Устав от постоянного давления, Брюс решил что он больше не хочет так жить. Без оглядки они — он и его жена — продали дом и бизнес и переехали в деревянный коттедж на побережье, который стал их домом. Их новый образ жизни — это то, что они любили, и то во что поверили, погрузившись в пучину их собственного выбора, в контекст их нового мира.
В других словах, с небольшими добавлениями, тысячи поступают подобным образом. Среди них есть не только те, у коо есть финансовые «мускулы» или те, у кого карьера летить в тартарары!
В языке появилось новое слово дауншифтинг (downshifting), хотя само понятие совсем не ново. Дауншифтинг — это предположение или набор убеждений о том, что важно делать только то, что нравится, и к чему лежит душа, и делать всё, чтобы так и было. Что на практике означает уволиться, уехать в деревню подальше от офисной возьни, заниматься тем, что нравится, и получать от этого доход. На самом деле, люди делают так на протяжении столетий. Когда мотивация к дауншифтингу связана с некотороными духовными вещами, то такое явление проще узнать: волхвы, меннониты, квакеры, и многие другие. Другой пример дауншифтеров — движение хиппи семидесятых годов прошлого столетия когда многие сделали выбор в пользу альтернативного стиля жизни, создав свою собственную субкультуру.
Этот феномен, который на самом деле хорошо забытое старое, преобретает все новые масштабы в последнее время. В настоящее время каждый четвертый американец отправился таким образом на поиски лучшей жизни, в Объединенном королевстве каждый восьмой. В развивающихся странах, таких как ЮАР сатистику увидеть труднее, однако очевидно, что она отличается от развитых стран.
Другими словами, говоря о тенденции дауншифтинга, можно говорить о том, а что, собственно, важно. На первый взгляд, тенденция выглядит парадоксально и даже бессмысленно в свете потребительско-капиталистической культуры. Скупость, неудовлетворенность тем, что имеется и неутолимая жажда еще большего, подпитываются неослабевающей ни на секунду рекламой которая подпитывает это безумие. Частично по этой причине в Швеции запрещена реклама детский товаров.
Одновременно с этим, дауншифтинг движим тремя основными и взаимосвязанными факторами. Во-первых, это технология. Возможности виртуального офиса — когда можно соединиться с кем угодно где угодно — ославбляют само понятие «где и когда делать работу». Владельцы современных кофейен понимают что они становятся больше похожи на офисы чем на кофейни. Например, философия сети кофеен Старбакс (Starbucks) — это роль третьего места, «не дом и не работа», что означает, что кофейня является по сути офисом для многих людей. Технология также подразумевает, что наличие определенных мест нахождения офиса больше не является необходимостью, и эта тенденция набирает обороты. В настоящий момент я нахожусь в кафе, подключен к интернету и электричеству, и у меня есть кофе. Я подсоединен к миру, и я пишу эту статью.
Во-вторых, изменения в институтах. Институты — это то как мы полагаем должна выглядить компания, или как мы отмечаем Рождество, они меняются. Традиции, которые казались незыблемы, сегодня стоят на повестке дня с пометкой «внести срочные изменения». Status quo, то как вещи делались, нормы и декларации, всё это пересматривается исходя из того, какой ценностью всё это обладает. И там, куда обращаются вопросы и поиски, и где это было запрещено, наблюдается фрустрация и негодование. Отсутствие гибкости и способности к адаптации институциональных сдвигов придает мозных импульс нашему «беглецу-леммингу» (прим. ред.: дауншифтеру). Мы знаем, что институты, которые не могу адаптироваться, погибают. Там где идет отказ к адапатции, некоторые используют технологии чтобы «проскочить» изменения, создавая тем самым базис для альтернативной реальности, защищая свои устои.
В-третьих, это сдвиг в ценностях, которы ясно прослеживает в новом поколении, которое уже стало знаком новых «корпораций-дауншифтеров». Они задают новые вопросы на работе. Недавно я общался с человеком, который занимается развитием талантов в компании топ-500 (прим. ред.: Fortune 500). Он противопоставил вопросы, которые задают представители шумного поколения (те, кому сейчас между 35 и 55 годами) и те вопросы, что задают представители нового поколения. Первые задают такие вопросы: «Какой компенсационный пакет у меня будет?», «Как быстро я смогу продвинуться по карьерной лестнице?», «Из чего состоит карьерная лестница в компании?». Вторые задают совсем другие вопросы, такие как, например, на чем стоит компания (прим. ред.: ценности компании), и как она способна увеличить его стоимость на рынке труда. «если буду работать здесь, смогу ли я полноценно жить?», и дальше, после паузы она смотрети на меня немного раздраженным, они могут сказать что-то вроде: «А однажды меня спросили: могу ли я привести собаку на работу?».
