«Суета сует! –сказал Екклесиаст. – Суета сует, все суета!»
Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
…
Никто не помнит о живших прежде, и о тех, что появятся позже, не вспомнят те, кто будет жить после них.
Екклесиаст 1:2
Воздух на Хароне мне совершенно не понравился. Я сделал первый шаг и невольно поморщился. Пахло озоном и неестественной приторной свежестью, как всегда пахнут миры с незавершённым терраформированием. Ну, вы понимаете, что я имею в виду… Я закашлялся и ускорил шаг.
…
Сотрудник Нетфлиндекса встретил меня очень приветливо. Широко улыбаясь, он вышел из-за стола и крепко пожал мою руку.
– Доброе утро! Очень рад вас видеть. Мы уже заждались…
Мы обменялись дежурными любезностями.
– Пётр, – представился я.
– Макс.
– Очень приятно!
На столе появились две чашки кофе, источающие восхитительно бодрящий аромат. То, что нужно. Великолепно. Я откинулся на спинку мягкого кресла. Наконец я почувствовал, что моё настроение понемногу улучшается.
Казалось, Макс ждал этого момента. Большим глотком он опустошил свою чашку и отодвинул её на середину стола.
– Итак… – я выжидающе посмотрел на представителя корпорации.
Макс кивнул и немного замялся, подыскивая слова:
– Понимаете… Наша компания недавно запустила один небольшой проект… У него, правда, даже названия нет. По смете проходит как «Ч-42». Ну, остряки из нашего отдела сразу подыскали словечко – «чистилище».
Я наморщил лоб, что-то припоминая:
– Чистилище? Это из античной мифологии?
Макс с уважением посмотрел на меня:
– Ну… почти… Из христианской… Не важно! Короче, суть очень проста. Вы понимаете, какая сейчас на рынке борьба за каждого пользователя: Гуглософт нам уже на пятки наступает, да и Эплайду не дремлет. Вот у нас и появилась идея: берём темпоральные зонды и начинаем наполнять клиентскую базу. Зонд сканирует клиента за миллисекунду до смерти в его времени. Мы тут клиента в порядок приводим. Ну там: подлечить, подлатать, тело помоложе… Вуаля! И у нас очередной подписчик, и клиенту приятно. А что? Понимаете, сейчас себестоимость привлечения нового клиента более двухсот пятидесяти кредитов! А в нашем проекте: тело – полтинник, корректировка – двадцатка, административных расходов ещё червонец… А себестоимостью сканирования при массовом производстве, как вы понимаете, вообще можно пренебречь – пара кредитов максимум.
Я кивнул:
– Понимаю… Кажется, я где-то читал о подобном проекте… Но там было другое название… Кавалла или Алкава, – я прищёлкнул пальцами, нарочито отгоняя гиперподсказку, услужливо подсунутую ассистентом.
– Валгалла, – с кислой улыбкой поправил Макс. – Это проект Гуглософта. Но о нашем проекте тоже писали… немного… В АиФе недавно статья выходила, и у Димы Болтунова в блоге заметка была. Но… понимаете, такая ерунда малоинтересна широкой публике. Ей подавай что-то масштабное, поражающее воображение…
Повисло неловкое молчание.
Я решил перевести тему:
– А какие зонды используете?
Макс оживился:
– Недавно закупили партию Электроники-БФ.
Я удивлённо поднял брови.
Макс заметил моё недоумение:
– Ну, конечно, Самсувей понадёжнее. Но вы же понимаете, санкции…
– Понимаю, – в очередной раз подтвердил я.
– А вообще, отличное оборудование. Я теперь всем знакомым рекомендую. Для создания фамильной хроники – просто идеально! Хотите, корпоративный промокод вам скину?
– Давайте…
Мы обсудили технические детали и снова вернулись к основному вопросу.
– Ну, так мы жмуриков оживляем…
– Кого, простите?
