Как известно, после смерти у человека стирается память – с тем, чтобы душу можно было использовать заново. Однажды в этой четкой и отлаженной системе произошел сбой, и память осталась в неприкосновенности. Более того, душа умершего приобрела стойкий иммунитет, вследствие чего воспоминания о прошлых перерождениях стали стабильно сохраняться.

Эту дефективную душу звали Хмам – не саму душу, разумеется, а человека, в котором она первоначально пребывала. При каждом последующем перерождении душа получала новое имя, но мы продолжим называть ее так, чтобы не запутаться.

Хмам – тогда еще не дефективный, а самый обыкновенный – впервые родился в Мидии, в сельскохозяйственной коммуне.

Когда я говорю «впервые», то имею в виду: это была первая жизнь, о которой Хмам не позабыл впоследствии. История человечества началась задолго до того, но те жизни – имеется в виду, прожитые ранее – Хмам не запомнил из-за отсутствия программного бага. Существует иная вероятность: Хмам появился на свет впервые, в связи с произошедшей приблизительно в те времена допечаткой душ. Эту версию не стоит проверять, так как принципиально она ничего не меняет. Просто примем во внимание, что рождение в Мидии стало в последующей череде первым.

Жизнь мидянина была, с одной стороны, чрезвычайно красочной. Рождение в жарком климате, восприятие красок нового мира, взросление и все такое. С другой стороны, с десяти лет Хмаму пришлось трудиться в поте лица. Поначалу – пока стало ясным, что к чему – ему даже нравилось, хотя интуитивно Хмам чувствовал: полевые работы не для него. Вот если бы он мог стать десятником! Но десятником был другой человек: краснолицый и волосатый громила, по-хозяйски покрикивавший на работников, а если придется, и поколачивавший их специальной плеткой, на что имел полное право.

Вся тогдашняя жизнь Хмама прошла в ожидании, когда же он станет десятником. Естественно, юноша не только мечтал, но и прикладывал к этому определенные – немалые, надо сказать, – усилия. Он усердно трудился, пытаясь произвести хорошее впечатление на царского наместника, чтобы тот назначил его десятником. И почти добился своего, но немного не успел, потому что подцепил болотную лихорадку и умер от нее прежде, чем наместник заметил талантливого работника.

Как все умершие, Хмам отправился на портал ожидания, где прошел процедуры очистки памяти. Но вследствие приобретенного иммунитета, ничего не забыл, поэтому с удивлением наблюдал дальнейшее: как его оторванную от тела душу помещают в небесное хранилище, дожидаться очереди.

В хранилищах царили теснота и скука. Вокруг недоумевающей и порядком испуганной покойной души находились, в плотно упакованном состоянии, миллионы чужих душ, вследствие очистки памяти тупых и ничего не соображающих. С непривычки Хмам не понимал, что происходит, но вскоре догадался, что умер и дожидается теперь повторного использования. Впоследствии, когда ожидание затянулось, начал получать от этого определенное удовольствие. Что может быть лучше полусонного небытия, когда никто от тебя ничего не требует и не к чему стремиться, потому как никакое стремление невозможно?!

Но постепенно нахождение в хранилище начало досаждать однотонностью и бессмысленностью. Хмам затосковал по родным солнечным предгорьям и даже работе в поле, не говоря уже о мечте сделаться десятником. Все-таки это гораздо лучше, чем наблюдать миллионы очищенных душ, бессмысленно на тебя пялящихся и пускающих мысленные слюни. По этой причине Хмам очень обрадовался, когда подошла его очередь родиться заново.

На этот раз рождение произошло в патриархальной китайской семье, чему новорожденный сильно удивился. Он и не подозревал о том, что может родиться в другом месте.

О соседях-китайцах Хмам был наслышан – еще по прошлой жизни, – поэтому быстро сообразил, что долгожданное ��бновление произошло. Если что и мешало получать чувственные удовольствие, так это младенческий возраст. Однако, время, проведенное в небесном хранилище, приучило к терпению, поэтому Хмам терпеливо дождался, когда его язык приобретет необходимую сноровку, после чего сообщил потрясенным родителям и другим родственникам о том, кем он в действительности является и что с ним произошло.

