Хабр Курсы для всех
РЕКЛАМА
Практикум, Хекслет, SkyPro, авторские курсы — собрали всех и попросили скидки. Осталось выбрать!
Если бы я спросил людей, чего они хотят, они бы попросили более быструю лошадь.
Но выход ли это?Иногда разумнее сменить планету, чем тратить свою жизнь на войну с ветряными мельницами.

Итак, часть первая. Лучшее объяснение тому, как возникает это явление, я нашел в книге У.Р.Байона «Групповой опыт», написанной в середине прошлого столетия.
Байон был психологом, вел терапию с группами невротиков. (Пусть читатель самостоятельно проводит параллели с Интернетом.) И Байон обнаружил, что его подопечные невротики как группа скрытно противодействовали терапии.
Явного сговора или координации усилий не было. Однако Байон видел: едва он пытается сделать что-то полезное, группа каким-то образом его усилия подавляет. Он прямо с ума сходил — не в буквальном смысле, — пытаясь понять, как же оценивать эту ситуацию: действуют индивидуумы сами по себе или как организованная группа?
Ни к какому ответу он так и не пришел, так что предположил, что неразрешимость проблемы и есть ответ. На вопрос «считать ли группу людей множеством индивидуумов или сплоченной группой?» он отвечал «группа безнадежно двойственна».
Он писал, что люди решительно индивидуальны и решительно социальны. Каждый из нас наделен рациональным, ответственным за решения разумом, который оценивает происходящее, делает выводы, а затем действует. И все мы инстинктивно способны на эмоциональную связь с группами людей, находящуюся за пределами индивидуального интеллекта.
Вы на вечеринке, и вам скучно. Вы думаете: «Мне все это не нравится. Зря я сюда пошел. Надо пойти домой и завалиться спать. Те, с кем я хотел пообщаться, не пришли». Ну, вы поняли. Вечеринка не дотягивает до некой планки. И тут случается совершенно замечательная вещь. Вы не уходите. Вы принимаете решение: «Мне все это не нравится». В книжном магазине вы после этого говорите: «С меня хватит», — и выходите на улицу. В кофейне вы говорите: «Тут скучно», — и выходите. Вы сидите на вечеринке, решаете: «Мне все это не нравится. Я тут быть не хочу». — И не уходите. Вот о такой социальной негибкости и пишет Байон.
А потом случается еще одна замечательная вещь. Через двадцать минут кто-нибудь встает и надевает пальто. И что дальше? Все вдруг расхватывают пальто, все одновременно. То есть все решили, что вечеринка их не устраивает, и никто ничего в этой связи не предпринял, пока что-то не подтолкнуло, и тогда-то все сразу решили, что пора и честь знать.
Эффект так стабилен, что иногда называется парадоксом групп. Не бывает группы без членов группы — это очевидно. Менее очевидно, что не бывает членов группы без группы. Потому что члены чего они в таком случае?
Имеет место сложный момент образования группы: некое количество индивидуумов по какой-нибудь причине как бы решают, что происходит нечто стоящее. То есть говорят себе: это хорошо, и это нужно защищать. И в это мгновение, пускай подсознательно, включаются групповые эффекты. Которые мы наблюдаем в онлайновых сообществах снова и снова.
Байон сделал вывод, что группа невротиков защищалась от его попыток заставить ее делать то, что она должна делать. Люди собрались, чтобы вылечиться — группа ведь занималась терапией, лечилась. Но этому самому лечению сопротивлялась. И Байон отмечал вполне конкретные модели сопротивления очевидной цели образования группы. Он описал три.
Более 10 лет молодая англичанка Джейн ван Лавик-Гудолл посвятила изучению жизни шимпанзе в естественных условиях их обитания. Это было первое исследование подобного рода. Результаты лабораторных экспериментов свидетельствовали, что шимпанзе являются ближайшими родственниками человека, однако из-за сложности в организации полевых исследований многое в этой области ещё предстояло изучить. Джейн ван Лавик-Гудолл провела более четырёх лет в резервате Гомбе в Танзании, прежде чем ей удалось установить контакт с обезьянами, позволивший провести тщательные наблюдения за их поведением. Её упорство было вознаграждено сверх всякой меры: обезьяны признали в ней одного из членов своего сообщества и предоставили полную свободу действий.
К территории клана Когтистых скал примыкают территории еще трех кланов: Озерного клана, клана реки Мунге и клана Столовой горы. Границы между кланами не стабильны. Всего год назад, например, Столовая гора входила, как и следовало ожидать, в территорию клана Столовой горы. Но постепенно, месяц за месяцем гиены клана Когтистых скал оттесняли своих соседей все дальше к стенам кратера, в холмистую местность. Одновременно с этим клан Когтистых скал отступал на противоположном фланге, потому что клан реки Мунге передвигал свою границу по равнине все ближе к гребню Когтистых скал. Одно время патрульные партии гиен с реки Мунге даже оставляли свои отметки на самой вершине гребня. Но клан Когтистых скал, отвоевав порядочный кусок земли у клана Столовой горы, стал затем оттеснять пришельцев обратно на их прежнюю территорию. Так что за один год гиены Когтистых скал почти удвоили свою территорию, и мне очень жаль, что я не присутствовала при этом: должно быть, за этот год разыгралась не одна славная битва.
Вася говорит