До выхода этого фильма зрители не видели ничего, подобного этому научно-фантастическому творению Вачовски, и не знали, насколько сильное потрясение их ждёт
Фильму «Матрица» в этом году исполнилось 20 лет
Однажды в 1992 году Лоуренс Мэттис, раскрывая свою почту, обнаружил непрошеное письмо со сценарием от двух неизвестных авторов. Это была тёмная, отвратительная, вызывающе некоммерческая история классовой борьбы и каннибализма – как раз такая история, которую в Голливуде захотело бы рассказать крайне малое количество директоров студий. Однако Мэттис искал именно такое кино.
Всего за несколько лет до этого Мэттис, которому тогда было немногим менее 30, бросил многообещающую юридическую карьеру, и основал компанию по поиску талантов Circle of Confusion, чтобы раскрывать новых авторов и представлять их интересы. Он открыл офис в Нью-Йорке, несмотря на то, что ему постоянно твердили, что больше всего шансов отыскать таланты было в Лос-Анджелесе. И до того, как у него появился этот странный сценарий, Мэттис уже начал сомневаться, не следовало ли ему прислушаться к тем советам. «Я к тому времени продал немножко опционов по $500 каждый, — говорит Мэттис. – Я уже начал задумываться о том, чтобы вернуться в юриспруденцию. А потом я получил письмо от двух этих ребят, с подписью ’Не могли бы вы, пожалуйста, прочесть наше письмо?’»
Сценарий назывался «Плотоядное» [Carnivore] и был ужастиком, развивавшемся в бесплатной столовой, в которой из тел богатых людей готовили еду для бедных. «Сценарий был весёлым, проработанным, и из него было ясно, что его автор хорошо разбирался в кино», — говорит Маттис. Его написали Эндрю и Лоуренс Вачовски [с тех пор сменившие пол / прим. перев.], сами себя называвшие «задротами из Чикаго», которых в последующие годы многие коллеги и почитатели будут называть просто «Вачовски».
К тому времени, как Вачовски списались с Мэттисом, они работали вместе уже много лет – в детстве они писали сценарии для радиопостановок, рисовали комиксы и придумали собственную ролевую игру. Их растили в Саут-сайде, достаточно небедном районе Чикаго, их мать, медсестра и художница, и отец-бизнесмен. Воспитывая их, родители поощряли их интерес к искусству, особенно к кино. «Мы видели абсолютно все выходившие тогда фильмы, — сказала Лана [урожд. Лоуренс]. – Я находила их в газете, обводила ручкой, и потом планировала, как мы можем посмотреть их все».
Вачовски обожали мрачную классику 50-х вроде «Сансет бульвара» или «Незнакомцев в поезде», а также триллеры 60-х и 70-х, к примеру, «Отвращение» или «Разговор». Одно из впечатлений от кинопросмотра, которое трудно было повторить, произошло в 1982 году, когда подростков водили на повторы «Бегущего по лезвию бритвы» – мрачного, зловещего фильма-нуар о будущем, который был изгнан из кинотеатров почти сразу после начала проката. «Все ненавидели „Бегущего по лезвию“, кроме нас», — сказала Лана.
Лана и Лили [урожд. Эндрю] в итоге бросили учёбу в колледже; они основали собственную строительную компанию, одновременно рисуя комиксы и сочиняя сценарии. Значительная часть их знаний по поводу создания фильмов была вынесена из книги "Как я снял сотню фильмов в Голливуде, не потеряв ни копейки" знаменитого независимого режиссёра Роджера Кормана, снявшего множество фильмов класса B, к примеру «Магазинчик ужасов» 1960-го. «Мы вдохновились этим, — сказала Лана. – Мы захотели попробовать снять низкобюджетный ужастик». Закончив сценарий «Плотоядного», они нашли Мэттиса по справочнику агентов. То время отлично подходило для поиска новых идей для фильмов, неважно, насколько эксцентричных, поскольку рынок оригинальных сценариев взорвался, и авторы сценариев стали суперзвёздами. В 1990-м Джо Эстерхаз заработал $3 млн за сценарий «Основного инстинкта», а создатель «Смертельного оружия» Шейн Блэк удостоился большой обзорной статьи в Лос-Анджелес Таймс после того, как заработал $2 млн за сценарий комедийного боевика «Последний бойскаут». «Голливудские сделки стали освещать в мейнстримовой прессе, — говорит Мэттис. – Ежедневно люди умудрялись продавать сценарии за баснословные деньги».
Мэттис подписал с Вачовски контракт вскоре после прочтения «Плотоядного». Грубоватый сценарий про пожирание богачей практически гарантировал, что его никто не будет снимать, однако он привлёк достаточно внимания к братьям для того, чтобы их следующий сценарий – мрачная история о дуэли двух наёмных убийц «Наемные убийцы» 1995 года – купили за $1 млн. Во время этой сделки Вачовски занимались ремонтом дома родителей. Вскоре после этого они навсегда оставили строительный бизнес.
