Жил-был типичный фрилансер и цифровой кочевник. Он привык встраивать работу в жизнь, не привязываясь ни к какой локации.
Работа всегда была при нем – в отелях, поездах, аэропортах, на ступенях собора святого Петра в Женеве и у трапа самолета в Ницце.
Однако множество вакансий с преимуществами офисного формата не давали нашему цифровому кочевнику покоя. Все они наперебой зазывали к себе под лозунгом: «У нас есть кофе и печеньки», будто исписанные мелом рекламные штендеры у дверей кафе.
И в конце концов его разобрал интерес: что там за печеньки, на которые люди меняют свою свободу?
Дисклеймер: в статье описан собирательный тип опенспейса. Любые совпадения с реальными IT-компаниями случайны.
В строю
В 8.45 он вышел на Кутузовской и огляделся. Его окружало целое море людей, стремительно катившее свои волны к громадным стеклянным небоскребам. Чтобы не затонуть, пришлось подстроиться под общий темп. И наш цифровой кочевник быстро зашагал к новой жизни в общей шеренге.
В вестибюле заветного офиса будущие коллеги почему-то выстроились рядами, чтобы проходить через турникеты строго по одному и через равные интервалы времени. Цифровому кочевнику вспомнились точно такие же очереди в волшебный общественный туалет, через который Гарри Поттер и его друзья проникли в Министерство магии.
Оказалось, что так работает вход по биометрии: нужно встать на специальную метку, приклеенную к полу, и ждать, когда система тебя вспомнит.
Цифровой кочевник не помнил, чтобы сдавал какую-либо биометрию. Точнее, твердо помнил, что не сдавал никакой. Однако система его признала и впустила.
А вот и офис. Ой, он, наверное, ошибся дверью! Это же биржа, где царит такой шум, что люди объясняются жестами!
Нет, это и есть офис IT-компании. Добро пожаловать!
Вздохнув, цифровой кочевник сел на предназначенное ему место номер 12.34.56 и с тоской взглянул в окно, где по пустынной детской площадке бродил незаменимый иностранный специалист, вооруженный метлой, но зато свободный, как ветер.
Опенспейс
Так называлось это помещение. Лишенное стен, а следовательно, и звукоизоляции, оно вмещало сотню людей. И все они разговаривали одновременно.
Одни стояли у белой доски и азартно обсуждали какую-то программную архитектуру. Другие рассказывали по телефону про велосипеды и другие личные вопросы. Но большая часть просто сидела и беседовала с монитором. Приглядевшись, цифровой кочевник увидел, что все эти люди сидят на созвонах.
Он не знал, сколько тут децибел, но сразу понял, что их количество зашкаливает.
Надо сказать, что наш герой с детства мог соображать только в полной тишине. Его отвлекал даже звук телевизора, доносящийся с кухни.
А тут в радиусе метра сидели сразу несколько человек и что-то вещали.
Коллеги посоветовали забронировать переговорку и поработать. Что? В переговорке работают, а на рабочем месте разговаривают?..
В конце концов пришлось принести из дома наушники и купить беруши.
А при самой сложной мозговой работе просто выходить с ноутбуком в коридор и работать оттуда.
Мат
Довольно быстро цифровой кочевник почувствовал, что он и его коллеги говорят на разных языках. Он говорил на русском, а они – на матерном.
Наш герой был не слишком привычен к мату. За все годы обучения в универе он слышал его ровно один раз. Во время особенно сложной лекции по физике из коридора донесся разговор рабочих. Лектор помолчал и заметил: «Да, параллельные миры существуют!».
Но здесь цифровой кочевник столкнулся с чем-то выдающимся. Нигде и никогда прежде он не слыхал такого мата, как в опенспейсе. Это был особый язык, с грамматикой, заимствованной из русского, но при этом всего с тремя словарными корнями, через которые выражались абсолютно все понятия. Что-то вроде знаменитого «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка», но на матерный лад. По сравнению с обычными диалогами в офисе список матерных кличек участников всешутейшего собора Петра I выглядел бы образцовым сочинением пятиклассника.
Не будучи снобом, наш герой, однако, буквально нутром не переваривал матерную брань. Его образное мышление автоматически конвертировало все услышанное в мерзкие картинки. То, что для его коллег было простым набором слов, для него было целой кинолентой, полной садизма и издевательства над человеческой плотью.
«Что ты хочешь? Это мужской коллектив», - пожимали плечами коллеги в ответ на его недоумения.
КПД
Сидя в опенспейсе, цифровой кочевник просто не узнавал себя. Он часами корпел над каждой строчкой, как будто только вчера научился программировать.
После очередной безуспешной попытки сосредоточиться он открыл Википедию и прочитал:
Так как человек обладает очень малой пропускной способностью для обработки речевого ввода, шум в офисе очень негативно отражается на производительности. Согласно данным Джулиана Трежэра, производительность в офисах открытого типа сокращается на 66 % из-за постоянного шума и составляет лишь 1/3 от возможной.
И это его немного успокоило. Значит, так и надо.
Несколько раз в неделю цифровой кочевник и сам подключался к созвонам. Как правило, команда находилась тут же рядом, за соседними столами, но созвоны проходили онлайн.
Вместе с Zoom’ом он мало-помалу осваивал остальных двух китов современной IT-сферы – Jira и Confluence. С их помощью команда делила работу, с которой вполне справился бы один человек, на четверых, а потом часами согласовывала полученные результаты.
Печеньки
Надо отдать должное этому офису. В нем действительно были кофе и печеньки. Цифровой кочевник быстро понял их истинное предназначение – занять паузу во время очередного вынужденного простоя, когда над головой ведется очередная жаркая дискуссия или когда остается 15 минут до конца рабочего дня. Никогда в жизни он не пил столько кофе.
Привыкший к тому, что время – деньги, наш герой никак не мог перестроиться на офисные рельсы, где платили не за результат, а за факт присутствия на рабочем месте. При этом не было никакого стимула работать быстрее.
Побег
Однажды цифровой кочевник взглянул в окно и увидел, что незаменимый иностранный специалист кувыркается на детском турнике на вытянутых руках, как заправский акробат, а на подоконнике сидят два голубя. «Мы вольные птицы, пора, брат, пора...» - намекали они, искоса поглядывая на жителей опенспейса.
Наш герой зашел на корпоративную платформу и нажал кнопку «Уволиться»…
Через несколько дней он уже был на вокзале с рюкзаком за плечами, вспоминая слова Булгакова:
Единственно, чего я хотел после ночевки на бульваре, — это покинуть Москву. Без всякого сожаления я оставлял рыжую крупу в мешке и ноябрьское жалованье, которое мне должны были выдавать в феврале. Купола, крыши, окна и московские люди были мне ненавистны, и я шел на Брянский вокзал.
Топового специалиста поймали бы еще в вестибюле, но наш герой успел отъехать на тысячу км. На одной станции он поймал сеть и увидел приглашение на собес. На следующей снова поймал сеть и прошел собес. Полная удаленка и никаких печенек!
Мои проекты:
