В эпоху ИТ и быстрого развития технологий понятие «приватности» превратилось в фикцию. Глобальные информационные сети и множество сервисов незаметно собирают о пользователях терабайты данных, да и сами пользователи постоянно выкладывают свою жизнь на всеобщее обозрение в соцсетях. Но всё же многие из нас считают свои компьютеры, смартфоны и поведение в сети «приватными», или хотя бы стремятся к этому. А как вообще появилось понятие «приватности» в человеческой культуре?
Приватности, в том смысле, в котором мы ее понимаем, всего лишь около 150 лет. У людей существует инстинктивное желание уединиться. Однако, в течение 3000 лет удобство и богатство оставались более приоритетными. В первой части мы рассмотрим, как зарождалась приватность, и во второй части увидим, как передовые технологии в здравоохранении заставят людей выбирать между ранней, экономически неэффективной смертью, и миром без какого-либо подобия частной жизни. Учитывая исторические тенденции, вероятнее всего, мы откажемся от приватности и вернемся к традиционному открытому существованию.
Часть 1
Как приватность медленно появлялась в течение 3000 лет
«На самом деле, конфиденциальность может быть аномалией», — Винтон Серф, один из создателей военного прототипа интернета и исполнительный директор Google.
Серф столкнулся с потоком критики со стороны СМИ, предположив, что неприкосновенность частной жизни является противоестественной. Несмотря на то, что Серф просто размышлял над тем, что осталось вне поля зрения Федеральной торговой комиссии в 2013 году, с исторической точки зрения он прав.
Конфиденциальности в ее традиционном понимании всего около 150 лет. Большинство людей, живших в крошечных общинах, мало знали о неприкосновенности частной жизни. Секс, грудное вскармливание и купание происходили на глазах у семьи и друзей безо всякого стыда.
3000-летняя история показывает, что приватность всегда была второстепенной. Люди неизменно предпочитали уединению деньги, престиж или удобство.
Племенной быт (около 200 000 лет — 6 000 лет до н.э.)
«Так как дети охотников-собирателей спали со своими родителями в одной постели или в одной хижине, приватности не существовало. Дети видели, как их родители занимаются сексом. На островах Тробриан Малиновски говорили, что родители не принимали особых мер для того, чтобы оградить детей от наблюдения за сексом, они просто ругали их и говорили накрыть голову циновкой». Антрополог Калифорнийского университета Джаред Даймонд.
Будучи невероятно редкой в племенном обществе, приватность, тем не менее, может быть инстинктивной. Исследователи племенных сообществ предполагают, что люди предпочитали заниматься сексом в одиночестве (в 9 из 12 сообществ, в которых родители жили в отдельной комнате, люди предпочитали заниматься сексом в помещении. А в тех сообществах, в которых отдельных комнат не предполагалось, — на улице).
Однако, на практике потребность в выживании часто затмевает желание уединиться. Например, у современных североамериканских Утку это желание глубоко оскорбительно.
«Меня осенило, какой беспомощной я оказалась в дикой природе, когда они покинули меня. Гораздо лучше страдать от недостатка личного пространства», — антрополог Жан Бригс о том, как принимающая семья из племени отвергла ее после попытки на один день отправиться самостоятельно изучать дикую местность.
Но если конфиденциальность не является нормой, откуда она возникла? Начнем с первых городов.
Античные города (6 век до н. э. — 4 век н. э.)
Как и их племенные предки, греки демонстрировали некоторое предпочтение конфиденциальности. Но, в отличие от первобытных предков, у греков были способы что-то с этим сделать. Саманта Берк из Университета Лестера обнаружила, что греки использовали свое утонченное понимание геометрии, чтобы строить дома с математически выверенным минимальным обзором извне при максимальном количестве попадающего внутрь света.
Тем не менее, пристрастие афинян к уединению подвергалось существенной критике.
«Ибо когда люди скрывают свои поступки друг от друга во тьме, а не в свете, никто из людей никогда не получит должной чести, или церковной службы, или подобающей справедливости». Сократ
Афинская философия оказалась гораздо более популярной, чем их архитектура. В куда менее эгалитарном преемнике Греции, Риме, землевладельцы строили свои дома с широкими открытыми садами. Превращение своего дома в публичный музей было показным проявлением богатства. Хотя, богатые, казалось, осознавали свой неудачный компромисс.
«Великое богатство обладает характеристикой, которая не позволяет ничему быть скрытым, ничему быть спрятанным; она открывает дома князей, и не только их, но и их спальни, их интимные логова, и раскрывает и выставляет на обсуждение все их великие секреты». — Плиний Старший, «Естественная история», около 77 Н.Э.