Макс смущённо заёрзал:
– Ну, это у нас сленг такой, понимаете…
Это постоянное желание быть понятым, сквозившее в каждой его фразе, было очень симптоматичным. Типичный подсознательный конфликт Обамы – Голобородько.
– Значит, мы их оживляем, вносим в реестр, подключаем к нашей базе, и всё! Дальше пусть у социального департамента голова болит. Но эти бюрократы… – Макс смачно выругался. – Совершенно не хотят работать! Свалили на нас первичную адаптацию и гарантийное сопровождение. Как будто им самим граждане не нужны!
Я сочувственно покачал головой. Наконец-то мы приблизились к сути вопроса.
– Ну, мы форматнули десяток планет, чтоб было куда жмуров отправлять. В вирте большинство из них адаптироваться толком не может. И вот… заселяем потихоньку. Вилла на берегу моря, ну или домик в прерии – кому как нравится. Условный базовый доход, синтезатор Балтики №9, пикабитный интернет – и все довольны. Сначала проблем вообще не было. Но чем глубже уходим, тем больше сложностей…
– А как вы находите нужный временной интервал и геолокацию для сканирования?
– Перед оживлением жмура, пока вся инфа – корпоративная собственность, проводим анализ ментограммы, оттуда и берём историю смертей его родственников и знакомых. Ну и так далее, и так далее… – Макс сделал выразительный жест рукой.
– Забавно, – усмехнулся я. – Читал где-то, что для древних одним из самых страшных исходов было умереть в одиночестве и остаться непогребённым. Выходит, в этом было какое-то рациональное зерно?
Макс развёл руками:
– Когда-нибудь и до таких доберёмся. Битва за клиента идёт ого-го! Хотя, конечно, нас в первую очередь интересует массовый сегмент… Но не суть… Наш отдел сейчас подошёл к середине двадцатого века. Очень многообещающий период. Между нами говоря, Гуглософт оставил его нам в обмен на весь восемнадцатый век. С сороковыми вообще удобно работать: выбрал правильно локацию и грузи жмуров эксабайтами. Но есть и некоторая специфика…
…
Распахнулась дверь, и в мой кабинет вошла девушка. Миловидная, но ничего особенного. Белое платье в горошек, лакированные круглоносые туфли на невысоких каблуках. Черные волосы. Немного косметики. Она явно следила за собой. Что ж, это хороший симптом. Красивая, уверенная в себе женщина. Лишь лёгкая горбинка на носу и тонкие черные брови придавали её лицу какое-то опасное, даже хищное выражение. Но все же при взгляде на неё я бы никогда не подумал, что она могла совершить столько успешных суицидов. Восемнадцать самоубийств. Можно сказать, рекорд в моей практике.
Девушку звали Юдифь. Я думал, мне придётся все вытаскивать из неё клещами, но, к моему удивлению, она была совершенно открыта и легко шла на контакт. Я подобрал сочувственно-понимающее выражение лица и грустно кивал, слушая её банальную историю.
–… В мою группу специально отбирали миловидных девушек. Красивой женщине гораздо легче успокоить детей. Дети всегда были очень напуганы после разлуки с родителями. Думаю, они инстинктивно чувствовали, что их ждёт, несмотря на все наши ухищрения и ложь. Кроме того, красивые девушки нравились офицерам… А дети… они в каждой женщине готовы были увидеть мать…
– А какие у вас были отношения с вашей матерью?
– Что?
– Ну, ваша мама. У вас были хорошие отношения?
– Я… нет… Не знаю… Она никак не могла мне простить, что я начала встречаться с Фридрихом. Раньше… Ещё до войны…
– Понимаю… – я сделал пометку в блокноте. – Продолжайте, пожалуйста, я вас слушаю.
