Для несанкционированного доступа использовался бэкдор (программа, с помощью которой злоумышленник может получить скрытый доступ к устройству), который якобы был заранее загружен на плату турникета.
Белые шляпы, да? Если процитированное соответствует действительности, то обвинение по статьям 272 и 273 УК РФ вполне может быть обоснованным. Есть важные детали, однако без материалов дела можно только гадать.
Я бы очень хотел верить, что специалисты, проводившие тесты SSD от Corsair, допустили ошибку в самой основе методики тестирования.
Для справки: я разреверсил прошивку от того самого накопителя Corsair. Там есть функциональность «self delete», в основе которой – парсер таблицы разделов и NTFS.
Право на тайну переписки – это право. И человек вправе использовать это право или не использовать (сравните это с нарушением или ограничением права, которое осуществляется внешней стороной, а не обладателем права). Таким образом, например, ФЗ «О связи» и ФЗ «О почтовой связи» разрешают выдачу охраняемых тайной переписки сообщений и отправлений другим лицам по доверенности и без судебного решения, хотя в самой Конституции нет упоминания о такой возможности. Просто считается, что человек распорядился своим правом на тайну переписки так, что разрешил другому человеку ознакомиться с этой тайной. На уровне федерального законодательства и в судебной практике, в том числе Конституционного Суда, есть и другие примеры, когда признается законным использование человеком своего права на тайну переписки в пользу раскрытия этой тайны (и, соответственно, сообщения или телефонного разговора) другому лицу или другим лицам.
Следовательно, согласие пользователя на ознакомление другого лица (или других лиц) с перепиской первого является законным. С другой стороны, навязывание этого согласия через договор присоединения может быть признано незаконным (как это было, например, с изменением процентной ставки по вкладу банком в одностороннем порядке на основании договора с соответствующим условием; тогда дело дошло до Конституционного Суда и было получено решение в пользу вкладчиков). Однако подобное навязывание и нарушение права на тайну переписки лежат в разных плоскостях. Аналогичным образом, если договоры об оказании услуг связи (или иные договоры в области услуг связи) будут повсеместно (то есть без альтернатив от других организаций связи) содержать условие о выдаче охраняемой тайной переписки информации другому лицу (другим лицам), то можно говорить о том, что происходит отказ лица от права на тайну переписки, что запрещено Конституцией (в ней сказано, что основные права и свободы человека неотчуждаемы). Но, опять же, отказ от права и нарушение права – это разные вещи.
Что же касается нарушения права на тайну переписки при сборе данных (без дальнейшего ознакомления или распространения соответствующей информации), то его нет. Долго объяснять, почему так происходит, но в качестве примера могу привести следующее: Конституционный Суд признал, что сведения о телефонных разговорах (метаданные, если говорить современным языком) охраняются так же, как и само содержание телефонных разговоров (то есть метаданные попадают под действие тайны переписки и телефонных переговоров), а потому для их получения требуется судебное решение, при этом в деле рассматривался вопрос о получении данных, собранных оператором связи до вынесения судебного решения. И уголовно-процессуальное законодательство, с поправками после соответствующего решения Конституционного Суда, содержит положения, явно разрешающие получение сведений о соединениях между абонентами и абонентскими устройствами по судебному решению за промежуток времени до вынесения этого судебного решения.
Кто-то, конечно, может заявить, что сбор переписки без ознакомления с ней и без ее разглашения уже запрещен частью 1 статьи 24 Конституции («Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются»), однако действие данной нормы, согласно правовой позиции Конституционного Суда, может быть ограничено федеральным законом (вопреки маргинальному толкованию статьи 56 Конституции, которое в теме уже встречалось, кстати говоря).
И хотя это сближает такого рода определения с итоговыми решениями, процедура вынесения определений, особенности их юридической силы не позволяют ставить их на одну ступень с последними.
Итоговое решение – это постановление или, в особом случае, который еще ни разу не свершался, заключение (статья 71 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Следовательно, в процитированном тексте сказано про сближение определений с постановлениями. И с этим я согласен (тем не менее, определения и постановления – это документы с разными свойствами, но с одной и той же силой; в частности, постановления подлежат обязательной публикации, а определения – нет, о чем в свое время было сломано много пуканов).
По закону и по толкованию этого закона самим КС РФ, решения в виде определений имеют ту же силу, что и решения в виде постановлений. Множество правовых позиций, в том числе существенно изменяющих правоприменительную практику и приводящих к изменениям на уровне федеральных законов (например, решение о запрете получения правоохранительными органами метаданных о звонках без судебного решения), были изложены именно в определениях.
Собственно, процитированные вами слова никак не отмечают необязательность определений КС РФ, но отмечают обратное («На практике определениями разрешаются не только процессуальные, но и материально-правовые вопросы»).
Читайте ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», там в статье 71 написано:
Все иные решения Конституционного Суда Российской Федерации, принимаемые в ходе осуществления конституционного судопроизводства, именуются определениями.