Большинство римлян жили в переполненных квартирах, со стенами, достаточно тонкими, чтобы слышать каждый шум. «Древний Рим можно было назвать гигантским палаточным лагерем», — пишет Анджела Альберто в «Дне из жизни Древнего Рима».
И благодаря принятию Римом публичного секса, было меньше мотивации сделать его запрещенным — особенно учитывая его преимущества.
«Бани, пьянство и секс растлевают наши тела, но бани, пьянство и секс делают жизнь стоящей» — надпись на стене римской бани.
Раннее средневековье (4-й век Н.Э.-1200 Н.Э.): конфиденциальность как изоляция
Ранние христианские святые впервые разработали концепцию конфиденциальности: уединение. Библия пропагандировала идею о том, что нравственность является не только результатом злого деяния, но и намерением причинить вред; это новое сочетание намерения и нравственности побудило самых набожных последователей (монахов) уйти от общества и сосредоточиться на одержимой борьбе со своими внутренними демонами, отвергая соблазны цивилизации.
«Подобно тому, как рыбы умирают, если они слишком долго остаются вне воды, монахи, которые блуждают за пределами своих келий или проводят время с людьми из внешнего мира, теряют внутренний покой. Поэтому, как рыбы, направляющиеся к морю, мы должны спешить, чтобы добраться до наших келий, опасаясь, что, если мы задержимся снаружи, мы потеряем нашу внутреннюю бдительность» — Антоний Великий.
Ходят слухи, что на острове-монастыре Нитрии умерший монах был найден только через 4 дня. Монахи медитировали в изоляции в каменных кабинках, хижинах, известных как «Улей».
Ещё до краха древнего Рима в 4 веке н.э., человечество в большинстве своем занималось земледелием.
Вот стилизованный чертеж «Общего дома», эта конструкция была популярна на протяжении 1000 лет. Дом, напоминающий своим видом о фильме «Властелин Колец», демонстрирует, что люди и животные спали в одной комнате — потому что в Общем доме была всего одна комната.
«Не было классического или средневекового латинского слова, эквивалентного «приватности»; «privatio» означало «отнять»» — Жорж Дуби, автор «Истори частной жизни: Откровения средневекового мира».
Позднее средневековье/ Ранний ренессанс (1300-1600): положено начало приватности
«Конфиденциальность — высшее достижение ренессанса» — Историк Питер Смит.
В 1215 году влиятельный Четвертый Совет Латеран («Великий Совет») заявил, что исповедь должна быть обязательной для масс. Этот мощный ход католической власти мгновенно распространил концепцию внутренней морали на большую часть Европы.
«Аппарат нравственного управления был перенесён внутрь, в частное пространство, которое больше не имело никакого отношения к сообществу», — объяснил религиозный автор Питер Лой. У одиночества возник сильный союзник.
К счастью для церкви, новая технология сделала спокойное созерцание гораздо менее дорогостоящим занятием — печатная машина Гуттенберга.
Благодаря выпуску печатных изданий после указа Великого Совета, чтение в одиночестве подстегнуло европейский индивидуализм. Поэтов, художников и богословов поощряли в их стремлениях «отказаться от мира, чтобы повернуть свое сердце с большей силой к Богу», как рекомендовало влиятельное предписание «Братства общей жизни».
Конечно, вплоть до 18-го века публичные чтения всё еще были обычным делом, традицией, которая существовала до широкого распространения книг. Тихий кабинет был элитной роскошью на протяжении многих веков.
Архитектура конфиденциальности
Индивидуальные кровати — современное изобретение. В качестве одного из самых дорогих предметов в доме, одна большая кровать стала местом для встреч с друзьями, где гостей приглашали спать со всей семьей и некоторыми слугами.
Но отсутствие гигиены в урбанизированной Европе привело к тому, что инфекционные болезни уничтожили большую часть населения переполненных городов. Одна только Черная Смерть — пандемия бубонной чумы — убила более 100 миллионов человек.
Это глубоко изменило отношение людей к гигиене, особенно в больницах, где раньше пациенты спали близко друг к другу, словно гости, оставшиеся ночевать у хозяев.
«Маленькие дети, как девочки, так и мальчики, вместе лежат на кроватях, на которых другие пациенты умерли от заразных болезней, потому что отсутствует порядок и нет отдельной кровати для детей, [которые должны] спать по шесть, восемь, девять, десять и двенадцать человек на одной кровати, укладываясь валетом», — отмечает медсестра (около 1500 года), сожалея об отсутствии современных медицинских процедур.