Голливудская связь
Вариант фильма «Наёмные убийцы», показанный в кинотеатрах – с Сильвестром Сталлоне и Антонио Бандерасом, от режиссёра Ричарда Доннера, снявшего «Смертельное оружие» и компании Warner Bros – шокировал Вачовски. Их сценарий переписали, и теперь Лана отзывается о нём, как о «выкидыше». Братья решили строже контролировать свой следующий фильм «Связь», триллер с Джиной Гершон и Дженнифер Тили, играющих любовниц, обманом выманивающих у босса мафии миллионы. «Связь» стал режиссёрским дебютом братьев, и они сразу же дали ясно понять, кто был главным на площадке. На одной из версий сценария они написали предупреждение: «Это сцена секса, и мы не собираемся её вырезать».
После дебюта на фестивале Сандэнс в январе 1996 года фильм «Связь» произвёл сильное впечатление, и после выхода на экраны осенью стал небольшим хитом – особенно в офисах Warner Bros. Студия как раз наблюдала, как их эротический триллер про расплату, дорогой римейк французского фильма 50-х годов Diabolique, не смог привлечь зрителей. А потом, как говорит Лорецно ди Бонавентура, бывший тогда директором по развитию студии, один из председателей совета директоров студии Терри Семел увидел «Связь» и воскликнул: «Чёрт подери – эта штука, наверное, стоила малую часть от нашей картины, но настолько более интересной она получилась».
Ди Бонавентура уже знал, какой фильм Вачовски хотели снять далее. Они уже приносили сценарий – приведший в замешательство почти всех, кто с ним столкнулся. Новая история Вачовски была настолько смелой и футуристичной, что оставалось только читать её и думать: что же такое Матрица?
Большую часть 90-х, во время, свободное от написания случайных сценариев и постройки шахт лифтов, братья фантазировали о создании НФ-комикса, который вместил бы все их культурные иконы. «Нам было интересно многое, — сказала Лили, перечисляя их общие интересы: осовременивание мифологии, связь квантовой физики с дзен-буддизмом, исследование собственной жизни». Ещё они любили гонконгские боевики, такие фильмы, как «Космическая одиссея 2001» и НФ-нуар фильм Жан-Люка Годара 1965 "Альфавиль"; им нравились возможности зарождавшегося интернета; они обожали «Одиссею» Гомера, которую каждый из братьев прочёл по многу раз.
Вачовски от руки заполняли блокнот за блокнотом своими идеями о том, что они называли «Матрицей». Их творческие сессии проходили под белый шум агрессивного рока Rage Against the Machine и Ministry. В итоге они сочинили концепцию для комикса и решили сгрузить целые годы концепций и скетчей в один сценарий. Их хитроумный сценарий фильма «Матрица» описывает жизнь юного скучающего офисного работника, подрабатывающего хакером по кличке Нео. Однажды вечером Нео встречает Морфеуса, загадочного мудреца, открывающего ему, что все люди живут в компьютерной симуляции под управлением злых компьютеров, называющейся «Матрицей». Морфеус предлагает Нео выбор: проглотить голубую таблетку и вернуться к своей скучной офисной жизни, и жить, спокойно и ничего не замечая в поддельной реальности. Или проглотить красную таблетку и претерпеть меняющую сознание трансформацию, приобрести множество возможностей, и в итоге победить Матрицу – исполнив пророчество, где говорится, что он «избранный». Нео выбирает красную таблетку, и начинает свой путь к вооружённому суперсолдату, владеющему кунг-фу, со вполне объяснимой реакции: «Ух ты».
Мэттис, в колледже изучавший философию, заметил сходство «Матрицы» и идей Рене Декарта, французского мыслителя XVII века, писавшего о том, что человек неспособен познать истинную реальность. «Прочитав сценарий в первый раз, я позвонил им и сказал: Потрясающе! Вы написали сценарий про Декарта! Но как мне теперь это продать?» Мэттис начал раздавать их сценарий в 1995 году, примерно в то время, как интернет – куда нужно было выходить по диалапу, и где встречались в основном учёные, хакеры и военнослужащие – постепенно превращался в широкополосное общественное явление. В онлайне реальность была подвержена изменениям. Выбрав себе прозвище или даже емейл-адрес, пользователь получал шанс переписать собственное существование и создать совершенно новый вариант себя – новое имя, новый пол, новый родной город, новое всё, что угодно. Люди ежедневно входили в виртуальные миры, и сценарий «Матрицы» Вачовски задавал им вопрос: Теперь, когда мы можем создавать сколько угодно реальностей, как узнать, какая из них реальна?
Вопрос прозвучал своевременно, хотя и был завёрнут в сценарий, полный экшена, поворотов сюжета, погонь, бесконечной стрельбы; там даже был вертолёт, врезающийся в небоскрёб. Однако никак не находилось таблетки, способной убедить большинство директоров студий в том, что «Матрица» была жизнеспособным фильмом. Единственной компанией, продемонстрировавшей реальный интерес, была Warner Bros, которая уже покупала сценарий для «Матрицы» много лет назад, а потом избавилась от него, когда дуэт работал над «Связью».