Сказать, что китайские родители были потрясены, это не сказать ничего: заслышав разумные речи мальчика, они напугались до икоты и незамедлительно доложили о случившемся властям – не высшим городским, а своим, деревенским. Которые решили вопрос, приказав удавить подозрительного ребенка, на том основании, что в него вселился Гун-Гун. Напрасно приговоренный ругался по-мидийски и даже пытался изобразить что-то клинописным письмом: его, как и предписано, удавили. Несчастный не успел даже выяснить, что за опасное божество его подставило.

В следующем рождении Хмам подобной ошибки не допустил: несмотря на то, что прекрасно помнил предыдущие жизни, благоразумно о них помалкивал, вследствие чего смог благополучно пережить детство и войти в пору юношества.

Рождение произошло в Элладе – государстве, очень подходящем для получения жизненных удовольствий. К сожалению, Хмам не мог использовать предыдущие наработки: ни мидийский язык, ни освоенный в прошлой жизни китайский – если точнее, уньгурский диалект, – спросом в Элладе не пользовались. Пришлось, начав с нуля, записываться в ополчение, где обеспечивали всем необходимым. Кроме того, греческие военные – копье на боку, грудь колесом – пользовались грандиозным успехом у женщин.

Все бы ничего, но юного воина закололи в первом же сражении – с воинственными галлами. Догадываясь, что его ожидает, Хмам перенес смерть довольно легко, дав при этом зарок никогда больше не рисковать собственными жизнями столь необдуманно.

И в следующей попытке исполнил данное слово.

Удачно родившись в Сирии – в смысле, в зажиточной мусульманской семье, – Хмам не только дожил до глубокой старости, но и преуспел во всех отношениях. В бытность сирийцем, он имел все, о чем только можно пожелать: просторный дом под сенью пальм, внимательных слуг и гарем из десяти любящих жен. В последний раз, уже в преклонном возрасте, он женился на 14-летней и перед уходом в небесное хранилище долго раздумывал, как бы столь приятный опыт повторить.

При следующем рождении одновременно и повезло, и не повезло.

Повезло в том, что ожидание в небесном хранилище не оказалось томительным: Хмам переродился практически мгновенно – насколько он понял, выиграв в какую-то небесную лотерею. Как говорится, неисповедимы пути Господни.

А не повезло в том, что, родившись в обедневшей, но высокородной семье, Хмам вновь оказался перед необходимостью начать военную службу. Молодой человек отнекивался, упирая на то, что имеет склонность к изучению иностранных языков, особенно восточных, но это не помогло – напротив, сыграло роковую роль. В этот исторический период объявили Крестовый поход, и рыцари со знанием иностранных языков требовались позарез. У Хмама не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться общественному мнению. Рыцарь со знанием иностранных языков: мидийского, уньгурского, греческого и сирийского, – поскрипев зубами от злости, вынужден был отправиться в Крестовый поход.

Как ни странно, он не сильно пожалел о непредсказуемых извивах судьбы, поскольку в военных странствиях добрался до Ашкелона – города, в котором проживал в прошлой жизни. Естественно, Хмам не мог не посетить дом под пальмами, принадлежавший ему в бытность сирийским купцом. Это было совсем недавно – двадцать с небольшим лет назад.

Дом стоял целехонек.

Хмам с товарищами-крестоносцами зашел внутрь и обнаружил несколько знакомых, изрядно постаревших, конечно. Естественно, бывшие слуги и жены не признали хозяина, у которого было другое – и куда более моложавое – лицо и соответствующий возраст. Впрочем, в доме находились и новые незнакомые лица, которые не могли его помнить.

Среди женщин Хмам заприметил свою последнюю жену – 14-летнюю на момент его смерти – и не удержался от изнасилования. Во время женитьбы его потенция пребывала в упадке, в результате чего Хмам – в те времена преклонный старец – не смог полноценно исполнить супружеские обязанности. Но сейчас он был цветущим юношей, закаленным в боях с неверными, решительным и мужественным, и сделал все, как нужно. Конечно, его последняя жена постарела, но и в возрасте за сорок была недурна.

