Мы заметили, что Вы давно не покупали никаких презервативов в SpiffyMart (последний раз это было 8 недель назад).
К тому же прекратили покупать предметы женской гигиены, но стали больше покупать замороженной пиццы и обедов быстрого приготовления. Из этого ясно, что миссис Сандерс покинула Вас. (Может, это и к лучшему — она ведь покупала такие дешевые шампуни, которые явно не добавляли ей привлекательности).
База данных почтового отделения подтверждает, что она сменила свой адрес. Примите наши соболезнования.
Мы полагаем, что порно-видео поможет Вам пережить этот стресс. Если Вы чувствуете себя одиноким — просмотрите наш каталог. Купите кассеты не откладывая и мы добавим 1 кассету бесплатно!
Искренне Ваш,
Менеджер по сбыту SpiffyMart.
P.S. Помните ту блондинку, которую Вы угощали в прошлую субботу двойным мартини в баре O`Dougles? Забудьте о ней! Она уже много месяцев чем-то инфицирована и является постоянным клиентом аптеки Acme Pharmacy. (Ее домашний компьютер в одной сети с нашим). И неизвестно, что можно от нее подцепить.
Да-да-да, а про культ карго любят говорить люди, которые только создают видимость деятельности в команде, ведь это позволяет им поставить окружающих на один уровень с собой и нивелирует попытки окружающих придерживаться хоть какого-нибудь внятного процесса.
Я подчерпнул присказку в статье Майкла Болтона "Черный лебедь" (есть русский перевод). Болтон присказку любит и часто использует в своей работе. Почему? А это позволяет ему (см. выше)…
У индюка неимоверно положительный личный опыт собственной жизни. Его кормят, охраняют, выводят гулять. Выводы о собственной будущей жизни у индюка только положительные.
Он же не знает, что его выращивают только для того, чтобы «завалить» и сожрать, а если ему сказать — он не поверит. Ведь до сих пор его никто не жрал!? Никто. Значит, и в будущем никто не тронет.
У авторов исследования предпосылки неверные, оттого результаты эксперимента не внушают доверия.
Я тезисно изложу, бо объяснять это можно долго.
"Считается, что мозгу проще воспринимать лишь короткие отрывки" — мощное заблуждение :)
«В интернете» действительно чаще публикуются короткие тексты по причине того, что длинные тексты сложно читать с монитора. Тут глаза устают вдвойне, нужно больше передышки, а передышкой служит переключение на другие тексты.
В итоге мы читаем большой объем слов, но он непоследователен. Это совсем не плохо, кстати. Это практически физически объясняемый феномен чтения с мониторов.
Сопоставлять «просто короткие тексты» с «всесторонними обзорами на заданную тему» нельзя. Это разные вещи.
В журнале Slate "дали своим журналистам до шести недель, чтобы они могли сосредоточиться на создании одной большой статьи высочайшего качества". Ключевое слово — высочайшего. Если текст стоит чтения, он будет прочитан, пусть даже его объемы будут сопоставимы с текстом «Война и мир» или «Краткий справочник для анриальных задротов MySQL» весом в три кило.
Если краткая заметка будет высочайшего качества, она будет прочитана точно так же, как и длинный текст высочайшего качества. Количество текста никак не коррелирует с его качеством (это поймет любой программист).
В среднем было 3-4 миллиона прочтений каждой из работ, принимавших участие в эксперименте. [...] Это подтвердило прошлогодние слова редактора журнала New York Times Magazine Джерри Марцорати, о том, что "именно самые длинные и объемные статьи привлекают максимальный сетевой трафик на их сайте" — в свете того, что я уже сказал, факт многомиллионного просмотра не рулит.
Предполагаю опасность тиражирования подобной информации. Какой-нибудь юный писатель для газет предложит своему редактору «писать длинные статьи», за что будет отшлепан.
Вообще-то, где-то в исходном тексте произошла подмена (это не к переводчику).
Краткие тексты — новостной жанр. Длинные тексты в этом жанре недопустимы.
