Вечером я смотрел на черновик аудита банковской системы. Семьдесят страниц текста — аккуратных, умных… и беспомощных. В них было всё, кроме главного: куда ткнуть пальцем, чтобы увидеть причину и связанный с ней риск.
Я открыл диаграмму и сделал то, чего раньше не делал с текстами: расщепил его на смысловые атомы. Первая глава превратилась в объект. Раздел — тоже объект. Абзац с фразой «есть прямой доступ к БД» — отдельный узел с ссылкой на страницу. Рядом появился «Факт». От него пошли ребра к «Риску» и «Рекомендации».
И тут случилось простое озарение: документ перестал быть рассказом, он стал моделью.
На второй главе я заметил повтор: тот же паттерн всплывает в другом отчёте. Раньше я бы копировал текст. В графе я просто переиспользовал раздел как объект. Тот самый «Интеграционный ландшафт» стал шаблоном — и без лишних объяснений собрал вокруг себя факты, метрики, контроли.
Когда всё склеилось, вопросы заказчика сменились: не «где это написано?», а «какие риски подтверждены фактами?» и «что закроем первым?». Мы щёлкнули по узлу — и увидели цепочку от цитаты первоисточника до предлагаемого изменения архитектуры. Трассировка появилась сама собой, просто потому что текст больше не был плоским.