете позу вашего друга, — говорит Флора. – Это взаимопонимание, которое люди выработали за тысячи лет, и ничего такого получить нельзя, просто следя за кем-то в соцсетях» (как считает Данбар, Skype и прочие подобные программы всё же могут сравниться с общением вживую).
Но сейчас эту синхронизацию постоянно нарушает присутствие смартфонов. Представьте картину Эдварда Хоппера 1942 года "Полуночники" в современном окружении, на которой три припозднившихся посетителя закусочной и продавец глазеют на экраны.
«Если в баре вместе собрались несколько ребят, и все они пялятся в свои телефоны, — говорит Данбар, — они не делают ничего для активации эндорфинной системы, создающей чувство взаимосвязанности».
Поскольку представители поколения Х, например, Флора, основывали свою активную дружбу в молодости в основном на личных взаимоотношениях и постоянных телефонных звонках, переходя к цифровой дружбе, они «могут воспользоваться её преимуществами», говорит она. «Но я беспокоюсь по поводу более молодых людей, жертвующих драгоценным личным общением, не чувствующим, и не приспосабливающимся к тому, что думают или чувствуют их друзья».
Говоря о, вероятно, уменьшенной возможности формирования глубоких дружеских связей у представителей её поколения, Шиллер высказала довольно резонансную мысль.
«Возможно, дело во мне», — сказала она.