«Его никто не понимал, — говорит ди Бонавентура, один из первых сторонников фильма, наряду с продюсером Джоелом Сильвером. – Они начинали спрашивать: И как это работает? Я сижу в комнате, но на самом деле живу в машине? Что это за хрень?» Ди Бонавентура попросил Вачовски урезать сценарий – в котором идей было на три фильма – и предложил сначала снять «Связь», чтобы доказать, что они могут быть режиссёрами. Но даже после успеха фильма руководителей Warner Bros пришлось убеждать. Вачовски заказали у художника Джеофа Дарроу, автора гипердетальных комиксов, рисунки всех технологических штучек «Матрицы», включая «Часового», военную машину, напоминающую электрическое насекомое, и «Электростанцию», получающую энергию от тел. Также Вачовски наняли художника Стива Скроче, чтобы он отрисовал почти 600 подробных раскадровок, разбив фильм на отдельные сцены.
Наконец Вачовски выложили все свои материалы перед директорами Семелом и Бобом Дэли. «Это было необычное представление, — говорит ди Бонавентура. – Один из Вачовски рассказывал историю, а другой имитировал звуковые эффекты». После этого, по воспоминаниям ди Бонавентуры, Семел спросил исполнительного директора, заработает ли компания на «Матрице». «Я полсекунды подумал, и сказал: Денег мы точно не потеряем». Бюджет «Матрицы» оценивали в $60 млн, и это была довольно большая инвестиция в идею, которую нельзя выразить одним предложением. Однако это было гораздо меньше той суммы, что компания потратила на фильм «Бэтмен и Робин», катастрофически переоценённое кино из известной франшизы, о котором все забыли уже к концу 1997-го. В Warner Bros, как и в других кинокомпаниях, замечали, что зрители начали уставать от бесконечных ремейков и перезапусков. Им нужны были новые приключения, новые идеи. «Сиквелы сдавали позиции, — говорит ди Бонавентура. – Многие жанры загибались: комедийные боевики, фильмы про полицейских-приятелей. Мы знали, что нам нужно нечто новое».
Его боссы согласились с ним. Вачовски обещали дать $60 млн, если они будут снимать кино в Австралии, где это будет гораздо дешевле. После долгих лет ожидания задроты из Чикаго, наконец, смогут создать свою «Матрицу». Теперь им оставалось только найти Избранного.
В поисках Избранного
К концу 90-х карьеру Киану Ривза можно было назвать одним словом: провальная. Десятилетие началось с многообещающих достижений, когда Ривз сыграл полицейского под прикрытием в фильме «На гребне волны», путешествующего во времени фаната метала в «Приключениях Билла и Теда», и нежного мужчину-проститутку в «Моём личном штате Айдахо» – и это только за один 1991 год. Успех вышедшего через несколько лет высокоскоростного триллера «Скорость» 1994 года, казалось, обещал превратить Ривза в следующую звезду боевиков типа «крепкого орешка». Вместо этого он в своей карьере переходил от одной странной и непонятной точки к другой. Это были историческая слезливая мелодрама «Прогулка в облаках» и современная слезливая мелодрама «Чувствуя Миннесоту», не говоря уже о никчемных экшн-фильмах типа «Джонни Мнемоника». К концу десятилетия, когда возраст Ривза едва перевалил за 30, он начал немного беспокоиться о своём месте в Голливуде. Он вспоминает, как волновался по поводу того, не исчез ли он с экранов, и захочет ли какая-нибудь студия иметь с ним дело.
Волновался он не зря. Он недавно закончил сниматься в «Адвокате дьявола» у компании Warner Bros в роли юриста, пошедшего против Сатаны. После выхода в 1997 году фильму суждено будет стать небольшим хитом, но во время кастинга для «Матрицы» Ривз не был в первых рядах списка кандидатов на Нео. Ди Бонавентура говорит, что эту роль предлагали Уиллу Смиту (но он хотел снять «Дикий Дикий Запад»), Бреду Питту (только что закончившему «Семь лет в Тибете») и Леонардо ДиКаприо (который не хотел сниматься в очередном фильме со спецэффектами после «Титаника»). «Дошло уже до того, что мы предложили роль Сандре Булок, пообещав поменять Нео пол». Она тоже отказалась.
В начале 1997 года Ривз оказался в штаб-квартире Warner Bros в Бёрбанке, Калифорния. Он приехал на свою первую встречу с Вачовски, которые незадолго до этого отправили ему свой сценарий «Матрицы». «Когда я впервые прочёл сценарий, — сказал Ривз, — моя кровь возликовала». В тот день братья показали Ривзу некоторые из своих наработок, и к концу диалога стало ясно, что эта встреча будет не последней. «Они сказали мне, что хотят, чтобы я тренировался четыре месяца перед началом съемок, – вспоминает Ривз. – А я широко ухмыльнулся, и сказал ’да’». Лана отмечает: «Мы знали, что фильм потребует маниакальной приверженности, и Киану был нашим маньяком».
Ривз также обожал НФ и философию, и глазом не моргнул, когда Вачовски попросили его в рамках подготовки к съёмкам прочесть такой трактат, как "Симулякры и симуляция" Жана Бодрийяра, написанный в 1981 году. «Одно из главных неверных представлений о Киану связано с тем, что люди не считают его умным, — говорит ди Бонавентура. – Возможно это повелось с фильмов про Билла и Теда. Но Киану даёт мне такие книжки, в которых я просто не могу разобраться. И в Киану Вачовски нашли необходимого им интеллектуального искателя».
