Полиция — это такие же сотрудники ЧОП «Икс», только в привилегированном положении.
Про средства анонимизации — любая действительно востребованная технология быстро находит себе простую и «реюзабельную» форму, иначе ей перестают пользоваться (находят аналоги).
Про дисбаланс сил — отчасти верно, но корпорациям чисто экономически невыгодно контролировать все — каждая вскапывает поле под своим фонарем, так что место для одиночек всегда найдется. А остальные люди быстро окажутся под защитой какой-нибудь востребовавшей их корпорации.
Вот это честно.
Только не говорите, что честно запрещать другим летать на планерах или «кукурузниках» (если они летают не над Вашим кукурузным полем). Или строить планеры и кукурузники.
ОК, я категоричен и иногда чрезмерно краток.
«Любых» — это не заявление об апостериорной всеобщности. «Любых» — это заявление об отсутствии каких-либо процедурных гарантий, кроме… — далее design spec института.
В случае с академической наукой такие процедурные гарантии есть. Это требование фальсифицируемости результата и деятельность конкурирующих лабораторий. Здесь движение к истине (также заметное как рост производительности труда и уровня жизни) обеспечивается процедурой просто в силу закона больших чисел — и потому общество заботится о том, чтобы числа были действительно большими. Мы много раз видели, как «научная корпорация» признает свои ошибки или «самоочищается» от злоупотребляющих ее (и нашим) доверием.
У политических элит просто другие механизмы генезиса и функционирования.
Их приводят к власти ожидания, а не факты.
Длинное, завтра в электричке прочту.
В обществе, основанном на свободе договора, есть масса способов защитить свой нос, в том числе нос неограниченной длины. Например, «no trespassing» — абсолютно. Возможность использования любых технических средств анонимизации и гражданско-правовых средств делегирования поручений — абсолютна. Можно жить в лесу и растить на делянке картошку. Можно годами работать на дому и не выходить из дома. Можно переезжать из страны в страну каждую неделю.
Словом, мой тезис состоит в том, что некоторые права, доведенные до абсолюта, остаются работоспособными. А раз так — инженерный опыт подсказывает, что именно ими и следует пользоваться для конструкции остальных.
Фантазии любых законодателей связаны с реальностью только политической волей политической силы, держащей их у власти.
Это, и только это, я хотел сказать.
Для установления более тесной связи есть другие общественные институты. Например, академическая наука. Или гражданский арбитраж. Или свободная конкуренция.
Я вижу логическую брешь (и, как следствие, простор для манипуляций) в самом понятии «персональные данные». Вызванную тем, что knowledge ownership, в отличие от property ownership, не имеет физического смысла и не сходится ни к какому определенному физическому смыслу.
Пока Вы сравниваете изолированные юзкейсы, все просто. Сосед помнит Вас в лицо и может подтвердить, что Вы здесь живете, продавщица в магазине без напоминаний тянет с полки Ваш любимый торт — это терпимо, потому что естественно. Google помнит десять Ваших запросов и может, for the sake of simplicity, предсказать одиннадцатый — это ужасно, это диктат корпораций. Но с точки зрения права это один и тот же случай, и между этими крайними точками расположен непрерывный диапазон промежуточных. Где-то в этом диапазоне придется поставить отсечку. А поскольку логически безупречной отсечки, вытекающей из природы вещей, в этом диапазоне нет, она будет предметом политического, а затем коррупционного торга. И ничего разумного, доброго и вечного из этого не получится.
Вот это и называется «пусть солнце встает на западе, лишь бы на мою тень не наступали простолюдины».
Вы выделяете по интересам произвольную группу лиц и наделяете ее правом заставлять остальных заниматься контрпродуктивными телодвижениями.
Проблема в том, что человек вообще
(а) оставляет огромное разнообразие следов, значительно большее, чем государство в качестве заказчика секретной деятельности или тот же человек в качестве грешника в церкви (кстати, где Вы последний раз слышали о светско-правовом наказании за нарушение тайны исповеди? и де-юре, и де-факто это внутреннее дело религиозной корпорации);
(б) и, как следствие, есть огромное количество способов наступить в эти следы непреднамеренно или, по кранйей мере, в качестве побочного эффекта общественно признанной и одобренной деятельности.
Уличное фото? Вы помните, как Google вынужден был затирать лица на street view?