Длинные тексты — прерогатива очерков и статей-компиляций взглядов и мнений по определенной проблеме. Это ниша журналов.
Это разные жанры, мощности, подходы. Сравнивать их так же глупо, как сравнивать грузовики со спорт-карами — это разные механизмы, созданные для достижения разных целей, хотя в принципе чем-то похожи — довезут ваше бренное тело из А в Б.
"Возможно проблема традиционных СМИ как раз в том, что они занимаются написанием большого количества коротких заметок, которые могут быть легко скопированы сотрудниками «контентных ферм». Вопреки этому, они должны сосредоточить свои усилия на более глубоких и качественных работах. Позволить поверхностно освещать события тем, кто может сделать это дешево, а более серьезным организациям сосредоточиться на качестве".
Ничуть не «возможно». Это мнение инфантильное, достойно сферического обывателя, который возлежит на диване и заявляет о том, что журналисты нынче вообще ничего путного не пишут, им бы сходить в прошлое и поучиться у Карамзина и Беллинскаго, шоб знали и развлекали его качественнее, а не как сейчас. И в то же время сам этот обыватель и на 30 строк новость не напишет (отсюда критическое отношение большинства журналистов к сферическим читателям).
Попытки издательств следовать такому принципу всегда приводят к ублюдочным изданиям, написанным неинтересно, не блестяще, не живо, не талантливо, не продаваемо.
Любая пишущая организация может сосредоточиться на качестве, и часто это делает.
Например, произошло какое-то событие с пострадавшими. Кто-то в группе журналистов пишет об этом новость; одновременно с ним кто-то начинает вызванивать власти, родственников пострадавших, очевидцев происшествия; третий сам выезжает на место события; четвертый бежит к тем, кто должен был не допущать происшествия; пятый мониторит чужие СМИ на тему «не упустили ли мы чего-нибудь», шестой компилирует все в один тематический разворот, и в итоге в газете выходит большой материал, составленный из мелких сообщений с фотографиями. Тут нет места большому анализу.
В итоге материал получается качественным — тема раскрыта полностью (насколько это возможно), всесторонне, оперативно и последовательно. И тема почти сразу же закрыта. В ежедневной прессе происшествия долго не живут.
А вот как будут отрабатывать происшествие журналисты из «толстого» журнала (не женские гламурные): один журналист, который работает с властями, садится им на хвост и добывает комментарии. Другой, который работает с «бизнесом», садится им на их хвосты, и уточняет, повлияло ли это происшествие на деловой климат, например, упали ли котировки акций перевозчика, сильно ли пострадала инфраструктура, и тд. В итоге в журнале выйдет крупный по объему материал о том, как случившееся уже месяц назад происшествие поразило деловую жизнь, например, какие это возымело последствия и какие теперь предположения делают аналитики, и чего следует ожидать по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Краткости тут места нет. Тут аналитика. Тут мнения. Тут подсчеты и замеры, осторожность и взвешенность, а также подведение итогов. Совсем не то, что в газете, которая выходит ежедневно, и должна реагировать на события максимально быстро.
Когда-нибудь по материалу из газеты можно будет сделать вывод о том, что произошло, как будто смотришь на старую фотографию. Стоп-кадр, моментальный снимок, без предыстории и без финала.
Когда-нибудь по материалу из журнала можно будет сделать вывод о том, что произошло, как будто смотришь на досье полиции — там и моментальный снимок, и предыстория, и выводы, и финал.
Следовательно, краткие тексты надо писать точно так же, как и надо писать длинные тексты. Ни те, ни другие в равных условиях не имеют явного или скрытого преимущества.
Воооот! Вот поэтому я плеер покупал долго и на ощупь, сразу грабастая его в кулак и засовывая в карман, чтобы попробовать управление на ощупь. Таки нашел подходящее среди моделей Transcend.
Понятно, почему не помог брутфорс. Задержанный — бразилец. Явно знает и испанский, и португальский, и английский, и местные сленги. А пароль написать на сленге — поди побрутфорсь его.
Молдаване, например, используют в качестве паролей молдавские слова, набранные в стиле русскоязычной раскладки.