Охота на актёра на роль Морфеуса, спокойного и бесстрастного проводника Нео в Матрицу, оказалась ещё более долгой. Warner Bros предлагала эти роли таким звёздам, как Арнольд Шварценеггер и Майкл Дуглас, и оба они ответили отказом. Вачовски же настаивали на кандидатуре Лоуренса Фишборна, подростком снимавшегося в эпическом и жестком фильме Фрэнсиса Форда Копполы о Вьетнаме «Апокалипсис сегодня», и заработавшего номинацию на Оскар, точно так же, как и за роль жестокого Айка Тёрнера в «На что способна любовь» 1993-го года. С актёром они встретились летом 1997 года на боксёрском матче, на котором Майк Тайсон откусил часть уха у Эвандера Холифилда. «Мне приснился сон про человека в зеркальных очках, разговаривавшего загадками», — позже сказала Лана Фишбёрну, — «и когда я встретилась с вами и услышала ваш голос, я поняла, что это вы».
Но владельцы студии беспокоились, что Фишбёрн, несмотря на то, что он заработал награды от Эмми и Тони, был недостаточно известным актёром за границами США для этой роли. Они хотели взять Вэла Килмера, недавно сыгравшего Тёмного рыцаря в хите 1995 года «Бэтмен навсегда». Однако он заработал репутацию слишком капризного актёра во время съёмок недавнего римейка «Острова доктора Моро» (а для этого надо было постараться, учитывая, что его партнёром был легендарный скандалист Марлон Брандо, который часть съёмок ходил по площадке с ведёрком для льда на голове). «Вачовски слышали все эти истории про Вэла, — говорит ди Бонавентура, — и я сказал: ’Да, но зато мы снимем фильм’. И мы встретились с ним в отеле Бэл-Эйр, где он доказывал нам, что Морфеус должен быть главным героем. Через пару минут после начала этой встречи я уже знал, что ничего не выйдет». Вскоре Килмер выбыл из соревнования, и роль досталась Фишбёрну, сказавшему, что всегда представлял себе Морфеуса, как «гибрид Оби-Вана Кеноби и Дарта Вейдера, с небольшой примесью Йоды».
Третьей главной ролью, для которой нужно было найти исполнителя, была роль Тринити, амбициозной и шустрой оперативницы, помогающей Морфеусу на борту их подземного корабля «Навуходоносор». На роль пробовалась Джада Пинкетт-Смит, «но мы с Киану не сработались, — сказала она. – Не возникло никакой химии». В итоге Вачовски выбрали Кэрри-Энн Мосс, актрису канадского происхождения, снимавшуюся в таких теледрамах 90-х, как Models Inc и сериале F/X (а также в канадском фэнтези-сериале «Матрица»). В рамках многодневных кинопроб Мосс занималась спаррингом и тренировалась вместе с каскадёрами. Потом она говорила, что «Не могла ходить несколько дней». Вачовски хотели, чтобы актёры выполняли большую часть физических трюков, чтобы не нужно было делать склейку при смене на каскадёров. Мосс говорит: «Я помню, как подумала: Ну, они же не считают всерьёз, что я всё это буду делать, типа прыгать с одного здания на другое. Конечно, я не собираюсь этого делать!»
Тренировочные дни
Осенью 1997 года перед началом съёмок команда «Матрицы» провела несколько месяцев в огромном, лишённом излишеств складе в Бёрбанке, где актёрам пришлось терпеть ежедневные тренировки под руководством Юэнь Ву Пина, легендарного китайского режиссёра и постановщика боёв, автора такого хита, как «Пьяный мастер», прорывного кунг-фу фильма с Джеки Чаном 1978 года. Актёры, работавшие с командой каскадёров Юэня, занимались растяжкой, ударами, спаррингами – и всё это по многу часов. Иногда их привязывали к тросам и возили над землёй – и тогда звёзды высокотехнологичного фильма с большими амбициями зависали над кучей потёртых матрасов. «После первого дня я был совершенно шокирован и разбит», — сказал Хьюго Уивинг, игравший роль агента Смита, одержимого врага Нео. «Я понял, насколько я был плохо подготовлен физически». Вскоре после начала тренировок Уивинг повредил бедро, из-за чего ему пришлось ходить на костылях.
С Ривзом тоже приходилось обходиться осторожно. В конце 90-х актёр узнал, что серьёзно повредил позвоночник. «Бывало, я падал утром в душе, потому что терял равновесие», — сказал он. В итоге он узнал, что у него срастались два позвонка. «Доктор Киану сказал ему, что ему надо делать операцию, иначе Киану парализует», — говорит Барри М. Осборн, исполнительный продюсер «Матрицы». Ривзу сделали операцию перед съёмками, и когда он приехал в Бёрбанк на тренировки, он носил шейный корсет и не мог наносить удары ногами несколько месяцев. К счастью, существовали и другие способы подготовки: во время препродакшена и съёмок, сказал актёр, для них сделали «кунг-фу додзё», где съёмочная группа могла «разминаться и смотреть фильмы про кунг-фу».
Вачовски не мучали подобными жёсткими занятиями, поскольку им хватало написания сценария и режиссуры для фильма стоимостью в десятки миллионов. И всё же они всегда находились где-то рядом. Вачовски не считали себя голливудскими звёздами, сказала Мосс во время съёмок фильма. «Они были из Чикаго. Они носили шорты. Они носили кепки и смотрели баскетбольные матчи».
