Мы продолжаем цикл статей про «черные кабинеты» – подразделения, где занимались перлюстрацией корреспонденции и взломом шифров. В прошлой публикации кандидат исторических наук и старший научный сотрудник Музея криптографии Анастасия Ашаева рассказала о европейских cabinet noir. В этот раз речь пойдет о подобных структурах, которые образовались в XVIII веке в Российской империи. Спойлер: уже в следующем столетии они окажутся самыми продвинутыми и эффективными во всей Европе.
Но не будем торопить события. Сперва наш эксперт скажет «несколько слов» о развитии шифрования еще со времен Древней Руси, вкладе Петра Великого в отечественную криптографию и учреждении самого первого русского «черного кабинета». Вишенкой же на торте станет история о том, как государевы дешифровщики помогли императрице Елизавете Петровне не проиграть Франции в настоящей «игре престолов».
От «игры в литорею» до цифирной азбуки: шифрование до Петра Великого
До XVIII столетия перлюстрация, шифрование и дешифрование корреспонденции не были широко распространены и не регламентировались на государственном уровне. Все же в исторических источниках всплывают свидетельства применения шифров на Руси.
Как развивалось шифрование до Петра Великого
Первые подобные упоминания в летописях и других нарративных памятниках относятся к XII столетию. С XIV века лидером в шифровании информации на время стал Господин Великий Новгород: там к технике «тайного письма» прибегали не только послы, но и особо продвинуты купцы. Благодаря своим торговым связям с Ливонией и Ганзой эта боярская республика выступила передатчиком, через который на Русь проникали западные криптографические разработки. В XV веке «вечевой вольнице» Великого Новгорода пришел конец, и на первый план в «древнерусской криптографии» выдвинулась покорившая новгородцев Москва.
Некоторые исследователи вовсе ведут отсчет истории шифровальной службы со времен Ивана Грозного. В 1549 году в Первопрестольной начал работу Посольский приказ, включавший «циферное отделение». Так что загадочное «преподобному игумну Козьме… челом бьет», надиктованное царем дьяку Федьке в знаменитой комедии Гайдая, вполне могло быть шифровкой.
Если же серьезно, то в XVI веке «тайное письмо» еще не вошло в широкий обиход. В посольских книгах, других актовых материалах и переписке кратко описываются лишь частные случаи применения шифров. Один из них упомянул еще Николай Карамзин в своей «Истории государства Российского»: «Гонец Андрей Иванов в 1590 году писал из Литвы к царю вязью, литореею и новой азбукой, взятою у Посла Австрийского, Николая Варкоча». Однако львиная доля русских «шифров» до XVII в. – это всего-навсего заигрывания писцов и авторов с читателем. Так рукописям пытались придать манящий ореол таинственности.
Например, в одном древнем сборнике рукописей писец оригинально «зашифровал» свое имя на полях. Он просто перемешал все буквы и написал их в произвольном порядке в разных частях листа – слева, справа, в нижнем углу. Если правильно собрать этот пазл, то получается «Дмитрей Ионинъ сынъ поповъ».
Первым полноценным криптографом в России стал уже патриарх Филарет. В августе 1633 года он собственноручно написал цифирную азбуку и записку, где повелевал шифровать все донесения из зарубежных государств.
Шифры в допетровской Руси
Как же именно защищали информацию на Руси до XVIII столетия? В раннем средневековье применяли византийские шрифты: в их основе лежала простая замена. К сожалению, известно о них немногое, поскольку зашифрованные таким образом документы до наших дней не сохранились – есть только краткие упоминания.
В XIII веке появляются так называемые простая и сложная (мудрая) литореи. Нет, «литорейных билетов» никто не покупал – речь о шифровании путем замены согласных. Они делились на две половины и записывались друг над другом рядами по 10 букв: в первом – в алфавитном порядке, во втором – в обратной последовательности. При шифровании согласные перемещались сверху вниз или, наоборот, снизу вверх. Зашифруем для примера слово «хлеб».
В мудрой литорее применялся похожий принцип, но аналогичным способом заменялись и гласные. Снова поэкспериментируем с нашим «хлебом».
Более продвинутым методом было риторское письмо. В нем использовались специальные таблицы из 40 квадратов. В каждом записывалось по две буквы: красным цветом – из обычной азбуки, а черным – из риторской. Последние сдвигались на четыре позиции относительно традиционного алфавита.
