Комментарии 15
А у нас!.. А мы!.. В ядерный пепел!.. А я все маме расскажу!...
Это отлично. Но нужно более широко освещать успехи этого вида терапии, сильнее и быстрее развивать это направление. Чтобы привлечь талантливых аналитиков, специалистов, инвесторов и чтобы заткнуть лоббистов безальтернативной химио-радио-терапии. Считаю, что нужно на уровне государств разрешать участвовать пациентам (в т.ч. и иностранным) в разработке терапий. Пусть даже за деньги и без гарантии результата. Ещё желательно разработать методы более доступные диагностики по маркерам, внедрять периодические скрининги всего населения на гос. уровне. МРТ не напасёшься делать, да и дорого ИМХО. Очень хочется, чтобы у них этот прорыв получился. Всё прогрессивное человечество ждёт их успехов.
Всё намного печальнее, когда сталкиваешься с реальностью. Тут всё красиво и радужно, а на деле — не очень! Как только выходит новый противоопухолевый препарат и он прошел клинические испытания, он стоит 120 т.р. — 250 т.р. за один тюбик, которых нужно пару штук на один курс терапии, который, не факт, что поможет. А этих курсов надо 5-20. У какого ракового больного есть такие деньги? Фармкомпании сразу после выпуска препарата желают «отбить» бабло и им плевать на людей и сколько там умрет в ближайшем будущем. А если у человека какая-нибудь редкая опухоль, которой больны по стране 5-6 тысяч пациентов, разработкой лекарств по ней вообще не ведут, понимая, что деньги не будут отбиты в перспективе. А так, в ДНК человека около 40 цепочек, которые способны при мутации вызвать раковую опухоль. Их разные комбинации — есть разнообразие раковых модификаций.
Дополню, что раковая опухоль также полиморфна в своем генетическом составе — клетки разных участков опухоли отличаются генетически. Кроме того в клетках продолжают происходить постоянные мутации, которые постепенно приводят к выживанию клеток нечувствительных к препаратам — формирование резистентности, аналогичной резистентности бактерий к антибиотикам. Так что не все так радужно, как оно хотелось бы.
Проблема в том, что если фармкомпании не окупят затраты, то они обанкротятся, и дальнейшей разработкой заниматься будет некому. Поэтому выставляют реальные цены, а оплачивают их страховые компании и благотворительные организации.
Для этого есть госпрограммы помощи, а если не отбить затраты (как уже сказали) не будет не только следующего, но и этого препарата. И да, они не всегда помогают, они есть поддельные (и от них только хуже даже без учёта потери времени), стоят запредельных денег и в наших широтах могут быть вообще не представлены.
Иммунотерапия дороже. Представьте — надо взять мышку, подсадить ее потомкам человеческие гены, вырастить это потомство, ввести ему маркеры опухоли, добиться иммунного ответа, выделить антитела к опухоли… Курс Ниволумаб+Ипилимумаб, согласно вики, стоит под 200k$. Бывает не один курс на лечение.
Однако тут вопрос, кто за это платит. В клинических испытаниях лекарства оплачивает спонсор. Потом есть госпрограммы и страховки. Так что все может быть не так и страшно в финансовом плане.
Кстати, есть компании, которые специализируются на редких болезнях. По ощущениям, сейчас это направление быстро развивается, но пруфов не могу привести, моя выборка невелика
Главный недостаток нынешней иммунотерапии – персонализация и, как результат, высокая цена и сложность реализации, ибо иммунные клетки пациента нужно извлечь, запрограммировать и ввести обратно в организм. Поэтому сейчас учёные разрабатывают новое поколение универсальной иммунотерапии, не требующей извлечения клеток, – так называемые противораковые вакцины. В них активация иммунных клеток происходит прямо в организме, например, при помощи комбинации малых молекул.
В настоящее время в клинические испытания вошли две такие вакцины: «гарвардская», убивающая раковые клетки с эффективностью в 50%, и «стенфордская» с эффективностью в 97%. Причём «стенфордская» вакцина в эксперименте на мышах показала феноменальные результаты – уничтожив не только сами опухоли, но и все их метастазы.