Любовь к своей команде Чикаго Буллз была у них так сильна, что они выпросили у Warner Bros спутниковую тарелку, чтобы смотреть матчи 1998 NBA Finals. Они также настояли на привлечении к съёмкам многих своих коллег по фильму «Связь», включая оператора Билла Поупа, редактора Зака Штэнберга и Джо Пантолиано, которого братья взяли на роль Сайфера, члена команды Морфеуса и Тринити. Сайфер – наиболее скептический обитатель «Матрицы», и в некотором смысле, вызывающий наибольшее сочувствие. Прожив много лет в высокотехнологичной дыре реального мира, он предаёт своих друзей, чтобы убежать к голубой таблетке и жизни в «Матрице».
Пантолиано играл харизматичных проныр годами, наиболее известными из которых были такие хиты 80-х, как «Балбесы» и «Рискованный бизнес»; в последнем его герой Гвайдо издевался над Томом Крузом. Однако ему ещё ни разу не приходилось готовиться к фильму так усиленно, как к «Матрице». «Они хотели, чтобы я набрал лучшую форму за всю свою жизнь», — говорит актёр, которому на момент съёмок было за 40. «Не пить, есть парные овощи, заниматься в спортзале. Да я, блин, характерный актёр! Нанятый ими тренер сказал мне: ’Ты можешь сделать триста подъёмов на пресс в день, и ничего не достичь’. Поэтому я поговорил с моим знакомым пластическим хирургом, и решил пройти липосакцию стоимостью в $8000». Пантолиано отправил счёт за процедуру студии, заявляя, что липосакция проходит по статье «исследования и разработка» (он говорит, что его так и не оплатили).
Буллет-тайм
После того, как команда «Матрицы» закончила перекройку своих тел в Бёрбанке, их отвезли в Сидней, где Вачовски должны были снимать свою знаменитую НФ-историю. Они годами представляли, как может выглядеть «Матрица», и подготовили всё к работе максимально чётко. Месяцы физических тренировок. Много страниц с подробными раскадровками. Многочасовые встречи с объяснением происходящего. Но одним из наиболее сложных испытаний на съёмках фильма стало одно из величайших его откровений: буллет-тайм.
Этот термин появляется ближе к концу сценария, в сцене, где на Нео нападают на крыше небоскрёба. Агент «Матрицы» Джонс стреляет в него с близкого расстояния, но на этот момент Нео уже провёл так много времени в «Матрице», что научился ею манипулировать. Вот как этот момент описан в сценарии фильма от августа 1998:
Пистолет Джонса издаёт громкий звук в тот момент, когда мы входим в жидкое пространство буллет-тайма.
Воздух кипит от кусочков свинца, похожих на разъярённых мух, а Нео извивается, сгибается и отклоняется от них. Нео невозможным образом отгибается назад, держа одну руку на земле, а движущийся по спирали серый шарик взрезает ему плечо.
Описание этой сцены у Вачовски получилось кратким, интересным, и совершенно непонятным. «Жидкое пространство»? Да что это вообще значит? И как Киану Ривз, сразу после хирургии на шее, будет «невозможно отклоняться назад»? Долгое время никто не был уверен в том, как надо будет снимать буллет-тайм, включая и самих Вачовски. «Люди говорили: Ну и как вы это собираетесь сделать? – вспоминает Лана. – Мы говорили: Мы работаем над этим».
Идея буллет-тайма состоит в том, что камера должна двигаться с нормальной скоростью, но снимать всё замедленно [точнее, снимать ускоренно, чтобы потом на экране это выглядело замедленно / прим. перев.]. Это должно было создать эффект «жидкого пространства», в котором кажется, что всевидящая камера способна проникнуть в любое место и снять любую деталь. Вачовски хотели, чтобы картинка «выходила за границы реальности». Но реальность киносъёмок сопротивлялась. Сначала братья изучали идею размещения камеры, снимавшей в замедленном режиме, на высокоскоростном устройстве типа ракеты – эту идею отмели по многим причинам, в частности, из-за проблем с безопасностью и непрактичности. Вместо этого буллет-тайм хотели сделать при помощи цифровых визуальных эффектов, которые в последнее время позволяли киношникам не только создавать новых существ и галактики, но и изменять известный нам мир.
Десятилетиями в мире визуальных эффектов доминировала компания Industrial Light & Magic из Сан-Франциско, основанная Джорджем Лукасом в середине 70-х для съёмки его первого фильма про «Звёздные войны». Но всплеск CGI в 90-х породил множество мелких конкурентов, включая Mass Illusions (позднее переименованную в Manex Visual Effects). Прорывом компании стала драма 1998 года с Робином Уильямсом «Куда приводят мечты», которая развивалась в роскошном окружении жизни после смерти, полностью созданной на компьютере. Фильм принёс компании Manex Оскара за визуальные эффекты. Но к концу десятилетия компания всё ещё работала в старом здании расформированной военной базы в заливе Сан-Франциско. Потрёпанный ангар был заполнен пустыми тирами и остатками сломанных компьютеров – вице-президент Manex по технологиям Ким Либрери описывал это как «странный техносад из мёртвой электроники». Работая там, вы понимали, что организации, которые должны вас защищать – и технологии, на которых базируется их работа – настолько же ненадёжные, как и вы сами. И иногда они могут даже обратиться против вас. В штаб-квартире Manex, «если вы сморкались, то наружу выходило что-то чёрное, — говорит Либрери. – Было похоже, что нас что-то пожирает».