Но вхождение в моду отдельных кроватей в больницах ещё не означало, что секс был более конфиденциальным. Наблюдение за вступлением брака в силу было распространено как по духовным, так и по логистическим причинам.
«Новобрачные забирались в постель на глазах семьи и друзей, а на следующий день предъявляли простыни как доказательство того, что брак вступил в силу» — Жорж Дуби, редактор «История частной жизни».
Мало кто требовал уединения во время сна, потому что даже отдельные кровати не давали бы им такой роскоши. В большинстве домов была только одна комната. Архитектурные историки приписывают возникновение внутренних стен больше желанию человека сохранить тепло.
Ниже представлен отрывок из анимационного фильма «Беовульф», в котором пары спят вокруг горящих углей центральной костровища. Это яркая иллюстрация открытой архитектуры большого зала, которая была широко распространена до популяризации внутренних стен около 1400 Н.Э.
«Во-первых, я предлагаю, чтобы в центре была комната, общая для всех, и в ее центре должен быть огонь, чтобы много людей могли расположиться вокруг него, и каждый мог видеть лица остальных, когда они будут предаваться своим развлечениям и историям» — итальянский архитектор XV века Себастьян Серлио.
Чтобы тепло рассеивалось эффективно, а люди не задохнулись, вокруг костровищ строили огнеупорные конструкции для вывода дыма наружу. Ниже представлен образ «переходного» дома, относящегося к 16-му веку, когда камины, расположенные вплотную друг к другу, нарушали традиционную архитектуру открытого зала.
Источник: «Жилищная культура: традиционная архитектура в английском пейзаже» (стр. 78). «Основательное изменение в самом плане живого пространства» — историк Сарти Раффаэлла о возникновении дымохода.
Времена до индустриальной революции (1600–1840): дом превращается в частную собственность, но не становится приватным
Первый записанный дневник был составлен леди Маргарет Хоби, которая жила в 16 веке.
4 февраля 1600 года она пишет, что уединилась «в своём кабинете, где я помолилась и записала некоторые мысли для своего личного осознания».
В эпоху Возрождения среди как минимум богатых жителей было популярно уединение в домах. Тем не менее, даже тем, кто мог позволить себе отдельные пространства, удобнее было жить в тесном контакте со слугами и семьей.
«Служив в качестве слуги его превосходительству Маркизу Франческо Альбергати на протяжении примерно одиннадцати лет, я могу сказать и дать отчет о том, что три или четыре раза я видел, как упомянутый маркиз вставал с постели с идеальной эрекцией мужского полового органа» — 1751 год, слуга Альбергати, Капачелли, свидетельствует в суде, что его хозяин не страдал от недержания, тем самым опровергая судебный иск жены об аннулировании брака.
Закон
Только перед промышленной революцией граждане в первый раз потребовали, чтобы закон начал идти в ногу с развивающейся потребностью в конфиденциальности. В этой ранней рукописной заметке от 20 августа 1770 года революционер и будущий президент Соединенных Штатов Джон Адамс высказался в поддержку концепции конфиденциальности.
«Я не подвержен никаким моральным или иным обязательствам… побуждающим меня опубликовывать, каковы мои ежегодные расходы и доходы».
Несмотря на изменение общественного мнения о неприкосновенности частной жизни, первая американская перепись населения была выпущена в публичное обращение, причем в основном по причинам логистики. Информационная открытость — лучший способ сделать так, чтобы каждый гражданин мог сам проверить перепись на предмет неточностей.
Граждане, осознающие важность конфиденциальности, впоследствии больше поддерживали законопроект, ставший, возможно, первым в Америке законом о неприкосновенности частной жизни, — Законом о почте, датируемым 1710 годом, который запретил работникам почты сортировать письма.
«Я больше не буду касаться этой темы, но когда мне в следующий раз посчастливится вас увидеть, я расскажу вам о многих вещах, являющихся слишком банальными для письма, которое может попасть не в те руки, поскольку я знаю, что, в отличие от Бостона, здесь многие не постесняются открыть личное письмо» — Доктор Оливер Нойс, сожалея о всем известном факте, что письма частенько читают.
Но этот факт не уменьшил популярность почты.