Архивное дело? Вы помните, как на основе ФЗ о персональных данных закрывали генеалогический сайт?
Вас устраивает мир, где человек по умолчанию приговорен к невидимости?
Welcome: lib.align.ru/getbook/10186.html
Можно даже без звезд обойтись.
Вы можете себе представить избирательную зачистку, например, лог-файлов веб-сервера?
Высоконагруженного сервера? Кластера серверов?
Декларация — сама по себе wishful thinking, в которую, по свежим следам войны, записали все, что только хотели попросить у Деда Мороза. (Это если Вы действительно хотите эмоций.)
«Право на частную жизнь» в том виде, как оно обычно правоприменяется, предполагает одно из двух:
— запрет понимать или помнить некоторые сведения о мире;
— запрет пользоваться техническими средствами для упрощения понимания или запоминания.
Любая из этих возможностей дает правоприменителю в руки рычаги, достаточные для установления средневековых порядков в худшем смысле термина.
Вот с материальной собственностью таких проблем не возникает. Для материи естественна операция перемещения. Для информации — операция копирования. Гарантировать отсутствие вещи в месте А можно, гарантировав ее присутствие в месте Б. С информацией — не работает. Любопытные сведения о Вас уже распространились с радиоволнами до ближайших звезд. Ловить их поздно.
> Не хочешь соответствовать законодательству и обеспечивать реализацию основных прав и принципов,
> на которых стоит государство — уходи с европейского рынка.
Иными словами, Вы заявляете, что все экономические агенты в Европе созданы и поддерживаются в живом состоянии силами и ресурсами правительства и парламента ЕС.
В противном случае непонятно, откуда могла бы взяться такая связь.
Вообще говоря, верно обратное: Европравительство и Европарламент существуют на налоги, собираемые с компаний, работающих в ЕС, и людей, работающих в этих компаниях.
«Интересы пользователя» могут состоять и в том, чтобы солнце взошло на западе — если в Европарламент пройдет партия с такой партийной программой, Вы и это одобрите?
Совершенно справедлив комментарий о миссионерской позе. В обоих смыслах.]
Все это попытки законодательно наделить реальность свойствами, которыми она не обладает и никогда обладать не будет.
Ну и пусть говорят. Еще можно настаивать на отдельности бит в машинном слове.
CQRS, на самом деле, всего лишь частный случай требования правильно именовать методы и не вводить неочевидных побочных эффектов.
CAS же по способу употребления — однозначно mutator. CAS без цикла еще заслуживает приставки «try-», но CAS внутри своего обычного цикла — mutator в чистом виде, команда с гарантированным эффектом.
Про средства анонимизации — любая действительно востребованная технология быстро находит себе простую и «реюзабельную» форму, иначе ей перестают пользоваться (находят аналоги).
Про дисбаланс сил — отчасти верно, но корпорациям чисто экономически невыгодно контролировать все — каждая вскапывает поле под своим фонарем, так что место для одиночек всегда найдется. А остальные люди быстро окажутся под защитой какой-нибудь востребовавшей их корпорации.
Только не говорите, что честно запрещать другим летать на планерах или «кукурузниках» (если они летают не над Вашим кукурузным полем). Или строить планеры и кукурузники.
«Любых» — это не заявление об апостериорной всеобщности. «Любых» — это заявление об отсутствии каких-либо процедурных гарантий, кроме… — далее design spec института.
В случае с академической наукой такие процедурные гарантии есть. Это требование фальсифицируемости результата и деятельность конкурирующих лабораторий. Здесь движение к истине (также заметное как рост производительности труда и уровня жизни) обеспечивается процедурой просто в силу закона больших чисел — и потому общество заботится о том, чтобы числа были действительно большими. Мы много раз видели, как «научная корпорация» признает свои ошибки или «самоочищается» от злоупотребляющих ее (и нашим) доверием.
У политических элит просто другие механизмы генезиса и функционирования.
Их приводят к власти ожидания, а не факты.
В обществе, основанном на свободе договора, есть масса способов защитить свой нос, в том числе нос неограниченной длины. Например, «no trespassing» — абсолютно. Возможность использования любых технических средств анонимизации и гражданско-правовых средств делегирования поручений — абсолютна. Можно жить в лесу и растить на делянке картошку. Можно годами работать на дому и не выходить из дома. Можно переезжать из страны в страну каждую неделю.