В настоящее время в клинические испытания вошли две такие вакцины: «гарвардская», убивающая раковые клетки с эффективностью в 50%, и «стенфордская» с эффективностью в 97%. Причём «стенфордская» вакцина в эксперименте на мышах показала феноменальные результаты – уничтожив не только сами опухоли, но и все их метастазы.
Два типа повреждений накапливаются в наших генах по мере старения: мутации и эпимутации. Мутации являются повреждением самой последовательности ДНК, тогда как эпимутации являются повреждением «лесов» этой ДНК (метильных групп, присоединяющихся к основаниям в цепи ДНК, и контролирующих, какие гены и когда включаются и выключаются в клетке). Мутации и эпимутации в конечном счёте наносят нам вред одинаковым образом: вызывая аномальную экспрессию генов. Итак, какой вред могут нанести изменения в экспрессии генов, вызванные [эпи]мутациями? Обычно в клетке, в которой произошли критические мутации включается защитный механизм, и она замирает в сенесцентном состоянии. Таким образом, многие из сенесцентных клеток – потенциально раковые. Но иногда этот механизм не срабатывает, в клетке включаются гены, экспрессирующие теломеразу, и опухоль начинает бесконтрольно расти.
К счастью, существует универсальная стратегия по защите о рака, хотя её реализация пока ещё очень сложна. Эта стратегия основана на главной уязвимости всех раковых клеток: их абсолютной потребности в обновлении своих теломер. Поскольку раковые клетки размножаются очень быстро, они вскоре истощают свои теломеры, и им нужно найти способ удлинить их снова, чтобы продолжить размножение. Успешные раковые клетки – это те, которые развили мутации, использующие одну из двух систем обновления теломер: фермент теломеразу, либо более редкую систему, называемую Альтернативным Удлинением Теломер (ALT). Если зарождающийся рак не может найти способ «взломать» механизм удлинения теломер, их теломеры будут уменьшаться, пока клетки не перестанут делиться, прежде чем смогут нас убить. Поэтому, несмотря на их разнообразие, все раковые клетки имеют одну важную уязвимость: их выживание целиком зависит от их способности экспрессировать теломеразу (или, реже, ALT). И одно из нынешних направлений исследований – поиск лекарств, ингибирующих активность теломеразы и ALT в раковых клетках.
Ещё одно новое и очень перспективное направление – имунотерапия, когда берут собственные иммунные клетки пациента и программируют их при помощи генной инженерии на распознавание и уничтожение раковых клеток, а затем вводят обратно в организм. Технология прекрасно показала себя в клинических испытаниях, и несколько терапий на её основе уже одобрены к клиническому использованию в Европе и США. Пока, правда, её применение ограничено лишь лимфомами и лейкозами, но учёные активно работают в направлении опухолей.
Главный недостаток нынешней иммунотерапии – персонализация и, как результат, высокая цена и сложность реализации, ибо иммунные клетки пациента нужно извлечь, запрограммировать и ввести обратно в организм. Поэтому сейчас учёные разрабатывают новое поколение универсальной иммунотерапии, не требующей извлечения клеток, – так называемые противораковые вакцины. В них активация иммунных клеток происходит прямо в организме, например, при помощи комбинации малых молекул.
В настоящее время в клинические испытания вошли две такие вакцины: «гарвардская», убивающая раковые клетки с эффективностью в 50%, и «стенфордская» с эффективностью в 97%. Причём «стенфордская» вакцина в эксперименте на мышах показала феноменальные результаты – уничтожив не только сами опухоли, но и все их метастазы.
Учёные с большим оптимизмом смотрят на будущее иммунотерапии.
«Я уверен, что к 2025 году учёные онкологи разработают лечебные терапии для большинства, если не всех видов рака.»
«2017 год стал знаковым в ускорении лечения рака, что привело к разрешению клинического использования принципиально новых лекарств. К ним относятся одобрение двух различных CAR-Т терапий – нового типа иммунотерапии, использующей собственные изменённые иммунные клетки пациента для атаки и уничтожения раковых клеток.»
«Я занимался исследованием рака всю свою карьеру. И я вижу больше прогресса в этой области за последние несколько лет, чем за предыдущие пятьдесят. Я с нетерпением жду, что же принесёт 2018 год.»