Пусть англоязычные работники ФБР додумаются перебором до такого варианта: «v'v'kbufhektintbyrjynbyee», что пишется в виде пароля как «мэмэлигарулештеинконтинуу», а переводится вообще астральными понятиями…
1) В действительности, низкокачественный контент был всегда. Просто такой контент не выдерживает проверку временем.
Обычному школьнику в какой-то момент начинает казаться, что с 1799 по 1837 год в России писали только гениальные стихи, просто потому, что этот период (или вообще весь 19-ый век) у него ассоциируется с Пушкиным и Лермонтовым, имена которых постоянно сопровождаются прилепленными терминами «гениальный поэт».
Но в тот период низкокачественного контента было столько же, сколько и сегодня — выше крыши.
В период развития книгопечатания (начало XX века) в России грамотный народ столкнулся с той же проблемой — слишком много всего, невозможно разобраться, какую книгу покупать, а какую нет.
Поскольку в то время книги были самым массовым и популярным носителем информации (газеты — это слегка другой жанр, хотя и там литературы было много), народ в то время был очень читающим, и переполненным информацией, почти так же, как сегодня мы переполнены рекламой, и зачастую хотим от этого потока информации избавиться.
Не сейчас выгодно производить «низкокачественный контент» — этот феномен присущ всем временам, просто он изменяется с развитием технологий.
2) Вы тут упомянули, что не делаете разницы между авторским правом и правом на распространение. А зря, это очень существенная разница в проблеме «пиратства».
3) Очень внимательно перечитал ваш текст, и все равно не вижу логической связи между качеством интеллектуального продукта и проблемой копирайта.
«Пираты» распространяют и качественный, и некачественный контент.
Между производителями контента и его потребителями есть еще и распространители.
Наибольшее возмущение «пиратством» высказывают распространители. Производители от них, конечно, зависимы, но напрямую увидеть связь потери их доходов очень трудно.
«Пиратство», скорее, логическая проблема, из серии «а вот если бы, то».
В Молдове с этими понятиями проще: есть авторское право (неотчуждаемое), а есть право на тиражирование (copyright) — очень отчуждаемое, фактический предмет торговли, соглашений и частых нарушений.
С планшетника его можно читать, но участвовать в обсуждении — нет. Это два.
Поэтому такой вопрос даже не поднимается.
Мы заметили, что Вы давно не покупали никаких презервативов в SpiffyMart (последний раз это было 8 недель назад).
К тому же прекратили покупать предметы женской гигиены, но стали больше покупать замороженной пиццы и обедов быстрого приготовления. Из этого ясно, что миссис Сандерс покинула Вас. (Может, это и к лучшему — она ведь покупала такие дешевые шампуни, которые явно не добавляли ей привлекательности).
База данных почтового отделения подтверждает, что она сменила свой адрес. Примите наши соболезнования.
Мы полагаем, что порно-видео поможет Вам пережить этот стресс. Если Вы чувствуете себя одиноким — просмотрите наш каталог. Купите кассеты не откладывая и мы добавим 1 кассету бесплатно!
Искренне Ваш,
Менеджер по сбыту SpiffyMart.
P.S. Помните ту блондинку, которую Вы угощали в прошлую субботу двойным мартини в баре O`Dougles? Забудьте о ней! Она уже много месяцев чем-то инфицирована и является постоянным клиентом аптеки Acme Pharmacy. (Ее домашний компьютер в одной сети с нашим). И неизвестно, что можно от нее подцепить.
А наши видеокассеты совершенно безопасны.
Я подчерпнул присказку в статье Майкла Болтона "Черный лебедь" (есть русский перевод). Болтон присказку любит и часто использует в своей работе. Почему? А это позволяет ему (см. выше)…
Это его слова :)
Слышали про личный опыт индюка?
У индюка неимоверно положительный личный опыт собственной жизни. Его кормят, охраняют, выводят гулять. Выводы о собственной будущей жизни у индюка только положительные.
