На темном снимке мужчина, в профиль, смотрит в окно, ослепленный ярким светом. На лице длинная темная щетина, почти борода. Он не преступник, залегший на дно в придорожной гостинице и наблюдающий за парковкой. Он — астронавт. Это ясно по окну, которое на снимке находится сверху. Необычно и расположение молний и карманов на белой куртке мужчины. На его шее микрофон, какой можно обычно видеть в колл-центрах. На заднем плане еще окно, под другим углом. (Мы в командном отсеке, стенки здесь вогнуты.) Видно, что стекло очень толстое и обрамлено ярко-желтым уплотнителем.Первое, что бросается в глаза, это отличное качество снимка. Даже при максимальном увеличении резкость не теряется, шумов почти нет. При таком контрасте темных участков с ярким светом сложно выставить правильную экспозицию, но фотограф все-таки сумел запечатлеть широкий диапазон тонов, слегка пересветив лишь лицо астронавта. Цвета пленки «Кодахром» завораживают. Темнота состоит из навевающих грусть фиолетовых оттенков и занимает бóльшую часть снимка. Имя мужчины — Уолтер Ширра.
Наше внимание переключается на его лицо — мрачное, настороженное, с тенью безысходности. Совсем как лицо моего отца за рулем в предрассветной тьме: мы едем куда-то, он молчит и не смотрит на меня. Я вижу его лицо немного снизу, он отрешенно о чем-то думает.
Вы можете отметить, что Ширра не улыбается. На его лице нет ни капли радости или оптимизма, который астронавты обычно стараются изобразить перед камерой. Почти на всех космопортретах мы видим лишь положительные эмоции. Вот один астронавт, несмотря на сложность миссии, дурачится в невесомости. Вот еще один смотрит на нашу планету сверху — и мы сразу ощущаем надежду на светлое будущее, на то, что когда-нибудь люди забудут о личных интересах и будут жить в мире и согласии.
Но эта фотография не такая. На ней астронавт кажется мореходом, пережившим тысячи бурь, словно Одиссей или капитан Ахав: он ранен, одержим, беспощаден и преисполнен решимости. А под сиденьем у него вполне может лежать початая бутыль бурбона. И еще он, кажется, регулярно недосыпает.
«Аполлон-7» — третья и последняя миссия этого астронавта. Ширра — единственный, кто участвовал в трех программах: «Меркурий», «Джемини» и «Аполлон». Во время этого полета он прямо на орбите сильно простыл, стал раздражительным и грубо разговаривал с двумя другими членами экипажа и центром управления полетами. Его настроение передалось остальным, атмосфера в командном отсеке накалилась. Этот снимок был сделан за день до окончания 10-дневной миссии.
«Аполлон-7» — первый пилотируемый полет после катастрофы «Аполлона-1». Тогда, 27 января 1967 года, во время подготовки к полету в командном отсеке заживо сгорели Гас Гриссом, Эд Уайт и Роджер Чаффи. Благодаря высокому давлению и чистому кислороду вместо обычного воздуха всё — от «липучек» до алюминия — вмиг стало огнеопасным. Астронавты предупреждали о риске возгорания и жаловались, что люк, открывавшийся внутрь, не поддается, когда давление внутри корабля выше, чем снаружи. 27 января Ширра был в составе дублирующего экипажа. После одного из прошлых испытаний он сказал: «На первый взгляд корабль в порядке, но все равно в нём мне становится не по себе».
В день катастрофы спасатели вскрыли люк за пять минут. В отчете НАСА говорится: «Специалисты, вскрывавшие люки, не сумели найти членов экипажа». Когда дым рассеялся, пожарные нашли астронавтов. Их скафандры и кислородные маски так расплавились, что только на то, чтобы отделить тела от кабины, ушло целых полтора часа.