Гари Джиллиланд, президент и директор Fred Hutchinson Cancer Research Center
Поскольку раковые клетки – как и любые иные типы тканей – имеют уникальные белковые маркеры, проблемы их поиска и уничтожения очень похожи на аналогичные у сенесцентных клеток, а также на проблемы высокоспецифичной и эффективной доставки в генной терапии. Поэтому успехи OncoSENS во многом зависят от успехов в этих сферах. Например, компания Oisin Biotechnologies планирует использовать свою систему распознавания и уничтожения сенесцентных клеток в борьбе с раком, просто перепрограммировав её на иные маркеры! Это ещё один пример универсальности SENS подхода.
Но это всё временные решения. Наиболее радикальным и эффективным решением, полностью исключающем образование рака, было бы WILT (Whole-body Interdiction of Lengthening of Telomeres) – полное вырезание генов теломеразы из всех (по крайней мере из всех активно делящихся – в первую очередь из стволовых) клеток организма и регулярный их пересев. Увы, пока её применение невозможно по двум причинам. Во-первых, специфичность распознавания и эффективность доставки в генной терапии всё ещё низки, и если в случае сенесцентных клеток уничтожение всего лишь 50% их уже приводит к радикальному омоложению организма, то в случае рака – всего одна упущенная клетка пустит насмарку всё лечение. Во-вторых, вырезание теломеразы приведёт к быстрому истощению пулов стволовых клеток и необходимости их регулярного пересева каждые несколько лет.
К счастью, существует универсальная стратегия по защите о рака, хотя её реализация пока ещё очень сложна. Эта стратегия основана на главной уязвимости всех раковых клеток: их абсолютной потребности в обновлении своих теломер. Поскольку раковые клетки размножаются очень быстро, они вскоре истощают свои теломеры, и им нужно найти способ удлинить их снова, чтобы продолжить размножение. Успешные раковые клетки – это те, которые развили мутации, использующие одну из двух систем обновления теломер: фермент теломеразу, либо более редкую систему, называемую Альтернативным Удлинением Теломер (ALT). Если зарождающийся рак не может найти способ «взломать» механизм удлинения теломер, их теломеры будут уменьшаться, пока клетки не перестанут делиться, прежде чем смогут нас убить. Поэтому, несмотря на их разнообразие, все раковые клетки имеют одну важную уязвимость: их выживание целиком зависит от их способности экспрессировать теломеразу (или, реже, ALT). И одно из нынешних направлений исследований – поиск лекарств, ингибирующих активность теломеразы и ALT в раковых клетках.
Ещё одно новое и очень перспективное направление – имунотерапия, когда берут собственные иммунные клетки пациента и программируют их при помощи генной инженерии на распознавание и уничтожение раковых клеток, а затем вводят обратно в организм. Технология прекрасно показала себя в клинических испытаниях, и несколько терапий на её основе уже одобрены к клиническому использованию в Европе и США. Пока, правда, её применение ограничено лишь лимфомами и лейкозами, но учёные активно работают в направлении опухолей.
Главный недостаток нынешней иммунотерапии – персонализация и, как результат, высокая цена и сложность реализации, ибо иммунные клетки пациента нужно извлечь, запрограммировать и ввести обратно в организм. Поэтому сейчас учёные разрабатывают новое поколение универсальной иммунотерапии, не требующей извлечения клеток, – так называемые противораковые вакцины. В них активация иммунных клеток происходит прямо в организме, например, при помощи комбинации малых молекул.
В настоящее время в клинические испытания вошли две такие вакцины: «гарвардская», убивающая раковые клетки с эффективностью в 50%, и «стенфордская» с эффективностью в 97%. Причём «стенфордская» вакцина в эксперименте на мышах показала феноменальные результаты – уничтожив не только сами опухоли, но и все их метастазы.
Учёные с большим оптимизмом смотрят на будущее иммунотерапии.
«Я уверен, что к 2025 году учёные онкологи разработают лечебные терапии для большинства, если не всех видов рака.»
«2017 год стал знаковым в ускорении лечения рака, что привело к разрешению клинического использования принципиально новых лекарств. К ним относятся одобрение двух различных CAR-Т терапий – нового типа иммунотерапии, использующей собственные изменённые иммунные клетки пациента для атаки и уничтожения раковых клеток.»
