25 октября 1917 года был штурм Зимнего дворца, закончившийся арестом министров Временного правительства, а на следующий день 26 октября (напомним, что григорианский календарь был введен в нашей стране 24 января (6 февраля) 1918 г.) II Съезд Советов сформировал новое правительство — Совет народных комиссаров, куда в Наркомат торговли и промышленности автоматически перешел Комитет по техническим делам «старорежимного» Минфина, то есть, как помните, главный экспертный орган в области патентного права, на который в царской России возлагалась задача рассмотрения заявок и выдачи привилегий на изобретения. Временное правительство просто не успело ничего с ним сделать, даже обратить на него внимание.
В традициях русской интеллигенции быть недовольным любым правительством, члены Комитета, в основном инженеры и университетские профессора, устроили саботаж очередной насильственной власти и почти месяц только этим и занимались. Но к концу ноября вернулись к своим обязанностям, правда, далеко не все. Из семидесяти сотрудников в Комитете осталось двадцать, а из его начальства — председателя и трех его замов (столоначальников) только один — инженер Мрозовский. Он и был назначен начальником первого советского комитета по делам изобретений
Мрозовский подготовил новое штатное расписание комитета, смету его расходов на 1918 год и даже проект декрета новой власти об изобретениях, о котором историки советского патентного права пишут как-то вскользь и не говорят, где его можно посмотреть. Говорят только, что, если не считать «небольших изменений, касающихся самостоятельности патентного органа», он повторял «Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования» 1896 года. Вообще-то самостоятельность патентного ведомства едва ли можно назвать «небольшим изменением», даже сегодня Роспатент не очень-то самостоятельная служба, он подчиняется не напрямую Кабинету министров, а Минэкономразвития.
Впрочем, на все новации Мрозовского его непосредственное начальство в Наркомате торговли и промышленности отвечало молчанием. И не мудрено, за первые два месяца существования этого наркомата в нем сменилось четыре наркома, они менялись в буквально смысле раз в две недели. И продолжали меняться в том же темпе до конца 1918 года, но уже без заботы о патентах. Третий по счету нарком торговли и промышленности товарищ Шляпников своим постановлением 25 января 1918 года отфутболил беспокойного подчиненного вместе с его комитетом по делам изобретений в Отдел организации производства Высшего совета народного хозяйства, который был учрежден в декабре 1917 года как многоотраслевой наркомат, координирующий работу отраслевых наркоматов в области народного хозяйства и государственных финансов.
Все служащие бывшего Комитета вместе с Мрозовским были уволены, а когда они поинтересовались у комиссара Перчихина, курировавшего в ВСНХ все вопросы, связанные с изобретениями, будущей судьбой их комитета, то в ответ услышали: «Ввиду предстоящей организации в будущем всей русской промышленности на новых началах, в среде правительства есть сомнения в целесообразности существования защиты промышленной собственности, и хотя вопрос еще не решен окончательно, но не исключена возможность полного уничтожения современных привилегий с заменой их какой-либо системой поощрения изобретателей за сделанные ими полезные для народного хозяйства предложения».
Сам комиссар Перчихин, выпускник Харьковского университета, помимо подпольной революционной деятельности был не чужд изобретательству, вместе с инженером Германом Красиным он в 1912 году разработал «автоматический регулирующийся водоочистительный аппарат “Струя”». Он и возглавил организованный в августе 1918 года в Отделе организации производства ВСНХ Подотдел промышленных изобретений и усовершенствований. Поначалу в силу отсутствия квалифицированных экспертов, Подотдел просто принимал от изобретателей заявки на их изобретения. Но специалисты быстро нашлись, продовольственный паек ВСНХ летом 1918 года был сильным стимулом. Вернулись и многие из тех, что саботировали переход их Комитета под власть большевиков в октябре 1917 года.
Комиссия экспертов теперь состояла из двух отделов: механического и химического. В начале октября 1918 года Подотдел был реорганизован в Комитет по делам изобретений (Комподиз), который в своем Бюро предварительной консультации (БПК) принимал заявки, рассматривал их и, если изобретение признавались заслуживающими дальнейшего рассмотрения, автору выдавалось заявочное свидетельство за подписями заведующих Комподизом и БПК. Если эксперты БПК видели в патентной заявке «новизну изобретения», то автор получал еще один документ — «отзыв о новизне». А если изобретение признавалось полезным и осуществлялась его проверка на практике, то Комподиз выдавал автору «диплом, дающий право на вознаграждение в размере, устанавливаемом каждый раз особо».
С конца 1918 года по середину 1919 года была рассмотрена 1421 заявка, в 763 из них была обнаружена новизна. Но кроме перечисленных выше мало к чему обязывающих власть бумаг было выдано всего 28 временных авторских свидетельств, которые в конце 1924 года, после принятия нового патентного законодательства, были заменены патентами. Между тем, в портфеле Комподиза скопилось около 3000 заявок, переварить которые он физически не мог. В связи с тяжелой обстановкой на фронте в июне 1919 года его штат был сокращен на 60%, а оставшихся обязали работать исключительно на оборону, не обращая внимания на изобретения другого предназначения. Вместо выдачи заявочных свидетельств Комподизе теперь высылал по почте расписки о их приеме.
30 июня 1919 года председатель Совнаркома Ленин подписал декрет №341 «Положение СНК об изобретениях» Это «Положение…» было самым простым и, пожалуй, самым внятным законом во всей истории отечественного патентного законодательства, начиная с 1812 года и кончая сегодняшним днем. Согласно нему всякое изобретение, признанное полезным Комитетом по делам изобретений, объявлялось достоянием РСФСР и поступало в общее пользование всех граждан и организаций. Если его автор будет сопротивляться обобществлению своего изобретения, то оно становится таковым принудительно «за особое вознаграждение (его автору – Ред.), не подлежащее налоговому обложению». «Особое» в данном случае означало, что размер вознаграждения определял Комподиз, а эта сумма, как показала дальнейшая практика применения закона колебалась от 10 тысяч рублей (для особо упрямых изобретателей) до миллиона рублей (для тех, кто вел себя правильно, и чье изобретение давало быстрый и заметный практический результат). Вознаграждение в 10 000 рублей в 1919 году, когда народ придумал частушку «Под окошком плачет нищий, / Подала советской тыщей./ Кинул тыщу на песок, / Просит хлебушка кусок», выглядело издевательством. Миллион же был более-менее приличной суммой. Всю практическую работу по внедрению и использованию изобретений брало на себя государство.
Авторское право на изобретение сохранялось за изобретателем и удостоверялось авторским свидетельством, выдаваемым изобретателю Комитетом по делам изобретений бесплатно, без взимания гербового сбора и пошлины. До получения авторского свидетельства РСФСР подавать патентные заявки за рубежом было запрещено под угрозой судебного преследования. Авторское свидетельство мог получить только действительный автор изобретения, о чем он давал подписку. Права нуждающихся и нетрудоспособных родственников и супруги умершего изобретателя охранялись на общих основаниях, предусмотренных декретом об отмене наследования (Собр. Узак. 1918 г. № 34, ст. 456). Для этого Комподиз имел специальный фонд для оказания материальной помощи изобретателям, их семьям и поощрения полезных изобретений.
Как известно, каждое слово, каждый жест Ленина, особенно накануне и сразу после революции 1917 года, были задокументированы советскими историками из специально созданного для этого в январе 1921 года НИИ Маркса-Энгельса-Ленина, благо в свидетелях недостатка тогда не было. Среди прочего, они отметили интерес вождя к инженерно-изобретательской деятельности. Даже если не считать многочисленных баек о Ленине Максима Горького, среди которых был и его рассказ о том, как Ильич в 1918 году вызволил из ЧК некоего генерала-изобретателя, дав ему на будущее «привилегию» неприкосновенности от карающих органов и создав условия для дальнейшей работы над своими изобретениями, достаточно, наверное, того, что спустя год после выхода его декрета об изобретениях, в ноябре 1919 года, он потребовал от Комподиза отчет, сколько изобретений им «было проведено в жизнь», каковы сроки их рассмотрения, и заодно поинтересовался, «известно ли им об изобретении товарищем Барышниковым суррогата подошвенной кожи, и если да, то какое движение дано этому делу».
Все это сильно смахивало на ситуацию с выдачей «привилегии» Герену и Елглунду в 1811 году. Понятно, что авторское свидетельство товарищу Барышникову, который обратился к Ленину либо напрямую, либо через кого-то в его ближнем окружении, выдали в кратчайшие сроки, и он, вероятно, тоже вошел в число 52 изобретателей, получивших авторские свидетельства во второй половине 1919 года. Об этом и доложил Ленину заведующий Комподизом Владимир Александрович Петров, кстати, бывший генерал-лейтенант артиллерии, который с началом Первой мировой войны стал одним из руководителей Отдела изобретений в Московском народно-промышленном комитете, а в 1918 году был приглашен войти в состав Комподиза, где он исполнял обязанностей председателя Технического совета.
Причем на вознаграждения этим изобретателем у Комподиза ушло больше 25 млн руб. Рекордсменом был инженер Владимир Бекаури, получивший за изобретение «мины заграждения» 10 млн рублей и при условии успешного испытания опытного образца ему было обещано еще 5 миллионов. Скорее всего он их тоже получил, изобретательская карьера Бекаури, который до войны начинал с конструирования сейфов, стремительно шла на взлет. В 1921 году он был назначен начальником Особого технического бюро по военным изобретениям специального назначения (Остехбюро), КБ по созданию перспективных образцов боевой техники.
Но рассмотрение патентных заявок и их проверка шли в Комподизе сравнительно медленно, в 1920 году было рассмотрено 404 заявочных свидетельства. Да и общая обстановка в стране напоминала зиму 1916/1917 годов: перебои с поставками хлеба и топлива, рабочие забастовки, бунты в войсках. В 1921 года советское руководство взяло курс на Новую экономическую политику (НЭП). Фактически это был государственный капитализм с поощрением частной инициативы внутри страны на уроне мелкой и средней индустрии и иностранного капитала.
В области изобретательского права «перестройка» тех лет затянулась на три года. В июне 1921 года был опубликован декрет СНК «О Патентной комиссии при Высшем совете народного хозяйства по вопросам об ограждении прав иностранных изобретателей в РСФСР и русских изобретателей за границей (положение)». Содержательного контента в нем было, это было просто постановление о создании специальной комиссии из представителей таких-то ведомств, которая должна была заняться «пересмотром действующих в РСФСР законоположений об изобретениях, моделях, товарных знаках, фабричных рисунках и проч. на предмет согласования этих знаков с условиями, которые требуются для привлечения заявок иностранцев в России, в связи с импортной и концессионной политикой РСФСР».
Созданная патентная комиссия а почти год исправляла существовавшее законодательство в пользу иностранных концессионеров и едва закончила свою работу, как Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК, в будущем Верховный Совет РСФСР) в мае 1922 года опубликовал декрет «Об основных частных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых ее судами».
Этот документ в числе прочего предоставлял всем гражданам так называемые «вещное право» «на изобретение, авторское право, право на товарные знаки, промышленные модели и рисунки в пределах, устанавливаемых особыми законами». Иными словами, изобретение из абстракции для изобретателя в виде авторского свидетельство становилось материальной вещью, владелец которой (изобретатель) мог пользоваться и распоряжаться по своему разумению, исходя из собственных интересов.
Это был явный шаг назад к царскому патентному закону 1896 года, пусть вынужденный и временный, как считал ВЦИК. К тому же, государство, разумеется, могло по-прежнему отчуждать те изобретения, по тем или иным соображениям делая их «достоянием РСФСР», то есть собственностью тех или иным заинтересованных в нем наркоматов. Это позволяли прописанные в данном декрете «особые законы», в том числе и патентный закон 1919 года, который никто пока не отменял.
Дела в Комподизе пошли веселее: в 1921 году они приняли и обработали 802 заявки на изобретения, в 1922 году — 1041, в 1923 году — 1567. В самом конце 1923 года Комподиз начал открытую публикацию в центральном органе ЦИК и ВЦИК газете «Известия» патентных заявок на изобретения, которые были готовы к выдаче авторских свидетельств их изобретателям. Протесты третьих лиц против выдачи авторских свидетельств принимались в Комподизе по вторникам и пятницам. В первом сообщении в «Известиях» был опубликован список из 49 изобретений. И наконец в сентябре 1924 года было опубликовано Постановление ЦИК и СНК «О патентах на изобретения» за подписью председателя ЦИК Союза ССР товарища Калинина, председателя СНК Союза ССР товарища Рыкова и секретаря ЦИК товарища Енукидзе.
Точнее это был целый пакет подписанных ими документов: Постановление о введении в действие Постановления «О патентах на изобретения», само это Постановление и два приложения к нему — Правила о порядке принудительного отчуждения патентов на изобретения и Правила о взимании пошлин за патенты на изобретения. Что касается отчуждения патентов, то в новом патентном законе сохранилось право государства забирать в достояние республики патенты на те изобретения, в которых был заинтересован тот иной наркомат, только теперь для этого требовалось ходатайство соответствующего наркомата или Совета Труда и Обороны в Особую комиссию при Комподизе.
Пошлины же за патент в советском патентом законодательстве появились впервые и больше из него не исчезали. По закону 1924 года они взымались в рассрочку по нарастающей шкале: за первый, второй и третий год действия патента — по 5 руб., за четвертый — 15 руб., за пятый — 25 руб., за шестой — 35 руб., за седьмой — 45 руб., за восьмой — 55 руб., за девятый —65 руб., за десятый — 75 руб. и за каждый последующий год — на 15 руб. больше, чем за предыдущий. А весь срок действия патента составлял 15 лет. Деньги сравнительно небольшие, но и не маленькие, зарплата квалифицированного рабочего тогда была около 50 рублей.
«Вещное право» на изобретение в Постановлении ЦИК и СНК «О патентах на изобретения» 1924 года включало и право изобретателя передать свои права на изобретение, да и сам патент другому лицу. Сформулировано оно было в статьях 3, 4 и 40 нового патентного закона: «Заявление о выдаче патента должно заключать в себе утверждение, что заявитель есть действительный изобретатель. Если же заявитель указывает, что изобретателем является другое лицо, то он должен привести доказательства перехода к нему права на получение патента; выданный в этом случае патент, так же, как и публикации Комитета по делам изобретений, должны заключать в себе имя действительного изобретателя наряду с именем патентообладателя. … Отношения между участниками патента, выданного на общее имя, определяются надлежащим соглашением между ними. …Окончательное постановление о выдаче патента публикуется Комитетом в его официальном органе. Комитет выдает патентообладателю патентную грамоту». Даже для профессионального юридического сленга все это было сформулировано прямо-таки по-эзоповски. Но всем изобретателям было понятно, что заключить «надлежащее соглашение» труда им не составит. Так что новый закон, где наряду с изобретателем фигурировал патентообладатель, был вполне рыночным для той короткой эпохи советского госкапитализма.
В ноябре 1924 года в Ленинграде вышел первый номер «Вестника комитета по делам изобретений». В нем был опубликован список первых советских патентов, где под №1 числится патент от 15 сентября 1924 г., выданный уже по новому закону А. М. и К. И. Настюковым на «Печь для непрерывного получения сернистого натрия с наклонным подом» с приоритетом от 25 марта 1921 г. (дата выдачи им Комподизом заявочное свидетельство). Суть их изобретения была очень простая: они всего лишь изменили угол изгиба поддона, по которому в плавильный реактор засыпались исходные химикаты. Выход при этом окончательного продукта — сернистых красителей — заметно повышался. Эти красители (черный и хаки) были крайне нужны текстильной и швейной промышленности для обмундирования красноармейцев и военморов.
«Вестник» Комитета по делам изобретений выходил ежемесячно до 1936 года, когда Комподиз был упразднен. Подписка на него стоила 6 рублей в год. В его номерах кроме информации о выданных патентах публиковались статьи для изобретателей по патентно-правовой тематике. В первом номере желающие могут почитать и сейчас интересный доклад «Охрана научного открытия», который прослушали советские физики 16 сентября 1924 года на своем IV Всесоюзном съезде в Ленинграде. В нем патентовед Хейфец объяснил ученым, как так получилось, что во всех развитых странах несмотря на громкие лозунги о практической пользе науки научное открытие как правило исключалось из сферы патентной охраны, всегда ли это справедливо и что желательно сделать для охраны научного авторства. Сейчас выглядит символично, что ликвидированный в 1936 году Комподиз возродился после войны, в 1955 году, как раз в виде Комитета по изобретениям и открытиям при Совете Министров СССР (ныне Роспатент).
Не забыли «нэповские» реформаторы патентного права и сам Комподиз. Постановлением Совета Труда и Обороны, принятым 3 декабря 1924 года, было утверждено новое «Положение о Комитете по делам изобретений». Правда, новым в этом «Положении» для экспертов Комподиза было только одно: отныне они подчинялись непосредственно СТО СССР, а все перечисленные в этом положении обязанности, кроме издания «Вестника», они и так исполняли с 1918 года, то есть с момента своего основания.
На сайте «База патентов СССР» можно посмотреть, с какими патентами имел дело Комподиз начиная с осени 1924 года и патента № 1 химиков Настюковых (нумерацию патентов Комподиз начал заново, словно не было предыдущих шести лет его работы) и далее. Всего до 1931 года отечественным и иностранным изобретателям было выдано около 20 тысяч патентов, а начиная примерно с середины 1931 года опять появляются «авторские свидетельства» и к концу года практически вытесняют «патенты», последние получали в основном иностранцы. При этом авторских свидетельств нумерация остается прежней, «патентной», и легко увидеть, что с 1931 по 1936 год включительно было выдано еще примерно 25 тысяч патентов, но уже в виде «авторских свидетельств.
О сервисе Онлайн Патент
Онлайн Патент — цифровая система №1 в рейтинге Роспатента. С 2013 года мы создаем уникальные LegalTech-решения для защиты и управления интеллектуальной собственностью. Зарегистрируйтесь в сервисе Онлайн-Патент и получите доступ к следующим услугам:
Онлайн-регистрация программ, патентов на изобретение, товарных знаков, промышленного дизайна;
Опции ускоренного оформления услуг;
Бесплатный поиск по базам патентов, программ, товарных знаков;
Мониторинги новых заявок по критериям;
Онлайн-поддержку специалистов.