Это довольно трудно описать в двух словах тому, кто не знаком с предметом.
А Вы согласны, если мы все перейдём на один язык, и это будет, скажем, китайский?
Если вокруг одни русские, с кем Вы будете говорить по-польски?
Но речь не о том, чтобы выучить новый язык. Речь о том, чтобы не забыть свой родной. Если его не преподают в школе, если на нём не издают газет, Вы будете считать его не престижным. И у Вас не будет времени и мотивации на нём общаться. Постепенно будете забывать. А потом через 20 лет совсем забудете. Но при этом вдруг проснётся жажда самоопределения, попытка понять, «кто я?» и «где я?», потянет к истокам, к своим родным, к своей культуре. А язык-то забыт, и будет мучительно больно, что 20 лет назад не занимался этим языком, хотя бы даже из-под палки.
Деньги на сохранение языка тоже не бог весть какие. Думается, не больше, чем на телескопы (если они прям такие копейки стоят, то чего астрофизики не покупают себе домой по пять штук?).
Инициатива сохранения языка, конечно, идёт от носителей.
А заставить кого-то стать носителем невозможно. Носителями не становятся, носителями рождаются.
Хотят, хотят на них говорить.
Поддержка требуется потому что языки не существуют в вакууме. На них оказывается мощное давление. Это давление и нужно облегчить.
Вы говорите, что нечто умерло естественным путём за ненадобностью. Если оно умерло, то не обязательно за ненадобностью. Ненадобность — это уже как раз Ваше решение.
На чувашском говорит больше миллиона человек! С чего вдруг следует считать его мёртвым?
Да нету там никакого ущерба русскому. Это всё фантазии какие-то.
А почему Вы считаете, что это дикая смесь? Чем эта «дикая смесь» принципиально отличается от той дикой смеси разных языков, на которой говорим мы сейчас?
А какие грамматические конструкции европейских языков смешивались в языке императора с русскими?
Сам по себе факт жизни за границей не даёт возможности отказать Петру в том, что он говорил на нормальном языке начала XVIII века. Он же туда со свитой ездил, было с кем поговорить на родном наречии.
Детство-отрочество, конечно, у него было не особо крестьянское, но это уже проблема разграничения социолектов. Само собой, дворяне говорили немного не так, как крестьяне. Пётр говорил так, как предпочитали изъясняться в дворянской среде. Дворяне, тем не менее, говорили по-русски, на нормальном для начала XVIII века языке.
Ну Вы же понимаете, что опыт наблюдения за языками отвечает на этот вопрос прямо противоположно: конечно да.
Плохо, когда на языке не создаются профессиональные тексты, язык не развивается.
Но это звучит весомо только для того, кто понимает ценность языка и завязанной на него культуры.
Лингвисты не добрались до всеобщего праязыка.
Лингвистическая составляющая в процессе становления человека всегда осознавалась, чего же тут такого неожиданного? Все, кто рассуждал на эту тему, писали, что сознание и язык возникли приблизительно одновременно, в верхнем палеолите, около 40 тыс. лет до н.э.
Контрпримеры у меня, конечно, есть.
Но дело же не в них, а в том, нужно ли писать не на английском языке профессиональные тексты (наука, документация, учебники).
А что Вас конкретно не устраивает в речевых произведениях императора?
Все наименования всегда — политика. Вспомните переименование Петербурга в Петроград в 1914.
При чём тут суржик? Нормальный русский язык начала XVII века. Не более экзотический, чем Ваш для самого Петра. А почему Вы считаете, что на нём говорил только царь и Меньшиков? Все так говорили.
Что за ерунда? Ни в коем случае не нужно принимать за факт такую дичайшую ересь. Татарский и башкирский не диалекты современного турецкого.
Или Вы скажете ещё, что болгарский и сербский — диалекты современного русского?
Как Вы лихо определили, что надобно, а что не надобно!
А какой именно язык Вы имеете в виду, когда говорите, что он мёртвый и что говорят на нём только бабушки в деревнях? Вообще-то если жив хотя бы один носитель (не надо бабушек оскорблять!), то язык не мёртв. Но всё равно — Вы о каком языке? Может быть, о татарском, на котором говорит несколько миллионов (!) человек? Он, между прочим, входит в первую сотню самых распространённых языков мира.
Не знаю, как там националисты, но вот те, кто понимает ценность языка и культуры, солидарны в том, что они требуют сохранения. И специалистам по теме очевидно, что важный способ помочь в этом — сохранить преподавание в школах.
Подойдя с логической точки зрения Вы забыли о таких важных вещах, как самосознание народа, этническая идентичность, которые не нужно списывать со счетов.
Но вот языков, на которых «говорит сотня человек» никто и преподавать не будет, такие языки уже, можно считать, практически вымерли, и им ничто не поможет. И это огромная потеря для человеческой культуры. Вы даже не представляете себе, насколько большая.
А Вы согласны, если мы все перейдём на один язык, и это будет, скажем, китайский?
Но речь не о том, чтобы выучить новый язык. Речь о том, чтобы не забыть свой родной. Если его не преподают в школе, если на нём не издают газет, Вы будете считать его не престижным. И у Вас не будет времени и мотивации на нём общаться. Постепенно будете забывать. А потом через 20 лет совсем забудете. Но при этом вдруг проснётся жажда самоопределения, попытка понять, «кто я?» и «где я?», потянет к истокам, к своим родным, к своей культуре. А язык-то забыт, и будет мучительно больно, что 20 лет назад не занимался этим языком, хотя бы даже из-под палки.
А заставить кого-то стать носителем невозможно. Носителями не становятся, носителями рождаются.
Но до дна ещё ой как далеко.
Поддержка требуется потому что языки не существуют в вакууме. На них оказывается мощное давление. Это давление и нужно облегчить.
На чувашском говорит больше миллиона человек! С чего вдруг следует считать его мёртвым?
Да нету там никакого ущерба русскому. Это всё фантазии какие-то.
А какие грамматические конструкции европейских языков смешивались в языке императора с русскими?
Сам по себе факт жизни за границей не даёт возможности отказать Петру в том, что он говорил на нормальном языке начала XVIII века. Он же туда со свитой ездил, было с кем поговорить на родном наречии.
Детство-отрочество, конечно, у него было не особо крестьянское, но это уже проблема разграничения социолектов. Само собой, дворяне говорили немного не так, как крестьяне. Пётр говорил так, как предпочитали изъясняться в дворянской среде. Дворяне, тем не менее, говорили по-русски, на нормальном для начала XVIII века языке.
Плохо, когда на языке не создаются профессиональные тексты, язык не развивается.
Но это звучит весомо только для того, кто понимает ценность языка и завязанной на него культуры.
Лингвистическая составляющая в процессе становления человека всегда осознавалась, чего же тут такого неожиданного? Все, кто рассуждал на эту тему, писали, что сознание и язык возникли приблизительно одновременно, в верхнем палеолите, около 40 тыс. лет до н.э.
Но дело же не в них, а в том, нужно ли писать не на английском языке профессиональные тексты (наука, документация, учебники).
Все наименования всегда — политика. Вспомните переименование Петербурга в Петроград в 1914.
При чём тут суржик? Нормальный русский язык начала XVII века. Не более экзотический, чем Ваш для самого Петра. А почему Вы считаете, что на нём говорил только царь и Меньшиков? Все так говорили.
Или Вы скажете ещё, что болгарский и сербский — диалекты современного русского?
А какой именно язык Вы имеете в виду, когда говорите, что он мёртвый и что говорят на нём только бабушки в деревнях? Вообще-то если жив хотя бы один носитель (не надо бабушек оскорблять!), то язык не мёртв. Но всё равно — Вы о каком языке? Может быть, о татарском, на котором говорит несколько миллионов (!) человек? Он, между прочим, входит в первую сотню самых распространённых языков мира.
Не знаю, как там националисты, но вот те, кто понимает ценность языка и культуры, солидарны в том, что они требуют сохранения. И специалистам по теме очевидно, что важный способ помочь в этом — сохранить преподавание в школах.
Подойдя с логической точки зрения Вы забыли о таких важных вещах, как самосознание народа, этническая идентичность, которые не нужно списывать со счетов.
Но вот языков, на которых «говорит сотня человек» никто и преподавать не будет, такие языки уже, можно считать, практически вымерли, и им ничто не поможет. И это огромная потеря для человеческой культуры. Вы даже не представляете себе, насколько большая.
Так что, думаю, у меня есть некоторое право об этом рассуждать.