От переводчика. Эта статья была написана одним из руководителей крупной международной корпорации, занимающейся производством электронного оборудования для потребительского рынка с штаб-квартирой в Западной Европе и опубликована во внутрикорпоративном журнале. В связи с последними публикациями на тему патентного законодательства и неизменно высоким интересом к материалам по данной теме хотелось бы рассказать читателям Хабрахабра, как смотрит на патентное законодательство европейский бизнесмен, неоднократно выступавший ответчиком в патентных спорах. По соглашению с представителями компании, из текста убраны все персональные данные и бизнес-специфика. Надеюсь, от этого материал проиграл не сильно.Участие в судебных слушаниях по вопросам патентного права — не самое приятное для бизнесмена занятие. И дело не только в том, что проигрыш в суде очень часто влечет огромные расходы: как правило, даже выигрыш процесса сопряжен с серьезными затратами времени и денег. Так, наши принципиальные конкуренты однажды инициировали судебный процесс, имевший целью запретить продажи наших устройств на территории США. Ими были поданы пять различных исков, где нас обвинили в копировании пяти различных фич, имевшихся у них (и хватило же наглости!). С целью поддержания обвинения они потребовали предоставить архив нашей внутренней переписки за последние пять лет. В этом архиве должны были находиться все письма, содержащие ключевые слова, связанные с их патентными претензиями, в том числе и самые общие термины, имеющие отношение к сфере нашего бизнеса. Многие тысячи страниц текста, над которыми потом просиживали дни и ночи специально нанятые ими юристы.
Принимая во внимание возможные последствия от проигрыша, мы вынуждены были защищаться. В тот же самый суд нами были поданы пять исков, защищающих уже права на нашу интеллектуальную собственность. Кроме того, мы тоже наняли юристов, чтобы подробно изучить конфискованную конкурентами переписку. Это было необходимо для подготовки к длительной тяжбе, которая была неизбежна. Кстати, если вы думаете, что ваш сантехник в прошлый раз запросил слишком много за замену крана на кухне, попробуйте как-нибудь шутки ради нанять себе команду юристов. Юристов, которые должны изучить разве что не под лупой десятки тысяч страниц корпоративной переписки, наполовину состоящей из специфического прикладного жаргона. И посмотрите, во что вам это обойдётся.
Я не могу разглашать детали прошедших слушаний — они конфиденциальны, но ходят слухи, что ежемесячная оплата юристам для поддержки подобных дел вполне себе может выражаться семизначными числами. Кроме того, пока шло разбирательство в суде, любые новости оттуда приводили к падению цены на акции обеих компаний — и нашей, и конкурента.
Мы ведём бизнес честно: наша компания не крадёт идеи у других (да и вообще мы часто выступаем в своей сфере именно как инноватор и генератор новых идей), поэтому патентные иски со стороны конкурентов в нашем отношении инициируются не так часто. Во всех случаях, когда мы вынуждены были выступать ответчиками по подобным делам, мы выигрывали суды. Гораздо бóльшую проблему для нас, как и для большинства других крупных и успешных компаний, представляют патентные тролли.
Если коротко, то патентные тролли это что-то вроде блох на большой, лохматой и неухоженной псине, которую представляет из себя сейчас патентное законодательство. Они прекрасно понимают, что для людей, стоящих во главе крупных бизнес-структур, просто недопустимо впустую терять время и деньги на не представляющие никакой привлекательности в плане извлечения прибыли патентные споры. Ну так вот они берут какие-то совершенно левые патенты ни о чём, и подают иск об их нарушении в суд. Ответчиком, понятное дело, выступает крупная успешная компания, которая ведёт бизнес в сходной с областью применения патента сфере. Ну а поскольку патентные тролли сами никаких товаров не производят, то и ответных исков они могут не бояться. И наш пул, насчитывающий несколько тысяч патентов, тут уже не поможет.
Первый патентный тролль, с которым встретился я, заявлял, что мы нарушили его патент при разработке одного из наших успешных продуктов, связанного с получением и автоматической обработкой больших массивов специфических данных. Тот же подход, который описывался в его патенте, содержал какие-то совершенно неприменимые к нашим условиям ведения бизнеса технологии использования дешевой рабочей силы для получения и обработки схожих данных в ручном режиме, ну со счётами деревянными максимум. Я дар речи потерял, когда знакомился с этим документом — настолько описываемая там чушь была бесполезной не только для нас, но и где бы то ни было ещё. Так, в общем, и сказал американскому юристу, который приехал к нам с иском. На это он только улыбнулся во все свои тридцать два здоровых зуба и говорит: «Так-то оно так, мистер Бейли, но ведь доказать это в суде будет ну ооооочень непросто.» (я кстати не Бейли, вообще моя фамилия на эту не похожа). И это был всего только адвокат. Сам владелец патента к моему глубочайшему сожалению приехать не смог — сидел в тюрьме за мошенничество с другими патентами. Ну а чтобы сидеть было не скучно, он развлекался, подавая из тюрьмы патентные иски.
