Комментарии 5
Винер был очень колоритным ученым. Когда по теории систем делал курсовую и разбирал Кибернетику именно 1-го порядка, изучил его бестселлер «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине». Классная смесь инженерно-математического мышления с филосовским подходом.
Кстати Винер был человеком достаточно рассеяным и забывчивым с чем связано достаточно много веселых легенд.
Кстати Винер был человеком достаточно рассеяным и забывчивым с чем связано достаточно много веселых легенд.
Например анекдот про него
Отец кибернетики Норберт Винер славился чрезвычайной забывчивостью.
Когда семья Винера переехала на новую квартиру, его жена положила ему в бумажник листок, на котором записала их новый адрес, так как отлично понимала, что иначе муж не сможет найти дорогу домой.
Тем не менее, в первый же день Норберт Винер умудрился потерять спасительный листок. Вечером, как ни в чём не бывало, он поехал по своему прежнему адресу. Когда обнаружилось, что в старом доме уже никто не живёт, он в полной растерянности вышел на улицу. Там Норберт Винер сообразил, что надо делать. Он подошёл к стоявшей неподалеку девочке и сказал:
— Извините, возможно, вы помните меня. Я профессор Винер, и моя семья недавно переехала отсюда. Вы не могли бы сказать, куда именно?
Девочка выслушала его очень внимательно и ответила:
— Да, папа, мама так и думала, что ты всё-таки забудешь.
Когда семья Винера переехала на новую квартиру, его жена положила ему в бумажник листок, на котором записала их новый адрес, так как отлично понимала, что иначе муж не сможет найти дорогу домой.
Тем не менее, в первый же день Норберт Винер умудрился потерять спасительный листок. Вечером, как ни в чём не бывало, он поехал по своему прежнему адресу. Когда обнаружилось, что в старом доме уже никто не живёт, он в полной растерянности вышел на улицу. Там Норберт Винер сообразил, что надо делать. Он подошёл к стоявшей неподалеку девочке и сказал:
— Извините, возможно, вы помните меня. Я профессор Винер, и моя семья недавно переехала отсюда. Вы не могли бы сказать, куда именно?
Девочка выслушала его очень внимательно и ответила:
— Да, папа, мама так и думала, что ты всё-таки забудешь.
Классный анекдот) Девочка, возможно, это была Барбара)
Его старшая дочь, впоследствии говорила: Я хочу быть просто Барбарой Винер, а не только дочерью Норберта Винера.
Кстати, сейчас прочел еще его роман Искуситель. Занятная история, герои ярко выписаны. А вот в рецензии Даниила Гранина, при появлении в СССР книги, упор делается не на художественные особенности, а на привязку к схеме загнивающего капитализма… Жаль
Его старшая дочь, впоследствии говорила: Я хочу быть просто Барбарой Винер, а не только дочерью Норберта Винера.
Кстати, сейчас прочел еще его роман Искуситель. Занятная история, герои ярко выписаны. А вот в рецензии Даниила Гранина, при появлении в СССР книги, упор делается не на художественные особенности, а на привязку к схеме загнивающего капитализма… Жаль
Винер узнал о тематике готовившихся диссертаций… последний пытался убедить его подождать, не опережая выход статей собственных аспирантов. Это возмутило Винера, и тут он жестко отстаивал собственную независимость.Порадовало. Винер зависимо узнал о всех готовящихся диссертациях, подглядел их темы, ускорился и подосрал аспирантам, потому-что хотел остаться «независимым». Выглядит как гадкий поступок…
Винер _ввиду болтливости одного из научных наставников_, руководивших работами аспирантов, узнал о тематике готовившихся диссертаций, _нацеленных на упрочение престижа руководителя_. Научная задача заинтересовала его с эстетической точки зрения, он признавал, что _работает только над темами, которые обещают изящные решения_. Винер закончил работу над данной темой еще прежде, чем были опубликованы упомянутые диссертации. Когда Норберт _сообщил об этом руководителю исследований_, последний пытался убедить его подождать, не опережая выход статей собственных аспирантов. Это возмутило Винера, и тут _он жестко отстаивал собственную независимость_.
Именно это явление я и начал изучать но предложению Келлога с целью выяснить, для каких заострений могут возникать такие нарушения непрерывности. Некоторые относящиеся сюда результаты были уже раньше получены польским математиком Зарембой. Эти результаты позволяли сформулировать определенную гипотезу относительно степени остроты, достаточной для того, чтобы вызвать неопределенность потенциала и другую гипотезу относительно степени тупости, гарантирующей отсутствие неопределенности у потенциала. Однако между степенью остроты и степенью тупости, фигурирующими в этих гипотезах, оставался пробел, так что существовали некоторые острия, относительно которых ничего не было известно. Профессор Келлог сам выполнил весьма важную работу по исследованию этих промежуточных случаев, и теперь два его молодых ученика писали в Принстоне докторские диссертации на эту тему. Я тоже начал думать о возможных методах решения этой задачи, как только Келлог сообщил мне о состоянии относящихся сюда исследований.