– Почему-то эшелоны с людьми всегда приходили одновременно. Мы то бездельничали по нескольку дней, то работали с утра до ночи. Нельзя было допускать больших скоплений народа, да и бараков для временного проживания людей не было, только склады для вещей. Поэтому мы работали, пока полностью не освободим все вагоны. Помогали детям снять одежду и отводили их в камеры. Тяжелее всего было успокоить тех, кому было пять-шесть лет. Малыши всегда доверчиво забирались на руки. Их нужно было лишь раздеть и отнести в камеру. Я всегда рассказывала сказку про Мальчика с пальчика или пела песенку, знаете:
Rozhinkes mit mandlen,
Shlof-zhe, Yidele, shlof…
Я постарался изобразить искреннюю улыбку:
– Да-да. Очень мило…
– Многие дети даже помогали мне складывать свою одежду. Нас всегда ругали, если вещи не были сложены в аккуратную стопку. Хотя потом их просто сваливали в кучу…
– А ваш отец? Он тоже любил, чтобы в доме был порядок?
Девушка вздрогнула и странно посмотрела на меня:
– Мой отец?
– Да. Он любил порядок?
– Любил…
– Замечательно, – я сделал пометку в блокноте. – Извините, что перебил.
Меня ужасно утомила эта беседа.
Я внимательно выслушал её незамысловатую историю и, когда Юдифь наконец выдохлась, начал убеждать её:
– Поймите, вы уже полностью искупили все свои грехи. Хотя, если честно, я даже не вижу здесь вашей вины. Вы действовали под угрозой насилия, даже смерти. Так зачем себя мучать? Весь мир у ваших ног. Живите, будьте счастливы! Я специально уточнил, из этого места… Как его… Тря… Тре… – я защёлкал пальцами, припоминая название.
– Треблинка.
– Да-да, Треблинка… Уже оживлено более трёхсот тысяч человек, и несколько сотен из них выполняли те же обязанности, что и вы. Кроме того, ведь никто не будет знать вашего настоящего имени и истории вашей жизни. Вам нечего стыдиться, и вам просто не перед кем стыдиться. Хотя, повторюсь, я не вижу в ваших поступках ничего постыдного. Да и любой здравомыслящий человек не увидит. Более того… – я демонстративно пролистал её дело, – я так понимаю, вы даже смогли отомстить главному своему обидчику. Перекрёстный анализ ментограмм одного из оживлённых сотрудников показывает, что за секунду до его смерти вы…
– Что?.. – прервала девушка мой монолог. Её голос дрогнул. – Вы оживили Августа Мите?
– Ну… разумеется…
А Гитлера тоже оживили?
– Не переживайте! Конечно же, оживили. Или оживят в ближайшее время… Если хотите, можно проверить по базе. Но встретиться с вашим парнем вы сможете, только если он даст согласие…
– С каким парнем?
– Ну, вы же сами сказали: Фридрих Гитлер. Я понимаю, что ваша мать была против ваших встреч, но…
– Вы оживили Гитлера? – переспросила Юдифь, пристально глядя на меня.
В ее глазах горела ярость. Я понял, что сказал что-то не то.
Взгляд девушки погас, она отвернулась и прошептала:
– Я хочу умереть…
…
Вернувшись домой, я заперся в кабинете, налил стаканчик мартини и включил «Накануне». Обожаю старые комедии, они всегда успокаивают, а мне было просто необходимо прийти в себя. Я был на взводе. Столько потрачено сил и времени, и все впустую! Ничего не помогало. Я применял и метод Гейзенга, и систему Мановского, даже к элементарной логике апеллировал – бесполезно. Если женщине что-то взбредёт в голову, это уже ничем не выбьешь. Напоследок я рекомендовал Максу коррекцию памяти, но загвоздка была в том, что и коррекцию можно использовать только с согласия пациента. А Юдифь хотела только умереть. Непостижимая глупость!
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Моё сознание растаяло в волшебных образах. Как хорошо жить.
Художник Валерий Шамсутдинов
***
Если вам понравился рассказ, заходите на мой сайт: https://alexkimen.com
Там вы найдете мои новые тексты. Большое спасибо за потраченное время.
Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
…
Никто не помнит о живших прежде, и о тех, что появятся позже, не вспомнят те, кто будет жить после них.
Екклесиаст 1:2
Воздух на Хароне мне совершенно не понравился. Я сделал первый шаг и невольно поморщился. Пахло озоном и неестественной приторной свежестью, как всегда пахнут миры с незавершённым терраформированием. Ну, вы понимаете, что я имею в виду… Я закашлялся и ускорил шаг.
…
Сотрудник Нетфлиндекса встретил меня очень приветливо. Широко улыбаясь, он вышел из-за стола и крепко пожал мою руку.
– Доброе утро! Очень рад вас видеть. Мы уже заждались…
Мы обменялись дежурными любезностями.
– Пётр, – представился я.
– Макс.
– Очень приятно!
На столе появились две чашки кофе, источающие восхитительно бодрящий аромат. То, что нужно. Великолепно. Я откинулся на спинку мягкого кресла. Наконец я почувствовал, что моё настроение понемногу улучшается.
Казалось, Макс ждал этого момента. Большим глотком он опустошил свою чашку и отодвинул её на середину стола.
– Итак… – я выжидающе посмотрел на представителя корпорации.
Макс кивнул и немного замялся, подыскивая слова:
– Понимаете… Наша компания недавно запустила один небольшой проект… У него, правда, даже названия нет. По смете проходит как «Ч-42». Ну, остряки из нашего отдела сразу подыскали словечко – «чистилище».
Я наморщил лоб, что-то припоминая:
– Чистилище? Это из античной мифологии?
Макс с уважением посмотрел на меня:
– Ну… почти… Из христианской… Не важно! Короче, суть очень проста. Вы понимаете, какая сейчас на рынке борьба за каждого пользователя: Гуглософт нам уже на пятки наступает, да и Эплайду не дремлет. Вот у нас и появилась идея: берём темпоральные зонды и начинаем наполнять клиентскую базу. Зонд сканирует клиента за миллисекунду до смерти в его времени. Мы тут клиента в порядок приводим. Ну там: подлечить, подлатать, тело помоложе… Вуаля! И у нас очередной подписчик, и клиенту приятно. А что? Понимаете, сейчас себестоимость привлечения нового клиента более двухсот пятидесяти кредитов! А в нашем проекте: тело – полтинник, корректировка – двадцатка, административных расходов ещё червонец… А себестоимостью сканирования при массовом производстве, как вы понимаете, вообще можно пренебречь – пара кредитов максимум.
Я кивнул:
– Понимаю… Кажется, я где-то читал о подобном проекте… Но там было другое название… Кавалла или Алкава, – я прищёлкнул пальцами, нарочито отгоняя гиперподсказку, услужливо подсунутую ассистентом.
– Валгалла, – с кислой улыбкой поправил Макс. – Это проект Гуглософта. Но о нашем проекте тоже писали… немного… В АиФе недавно статья выходила, и у Димы Болтунова в блоге заметка была. Но… понимаете, такая ерунда малоинтересна широкой публике. Ей подавай что-то масштабное, поражающее воображение…
Повисло неловкое молчание.
Я решил перевести тему:
– А какие зонды используете?
Макс оживился:
– Недавно закупили партию Электроники-БФ.
Я удивлённо поднял брови.
Макс заметил моё недоумение:
– Ну, конечно, Самсувей понадёжнее. Но вы же понимаете, санкции…
– Понимаю, – в очередной раз подтвердил я.
– А вообще, отличное оборудование. Я теперь всем знакомым рекомендую. Для создания фамильной хроники – просто идеально! Хотите, корпоративный промокод вам скину?
– Давайте…
Мы обсудили технические детали и снова вернулись к основному вопросу.
– Ну, так мы жмуриков оживляем…
– Кого, простите?