«Золотой» век (1840–1950): приватность становится ожидаемым результатом
«Конфиденциальность — это полностью современный продукт» — Э.Л. Годкин, 1890
К тому времени, когда промышленная революция начала повышать благосостояние населения, чиновники стали признавать неприкосновенность частной жизни как базовое право человека.
«Материальное и нравственное благосостояние трудящихся, также, как и здоровье общества, и безопасность общества, зависят от проживания каждой семьи в отдельном, здоровом и удобном доме, который она может приобрести» — Докладчик на международном гигиеническом конгрессе в Брюсселе в 1876.
Тем не менее, жизнь бедных слоёв населения всё так же оставалась на виду. Известный философ-экзистенциалист 20-го века Жан-Поль Сартр наблюдал за бедными улицами Неаполя.
«На первом этаже каждого здания есть множество крошечных комнат, которые открываются прямо на улицу, и каждая из этих крошечных комнат содержит семью… они таскают столы и стулья на улицу или оставляют их на пороге, наполовину снаружи, наполовину внутри… внешняя сторона органически связана с внутренней… вчера я увидел, как мать и отец обедали на открытом воздухе, а их ребенок спал в кроватке рядом с кроватью родителей, а старшая дочь делала домашнее задание за другим столом при свете керосинового фонаря… если женщина заболевает и остается в постели весь день, то об этом известно всем, и каждый может видеть ее...».
Внутренние помещения домов были не менее тесными.
Появление «Права на конфиденциальность»
Хоть архитектура и не поспевала за развитием общества, именно в «Золотом» веке конфиденциальность была официально признана как политическое право.
«Интенсивность и сложность жизни, связанные с развитием цивилизации, сформировали необходимость в уединении, и человек под воздействием культуры стал более чувствительным к публичности, из-за чего уединение и конфиденциальность стали более важными для индивидуума; но современные предприятия и изобретения, вторгаясь в личную жизнь человека, подвергли его душевной боли и страданиям, гораздо большим, чем могли бы причинить ему телесные повреждения» — «Право на неприкосновенность», 15 декабря 1890 года, Юридический журнал Гарварда.
Интересно, что право на неприкосновенность частной жизни было узаконено на том же основании, на котором оно сейчас так популярно: вторжение технологий в личную жизнь и в информацию о ней.
Однако отец права на неприкосновенность частной жизни, будущий судья Верховного суда Луи Брандейс опередил свое время. Его статья не получила большого освещения в прессе — а то освещение, которое она получила, было не таким уж хвалебным.
Чувства этих худощавых американцев, несомненно, лежат в основе статьи в декабрьском номере «Юридического журнала Гарварда», в которой два члена бостонской коллегии адвокатов зафиксировали результаты определенных исследований того, имеют ли американцы общее право на неприкосновенность частной жизни, которое может быть успешно защищено в судах.» — Галвестон Дейли Ньюс о «Праве на конфиденциальность».
До этого конфиденциальность никогда не шла Америке на пользу. Мелкие вторжения в личный информационный обмен граждан сыграли важную роль в победе в Гражданской войне.
Это письмо военного министра Эдвина Стэнтона, требующего расширения полномочий по прослушке телеграфных линий. Линкольн просто нацарапал на обороте: «У военного министра есть моё разрешение на то, чтобы поступать на своё усмотрение в этом вопросе. А. ЛИНКОЛЬН».
Так оставалось до тех пор, пока промышленность не спровоцировала вспышку гнева другого президента, и тогда конфиденциальность была закреплена законодательно. Жена президента Гровера Кливленда была очень хорошенькой. И доступность ее изображений делала ее идеальной мишенью для использования в коммерческих целях.
Широкое использование внешности жены президента в рекламе товаров в итоге привело к появлению одного из первых национальных законов о неприкосновенности частной жизни. В 1903 году законодательная власть Нью-Йорка ввела штраф до 1000 долларов США за несанкционированное использование чьего-либо изображения в коммерческих целях.
Действительно, на протяжении практически всего 19 века неприкосновенность частной жизни соблюдалась только для того, чтобы защитить право мужа сохранять в тайне общественную и личную жизнь жены, включая физическое насилие над ней.
«Мы не станем навлекать большее зло на общество, поднимая занавес над тайной семейной жизни, чтобы наказывать меньшее зло в виде мелкого насилия.» — 1868 год, решение суда по делу Родеса.
Технология индивидуализма
В первые 150 лет истории Америки произошел взрыв информационных технологий, от почтовой карточки до телефона. Поскольку каждый метод коммуникации давал шанс заглянуть в частную жизнь незнакомых людей и соседей, американцы часто выбирали, хоть и нехотя, более дешевую и удобную технологию для общения.