Чуть ближе к современной криптографии стояла цифирная система тайнописи, в которой шифрование уже проводилось с помощью арифметики. Чтобы скрыть букву, нужно было взять ее числовое значение (такое имелось у всех элементов древнерусского алфавита, ведь до прихода в Россию арабских цифр числа записывали Кириллицей) и разложить его на слагаемые. Затем – найти литеру, которая соответствует каждому слагаемому, и записать ее вместо нужной. Для расшифровки той или иной буквы требовалось произвести сложение, а полученная сумма и оказывалась числом, под которым скрывалась наша инкогнито.
Пример цифровой системы тайнописи в действии
Условный алфавит с буквами и соответствующими им числами:
Зашифруем слово «река»:
Прибегали на Руси и к стеганографии. Одна из ее разновидностей – тахиграфия (полусловица), когда литеры не дописывались до конца или переворачивались «с ног на голову». Изначально так обрывали свое повествование на «полубукве» в обычной скорописи XVI столетия, но потом этот прием превратился в своеобразную тайнопись.
Наконец, к XVIII столетию в России вслед за всей Европой воцарились шифры номенклаторы. О них мы уже довольно подробно рассказывали в предыдущей публикации.
Сам себе «черный кабинет» или Император-криптограф
Развитие шифрования и дешифрования в России получило новый импульс уже при Петре I. Правда, говорить о старте эпохи «черных кабинетов» в начале XVIII века все еще нельзя. Если криптографию Петр Алексеевич вместе со всей Россией «поднял на дыбы», то до массовой перлюстрации дело не дошло. Но почва уже была подготовлена.
И снова нельзя переоценить личный пример императора, который одинаково ловко орудовал и топором плотника, и корабельным штурвалом, и шифровальной таблицей. Сперва Петр Алексеевич сам обучился за рубежом передовым методикам криптографии, а затем сыграл ключевую роль в создании русской секретной шифровальной службы.
В начале вся криптографическая работа касалась исключительно царской переписки и концентрировалась в походной посольской канцелярии под руководством первого министра А. Ф. Головина. Но лиха беда начало: вскоре в постоянной Посольской канцелярии, а затем и в Коллегии иностранных дел стали изучать иностранную тайнопись, совершенствовать шифры существующие и придумывать новые. Их применяли в дипломатической и государственной переписке, а также в военных донесениях.
Петр Алексеевич лично отбирал шифровальщиков для госслужбы. Не забросил он и собственные инструменты криптографа: часто проверял на надежность шифры своих функционеров и без чьей-либо помощи составлял закодированные послания. До нас дошло более 50 таких писем, написанных рукой монарха. Петр Великий настолько увлекся шифрованием, что даже в обычных распоряжениях своим чиновникам порой заменял отдельные русские буквы и слова на французские или голландские. Царь сильно раздражался, когда кто-то не понимал написанного из-за незнания языков.
Появление «черных кабинетов» в России
В России периодически перехватывали корреспонденцию и шифры иностранных послов и разведчиков даже до образования «черных кабинетов». Например, большой резонанс вызвал казус 1739 года вокруг генерала Дюка де Фаллари. Этот французский «агент 007», посланный в Российскую империю с тайной миссией, был схвачен в Риге. При обыске у него нашли массу зашифрованной стратегической информации и – «бинго!» – ключи к шифрам.
Все же подобное происходило нечасто, а масса всего важного ускользала от государевых очей. Наконец власть решила: хватит это терпеть! Пора дальше перенимать европейский опыт и создавать свой полноценный cabinet noir. Но произошло это уже при императрице Елизавете Петровне.
Как по-настоящему эффективный менеджер возглавил первый «черный кабинет»
В 1742 году главой почты России был назначен Алексей Петрович Бестужев-Рюмин – филантроп, миллионер, плейбой, гений сподвижник императрицы, граф и дипломат. Предположительно тогда же под его началом при почте создали первую службу по перлюстрации, переводу и дешифровке корреспонденции.
В отличие от венценосного Петра Алексеевича, сам граф Бестужев-Рюмин никакими навыками в шифровании не обладал. Зато являлся безо всякого сарказма эффективным менеджером. Уже с первых месяцев работы подконтрольных ему подразделений императрица начала получать переводы важной переписки иностранных дипломатов и ведомств. До исследователей дошли толстенные подшивки документов того времени с пометкой «Ея Императорское Величество слушать изволила». Среди этих бумаг есть письма «английского в Санкт-Петербурге министра Вейча к милорду Картерсту в Ганновер и к герцогу Ньюкастскому» и ряд других важных посланий.