И тут обнаружилось, что я довольно быстро приближаюсь к цели, так что вскоре мне удалось сделать значительно больше, чем обоим соискателям докторской степени из Принстона. Но когда я показал полученные результаты профессору Келлогу, его отношение ко мне внезапно резко изменилось. Сначала ему было приятно, что я заинтересовался теорией потенциала, но, увидев мою работу, он начал опасаться, как бы я не помешал двум его ученикам защитить докторские диссертации.
Во многих учебных заведениях и сейчас существует обычай не присуждать докторской степени за неопубликованные диссертации. В то время, о котором я сейчас рассказываю, это считалось общим правилом. Поэтому опасения Келлога имели определенные основания: он прекрасно понимал, что опубликовать работы, содержащие совершенно новые результаты, легче, чем работы, в которых что-то развивается и дополняется. Лично мне все эти соображения кажутся совершенно несерьезными. Я считаю, что есть только один способ решить вопрос об оригинальности работы, поданной на соискание докторской степени: если в момент представления в ней содержатся какие-то новые сведения по сравнению с литературой, существующей в пределах досягаемости автора, ответ положительный, если нет — отрицательный. Словами «в пределах досягаемости» я хочу сказать, что считаю необходимым учитывать реальные возможности каждого автора.
Придерживаясь иной точки зрения и боясь, что я стану на пути двух его питомцев, профессор Келлог потребовал, чтобы я «забыл» о своих достижениях. Должен сказать, что я встретил его предложение без энтузиазма. Из-за болтливости Келлога — и только из-за его болтливости — я знал, что проблемой потенциала кроме меня занимается еще кто-то, но никаких сведений о том, как и что именно делают его подопечные, у меня не было, поэтому я не видел оснований считать свои результаты в какой-то степени несамостоятельными.
Все прочие рассуждения Келлога по поводу того, что как математик я вполне устроен, что работы эти мне ни к чему и что в данном случае более чем уместно проявить благородство, уступив честь их создания молодости и неопытности, то они просто не произвели на меня никакого впечатления.
Кандидаты, о которых шла речь, были старше меня и, будучи учениками одного из влиятельных американских математиков, находились в гораздо более выгодном положении, чем я. В отличие от них, мне никогда не приходилось пользоваться милостями сильных мира сего, и профессора из Гарварда считали меня математиком, и притом вполне устроенным, только в тех случаях, когда хотели причинить мне какую-нибудь неприятность.
Норберт Винер. Я — математик.
И тут обнаружилось, что я довольно быстро приближаюсь к цели, так что вскоре мне удалось сделать значительно больше, чем обоим соискателям докторской степени из Принстона. Но когда я показал полученные результаты профессору Келлогу, его отношение ко мне внезапно резко изменилось. Сначала ему было приятно, что я заинтересовался теорией потенциала, но, увидев мою работу, он начал опасаться, как бы я не помешал двум его ученикам защитить докторские диссертации.
Во многих учебных заведениях и сейчас существует обычай не присуждать докторской степени за неопубликованные диссертации. В то время, о котором я сейчас рассказываю, это считалось общим правилом. Поэтому опасения Келлога имели определенные основания: он прекрасно понимал, что опубликовать работы, содержащие совершенно новые результаты, легче, чем работы, в которых что-то развивается и дополняется. Лично мне все эти соображения кажутся совершенно несерьезными. Я считаю, что есть только один способ решить вопрос об оригинальности работы, поданной на соискание докторской степени: если в момент представления в ней содержатся какие-то новые сведения по сравнению с литературой, существующей в пределах досягаемости автора, ответ положительный, если нет — отрицательный. Словами «в пределах досягаемости» я хочу сказать, что считаю необходимым учитывать реальные возможности каждого автора.
Придерживаясь иной точки зрения и боясь, что я стану на пути двух его питомцев, профессор Келлог потребовал, чтобы я «забыл» о своих достижениях. Должен сказать, что я встретил его предложение без энтузиазма. Из-за болтливости Келлога — и только из-за его болтливости — я знал, что проблемой потенциала кроме меня занимается еще кто-то, но никаких сведений о том, как и что именно делают его подопечные, у меня не было, поэтому я не видел оснований считать свои результаты в какой-то степени несамостоятельными.
Все прочие рассуждения Келлога по поводу того, что как математик я вполне устроен, что работы эти мне ни к чему и что в данном случае более чем уместно проявить благородство, уступив честь их создания молодости и неопытности, то они просто не произвели на меня никакого впечатления.
Кандидаты, о которых шла речь, были старше меня и, будучи учениками одного из влиятельных американских математиков, находились в гораздо более выгодном положении, чем я. В отличие от них, мне никогда не приходилось пользоваться милостями сильных мира сего, и профессора из Гарварда считали меня математиком, и притом вполне устроенным, только в тех случаях, когда хотели причинить мне какую-нибудь неприятность.
Норберт Винер. Я — математик.
Зарегистрируйтесь на Хабре, чтобы оставить комментарий
Норберт Винер. Интереснейший человек. Коллеги, недруги, борьба за независимость