«Я занимался исследованием рака всю свою карьеру. И я вижу больше прогресса в этой области за последние несколько лет, чем за предыдущие пятьдесят. Я с нетерпением жду, что же принесёт 2018 год.»
Гари Джиллиланд, президент и директор Fred Hutchinson Cancer Research Center
Поскольку раковые клетки – как и любые иные типы тканей – имеют уникальные белковые маркеры, проблемы их поиска и уничтожения очень похожи на аналогичные у сенесцентных клеток, а также на проблемы высокоспецифичной и эффективной доставки в генной терапии. Поэтому успехи OncoSENS во многом зависят от успехов в этих сферах. Например, компания Oisin Biotechnologies планирует использовать свою систему распознавания и уничтожения сенесцентных клеток в борьбе с раком, просто перепрограммировав её на иные маркеры! Это ещё один пример универсальности SENS подхода.
Но это всё временные решения. Наиболее радикальным и эффективным решением, полностью исключающем образование рака, было бы WILT (Whole-body Interdiction of Lengthening of Telomeres) – полное вырезание генов теломеразы из всех (по крайней мере из всех активно делящихся – в первую очередь из стволовых) клеток организма и регулярный их пересев. Увы, пока её применение невозможно по двум причинам. Во-первых, специфичность распознавания и эффективность доставки в генной терапии всё ещё низки, и если в случае сенесцентных клеток уничтожение всего лишь 50% их уже приводит к радикальному омоложению организма, то в случае рака – всего одна упущенная клетка пустит насмарку всё лечение. Во-вторых, вырезание теломеразы приведёт к быстрому истощению пулов стволовых клеток и необходимости их регулярного пересева каждые несколько лет.
К счастью, популяций стволовых клеток, требующих регулярного пересева, немного. В первую очередь это кроветворные клетки, эпителиальные клетки кишечника и лёгких и клетки эпидермиса кожи.
Несмотря на различные проблемы, реализация WILT движется медленно, но уверенно. Например, недавно группа учёных из SENS показала на мышах, что регулярный пересев кроветворных клеток с вырезанной теломеразой прекрасно работает в крови. Увы, из-за малой выборки уникальная работа так и не была опубликована. Аналогичное исследование по регулярному пересеву клеток эпителия кишечника начали в лаборатории Graca Almeida-Porada в Институте Регенеративной Медицины Wake Forest. Оно показало неплохие результаты, но его закрыли из-за закончившегося финансирования.
Несмотря на различные проблемы, реализация WILT движется медленно, но уверенно. Например, недавно группа учёных из SENS показала на мышах, что регулярный пересев кроветворных клеток с вырезанной теломеразой прекрасно работает в крови. Увы, из-за малой выборки уникальная работа так и не была опубликована. Аналогичное исследование по регулярному пересеву клеток эпителия кишечника начали в лаборатории Graca Almeida-Porada в Институте Регенеративной Медицины Wake Forest. Оно показало неплохие результаты, но его закрыли из-за закончившегося финансирования.
Каждый пятый рак во всем мире может быть связан с инфекционными заболеваниями.
Я из Казахстана, объясните карту, чем мы тут так отличаемся от остальных стран? Отец болен лимфолейкозом, препарат Ибрутиниб стоит 8 тыс. уе, это на 1 месяц, пить нужно регулярно, в перечне бесплатных нет, занимаюсь тем, что ищу просроченные по всему СНГ или открытые пачки с рук по более доступным ценам
Каждый пятый рак во всем мире может быть связан с инфекционными заболеваниями.
Я из Казахстана, объясните карту, чем мы тут так отличаемся от остальных стран? Отец болен лимфолейкозом, препарат Ибрутиниб стоит 8 тыс. уе, это на 1 месяц, пить нужно регулярно, в перечне бесплатных нет, занимаюсь тем, что ищу просроченные по всему СНГ или открытые пачки с рук по более доступным ценам
Зарегистрируйтесь на Хабре, чтобы оставить комментарий
Исследование рака в 2018 году: прорывы к успешной терапии