Как стать автором
Обновить
7
0

Пользователь

Отправить сообщение
У такого подхода есть какие-то практически ценные следствия? Может, он удобно позволяет решать какие-то задачи?

Возможно, лишь для поиска предельного основания бытия, — хотя бы примерно сориентироваться насчёт своего места в координатах этой реальности. Попытаться чисто гипотетически, в общих чертах, набросать контуры и границы. Не то, чтобы это всё уходило только в сферу мыслительных спекуляций. Касаемо предельных оснований, думаю, можно применять даже и апофатический богословский метод, в принципе, на таком уровне абстракции, какая уже разница, особенно на первых порах, как делать попытки обозначить границы познания.
Я могу предположить пока так: что мы способны взаимодействовать, и даже качественно расширять взаимодействие и постигать условную истину — в общем, сравнительно неплохо ориентироваться в каком-то секторе знаний об универсуме, уже не завязанных только лишь на мир данный нам в ощущениях, через весь доступный нам арсенал, будь то: экспериментные обратные связи, логики, мат-аппарат. Однако, если предположить, что это всё происходит с ограниченной, в части познающего субъекта, частью «реальности», то сама ноуменальная реальность (что бы это ни значило) бесконечно непознаваема. Вероятно, можно представить, что в этой области (бесконечной) абсолютно непознаваемого вечно «находится» то на часть чего ещё даже нет — а может и не будет — и самих вопросов.
Вероятно, теория «мира идей», изначальных категорий каждой сущности, была одной из первых попыток разобраться с природой абстрактного мышления, без какой-то — опять-таки — идеи высшего начала тут вряд ли обходится, может быть и в роли переноса свойств рассудка вовне. Если правильно понимаю, у Канта речь идёт не столько даже о врождённых идеях, сколько о онтологически предзаданных в структуре мозга особых определённых способах обработки информации образованных эволюционно, при постоянном столкновении с явлениями, посредством которых только и способны частично проявлять себя, трансцендентные, в своей целостности, ноумены при взаимодействии с агентом\наблюдателем, видом с данным, конкретным набором свойств. Т.е. сама структура обработки данных, якобы, не способна преодолеть этот заданный способ взаимодействия, как бы мы не расширяли количество и даже качество этих взаимодействий, включая опыты и новейшие измерения. Ведь и интерпретация показаний, и принцип действия измерительных приборов основаны на сравнительно ограниченном понимании общей «ситуации». Можно понять, почему, где-то в конце двадцатого века в среде эпистемологов была затронута проблема, вообще, переосмысления возможностей науки как таковой, о критериях истинности, проблемах верификации\фальсификации, чёрных лебедей и т.п.

Можно поразмышлять и про «припоминание идей», а можно — и про озарение, видение художника (в общем смысле), как о прорыве в новое качество — позволяющее быстрее и полнее ухватывать суть (усматривать истину) конечно, не с позиций конкретной пользы и точного знания, и без выстраивания традиционных логических связей и, возможно, вне условных субъект-объектных отношений, что может быть актуализировано в особых новаторских формах, содержащих в себе условную полноту идеи.
«Очень похоже, что у человека есть какая-то штука, которая держит в себе модель реальности, но не как «вид из глаз», а как-то иначе.»

Мир эйдосов, предзаданные идеи? Возможно, и «правильное» искусство (через настройки некоего человека-творца), крайне близко к какому-то трансцендентному кладезю, и передаче информации такими целостными многомерными образами-конструктами, которые, даже, не всегда до конца могут быть исчерпаны истолкованием.
Возможно и есть своего рода «формализация» — через конечные, завершённые художественные образы – отображение, переработанной в психических процессах, действительности (возможно и в виде фантазмов). Может, фигурки зверей на стенах пещеры помогали уточнять, расширять или даже образовывать первые понятия, хоть такое выделение, фиксация объектов из фона. Или иконы как знаковая система. Первые зачатки абстрактного мышления — вообще, наверное, мифологическое, религиозное познание. Пусть и детство человечества. Но почему бы и не быть актуальным целостному познанию в восточных религиях или, вероятно, сходному с ним «живознанию» из русской философии, как синтезу познавательных возможностей человека. Отсюда их критика рационализма как односторонности, упрощения мира, непрерывного и неделимого в своей разнородности. Поэтому научные критерии истинности для «художественного познания», думаю, не применимы. Может, «правильное» искусство должно ощущаться как некое озарение, глубинное понимание, ощущение предельной захваченности, изменение строя жизни, — вот такие неформализуемые критерии. На счёт же условно-формальной оценки… Ниже вы хорошо заметили про оценивание искусства экспертным сообществом (ранее – какие-нибудь аристократы) и лайки от массы пользователей\потребителей. Думаю, что у первых, всё-таки, должны быть большие веса при подсчёте.

Информация

В рейтинге
Не участвует
Зарегистрирован
Активность