Макс смущённо заёрзал:
– Ну, это у нас сленг такой, понимаете…
Это постоянное желание быть понятым, сквозившее в каждой его фразе, было очень симптоматичным. Типичный подсознательный конфликт Обамы – Голобородько.
– Значит, мы их оживляем, вносим в реестр, подключаем к нашей базе, и всё! Дальше пусть у социального департамента голова болит. Но эти бюрократы… – Макс смачно выругался. – Совершенно не хотят работать! Свалили на нас первичную адаптацию и гарантийное сопровождение. Как будто им самим граждане не нужны!
Я сочувственно покачал головой. Наконец-то мы приблизились к сути вопроса.
– Ну, мы форматнули десяток планет, чтоб было куда жмуров отправлять. В вирте большинство из них адаптироваться толком не может. И вот… заселяем потихоньку. Вилла на берегу моря, ну или домик в прерии – кому как нравится. Условный базовый доход, синтезатор Балтики №9, пикабитный интернет – и все довольны. Сначала проблем вообще не было. Но чем глубже уходим, тем больше сложностей…
– А как вы находите нужный временной интервал и геолокацию для сканирования?
– Перед оживлением жмура, пока вся инфа – корпоративная собственность, проводим анализ ментограммы, оттуда и берём историю смертей его родственников и знакомых. Ну и так далее, и так далее… – Макс сделал выразительный жест рукой.
– Забавно, – усмехнулся я. – Читал где-то, что для древних одним из самых страшных исходов было умереть в одиночестве и остаться непогребённым. Выходит, в этом было какое-то рациональное зерно?
Макс развёл руками:
– Когда-нибудь и до таких доберёмся. Битва за клиента идёт ого-го! Хотя, конечно, нас в первую очередь интересует массовый сегмент… Но не суть… Наш отдел сейчас подошёл к середине двадцатого века. Очень многообещающий период. Между нами говоря, Гуглософт оставил его нам в обмен на весь восемнадцатый век. С сороковыми вообще удобно работать: выбрал правильно локацию и грузи жмуров эксабайтами. Но есть и некоторая специфика…
…
Распахнулась дверь, и в мой кабинет вошла девушка. Миловидная, но ничего особенного. Белое платье в горошек, лакированные круглоносые туфли на невысоких каблуках. Черные волосы. Немного косметики. Она явно следила за собой. Что ж, это хороший симптом. Красивая, уверенная в себе женщина. Лишь лёгкая горбинка на носу и тонкие черные брови придавали её лицу какое-то опасное, даже хищное выражение. Но все же при взгляде на неё я бы никогда не подумал, что она могла совершить столько успешных суицидов. Восемнадцать самоубийств. Можно сказать, рекорд в моей практике.
Девушку звали Юдифь. Я думал, мне придётся все вытаскивать из неё клещами, но, к моему удивлению, она была совершенно открыта и легко шла на контакт. Я подобрал сочувственно-понимающее выражение лица и грустно кивал, слушая её банальную историю.
–… В мою группу специально отбирали миловидных девушек. Красивой женщине гораздо легче успокоить детей. Дети всегда были очень напуганы после разлуки с родителями. Думаю, они инстинктивно чувствовали, что их ждёт, несмотря на все наши ухищрения и ложь. Кроме того, красивые девушки нравились офицерам… А дети… они в каждой женщине готовы были увидеть мать…
– А какие у вас были отношения с вашей матерью?
– Что?
– Ну, ваша мама. У вас были хорошие отношения?
– Я… нет… Не знаю… Она никак не могла мне простить, что я начала встречаться с Фридрихом. Раньше… Ещё до войны…
– Понимаю… – я сделал пометку в блокноте. – Продолжайте, пожалуйста, я вас слушаю.