1. Прекратить производство по делу в части, касающейся проверки конституционности оспариваемых И.Г.Черновой положений, содержащихся в частях второй, третьей и четвертой статьи 5, пункте 6 части первой статьи 6, подпункте 1 пункта 2 части первой статьи 7, частях первой, второй, третьей и четвертой статьи 9, частях первой, второй, третьей и четвертой статьи 10, частях первой, третьей и четвертой статьи 12 Федерального закона от 12 августа 1995 года «Об оперативно-розыскной деятельности», поскольку непосредственно указанные положения, примененные в деле заявительницы, не нарушают ее конституционные права и свободы, и, следовательно, ее жалоба в этой части не является допустимой в соответствии с требованиями Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
В части первой статьи 6 лишь перечисляются виды оперативно-розыскных мероприятий, но не определяются порядок и условия их проведения. Осуществление оперативно-розыскных мероприятий, в том числе наблюдения, возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных статьей 2 рассматриваемого Федерального закона, и при наличии оснований, указанных в его статье 7. Следовательно, данный Федеральный закон не допускает сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни проверяемого лица, если это не связано с выявлением, предупреждением, пресечением и раскрытием преступлений, а также выявлением и установлением лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, и другими законными задачами и основаниями оперативно-розыскной деятельности. При этом согласно абзацу четвертому части седьмой статьи 5 органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан и которые стали известными в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами (в данном случае если они относятся к преступному деянию).
Действительно, часть прав, перечисленных в обсуждаемой статье, не может быть ограничена федеральным законом, поэтому я и написал: "одно лишь перечисление права в части 3 статьи 56 Конституции не значит...". Что же касается права на тайну частной жизни, то оно может быть ограничено федеральным законом.
Только эта норма относится к ограничениям, вводимым в условиях чрезвычайного положения. Согласно позиции КС РФ, одно лишь перечисление права в части 3 статьи 56 Конституции не значит, что данное право является абсолютным и не может быть ограничено вообще.
Как только Telegram блокируется, переписка российских чиновников, их общение с друзьями и родственниками и прочие чувствительные данные через WhatsApp/Viber перейдут в подконтрольные Америке облака Apple iCloud/Google Drive.
Какой в этом смысл с точки зрения национальной безопасности России? Со стороны выглядит как некий саботаж государственных интересов.
А чуть позже он заявил следующее:
В 2017 году обмен секретной информацией построен на оконечном шифровании, к которому у владельцев мессенджеров нет и не может быть “ключей для дешифрации”. Эти ключи хранятся только на устройствах самих пользователей. Хотя Telegram был пионером этой технологии, сегодня оконечное шифрование используют все популярные мессенджеры, включая WhatsApp, Viber, iMessage и даже Facebook Messenger
Закон неубывания энтропии с вами не согласен.
Белые шляпы, да? Если процитированное соответствует действительности, то обвинение по статьям 272 и 273 УК РФ вполне может быть обоснованным. Есть важные детали, однако без материалов дела можно только гадать.
Для справки: я разреверсил прошивку от того самого накопителя Corsair. Там есть функциональность «self delete», в основе которой – парсер таблицы разделов и NTFS.
Ничего, кроме LVM и различных типов файловых систем во время загрузки.
Следовательно, согласие пользователя на ознакомление другого лица (или других лиц) с перепиской первого является законным. С другой стороны, навязывание этого согласия через договор присоединения может быть признано незаконным (как это было, например, с изменением процентной ставки по вкладу банком в одностороннем порядке на основании договора с соответствующим условием; тогда дело дошло до Конституционного Суда и было получено решение в пользу вкладчиков). Однако подобное навязывание и нарушение права на тайну переписки лежат в разных плоскостях. Аналогичным образом, если договоры об оказании услуг связи (или иные договоры в области услуг связи) будут повсеместно (то есть без альтернатив от других организаций связи) содержать условие о выдаче охраняемой тайной переписки информации другому лицу (другим лицам), то можно говорить о том, что происходит отказ лица от права на тайну переписки, что запрещено Конституцией (в ней сказано, что основные права и свободы человека неотчуждаемы). Но, опять же, отказ от права и нарушение права – это разные вещи.
Что же касается нарушения права на тайну переписки при сборе данных (без дальнейшего ознакомления или распространения соответствующей информации), то его нет. Долго объяснять, почему так происходит, но в качестве примера могу привести следующее: Конституционный Суд признал, что сведения о телефонных разговорах (метаданные, если говорить современным языком) охраняются так же, как и само содержание телефонных разговоров (то есть метаданные попадают под действие тайны переписки и телефонных переговоров), а потому для их получения требуется судебное решение, при этом в деле рассматривался вопрос о получении данных, собранных оператором связи до вынесения судебного решения. И уголовно-процессуальное законодательство, с поправками после соответствующего решения Конституционного Суда, содержит положения, явно разрешающие получение сведений о соединениях между абонентами и абонентскими устройствами по судебному решению за промежуток времени до вынесения этого судебного решения.
Кто-то, конечно, может заявить, что сбор переписки без ознакомления с ней и без ее разглашения уже запрещен частью 1 статьи 24 Конституции («Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются»), однако действие данной нормы, согласно правовой позиции Конституционного Суда, может быть ограничено федеральным законом (вопреки маргинальному толкованию статьи 56 Конституции, которое в теме уже встречалось, кстати говоря).
P.S. Представляю, как у вас сейчас забомбит.
Итоговое решение – это постановление или, в особом случае, который еще ни разу не свершался, заключение (статья 71 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Следовательно, в процитированном тексте сказано про сближение определений с постановлениями. И с этим я согласен (тем не менее, определения и постановления – это документы с разными свойствами, но с одной и той же силой; в частности, постановления подлежат обязательной публикации, а определения – нет, о чем в свое время было сломано много пуканов).
Собственно, процитированные вами слова никак не отмечают необязательность определений КС РФ, но отмечают обратное («На практике определениями разрешаются не только процессуальные, но и материально-правовые вопросы»).
О юридической силе решения читайте статью 79.
Более того, в двух особых мнениях прямо подчеркивается возможность ограничения права на тайну частной жизни.
</thread>
Определение КС РФ от 14 июля 1998 года №86-О:
А чуть позже он заявил следующее: