Школа дизайна Bang Bang Education начала сбор средств на фильм-исследование «33 слова о дизайне», который будет посвящен современному дизайну в России. В нем каждый из 33 героев за две минуты попытается ответить на вопрос, что такое русская культура и эстетика. Основную сумму школа собирает у себя на сайте, а часть — на краудсорсинговом сервисе Планета. В прошлом году эта же команда сняла киноальманах «100 лет дизайна», в котором за полтора часа рассказывают о ключевых объектах и явлениях в мировом дизайне за последний век.
На вопросы Хабра о новом фильме и о том, каково было работать над предыдущим проектом, ответили Наташа Климчук, Тим Черный и Оля Морозова — сооснователи школы и создатели обоих фильмов.
На новый проект вы собираете деньги сами, а «100 лет дизайна» вышел при поддержке издательства Яндекса. В этот раз они не захотели? Или вы захотели самостоятельности?
Тим Черный: Захотели самостоятельности.
Оля Морозова: Нам захотелось узнать насколько аудитория, громко отреагировавшая на «100 лет дизайна», захочет быть сопричастной к созданию нового фильма. Насколько людям любопытна эта тема и каков вообще интерес к дизайну в России.
Наташа Климчук: Мы не исключаем, что какой-то большой бренд, который вкладывается в социально-значимые проекты, захочет поддержать наш новый фильм. Целенаправленно мы этим не занимались: дальше нескольких разговоров дело не пошло, как-то сразу придумалось, что будет поддержка от людей, заинтересованных в дизайне в России, и эта поддержка будет нас греть в процессе создания фильма.
У меня есть ощущение, что ваш предыдущий фильм о дизайне намеренно получился местами этаким «дизайнерским», артхаусным. Я прав?
Н: Да, конечно, а каким еще может быть документальный фильм про дизайн, где сами дизайнеры придумывают контент? Есть несколько киноальманахов с режиссерами, которые делают классный артхаус. В нашем понимании хороший дизайнер — тот же режиссер, он придумывает идею, проектирует опыт и эмоцию пользователя.
О: Это тот редкий случай, когда специфический фильм вроде бы для дизайнеров, оказался интересным широкой аудитории.
И наоборот: в фильме заметны мелкие очаровательные огрехи, когда CGI-буква не идеально ложится на плоскость реального куба или человек не идеально откеен от зеленого фона. Можно ли быть невнимательным к деталям, когда снимаешь и монтируешь фильм о дизайне?
О: Возможно все. Мы не претендовали на голливудское качество, создавая «100 лет дизайна». Мне наоборот кажутся милыми все эти недочеты, озвучка участниками своих роликов и такое вот полное вовлечение, эксперимент во всем. Бюджет на создание фильма был немногим больше одного миллиона рублей.
Т: Почему бы и нет. Дизайн — это не про идеально. Мы ценим внимание к деталям, чтобы все было на своих местах и для всего было обоснование, но это не обязательно. Это фильм дизайнерам о дизайнерах. Его целью было рассказать про историю дизайна. Так что да, почему бы и нет.
Про каждый новый период в «100 годах дизайна» рассказывают разные дизайнеры в разном антураже, их снимают разные люди, и графику делают другие ребята. В итоге получилось эклектично — это сознательное решение или вынужденное?
Н: Я очень люблю смотреть киноальманахи, фестивальные короткометражки или сборники клипов, мультфильмов. Здорово, что у каждого отрывка был свой визуальный и ритмический язык, это не дает зрителю заснуть, держит в напряжении.
О: Это такой прием, который мы выбрали на старте создания фильма. Так как участников много и все про разное рассказывают, то и визуально решили все это оформить в соответствии со стилем участников и сюжетом их ролика.
Кажется, что в «33 словах» не будет общей идеи, лейтмотива.
Н: Будет, конечно. Если в первом альманахе перед каждым дизайнером и режиссером стояла задача рассказать, что самого важного случилось на их взгляд в выданную им пятилетку на примере одного человека, одной даты и одного объекта, то в новом альманахе нужно будет рассказать, что такое современный дизайн в России. В фильме будет 33 разных ответа на этот вопрос.
А вы не думаете, что 33 одинаково важных рассказчика для одного фильма — это чересчур много и, что бы они ни рассказали, история сольется в неразборчивый шум?
Н: Нам не кажется, что 33 — это много. В прошлом фильме был 21 рассказчик, считая финальные слова Димы Барбанеля. У каждого было пять минут, и «100 лет дизайна» длился 104 минуты. А в новом фильме у каждого будет две минуты: мы хотим сделать фильм короче и визуально более насыщенным. Меня как раз не смущает фарш из смыслов и картинок, на мой взгляд, тут больше шансов для зрителя поймать собственное ощущение русскости. Одного ответа на такой вопрос быть не может.
Каково было (и будет) работать продюсеру со столькими дизайнерами над фильмом? Они ведь не профессиональные режиссеры и актеры, но при этом у них есть какое-то своё видение.
Н: Процесс непростой, но очень интересный, по сути мы с Олей уже очень давно занимаемся организацией творческой работы большого количества людей, так что для нас это просто еще один проект с точки зрения времени, но совершенно новый проект с точки зрения рождения новой сущности — фильма.
О: Весело и нервно. Все участники очень талантливые, интересно было наблюдать и помогать им искать свой голос и визуальный язык.
Расскажите о самом напряженном периоде работы над «100 годами дизайна». Какие ошибки вы уже не совершите, работая над новым фильмом?
Н: Придумывать, снимать и монтировать было легко, весело и интересно. Хочется сказать, что теперь мы очень постараемся сделать так, чтобы съемки не проходили в последний момент, но за 15 лет работы с дизайнерами удивляться приходилось редко.
О: Была пара технических ошибок, связанных с прокатным удостоверением и переводом на английский, которые мы точно больше не совершим.
В «100 лет дизайна» дизайнеры рассказывают о значимых для себя вещах и явлениях в рамках выбранной пятилетки. Помимо очевидной разницы в том, что первый фильм был о мировом дизайне, а новый — о дизайне в России, что ляжет в основу концепции нового фильма?
О: Основа фильма — исследование. Если в «100 лет дизайна» мы опирались на определенные временные периоды, то здесь все отправятся на поиск ответа на вопросы: есть ли дизайн в России? Какой он? Со всеми вытекающими мыслями и историями.
Т: Это фильм не о дизайне, а о дизайнерах. Мы хотим понять, кто мы и что мы делаем, и как можно это описать. Когда мы говорим об определении самих себя, мы не можем рассуждать об объектах. Объекты — результат каких-то идей и представлений. А носители этих идей — люди. Чтобы прийти к осознанию, имеет смысл начать с вопроса «кто мы такие, и что нами движет».
Н: В эпоху глобализации мы поймем, что нас определяет и куда двигаемся. Как и первый фильм — это социальный проект нашей школы. Каким был результат от первого фильма, измерить сложно, но его посмотрели многие. Слышали про него уж точно все, кто занимается дизайном, и равнодушных не было. К новому фильму уже есть интерес, и его точно посмотрит большое количество людей. Каждый дизайнер для себя найдет ответ, что такое современный русский дизайн в России. Наверное, оба эти фильма работают на нашу репутацию (или против нее), но для нас точно важнее те смыслы, которые создаются в процессе и меняют индустрию к лучшему.
Раз уж новый фильм будет о дизайне в России, то вы, очевидно, различаете наш локальный дизайн от зарубежного. Так вот, что отличает русский дизайн от, например, американского или швейцарского?
Н: У других стран другой язык, менталитет, история, экономика, эстетические и этические традиции. А какие традиции есть у нас и какие мы хотим нести в мир и в будущее — увидим осенью.
Дизайн в России разный, и ответ тут не может быть один. Но то, что нас что-то отличает от других — это точно. Это и язык, и культурные коды, менталитет, территория, история. Вот мы хотим все это вытащить на поверхность и дать зрителю возможность выбрать из этого то, что ему захочется понести в будущее.
Т: Мне сложно говорить за всех, я вижу разницу, но не могу сказать, в чем она заключается. Мог бы — не снимал бы фильм.
А что если никакого русского дизайна нет? Что если современные дизайнеры выросли, подглядывая в работы европейцев и росли с мыслью, что «у них круто, а у нас нет». И учились, желая сделать так же круто, как где-то. Чтобы метро как в Барселоне, квартиры как в Швеции, вывески как в Лиссабоне, машины как в Америке. Если бы вы увидели такой подтекст, вы бы осмелились его принять и провести через фильм?
Н: Это тоже точка зрения, которую мы не будем вырезать, если кому-то из выбранных нами участников, захочется сказать такое.
А вообще должен и может ли в нынешнем глобальном мире дизайн быть национальным?
Н: Дизайн — не про национальность. Он про удобство, ценности, эстетику и смыслы. Но лучше входить в глобализацию, понимая, кто ты. Если и отказываться от своей культуры и истории, то осознанно. На наш взгляд, конечно, нужно не отказываться, а брать лучшее и нести его в мир.
33 слова — 33 дизайнера. 33 буквы в русском алфавите. Каково это — выбрать 33 дизайнеров для участия в фильме, а всех остальных — не выбрать?
Н: Это сложно. И, конечно, это субъективный выбор. Не всех, кого хотели, получилось привлечь, хотя согласились почти все, кого мы звали в проект. Это всё потрясающие дизайнеры, с которыми будет очень интересно работать, идеи, которые они уже присылают, обещают, что фильм будет круче первого.
Т: Интересных людей, способных выразить свое отношение и имеющих свое отношение, далеко не так много. Мы скорее оказываемся в дефиците. Еле набралось нужное количество.
Сейчас вы собираете два миллиона рублей на новый фильм — этого хватит на все задуманное? Какой была бы идеальная сумма для идеального фильма с таким названием?
О: Тут нет предела, можно и в десять раз больше задумать бюджет, скорее это та сумма, на которую мы сможем дать участникам возможность в качественном формате визуально подкрепить свои мысли на тему дизайна в России.
Н: Мы подумали, что если 2000 человек поддержит фильм (а только на премьере прошлого фильма было полторы тысячи зрителей), это нас здорово поддержит, а остальные деньги мы вложим сами. Два–три миллиона на фильм — сумма небольшая, конечно, это только работа операторов, музыкантов, звукорежиссеров, аренда техники.
Для нас смыслы намного важнее визуальной стороны, это не блокбастер, это фильм, который, как мы верим, повлияет на индустрию дизайна в России. Он, как и первый наш фильм, популяризирует дизайн в России и будет интересен всем русским. Он не про то, какой дизайн мы делаем, а про то, что такое «русскость», какой ей до́лжно быть по мнению современников. Мы не хотим затягивать процесс производства и делать идеальную картинку, нам важнее найти и передать смыслы. Идея лучше дорогого продакшена.
А зачем вы вообще снимаете эти фильмы? Кому и что хотите сказать? И почему важно сказать, а не промолчать?
О: Мы никогда не молчим, нам больше всех надо, и вопрос «что такое современный дизайн в России» уже очень давно повис.
Т: Молчание — зло, слово — добро. Понимание происходит только через называние. То, что не названо, то и не понято, и не введено в культуру.
Н: Нам нравится думать, что мы помогаем сформироваться думающему дизайн-сообществу и популяризируем хороший дизайн. Делаем знания доступными, снимая фильмы, курсы, записывая беседы с дизайнерами. Нам хочется поднять общий визуальный уровень, а профессию сделать более осмысленной. Мы вкладываемся в контент, а не в рекламу, и кажется, наша аудитория, которая постоянно растет, это ценит.
Когда и где можно будет посмотреть новый фильм?
О: Осенью 2019 будет прокат в кинотеатрах Москвы и в десяти больших городах. Отправим на фестивали, чтобы всему миру рассказать о русских дизайнерах.
Вам важно, какой рейтинг получили «100 лет дизайна» (6,9 на Кинопоиске) и получит новая картина?
О: Кому вообще важны рейтинги? Нам точно нет, после солд-аута и полугодовых гастролей фильма все и так понятно.
Т: Пофиг, это же не коммерческий проект.
На вопросы Хабра о новом фильме и о том, каково было работать над предыдущим проектом, ответили Наташа Климчук, Тим Черный и Оля Морозова — сооснователи школы и создатели обоих фильмов.
На новый проект вы собираете деньги сами, а «100 лет дизайна» вышел при поддержке издательства Яндекса. В этот раз они не захотели? Или вы захотели самостоятельности?
Тим Черный: Захотели самостоятельности.
Оля Морозова: Нам захотелось узнать насколько аудитория, громко отреагировавшая на «100 лет дизайна», захочет быть сопричастной к созданию нового фильма. Насколько людям любопытна эта тема и каков вообще интерес к дизайну в России.
Наташа Климчук: Мы не исключаем, что какой-то большой бренд, который вкладывается в социально-значимые проекты, захочет поддержать наш новый фильм. Целенаправленно мы этим не занимались: дальше нескольких разговоров дело не пошло, как-то сразу придумалось, что будет поддержка от людей, заинтересованных в дизайне в России, и эта поддержка будет нас греть в процессе создания фильма.
У меня есть ощущение, что ваш предыдущий фильм о дизайне намеренно получился местами этаким «дизайнерским», артхаусным. Я прав?
Н: Да, конечно, а каким еще может быть документальный фильм про дизайн, где сами дизайнеры придумывают контент? Есть несколько киноальманахов с режиссерами, которые делают классный артхаус. В нашем понимании хороший дизайнер — тот же режиссер, он придумывает идею, проектирует опыт и эмоцию пользователя.
О: Это тот редкий случай, когда специфический фильм вроде бы для дизайнеров, оказался интересным широкой аудитории.
И наоборот: в фильме заметны мелкие очаровательные огрехи, когда CGI-буква не идеально ложится на плоскость реального куба или человек не идеально откеен от зеленого фона. Можно ли быть невнимательным к деталям, когда снимаешь и монтируешь фильм о дизайне?
О: Возможно все. Мы не претендовали на голливудское качество, создавая «100 лет дизайна». Мне наоборот кажутся милыми все эти недочеты, озвучка участниками своих роликов и такое вот полное вовлечение, эксперимент во всем. Бюджет на создание фильма был немногим больше одного миллиона рублей.
Т: Почему бы и нет. Дизайн — это не про идеально. Мы ценим внимание к деталям, чтобы все было на своих местах и для всего было обоснование, но это не обязательно. Это фильм дизайнерам о дизайнерах. Его целью было рассказать про историю дизайна. Так что да, почему бы и нет.
Про каждый новый период в «100 годах дизайна» рассказывают разные дизайнеры в разном антураже, их снимают разные люди, и графику делают другие ребята. В итоге получилось эклектично — это сознательное решение или вынужденное?
Н: Я очень люблю смотреть киноальманахи, фестивальные короткометражки или сборники клипов, мультфильмов. Здорово, что у каждого отрывка был свой визуальный и ритмический язык, это не дает зрителю заснуть, держит в напряжении.
О: Это такой прием, который мы выбрали на старте создания фильма. Так как участников много и все про разное рассказывают, то и визуально решили все это оформить в соответствии со стилем участников и сюжетом их ролика.
Кажется, что в «33 словах» не будет общей идеи, лейтмотива.
Н: Будет, конечно. Если в первом альманахе перед каждым дизайнером и режиссером стояла задача рассказать, что самого важного случилось на их взгляд в выданную им пятилетку на примере одного человека, одной даты и одного объекта, то в новом альманахе нужно будет рассказать, что такое современный дизайн в России. В фильме будет 33 разных ответа на этот вопрос.
А вы не думаете, что 33 одинаково важных рассказчика для одного фильма — это чересчур много и, что бы они ни рассказали, история сольется в неразборчивый шум?
Н: Нам не кажется, что 33 — это много. В прошлом фильме был 21 рассказчик, считая финальные слова Димы Барбанеля. У каждого было пять минут, и «100 лет дизайна» длился 104 минуты. А в новом фильме у каждого будет две минуты: мы хотим сделать фильм короче и визуально более насыщенным. Меня как раз не смущает фарш из смыслов и картинок, на мой взгляд, тут больше шансов для зрителя поймать собственное ощущение русскости. Одного ответа на такой вопрос быть не может.
Кто скажет «33 слова о дизайне»
Каково было (и будет) работать продюсеру со столькими дизайнерами над фильмом? Они ведь не профессиональные режиссеры и актеры, но при этом у них есть какое-то своё видение.
Н: Процесс непростой, но очень интересный, по сути мы с Олей уже очень давно занимаемся организацией творческой работы большого количества людей, так что для нас это просто еще один проект с точки зрения времени, но совершенно новый проект с точки зрения рождения новой сущности — фильма.
О: Весело и нервно. Все участники очень талантливые, интересно было наблюдать и помогать им искать свой голос и визуальный язык.
Расскажите о самом напряженном периоде работы над «100 годами дизайна». Какие ошибки вы уже не совершите, работая над новым фильмом?
Н: Придумывать, снимать и монтировать было легко, весело и интересно. Хочется сказать, что теперь мы очень постараемся сделать так, чтобы съемки не проходили в последний момент, но за 15 лет работы с дизайнерами удивляться приходилось редко.
О: Была пара технических ошибок, связанных с прокатным удостоверением и переводом на английский, которые мы точно больше не совершим.
В «100 лет дизайна» дизайнеры рассказывают о значимых для себя вещах и явлениях в рамках выбранной пятилетки. Помимо очевидной разницы в том, что первый фильм был о мировом дизайне, а новый — о дизайне в России, что ляжет в основу концепции нового фильма?
О: Основа фильма — исследование. Если в «100 лет дизайна» мы опирались на определенные временные периоды, то здесь все отправятся на поиск ответа на вопросы: есть ли дизайн в России? Какой он? Со всеми вытекающими мыслями и историями.
Т: Это фильм не о дизайне, а о дизайнерах. Мы хотим понять, кто мы и что мы делаем, и как можно это описать. Когда мы говорим об определении самих себя, мы не можем рассуждать об объектах. Объекты — результат каких-то идей и представлений. А носители этих идей — люди. Чтобы прийти к осознанию, имеет смысл начать с вопроса «кто мы такие, и что нами движет».
Н: В эпоху глобализации мы поймем, что нас определяет и куда двигаемся. Как и первый фильм — это социальный проект нашей школы. Каким был результат от первого фильма, измерить сложно, но его посмотрели многие. Слышали про него уж точно все, кто занимается дизайном, и равнодушных не было. К новому фильму уже есть интерес, и его точно посмотрит большое количество людей. Каждый дизайнер для себя найдет ответ, что такое современный русский дизайн в России. Наверное, оба эти фильма работают на нашу репутацию (или против нее), но для нас точно важнее те смыслы, которые создаются в процессе и меняют индустрию к лучшему.
Раз уж новый фильм будет о дизайне в России, то вы, очевидно, различаете наш локальный дизайн от зарубежного. Так вот, что отличает русский дизайн от, например, американского или швейцарского?
Н: У других стран другой язык, менталитет, история, экономика, эстетические и этические традиции. А какие традиции есть у нас и какие мы хотим нести в мир и в будущее — увидим осенью.
Дизайн в России разный, и ответ тут не может быть один. Но то, что нас что-то отличает от других — это точно. Это и язык, и культурные коды, менталитет, территория, история. Вот мы хотим все это вытащить на поверхность и дать зрителю возможность выбрать из этого то, что ему захочется понести в будущее.
Т: Мне сложно говорить за всех, я вижу разницу, но не могу сказать, в чем она заключается. Мог бы — не снимал бы фильм.