Неприкосновенность частной жизни не была приоритетом.
«Вот женщина, которая ведет всю переписку, используя этот канал. Она раскрывает секреты огромной важности, пишет о проступках и ошибках, совершенно не думая о последствиях. Она безмерно верит в безукоризненную репутацию почтальонов и посыльных, в то время как они каждое утро сидят на ступеньках домов, смеясь над ее открытками.» — Редактор еженедельника The Atlantic о любви американцев к открыткам, 1905.
Даже несмотря на то, что открытки не были конфиденциальными, они были удобны. Более чем 200 000 открыток были заказаны в первые два часа после их выпуска в Нью-Йорке 15 мая 1873 года.
Следующим большим успехом в области информационных технологий был телефон, который пользовался дикой популярностью в начале 20-го века. Однако отдельные телефонные линии были чрезмерно дорогими; вместо этого соседи делили одну линию, что называлось «спаренными линиями». Коммерческие объявления побуждали соседей с «вежливостью» использовать технологию совместно.
Но, как показывает этот комикс, подслушивание было вполне обычным делом.
«Спаренные линии могут разрушить отношения… если вы общались с девушкой по спаренной линии и вам позвонила другая девушка, дело швах. Через пять минут после того, как вы повесили трубку, все по соседству, включая вашу девушку, знали о звонке. Бывали случаи, когда ваша девушка могла вмешаться в разговор и устроить разнос обоим. Следите за тем, что вы говорите.» — Донни Джонсон.
В тех сферах, где удобство и конфиденциальность счастливо сосуществовали, появились индивидуальные гаджеты. Прослушивание не всегда было индивидуальным занятием. Сам факт того, что звук являлся формой трансляции, делал прослушивание разговоров и музыки социальной деятельностью. Это изменилось с изобретением наушников.
«Триумф наушников заключается в том, что они создают в публичном пространстве оазис конфиденциальности» — Колумнист The Atlantic, сторонник широких гражданских прав, Дерек Томпсон.
Конец 20 века: страх перед миром без конфиденциальности
К 1960-м годам индивидуальные телефоны, комнаты и дома стали нормой. 100 лет назад, когда Линкольн прослушивал все линии телеграфа, мало кто задавал вопросы. В новом столетии агрессивное наблюдение низвергло преемника Линкольна, хотя его шпионаж был гораздо менее распространен.
При вступлении в должность бывший вице-президент заверил американцев, что их конфиденциальность в безопасности.
«Будучи вице-президентом, я обратил внимание на индивидуальные права американцев в сфере конфиденциальности… В моей администрации не будет незаконных прослушек, установки жучков или взлома. Будет горячее стремление к жестким законам, чтобы предотвратить незаконные вторжения в частную жизнь как в правительственной, так и в частной деятельности». — Президент Джеральд Форд.
В начале 2000-х годов молодые потребители были готовы приобретать устройство для отслеживания местоположения, которое казалось кошмаром в 1984 году.
«Магический век — это люди, рожденные после 1981 года… Это переломный момент, мы видим большие изменения в конфиденциальности и принятии пользователями». — Соучредитель Loopt Сэм Альтман, который впервые использовал платные функции геолокации.
Боязнь информационной открытости старшими поколениями стала предметом насмешек.
«Моя бабушка всегда напоминает мне, чтобы я отключил свой GPS за несколько кварталов до дома, прежде чем вернусь домой, чтобы мужчина, подсказывающий мне, как доехать, не знал, где я живу». — Письмо редактору сериала «Родители нас не понимают» компании College Humor.
Рост плотности населения и стремительный рост арендной платы в крупных городах оказали влияние на совместное проживание.
«Мы наблюдаем сдвиг в сознании, переход от гипер-индивидуалистических к более кооперативным пространствам… Мы считаем, что нужно растить наших детей вместе». — Джордан Алеха Грейдер, житель Сан-Франциско.
Возник новый «сорт» так называемых «лайф-блоггеров», публикующих интимные подробности о своих днях.
На грани откровенности и порнографии, анонимный эксгибиционизм находит пристанище в интернете, на безумно популярном агрегаторе контента Reddit, в сообществе, очень метко названном «Одичавшие» (Gone Wild).
Часть 2
Как конфиденциальность снова исчезнет
В течение 3000 лет большинство людей было согласно пожертвовать конфиденциальностью ради удобства, богатства или славы. Похоже, что это актуально и сегодня.