Как в России начали читать то, что «шифрами писано было»
Переводы переводами, но вот со взломом шифров на первых порах у русских перлюстраторов дела обстояли не очень. Довольно быстро освоив вскрытие конвертов, подделку печатей и копирование писем, пионеры cabinet noir порой пасовали даже перед простыми «ребусами». Пометки из серии «далее столько-то страниц писано шифрами» были обычным делом в переведенных посланиях. А ведь именно в подобных фрагментах и крылся дьявол. В помощь эффективному менеджеру Бестужеву-Рюмину понадобился не менее эффективный криптограф, чтобы подготовить соответствующих специалистов.
Таким человеком стал прусский профессор математики Христиан Гольдбах, который всерьез интересовался теорией чисел и активно переписывался с великими исследователями. Тем самым он, выражаясь современным языком, сделал себе неплохой PR в научных кругах. Наибольшую известность получило его письмо 1742 года знаменитому ученому Леонарду Эйлеру, где Гольдбах излагал свою математическую «проблему».
Проблема Гольбаха
«Каждое нечетное число, большее пяти, можно представить в виде суммы трех простых чисел».
К слову, гипотеза так и не была доказана и по сей день вызывает много споров. Зато о профессоре узнали везде, включая Россию, куда его пригласили в том же 1742 году на «особливую должность».
Гольдбах оказался не только предприимчивым «самопиарщиком», но и по-настоящему талантливым математиком. Его стараниями в русских «черных кабинетах» появился целый штат искусных дешифровщиков, а пресловутые пометки про «писанные шифром» страницы ушли в прошлое. Недаром уже в 1760 году он будет произведен в тайные советники с годовым жалованием аж в 4,5 тысячи рублей. Для понимания, насколько это астрономическая сумма, отметим, что месячный съем самых шикарных апартаментов в центре столицы обходился тогда примерно в 20 рублей. Получается, глава черного кабинета мог легко себе позволить снимать 15 – 16 таких квартир и жить на широкую ногу.
Боевое крещение или Как «черный кабинет» открыл глаза императрице и защитил интересы державы
Впрочем, чего стоят сам Гольдбах и подготовленные им сотрудники, стало ясно гораздо раньше – спустя всего пару лет после его назначения на должность. Именно их работа помогла разоблачить одного иностранного интригана, затеявшего при русском дворе настоящую «игру престолов».
Речь о французском после и любимчике Елизаветы Петровны – маркизе Жаке-Иахиме Тротти Шетарди. В свое время он участвовал в дворцовом перевороте 1741 года и способствовал приходу Елизаветы к власти. Через год посол начал ухаживать за императрицей и вскоре сделался ее главным фаворитом. Как писали очевидцы, Шетарди носил Елизавету на руках: осыпал драгоценными подарками и комплиментами, сопровождал повсюду.
Увы, оказалось, что он государыне никакой не «ангел-хранитель», а скорее «коварный искуситель». Соблазнив монархиню, француз намеревался рассорить Россию с ее главной союзницей в развернувшейся борьбе за австрийское наследство – Британской империей. Первым делом Шетарди собирался руками Елизаветы устранить главного придворного англомана, того самого графа Бестужева-Рюмина. Посол даже умудрился дискредитировать брата Алексея Петровича в глазах императрицы.
Вот только неосторожность и чувство собственного превосходства сгубили интригана. Себе на родину он безо всякого опасения строчил письма, в которых уверял, что дело в шляпе. Дальше еще интереснее. Француз называл Елизавету «довольно фривольной и распутной женщиной». Писал он и то, что она «полностью находится во власти своих прихотей». Шетарди отлично знал о перлюстрации всей корреспонденции, так что его послания были зашифрованы. Он самонадеянно полагал, будто русским вовек не справиться со столь мудреными шифрами.
Тут-то и сыграл свою партию дуэт эффективного менеджера и криптографа – Бестужева-Рюмина и Гольдбаха. Алексей Петрович перехватывал все эти письма, а когда накопилась целая подшивка, предъявил их государыне. Та не сразу поверила в коварство своего любовника. Тогда работники «черного кабинета» прямо в присутствии императрицы расшифровали злосчастные послания. Сердце Елизаветы Петровны разбилось, зато глаза открылись.
Уже на следующий день, 17 июня 1744 года, Шетарди отрубили голову вручили ноту с требованием покинуть пределы России в течение суток. Попытки француза протестовать тут же прекратились, как только послу зачитали занимательные строки из его же зашифрованных посланий.
Этот дипломатический казус стал боевым крещением русского «черного кабинета», который помог защитить интересы империи. В дальнейшем такие структуры появятся во всех крупных ведомствах и не раз верой и правдой послужат царской власти. Но об этом и о развитии системы «черных кабинетов» в России мы поговорим уже в следующей статье.