Словом, мой тезис состоит в том, что некоторые права, доведенные до абсолюта, остаются работоспособными. А раз так — инженерный опыт подсказывает, что именно ими и следует пользоваться для конструкции остальных.
Это, и только это, я хотел сказать.
Для установления более тесной связи есть другие общественные институты. Например, академическая наука. Или гражданский арбитраж. Или свободная конкуренция.
Пока Вы сравниваете изолированные юзкейсы, все просто. Сосед помнит Вас в лицо и может подтвердить, что Вы здесь живете, продавщица в магазине без напоминаний тянет с полки Ваш любимый торт — это терпимо, потому что естественно. Google помнит десять Ваших запросов и может, for the sake of simplicity, предсказать одиннадцатый — это ужасно, это диктат корпораций. Но с точки зрения права это один и тот же случай, и между этими крайними точками расположен непрерывный диапазон промежуточных. Где-то в этом диапазоне придется поставить отсечку. А поскольку логически безупречной отсечки, вытекающей из природы вещей, в этом диапазоне нет, она будет предметом политического, а затем коррупционного торга. И ничего разумного, доброго и вечного из этого не получится.
Вы выделяете по интересам произвольную группу лиц и наделяете ее правом заставлять остальных заниматься контрпродуктивными телодвижениями.
(а) оставляет огромное разнообразие следов, значительно большее, чем государство в качестве заказчика секретной деятельности или тот же человек в качестве грешника в церкви (кстати, где Вы последний раз слышали о светско-правовом наказании за нарушение тайны исповеди? и де-юре, и де-факто это внутреннее дело религиозной корпорации);
(б) и, как следствие, есть огромное количество способов наступить в эти следы непреднамеренно или, по кранйей мере, в качестве побочного эффекта общественно признанной и одобренной деятельности.
Уличное фото? Вы помните, как Google вынужден был затирать лица на street view?
Архивное дело? Вы помните, как на основе ФЗ о персональных данных закрывали генеалогический сайт?
Вас устраивает мир, где человек по умолчанию приговорен к невидимости?
Welcome: lib.align.ru/getbook/10186.html
Если нет, то почему он Вас так волнует?)
Вы можете себе представить избирательную зачистку, например, лог-файлов веб-сервера?
Высоконагруженного сервера? Кластера серверов?
«Право на частную жизнь» в том виде, как оно обычно правоприменяется, предполагает одно из двух:
— запрет понимать или помнить некоторые сведения о мире;
— запрет пользоваться техническими средствами для упрощения понимания или запоминания.
Любая из этих возможностей дает правоприменителю в руки рычаги, достаточные для установления средневековых порядков в худшем смысле термина.
Вот с материальной собственностью таких проблем не возникает. Для материи естественна операция перемещения. Для информации — операция копирования. Гарантировать отсутствие вещи в месте А можно, гарантировав ее присутствие в месте Б. С информацией — не работает. Любопытные сведения о Вас уже распространились с радиоволнами до ближайших звезд. Ловить их поздно.
> на которых стоит государство — уходи с европейского рынка.
Иными словами, Вы заявляете, что все экономические агенты в Европе созданы и поддерживаются в живом состоянии силами и ресурсами правительства и парламента ЕС.
В противном случае непонятно, откуда могла бы взяться такая связь.
Вообще говоря, верно обратное: Европравительство и Европарламент существуют на налоги, собираемые с компаний, работающих в ЕС, и людей, работающих в этих компаниях.
«Интересы пользователя» могут состоять и в том, чтобы солнце взошло на западе — если в Европарламент пройдет партия с такой партийной программой, Вы и это одобрите?
Все это попытки законодательно наделить реальность свойствами, которыми она не обладает и никогда обладать не будет.
Вот же дрянь.
CQRS, на самом деле, всего лишь частный случай требования правильно именовать методы и не вводить неочевидных побочных эффектов.
CAS же по способу употребления — однозначно mutator. CAS без цикла еще заслуживает приставки «try-», но CAS внутри своего обычного цикла — mutator в чистом виде, команда с гарантированным эффектом.
CAS знаете?
Майер поэтичен и кэролловски элегантен. Его должен переводить, как минимум, Заходер. А Заходер умер.