Недавно AT&T запустила льготный широкополосный интернет-сервис, где клиенты могут заплатить всего лишь 30 долларов США в месяц, чтобы их поведение в сети не отслеживалось системами целевой рекламы.
«С тех пор, как мы начали предлагать эту услугу более года назад, подавляющее большинство пользователей сделали выбор в пользу модели с поддержкой рекламы». — Представитель AT&T Гретхен Шульц (личное сообщение).
Акционист Риза Пуно смогла уговорить почти половину посетителей Бруклинского фестиваля искусств сдать их персональные данные (фотографии, отпечатки пальцев или номера социального страхования) в обмен на вкуснейшее печенье с корицей. Некоторые даже написали гордые твитты об этом.
Туристы на Голливудском бульваре с легкостью раскрывают свои пароли за то, чтобы на секунду появиться в прямом эфире шоу «Jimmy Kimmel Live”.
Даже для противников раскрытия личной информации цена конфиденциальности может быть слишком велика. Благодаря продвижению передовых технологий в здравоохранении, сокрытие конфиденциальных данных может означать болезненную и раннюю смерть.
Например, исследователи уже обнаружили, что, если бы пациенты, принимающие смертельный препарат Vioxx, публично делились своей медицинской информацией, статистики могли бы обнаружить побочные эффекты раньше и спасти 25 000 жизней.
В результате Ларри Пейдж из Google запустил проект, целью которого является вовлечение большого количества пользователей в предоставление их медицинской информации академическому исследовательскому сообществу. Хотя Пейдж заявил на конференции TED в 2013 году, что такая информация может оставаться анонимной, статистики в этом сомневаются.
«Мы притворялись, что, удалив достаточную информацию из баз данных, мы можем сделать данные анонимными. Мы обещали неприкосновенность частной жизни, и эта статья демонстрирует, что для определенного процента населения эти обещания оказались пустыми» — Джон Уилбанкс из Sage Bionetworks, комментируя новую научную статью, которая раскрыла данные анонимных доноров в базе данных генетики, основываясь на общедоступной информации.
С точки зрения статистики, довольно легко идентифицировать людей в анонимных наборах данных. Что касается меня самого, то в Сан-Франциско живет не так много евреев ростом 160 см с хроническими болями в спине. Каждая частичка информации, которую мы раскрываем о себе, будет еще одной болезнью, которую мы можем отслеживать, и в итоге может стать еще одной спасенной жизнью. Если я хочу знать, перенесу ли я сердечный приступ, мне придется раскрыть свои персональные данные для общественных исследований. В конце концов, конфиденциальность станет для меня ранним смертным приговором.
Уже сейчас продавцы страховок здоровья предлагают скидки для людей, которые носят медицинские трекеры и позволяют другим анализировать свои перемещения. Многие, если не все, потребители в следующем поколении будут выбирать наличные деньги и более долгую жизнь в обмен на публикацию самых интимных подробностей. Что мы можем понять, зная такую базовую медицинскую информацию, как количество калорий, сжигаемых в течение дня? Да почти всё.
С помощью примитивного счётчика шагов и калорий я смог отличить, занимался ли я сексом или был в спортзале, поскольку поминутный профиль расхода калорий в процессе занятия сексом довольно заметно отличается (приведенное ниже изображение из моего трекера показывает, что много энергии израсходовано в начале и в конце, с несколькими волнами. Не так много видов деятельности, кроме секса, имеют такой профиль активности.
Уже появляются более продвинутые мониторы здоровья, используемые продавцами страховок, такие как датчики, встраиваемые в кожу и одежду, которые определяют стресс и концентрацию. Пока что маркеры раннего сердечного приступа или слабоумия будут такими же, как и маркеры ссоры с супругом или маркеры короткого дневного сна на работе.
Никакое поведение не ускользнет от классификации, что даст нам беспрецедентные возможности по продлению здоровой жизни. Отказ от этого отслеживания — даже если это возможно, — для многих будет означать раннюю смерть и чрезвычайно дорогостоящую медицинскую страховку.
Если человеческая история — это руководство, то цена и удобство радикальной информационной открытости вернут нас ко временам, когда мы не представлял себе мира, в котором существует приватность.
Трудно понять, сможет ли полная и категорическая информационная открытость помочь в реализации более честного и инновационного техно-утопичного будущего. Но, учитывая, что неприкосновенность частной жизни существует только в течение короткого отрезка нашей истории, её исчезновение вряд ли обречет человечество на погибель. Ведь прозрачность и открытость — это естественное состояние человечества.