– Почему-то эшелоны с людьми всегда приходили одновременно. Мы то бездельничали по нескольку дней, то работали с утра до ночи. Нельзя было допускать больших скоплений народа, да и бараков для временного проживания людей не было, только склады для вещей. Поэтому мы работали, пока полностью не освободим все вагоны. Помогали детям снять одежду и отводили их в камеры. Тяжелее всего было успокоить тех, кому было пять-шесть лет. Малыши всегда доверчиво забирались на руки. Их нужно было лишь раздеть и отнести в камеру. Я всегда рассказывала сказку про Мальчика с пальчика или пела песенку, знаете:
Rozhinkes mit mandlen,
Shlof-zhe, Yidele, shlof…
Я постарался изобразить искреннюю улыбку:
– Да-да. Очень мило…
– Многие дети даже помогали мне складывать свою одежду. Нас всегда ругали, если вещи не были сложены в аккуратную стопку. Хотя потом их просто сваливали в кучу…
– А ваш отец? Он тоже любил, чтобы в доме был порядок?
Девушка вздрогнула и странно посмотрела на меня:
– Мой отец?
– Да. Он любил порядок?
– Любил…
– Замечательно, – я сделал пометку в блокноте. – Извините, что перебил.
Меня ужасно утомила эта беседа.
Я внимательно выслушал её незамысловатую историю и, когда Юдифь наконец выдохлась, начал убеждать её:
– Поймите, вы уже полностью искупили все свои грехи. Хотя, если честно, я даже не вижу здесь вашей вины. Вы действовали под угрозой насилия, даже смерти. Так зачем себя мучать? Весь мир у ваших ног. Живите, будьте счастливы! Я специально уточнил, из этого места… Как его… Тря… Тре… – я защёлкал пальцами, припоминая название.
– Треблинка.
– Да-да, Треблинка… Уже оживлено более трёхсот тысяч человек, и несколько сотен из них выполняли те же обязанности, что и вы. Кроме того, ведь никто не будет знать вашего настоящего имени и истории вашей жизни. Вам нечего стыдиться, и вам просто не перед кем стыдиться. Хотя, повторюсь, я не вижу в ваших поступках ничего постыдного. Да и любой здравомыслящий человек не увидит. Более того… – я демонстративно пролистал её дело, – я так понимаю, вы даже смогли отомстить главному своему обидчику. Перекрёстный анализ ментограмм одного из оживлённых сотрудников показывает, что за секунду до его смерти вы…
– Что?.. – прервала девушка мой монолог. Её голос дрогнул. – Вы оживили Августа Мите?
– Ну… разумеется…
А Гитлера тоже оживили?
– Не переживайте! Конечно же, оживили. Или оживят в ближайшее время… Если хотите, можно проверить по базе. Но встретиться с вашим парнем вы сможете, только если он даст согласие…
– С каким парнем?
– Ну, вы же сами сказали: Фридрих Гитлер. Я понимаю, что ваша мать была против ваших встреч, но…
– Вы оживили Гитлера? – переспросила Юдифь, пристально глядя на меня.
В ее глазах горела ярость. Я понял, что сказал что-то не то.
Взгляд девушки погас, она отвернулась и прошептала:
– Я хочу умереть…
…
Вернувшись домой, я заперся в кабинете, налил стаканчик мартини и включил «Накануне». Обожаю старые комедии, они всегда успокаивают, а мне было просто необходимо прийти в себя. Я был на взводе. Столько потрачено сил и времени, и все впустую! Ничего не помогало. Я применял и метод Гейзенга, и систему Мановского, даже к элементарной логике апеллировал – бесполезно. Если женщине что-то взбредёт в голову, это уже ничем не выбьешь. Напоследок я рекомендовал Максу коррекцию памяти, но загвоздка была в том, что и коррекцию можно использовать только с согласия пациента. А Юдифь хотела только умереть. Непостижимая глупость!
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Моё сознание растаяло в волшебных образах. Как хорошо жить.
Художник Валерий Шамсутдинов
***
Если вам понравился рассказ, заходите на мой сайт: https://alexkimen.com
Там вы найдете мои новые тексты. Большое спасибо за потраченное время.