А что если никакого русского дизайна нет? Что если современные дизайнеры выросли, подглядывая в работы европейцев и росли с мыслью, что «у них круто, а у нас нет». И учились, желая сделать так же круто, как где-то. Чтобы метро как в Барселоне, квартиры как в Швеции, вывески как в Лиссабоне, машины как в Америке. Если бы вы увидели такой подтекст, вы бы осмелились его принять и провести через фильм?
Н: Это тоже точка зрения, которую мы не будем вырезать, если кому-то из выбранных нами участников, захочется сказать такое.
А вообще должен и может ли в нынешнем глобальном мире дизайн быть национальным?
Н: Дизайн — не про национальность. Он про удобство, ценности, эстетику и смыслы. Но лучше входить в глобализацию, понимая, кто ты. Если и отказываться от своей культуры и истории, то осознанно. На наш взгляд, конечно, нужно не отказываться, а брать лучшее и нести его в мир.
33 слова — 33 дизайнера. 33 буквы в русском алфавите. Каково это — выбрать 33 дизайнеров для участия в фильме, а всех остальных — не выбрать?
Н: Это сложно. И, конечно, это субъективный выбор. Не всех, кого хотели, получилось привлечь, хотя согласились почти все, кого мы звали в проект. Это всё потрясающие дизайнеры, с которыми будет очень интересно работать, идеи, которые они уже присылают, обещают, что фильм будет круче первого.
Т: Интересных людей, способных выразить свое отношение и имеющих свое отношение, далеко не так много. Мы скорее оказываемся в дефиците. Еле набралось нужное количество.
Сейчас вы собираете два миллиона рублей на новый фильм — этого хватит на все задуманное? Какой была бы идеальная сумма для идеального фильма с таким названием?
О: Тут нет предела, можно и в десять раз больше задумать бюджет, скорее это та сумма, на которую мы сможем дать участникам возможность в качественном формате визуально подкрепить свои мысли на тему дизайна в России.
Н: Мы подумали, что если 2000 человек поддержит фильм (а только на премьере прошлого фильма было полторы тысячи зрителей), это нас здорово поддержит, а остальные деньги мы вложим сами. Два–три миллиона на фильм — сумма небольшая, конечно, это только работа операторов, музыкантов, звукорежиссеров, аренда техники.
Для нас смыслы намного важнее визуальной стороны, это не блокбастер, это фильм, который, как мы верим, повлияет на индустрию дизайна в России. Он, как и первый наш фильм, популяризирует дизайн в России и будет интересен всем русским. Он не про то, какой дизайн мы делаем, а про то, что такое «русскость», какой ей до́лжно быть по мнению современников. Мы не хотим затягивать процесс производства и делать идеальную картинку, нам важнее найти и передать смыслы. Идея лучше дорогого продакшена.
А зачем вы вообще снимаете эти фильмы? Кому и что хотите сказать? И почему важно сказать, а не промолчать?
О: Мы никогда не молчим, нам больше всех надо, и вопрос «что такое современный дизайн в России» уже очень давно повис.
Т: Молчание — зло, слово — добро. Понимание происходит только через называние. То, что не названо, то и не понято, и не введено в культуру.
Н: Нам нравится думать, что мы помогаем сформироваться думающему дизайн-сообществу и популяризируем хороший дизайн. Делаем знания доступными, снимая фильмы, курсы, записывая беседы с дизайнерами. Нам хочется поднять общий визуальный уровень, а профессию сделать более осмысленной. Мы вкладываемся в контент, а не в рекламу, и кажется, наша аудитория, которая постоянно растет, это ценит.
Когда и где можно будет посмотреть новый фильм?
О: Осенью 2019 будет прокат в кинотеатрах Москвы и в десяти больших городах. Отправим на фестивали, чтобы всему миру рассказать о русских дизайнерах.
Вам важно, какой рейтинг получили «100 лет дизайна» (6,9 на Кинопоиске) и получит новая картина?
О: Кому вообще важны рейтинги? Нам точно нет, после солд-аута и полугодовых гастролей фильма все и так понятно.
Т: Пофиг, это же не коммерческий проект.