Хмам насиловал женщину, а сам думал о том, как прихотлива судьба и насколько много можно от нее получить – если, конечно, знать механизм управления. Бок о бок с крестоносцем насиловали женщин его товарищи.

Удовлетворенные, они в конце концов покинули дом. Правда, последнюю жену пришлось убить, потому что женщина выхватила из шкафчика припрятанный там кинжал и попыталась зарезать насильника. При убийстве Хмам не испытал буквально ничего, даже сожаления, ведь ему было прекрасно известно, что любую преставившуюся душу ожидает очистка памяти, небесное хранилище, а затем новое рождение – в такой вот последовательности.

В жизни крестоносца Хмаму удалось дожить до пятидесяти двух.

Он начал привыкать к успеху, но следующая жизнь оказалась ужасной. Хмам родился в тропическом лесу, без признаков цивилизации. Племя жило в бамбуковых хижинах, покрытых древесной корой, занималось охотой и рыболовством, а общалось между собой на языке, в котором имелось не более пятидесяти слов. Надо ли говорить, что ни латыни, ни древнегреческого эти люди не знали?!

Многих деревьев и животных Хмам в жизни не видел – никогда даже не слыхивал о таких, – поэтому начал подозревать, что оказался на отдаленном от цивилизованных земель материке. Если плыть по протекающей поблизости широкой реке, наверняка окажешься у океана, за которым родная Европа. Но предлагать племенным старейшинам морское путешествие было немыслимо – о таком Хмам не мечтал даже. Он настолько раздражался своим нынешним положением: невозможностью выразить на местном языке сложную мысль, и обязанностью охотиться, и необходимостью опасаться острозубых рыбешек, которыми полнились местные водоемы, – что намеренно искал смерти. Поэтому совершенно не огорчился, когда на одном из охотничьих раутов его загрыз ягуар.

И – о счастье! – Хмам снова родился в Европе, совсем неподалеку от места позапрошлого рождения.

Правда, время оказалось отдаленным: Хмам – он так и не догадался, по какой причине – провел в небесном хранилище несколько веков. На самом деле алгоритмы распределения душ по годам и местам рождения довольно запутанные, но откуда об этом знать человеческой душе, тем более дефективной?! Вот Хмам и не знал.

На этот раз, воспользовавшись опытом прежних жизней, он сделал карьеру ученого – специалиста по южноамериканским диалектам, если точнее. Последнее стало возможным благодаря открытию Нового Света.

Путешествие в Новый Свет было в те времена затруднительным, поэтому индейские наречия изучали по вывезенным оттуда книгам. Коллеги, не поднаторевшие в южноамериканских диалектах ввиду отсутствия практического опыта, с восторгом внимали рассказам Хмама о джунглях и индейском быте. Мэтр специализировался на быте одного условного индейского племени, который описывал в мельчайших подробностях, как будто прожил в нем не один десяток лет. Пятьдесят слов, которые данное условное индейское племя употребляло, он знал назубок, с мельчайшими фонетическими нюансами.

Как итог, лингвист пользовался среди коллег заслуженным уважением, однако, его оригинальные труды остались абсолютно не известными потомкам из-за крупного пожара, уничтожившего большую часть Мюнхена. Вместе с городом сгорели бесценные рукописи – как, впрочем, и сам научный триумфатор вместе со многими из своих почтенных, но тяжелых на ногу коллег.

Следующее рождение произошло в бедном семействе мастеровых. Одна радость, что ожидание в хранилище оказалось незначительным.

На этот раз Хмам в лотерею не выигрывал: все произошло естественным образом. Насколько он понял, ожидание в хранилище зависело от количества людей, обитающих на планете: чем больше людей, тем меньше очереди, и наоборот. Так как количество жителей на Земле за последние века увеличилось, время ожидания в очередях сократилось.