Это окружение было подходящим для создания такого богатого и навязчивого мира, как мир Матрицы, состоящий из 0 и 1. Либрери и главный супервайзер по спецэффектам Джон Гэта впервые встретились с Вачовски в 1996 году, когда режиссёры ещё только оттачивали свой сценарий. «Они пытались понять, как можно выразить то, что было у них в головах», — говорит Гэта, и отмечает, что Вачовски хотели вызвать «ощущение виртуальной реальности, власти над временем и пространством, при этом оставаясь привязанными к физическим камерам». Концепция казалась излишне амбициозной, особенно для двух киношников, которые никогда раньше не снимали фильмы, насыщенные эффектами. «Люди очень скептически оценивали возможность Вачовски сотворить буллет-тайм, — говорит Либрери. – А художников и так уже сложно было заставить работать над „Матрицей“. Некоторые из них говорили: Киану Ривз? Виртуальная реальность? Вы что, очередного Джонни Мнемоника снимаете?»
Технология буллет-тайм должна была пригодиться в нескольких критических важных сценах «Матрицы», включая разборку с Ривзом на крыше. На съёмочной площадке, полностью состоящей из зелёных экранов, Ривза привязали к тросам и разместили в центре сходящихся полукружий, состоящих из 120 фотоаппаратов. Тросы пригибали Ривза к земле, сгибая его тело под углом в 90 градусов, а фотоаппараты вокруг него последовательно и очень быстро срабатывали. Скомбинированная из их кадров картинка обходила актёра кругом, пока он падал назад. В это же время его прогиб снимали две кинокамеры. Позднее все эти элементы были собраны вместе, к ним добавили цифровой фон и несколько летящих пуль.
На один этот кадр ушло почти два года и порядка $750 000 на оплату компьютерных спецэффектов. Эта инвестиция быстро доказала, что стоит того. Либрери помнит один из внутренних просмотров «Матрицы», во время которого Ривз, сидя в первом ряду, начал откидываться в кресле, воссоздавая свой прогиб «на крыше». На том же просмотре команда просматривала ещё одну ключевую сцену с эффектами, в которой камера огибает Тринити, когда она прыгает и бьёт копа ногой. Либрери говорит, что «Джоел Сильвер поднялся и сказал: Вот оно! Вот тут все повскакивают с мест и заорут!»
Команда Manex сделает более 400 цифровых кадров для «Матрицы», а некоторые из её членов внезапно окажутся в кадре, снимаясь в экстравагантных сценах. Однажды в выходной день Диана Джиорджутти, продюсер цифровых эффектов, помогала со съёмками сложной сцены с вертолётом над деловым центром Сиднея, и тут ей позвонили родители, находившиеся неподалёку. «Они спрашивают: Ты там не снимаешь кино, случайно? – говорит Джиорджутти. – А я отвечаю: Ага, меня подвесили на тросе к ограждению на 44-м этаже здания».
Джиорджутти сблизилась с Вачовски во время съёмок, она часто сидела в их офисе, когда они жаловались на проблемы со студией и препятствия во время съёмок. Она спросила их, не хотят ли они разделить между собой обязанности директора и сэкономить время. «Мы так не делаем, — сказал ей один из братьев. – Мы работаем вместе, как один человек».
И во время съёмок «Матрицы» этот единый фронт никогда не колебался. Съёмки в Австралии географически отдалили братьев от Warner Bros, и дали им определённую автономность. «Казалось, что мы тут находимся по секрету», — говорит дизайнер костюмов Ким Баррет. Но иногда киношникам приходилось воевать со студией. «Уорнеры беспокоились насчёт бюджета», — говорит продюсер Осборн, отмечая, что студия уже выбрала сцены, которые сможет вырезать, если бюджет начнёт выходить за рамки.
Решающий момент
Эту угрозу студия попыталась воплотить в жизнь по меньшей мере однажды. После того, как было отснято около двух третей материала, Вачовски позвали к себе редактора Зака Стэнберга и показали ему емейл, полученный ими от директора Warner Bros. Там говорилось, что режиссёры превышают бюджет, и что некоторые сцены нужно вырезать. «Тем утром они снимали, потом ушли на обед, — говорит Стэнберг. – А с обеда не вернулись».
В итоге продюсер отправил Стэнберга в офис братьев, где те смотрели игру Буллз. «У них была такая манера разговаривать, как у близнецов, придумавших свой язык, — вспоминает Стэнберг. – И они сказали, что если у них не будет этих сцен, у них не будет фильма, и тогда студии придётся найти кого-то другого, чтобы закончить съёмку». Через несколько часов Вачовски позвонили со студии, и сказали, чтобы те не беспокоились по поводу бюджета. «Они будто играли в покер, считая, что у них на руках хорошие карты, и оказались правы, — говорит Стэнберг. И добавляет: — Съёмки „Матрицы“ вышли за пределы графика и бюджета, но её снимали на условиях Вачовски».