В других словах, с небольшими добавлениями, тысячи поступают подобным образом. Среди них есть не только те, у коо есть финансовые «мускулы» или те, у кого карьера летить в тартарары!
В языке появилось новое слово дауншифтинг (downshifting), хотя само понятие совсем не ново. Дауншифтинг — это предположение или набор убеждений о том, что важно делать только то, что нравится, и к чему лежит душа, и делать всё, чтобы так и было. Что на практике означает уволиться, уехать в деревню подальше от офисной возьни, заниматься тем, что нравится, и получать от этого доход. На самом деле, люди делают так на протяжении столетий. Когда мотивация к дауншифтингу связана с некотороными духовными вещами, то такое явление проще узнать: волхвы, меннониты, квакеры, и многие другие. Другой пример дауншифтеров — движение хиппи семидесятых годов прошлого столетия когда многие сделали выбор в пользу альтернативного стиля жизни, создав свою собственную субкультуру.
Этот феномен, который на самом деле хорошо забытое старое, преобретает все новые масштабы в последнее время. В настоящее время каждый четвертый американец отправился таким образом на поиски лучшей жизни, в Объединенном королевстве каждый восьмой. В развивающихся странах, таких как ЮАР сатистику увидеть труднее, однако очевидно, что она отличается от развитых стран.
Другими словами, говоря о тенденции дауншифтинга, можно говорить о том, а что, собственно, важно. На первый взгляд, тенденция выглядит парадоксально и даже бессмысленно в свете потребительско-капиталистической культуры. Скупость, неудовлетворенность тем, что имеется и неутолимая жажда еще большего, подпитываются неослабевающей ни на секунду рекламой которая подпитывает это безумие. Частично по этой причине в Швеции запрещена реклама детский товаров.
Одновременно с этим, дауншифтинг движим тремя основными и взаимосвязанными факторами. Во-первых, это технология. Возможности виртуального офиса — когда можно соединиться с кем угодно где угодно — ославбляют само понятие «где и когда делать работу». Владельцы современных кофейен понимают что они становятся больше похожи на офисы чем на кофейни. Например, философия сети кофеен Старбакс (Starbucks) — это роль третьего места, «не дом и не работа», что означает, что кофейня является по сути офисом для многих людей. Технология также подразумевает, что наличие определенных мест нахождения офиса больше не является необходимостью, и эта тенденция набирает обороты. В настоящий момент я нахожусь в кафе, подключен к интернету и электричеству, и у меня есть кофе. Я подсоединен к миру, и я пишу эту статью.
Во-вторых, изменения в институтах. Институты — это то как мы полагаем должна выглядить компания, или как мы отмечаем Рождество, они меняются. Традиции, которые казались незыблемы, сегодня стоят на повестке дня с пометкой «внести срочные изменения». Status quo, то как вещи делались, нормы и декларации, всё это пересматривается исходя из того, какой ценностью всё это обладает. И там, куда обращаются вопросы и поиски, и где это было запрещено, наблюдается фрустрация и негодование. Отсутствие гибкости и способности к адаптации институциональных сдвигов придает мозных импульс нашему «беглецу-леммингу» (прим. ред.: дауншифтеру). Мы знаем, что институты, которые не могу адаптироваться, погибают. Там где идет отказ к адапатции, некоторые используют технологии чтобы «проскочить» изменения, создавая тем самым базис для альтернативной реальности, защищая свои устои.
В-третьих, это сдвиг в ценностях, которы ясно прослеживает в новом поколении, которое уже стало знаком новых «корпораций-дауншифтеров». Они задают новые вопросы на работе. Недавно я общался с человеком, который занимается развитием талантов в компании топ-500 (прим. ред.: Fortune 500). Он противопоставил вопросы, которые задают представители шумного поколения (те, кому сейчас между 35 и 55 годами) и те вопросы, что задают представители нового поколения. Первые задают такие вопросы: «Какой компенсационный пакет у меня будет?», «Как быстро я смогу продвинуться по карьерной лестнице?», «Из чего состоит карьерная лестница в компании?». Вторые задают совсем другие вопросы, такие как, например, на чем стоит компания (прим. ред.: ценности компании), и как она способна увеличить его стоимость на рынке труда. «если буду работать здесь, смогу ли я полноценно жить?», и дальше, после паузы она смотрети на меня немного раздраженным, они могут сказать что-то вроде: «А однажды меня спросили: могу ли я привести собаку на работу?».