Его юрист предложил урегулировать дело в досудебном порядке, затребовав от нас пятьдесят тысяч долларов. После этого он ненавязчиво намекнул, что затраты на доказательство необоснованности поданного против нас иска скорее всего превысят эту сумму, так что нам в любом случае придется с ней расстаться. И это без учёта потерянного времени.
Ему не повезло. Мы принципиально не идём на переговоры с террористами, равно как и не ублажаем патентных троллей. Заплати одному — сразу же набежит еще десяток, оглянуться не успеешь. Мы всегда боремся с ними до конца, пусть это и встает нам в копеечку. Мы еще ни разу им не проиграли. И даже с учетом всего этого в судах против нас постоянно ведется как минимум дюжина исковых производств. Такова, к несчастью, цена за возможность ведения крупного бизнеса в сфере высоких технологий.
Кстати, когда я говорю о потерях компании от судебных тяжб, я не случайно упоминаю вместе с деньгами и потерянное время — оно тоже дорогого стоит. Да и не одними деньгами оно измеряется. Борьба с патентными троллями — дело зачастую очень грязное. Они сами знают, что неправы, и всё, чего пытаются добиться — сделать для нас подобные иски как можно более неприятными. Когда мы отказались урегулировать упомянутое мной ранее дело, первым же делом тот патентный тролль вызал почти всё руководство нашей компании в суд Висконсина, штат Аризона, для дачи показаний. Ни один из нас не принимал непосредственного участия в разработке оспариваемой функциональности, но руководствуясь какой-то совершенно дикой логикой тролль заявил, что мы якобы «несём полную ответственность за произошедшее». Реальным же мотивом таких действий с его стороны было то, что он просто пытался досадить нам всеми возможными способами: принудил максимально возможное количество управленцев высшего звена компании срываться и лететь через половину земного шара, чтобы предстать перед американским судом присяжных. А американский суд присяжных — это двенадцать человек с улицы, которых привлекают к процессу, чтобы те послушали, как юристы пережёвывают бесконечную жвачку судебных прений («эти алчные европейские фабриканты украли изобретение бедного американского труженика!») и технических терминов («ну очевидно же, что пропускная способность магистрального оптоволоконного интернет-канала не имеет никакого отношения к скорости закачки и пингу конкретного конечного пользователя!»). К счастью, после очередной партии в юридический пинг-понг мне было позволено давать показания по интернету. А за день до этого наши юристы в процессе подготовки к слушаниям устроили ролевую игру, в которой я учился правильно себя вести во время процесса. И с первой же минуты всё пошло не так.
— Можете ли вы, мистер, объяснить высокому суду, в чём заключается ваша работа? Только как можно проще, пожалуйста.
— Ну я пытаюсь придумывать всякие разные штуки, которые были бы так просты в освоении, что для их использования моей жене даже не понадобится руководство по эксплуатации.
— Нет, так не пойдёт. Половину присяжных ты уже потерял. Обвинение убедит их, что ты отпускаешь сексистские шуточки по поводу женского интеллекта.
Целый день мы провели, развлекаясь таким образом, но я так и не смог полностью подготовиться к унизительному допросу враждебно настроенного адвоката. Почти сразу же она спросила меня: «Мистер, красть чужие идеи для вашей компании в порядке вещей, или это был исключительный случай?»
И понеслось. А конец допроса был вообще за рамками моего понимания. «И самый последний вопрос. Воспримете ли вы как личную обиду вызов вашей жены и детей для дачи показаний высокому суду?». Поскольку моим детям в то время было по семь лет, а моя жена — художник и совершенно не разбирается в технических подробностях моей работы, я после небольшой заминки сказал, что смысла в этом не вижу, но как личную обиду это не восприму, нет. После процесса я спросил одного из наших юристов, к чему это было. Что могли жена и дети добавить к тем показаниям, которые уже дал я? Тот пожал плечами: «Знаешь, их совершенно не волнует, что знают или не знают твоя жена и дети. Единственное, о чём они беспокоятся — это как бы посильнее зацепить тебя. Они ищут способы сделать этот процесс для тебя таким отвратительным, чтобы ты просто плюнул и заплатил им отступные.»
Получается, что патентные тролли — это часть нашей жизни, такая же неотъемлемая как назойливые комары или как подвальные крысы. Хотелось бы конечно от всех их избавиться, но это невозможно. Приходится прихлопывать время от времени самых надоедливых, и стараться остальное время думать о хорошем.