Ситуацию помогло разрешить и то, что Стенберг склеил несколько ранних сцен и отправил их в Бёрбанк, чтобы успокоить директоров. «Студия могла видеть, что кино получается очень особенным, — говорит Осборн, — и это помогло успокоить ситуацию».
Одним из моментов, особенно понравившихся Warner Bros даже в виде черновика, была перестрелка с разлетающимися стенами в замкнутом вестибюле небоскрёба. Это очень физически насыщенная сцена, в которой Нео демонстрирует четырёхкратный удар ногами, а Тринити проходит колесом, отталкиваясь от стены. Мосс особенно волновалась по поводу этого трюка: «На выходных перед тем, как мне предстояло его выполнить, я плакала на тренировочной площадке, и говорила: Я не справлюсь! Я не справлюсь!» – сказала она. За час до начала съёмок, практикуясь с тренерами, она повредила лодыжку и упала на пол; она стонала «о, нет, о, нет», пока каскадёры массировали ей спину. Она смогла выполнить трюк после этого во время тренировок, но когда началась съёмка, трюк дался ей с большим трудом, и она выкрикнула что-то, что было очень похоже на громкое, страдальческое «FUCK!»
В сцене в вестибюле Мосс и Ривз бегают и дерутся, будучи одетыми в невозможно обтягивающий кожаный наряд. Дизайнер костюмов Баррет перерыла продукцию поставщиков тканей в Нью-Йорке, выискивая недорогие и лёгкие материалы, типа винила, которые придали бы персонажам крутой и блестящий вид в стиле садо-мазо – и при этом не слишком выделялись бы из истории Вачовски. «В сценарии много говорится по поводу того, как люди появляются и сливаются с миром», — говорит Баррет, до «Матрицы» работавшая с режиссёром Базом Люрманном и его рококо фильмом «Ромео + Джульетта» 1996 года. «Я подумала – как можно сделать это так, чтобы тебя не заметили?» Решением стала блестящая лайкровая форма Тринити. «Я хотела, чтобы она двигалась, как масляное пятно на воде, — говорит Баррет, — с несколькими слоями отражений».
Все костюмы из «Матрицы» должны были отражать приключения каждого персонажа. Длинная чёрная куртка Ривза, которую он носит во время битвы на крыше, похожая на плащ с капюшоном – в ней он лицом к лицу сталкивается с Матрицей – «была сшита так, чтобы создавать впечатление древней вещи, с церковной примесью, — говорит Баррет. – Я хотела, чтобы он поменялся с неуверенного героя на персонажа, взявшего ответственность». Для работы над «Матрицей» Баррет также пришлось придумать множество тёмных очков, почти для каждого из ведущих персонажей – это отсылка к теме тайных личностей персонажей. «И все линзы были зеркальными, — говорит она. – Их глаза видно только тогда, когда нам это нужно».
Как и многие люди, работавшие над фильмом, Баррет трудилась больше, чем ожидалось сначала. Warner Bros разрешили растянуть съёмки на 118 дней вместо 90, дав братьям достаточно времени на съёмку почти всех нужных им сцен. В последний день съёмок Ривза, в конце лета 1998 года, он оказался почти голым в гигантском техно-стручке, когда энергию Нео высасывают роботы, похожие на пауков – мрачная реальность, ожидающая всех нас в Матрице. Ради роли Ривз уже пережил операцию, а также несколько месяцев тренировок, изменивших его тело. Но в последний день от Нео потребовалась финальная трансформация – перед съёмками он сидел в ванне, сбривая волосы с бровей, головы и всего тела.
После этого безволосый Ривз заметил, что люди с трудом встречались с ним глазами. Но если они смотрели на него странно сейчас, то нужно было дождаться момента, когда они посмотрят «Матрицу».
Ещё одна угроза
В течение месяцев, предшествовавших выходу странной НФ-сказки от Вачовски, у Warner Bros был один основной повод для волнения: «Скрытая угроза». Первый фильм «Звёздных войн» за период более 15 лет должен был выйти летом 1999 года, примерно в то же время, в которое Warner Bros планировали выпустить Матрицу. Но визуально насыщенное киберприключение с рейтингом R наверняка будет раздавлено «Скрытой угрозой», нависавшей над этим соревнованием на манер многомиллионной Звезды смерти. Студия попросила Вачовски ускорить процесс постобработки фильма, чтобы «Матрица» смогла выйти весной.
А в остальном, уверенность Warner Bros в своей инвестиции стоимостью более $60 млн только росла. После одного успешного проверочного показа творческую команду фильма пригласили на встречу с директорами Бобом Дейли и Терри Семелем, и ещё с десятком менеджеров высшего звена. «Терри сказал: Мы обожаем этот фильм, — вспоминает редактор Зак Стэнберг. – Они только попросили нас вырезать пять-десять минут. Мы вырезали пять с половиной, и они даже не посмотрели на итоговый результат». На той же встрече после проверочного показа Семел предсказал, что «фильм заработает кучу денег». Но Стэнберг говорит, что подход студии к съёмкам фильмов не был основан на одной лишь погоне за прибылью. «Для меня Матрица – это студийная версия фильма начинающего режиссёра. К ней относились почти так же, как Warner Bros относилась к работе Стенли Кубрика: они отправляли ему деньги, и не особо доставали».