Но сама биография оказалась смазанной. Сколько Хмам ни бился, так и не смог выбраться в люди – и это несмотря на гигантский запас накопленных знаний. Его окружение не помнило дальше собственной жизни. А он знал древние языки, был осведомлен в подробностях Крестовых походов и быте племен Амазонии, но нигде не встречал искреннего интереса. Не могли помочь даже ученые мужья, признавшие за неожиданным самоучкой обширные познания в наиболее малоизученных областях.

В результате в бессмертной душе зародились революционные настроения. Хмам жаждал реванша, жаждал социальной справедливости для тех, кому по силам непосильное – для новых белокурых богов! – но не знал еще, как новейший порядок установить, и только страдал понапрасну.

Помогла следующая жизнь, в которой Хмам впервые ощутил себя на своем месте – настолько, что отдался поставленным перед ним задачам с почти позабытыми страстностью и нетерпением. Некогда, будучи молодым мидийцем, он с подобным упорством жаждал стать сельскохозяйственным десятником. Имея более высокие и изощренные цели, жаждал и сейчас, хотя отлично сознавал, насколько тщетны в подлунном мире человеческие достижения: всех умерших, кроме него, ожидает зачистка памяти и последующее перерождение.

Но слишком великие цели были поставлены лидером нации перед восторженным народом. Зиг хай! Зиг хай! Блаженные времена!

Нарушив правило не становиться военным, Хмам дослужился до звания бригаденфюрера – однако, Рейх проиграл войну, пришлось спасаться. Будучи опытным человеком – самым многоопытным из всех, кого только можно представить, – бригаденфюрер позаботился о путях отступления, но проиграл. Элементарно не повезло: подводная лодка, на которой он спасался, затонула у берегов Южной Америки. Обидно получилось.

Зато в следующей жизни Хмам реабилитировался полностью: родившись евреем, смог устроиться в военную разведку.

Вторая Мировая давно закончилась, но расследования деяний военных преступников продолжались полным ходом – здесь молодой аналитик сделал блистательную карьеру. Естественно, опираясь на полученные в прошлой жизни специфические познания. Хмам расследовал деятельность одного бригаденфюрера – не самого в нацистской верхушке заметного, но энергичного и чрезвычайно опасного, – а также деятельность его ближайшего окружения. Въедливый еврейский парень буквально шел по следу, некогда оставленному нацистским преступником, предугадывая каждый его шаг, выясняя до того неизвестные факты биографии и даже находя запрятанные на черный день тайники с важными документами. Венцом расследования стало обнаружение возле аргентинских берегов затонувшей подводной лодки, в которой, вместе с другими трупами, нашлись останки преступного бригаденфюрера. Как, посредством тонких умозаключений, разведчик предсказал приб��изительный район гибели подводной лодки, совершавшей секретный рейс, уму непостижимо!

За сорок лет непрерывных расследований Хмам дослужился до должности заместителя главы Моссада и сделался бы полноправным главой, но остановился в полушаге по причине резкого почечного обострения.

Эта жизнь стала для него последней. Она заставила задуматься о нравственности, а именно о том, насколько биография зависит от конкретных жизненных обстоятельств. Возможно, Хмам пришел бы к определенным выводам и смог сформулировать критерии новой нравственности, на которые следует перейти человечеству в непрерывном хождении по кругу, но не успел. Снова не повезло, на этот раз фатально.

Наверху – то есть ТАМ, в небесном хранилище, – установили улучшенный софт, и допущенный баг исчез. Он попросту исчез, и все. В результате чего память скончавшегося заместителя главы Моссада очистили точно так же, как память миллионов других – не дефективных и изначально мало что помнящих – людей.

И Хмам позабыл прошлые жизни.

И был помещен в небесное хранилище.

А потом, когда подошла очередь, жизнь началась для него заново.

Вы можете спросить, откуда мне это известно? Если бы вы были логически последовательны, то догадались, что такое возможно в единственном случае: если я являюсь тем самым программистом, который допустил баг, а затем потихоньку исправил. И если я излагаю подробнейшую историю похождений дефективной не по своей воле души, во всех прожитых ей жизнях, то только по той причине, что это совершенно безопасно. Мое начальство никогда сюда не заглянет.