Он же не знает, что его выращивают только для того, чтобы «завалить» и сожрать, а если ему сказать — он не поверит. Ведь до сих пор его никто не жрал!? Никто. Значит, и в будущем никто не тронет.
Я тезисно изложу, бо объяснять это можно долго.
"Считается, что мозгу проще воспринимать лишь короткие отрывки" — мощное заблуждение :)
«В интернете» действительно чаще публикуются короткие тексты по причине того, что длинные тексты сложно читать с монитора. Тут глаза устают вдвойне, нужно больше передышки, а передышкой служит переключение на другие тексты.
В итоге мы читаем большой объем слов, но он непоследователен. Это совсем не плохо, кстати. Это практически физически объясняемый феномен чтения с мониторов.
Сопоставлять «просто короткие тексты» с «всесторонними обзорами на заданную тему» нельзя. Это разные вещи.
В журнале Slate "дали своим журналистам до шести недель, чтобы они могли сосредоточиться на создании одной большой статьи высочайшего качества". Ключевое слово — высочайшего. Если текст стоит чтения, он будет прочитан, пусть даже его объемы будут сопоставимы с текстом «Война и мир» или «Краткий справочник для анриальных задротов MySQL» весом в три кило.
Если краткая заметка будет высочайшего качества, она будет прочитана точно так же, как и длинный текст высочайшего качества. Количество текста никак не коррелирует с его качеством (это поймет любой программист).
В среднем было 3-4 миллиона прочтений каждой из работ, принимавших участие в эксперименте. [...] Это подтвердило прошлогодние слова редактора журнала New York Times Magazine Джерри Марцорати, о том, что "именно самые длинные и объемные статьи привлекают максимальный сетевой трафик на их сайте" — в свете того, что я уже сказал, факт многомиллионного просмотра не рулит.
Предполагаю опасность тиражирования подобной информации. Какой-нибудь юный писатель для газет предложит своему редактору «писать длинные статьи», за что будет отшлепан.
Вообще-то, где-то в исходном тексте произошла подмена (это не к переводчику).
Краткие тексты — новостной жанр. Длинные тексты в этом жанре недопустимы.
Длинные тексты — прерогатива очерков и статей-компиляций взглядов и мнений по определенной проблеме. Это ниша журналов.
Это разные жанры, мощности, подходы. Сравнивать их так же глупо, как сравнивать грузовики со спорт-карами — это разные механизмы, созданные для достижения разных целей, хотя в принципе чем-то похожи — довезут ваше бренное тело из А в Б.
"Возможно проблема традиционных СМИ как раз в том, что они занимаются написанием большого количества коротких заметок, которые могут быть легко скопированы сотрудниками «контентных ферм». Вопреки этому, они должны сосредоточить свои усилия на более глубоких и качественных работах. Позволить поверхностно освещать события тем, кто может сделать это дешево, а более серьезным организациям сосредоточиться на качестве".
Ничуть не «возможно». Это мнение инфантильное, достойно сферического обывателя, который возлежит на диване и заявляет о том, что журналисты нынче вообще ничего путного не пишут, им бы сходить в прошлое и поучиться у Карамзина и Беллинскаго, шоб знали и развлекали его качественнее, а не как сейчас. И в то же время сам этот обыватель и на 30 строк новость не напишет (отсюда критическое отношение большинства журналистов к сферическим читателям).
Попытки издательств следовать такому принципу всегда приводят к ублюдочным изданиям, написанным неинтересно, не блестяще, не живо, не талантливо, не продаваемо.
Любая пишущая организация может сосредоточиться на качестве, и часто это делает.
Например, произошло какое-то событие с пострадавшими. Кто-то в группе журналистов пишет об этом новость; одновременно с ним кто-то начинает вызванивать власти, родственников пострадавших, очевидцев происшествия; третий сам выезжает на место события; четвертый бежит к тем, кто должен был не допущать происшествия; пятый мониторит чужие СМИ на тему «не упустили ли мы чего-нибудь», шестой компилирует все в один тематический разворот, и в итоге в газете выходит большой материал, составленный из мелких сообщений с фотографиями. Тут нет места большому анализу.
В итоге материал получается качественным — тема раскрыта полностью (насколько это возможно), всесторонне, оперативно и последовательно. И тема почти сразу же закрыта. В ежедневной прессе происшествия долго не живут.
А вот как будут отрабатывать происшествие журналисты из «толстого» журнала (не женские гламурные): один журналист, который работает с властями, садится им на хвост и добывает комментарии. Другой, который работает с «бизнесом», садится им на их хвосты, и уточняет, повлияло ли это происшествие на деловой климат, например, упали ли котировки акций перевозчика, сильно ли пострадала инфраструктура, и тд. В итоге в журнале выйдет крупный по объему материал о том, как случившееся уже месяц назад происшествие поразило деловую жизнь, например, какие это возымело последствия и какие теперь предположения делают аналитики, и чего следует ожидать по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Краткости тут места нет. Тут аналитика. Тут мнения. Тут подсчеты и замеры, осторожность и взвешенность, а также подведение итогов. Совсем не то, что в газете, которая выходит ежедневно, и должна реагировать на события максимально быстро.
Когда-нибудь по материалу из газеты можно будет сделать вывод о том, что произошло, как будто смотришь на старую фотографию. Стоп-кадр, моментальный снимок, без предыстории и без финала.
Когда-нибудь по материалу из журнала можно будет сделать вывод о том, что произошло, как будто смотришь на досье полиции — там и моментальный снимок, и предыстория, и выводы, и финал.
Следовательно, краткие тексты надо писать точно так же, как и надо писать длинные тексты. Ни те, ни другие в равных условиях не имеют явного или скрытого преимущества.
Посмотрите на отчет автора темы — то работает, то не работает, хотя, казалось бы, одни и те же дрова на растопку идут.
Молдаване, например, используют в качестве паролей молдавские слова, набранные в стиле русскоязычной раскладки.
Пусть англоязычные работники ФБР додумаются перебором до такого варианта: «v'v'kbufhektintbyrjynbyee», что пишется в виде пароля как «мэмэлигарулештеинконтинуу», а переводится вообще астральными понятиями…
В сфере ПО триальные версии ведь существуют?
Обычному школьнику в какой-то момент начинает казаться, что с 1799 по 1837 год в России писали только гениальные стихи, просто потому, что этот период (или вообще весь 19-ый век) у него ассоциируется с Пушкиным и Лермонтовым, имена которых постоянно сопровождаются прилепленными терминами «гениальный поэт».
Но в тот период низкокачественного контента было столько же, сколько и сегодня — выше крыши.
В период развития книгопечатания (начало XX века) в России грамотный народ столкнулся с той же проблемой — слишком много всего, невозможно разобраться, какую книгу покупать, а какую нет.
Поскольку в то время книги были самым массовым и популярным носителем информации (газеты — это слегка другой жанр, хотя и там литературы было много), народ в то время был очень читающим, и переполненным информацией, почти так же, как сегодня мы переполнены рекламой, и зачастую хотим от этого потока информации избавиться.
Не сейчас выгодно производить «низкокачественный контент» — этот феномен присущ всем временам, просто он изменяется с развитием технологий.
2) Вы тут упомянули, что не делаете разницы между авторским правом и правом на распространение. А зря, это очень существенная разница в проблеме «пиратства».
3) Очень внимательно перечитал ваш текст, и все равно не вижу логической связи между качеством интеллектуального продукта и проблемой копирайта.
«Пираты» распространяют и качественный, и некачественный контент.
Между производителями контента и его потребителями есть еще и распространители.
Наибольшее возмущение «пиратством» высказывают распространители. Производители от них, конечно, зависимы, но напрямую увидеть связь потери их доходов очень трудно.
«Пиратство», скорее, логическая проблема, из серии «а вот если бы, то».
В Молдове с этими понятиями проще: есть авторское право (неотчуждаемое), а есть право на тиражирование (copyright) — очень отчуждаемое, фактический предмет торговли, соглашений и частых нарушений.