И всё стало ясно сразу после выхода фильма 31 марта 1999 года. Премьеру поставили на вечер среды, чтобы подогреть интерес перед пасхальными выходными. За первые пять дней «Матрица» заработала почти $37 млн, и мгновенно перезапустила карьеру Ривза как актёра в главной роли. А что было более важно, с самого начала «Матрица» вдохновляла бессчетное число обсуждений более глубоких посылов фильма – эти разговоры выливались в интернет и продолжались там месяцами, а потом годами. Для некоторых это кино было просто сносящим крышу экшн-фильмом, закончившимся невероятной сценой: Ривз, одетый в своё чёрное пальто и тёмные очки, улетает в небо под рёв Rage Against the Machine с песней «Wake Up».
Для других же «Матрица» стала стимулом к пробуждению, попыткой осмысления замешательства и беспокойства, набиравших обороты в конце 90-х, когда всё, казалось, идёт слишком уж хорошо. «То десятилетие было таким комфортабельным, — говорит Мэттис, давний менеджер Вачовски. – Рынки росли, люди зарабатывали деньги. Однако что-то было не так. Во всём этом комфорте люди начали задумываться о том, что чего-то не хватает».
«Матрица» стимулировала зрителя на создание собственной замедленной, буллет-таймовой точки зрения на окружающий мир: кто контролирует мою жизнь? Счастлив ли я, или же я счастливо отвлечён? Существую ли я? Такое экзистенциальное беспокойство было свойственно не только 90-м. Однако оно усилилось в то десятилетие, когда технологии начали становиться такими успокаивающими – и такими контролирующими. Когда Вачовски начали придумывать «Матрицу», веб находился ещё в зачаточном состоянии. Но после выхода фильма уже более четверти домов в США подключились к интернету – и в последовавшие годы это число стремительно вырастет. Домашние компьютеры, которые когда-то использовались для редактирования текстов, хранения рецептов и игры в The Oregon Trail, теперь поддерживали вебкасты, многопользовательские игры, забитые аватарами форумы и комментарии, и различные другие удовольствия, поглощающие время. Вскоре появится и доступ к многим часам бесплатной музыки благодаря появлению в июне 1999 года сервиса Napster, одним из основателей которого станет студент колледжа Шон Фэннинг, обожающий фильм «Матрица». Когда хакер Нео, превратившийся в героя, описывает своё восхождение в «мир, где возможно всё», он озвучивает оптимизм дивного нового веба. «Матрица на 10 лет опередила своё время», говорит Том Тыквер, автор фильма «Беги, Лола, беги», и цитирует это кино, как первое, попытавшееся осмыслить то, как онлайн-мир постепенно становится «нашим вторым домом».
Однако это погружение в цифровую нирвану имело всякие побочные эффекты: ломающие системы вирусы, появление нового заболевания под названием «интернет-привязанность», паника касающаяся "проблемы 2000 года". К концу XX века появилась вера в то, что машины могут стать умнее нас. Это мнение подпитывало НФ-кино десятилетиями, от «Космической одиссеи 2001» до «Терминатора». Но теперь уже в реальном мире начинало казаться, что человечество теряет свои преимущества. В 1996 и 1997 годах легенда шахмат Гарри Каспаров играл против Deep Blue, суперкомпьютера от IBM, в серии матчей, которые расценивались, как схватка человека и машины. «Я просто человек», — заявил раздосадованный Каспаров после проигрыша в одной из игр. «Когда я вижу что-то, что не могу понять, мне страшно».
Этот страх подпитывала не только «Матрица» – всего через несколько недель после её выхода появилась парочка фильмов, демонстрирующих не менее шокирующее будущее. В фильме «Экзистенция», придуманном и снятом гениальным безумцем Дэвидом Кроненбергом, Дженнифер Джейсон Ли играет знаменитого разработчика видеоигр, чьё последнее творение переносит игроков в настолько правдоподобный вымышленный мир, что за ней охотятся террористы, защищающие реальность. В нуар-фильме «Тринадцатый этаж», делающем отсылки к «Бегущему по лезвию бритвы», людей, ищущих острых ощущений, переносят в виртуальный Лос-Анджелес 1930-х годов, и это приключение неизбежно приводит к убийствам и безумию в реальном мире.
Оба фильма уводят зрителей вниз по кроличьей норе виртуальной реальности. Однако «Матрица» затмила их как страхами, так и возможностями. В этом фильме машины держат людей в успокоительном трансе, высасывая из них само существование («Бойтесь будущего» – советовал один из ранних слоганов фильма), одновременно предлагая способ борьбы: открывающую правду красную таблетку. В мире Вачовски Нео, согласившись принять таблетку, ломает своё сознание, и вырастает до утопической реальности, скрываемой Матрицей, а потом отправляется на более масштабные и плохо определенные поиски свободы.
«В нашем мире Матрица повсюду, — сказала Лана. – Люди принимают навязанные им способы мышления, не пытаясь выработать собственный. Свободомыслящие люди подвергают сомнению всякую Матрицу, всякую систему мыслей или верований – будь она политической, религиозной или философской».
Реальность была прямо у вас перед носом, если вы достаточно внимательно присматривались. Вопрос был в том, захотелось бы вам жить в мире, который иногда выходит за рамки понимания любого человека.
