Это третья в серии моих статей о современном российском общем образовании и месте IT в нём. Тем, кто не сделал этого ранее, рекомендую сначала прочесть первую и вторую статьи серии. А та, начало которой вы читаете, — об IT-инфраструктуре школы и диссоциативных расстройствах некоторых концепций.
Но сначала позволю себе небольшое отступление от основной темы, надеюсь, вы меня извините.
Слова и их смыслы
Вы никогда не задумывались, в чём смысл именования и переименовывания сущностей и понятий? Что хотят донести до нас именующие? Я уже писал в первой части о разницах между «педагогами» и «преподавателями», а также между «отметками» и «оценками». Продолжу.
В качестве примера: «justice» по-английски означает чаще всего «справедливость». Да и в других европейских языках, унаследовавших это понятие от латинского «justitia», слово со сходным корнем означает, в первую очередь, «справедливость» и «законность». Соответственно, все эти «Ministry of Justice» — для носителя языка не что иное как «Министерство справедливости/законности», то есть тот орган, который отвечает за законность, помогает обществу добиваться справедливости. Но почему-то при именовании нашего органа сделали вид, что в русском слов «справедливость» или «законность» нет. Зато у нас есть министерство, которое отвечает за «юстицию». Вероятно, чтоб граждане не питали иллюзий, чего именно им могут помочь добиться.
Вот вам новый квест: найдите отличие в смыслах между «образованием» и «просвещением». Отличие точно должно быть, ведь недаром переименовали школьное министерство. Даже не просто переименовали, а разделили. Теперь у нас два ведомства, курирующих обучение: Министерство просвещения и Министерство науки и высшего образования.
Конечно, в самом разделении определенная логика есть. Наверно реформаторы хотели повысить роль каждой отрасли, разделить управление и финансирование. А то получалось, что либо учёные руководят обучением дошкольников и первоклашек, либо выходцы из ясельных воспитателей двигают вперёд науку, либо и тем, и другим занимаются «сторонние», не имеющие профильного профессионального опыта люди. Вероятно, определением высшей школы в «научное» министерство наши правители хотели стимулировать участие вузов в научной работе, приблизить их к её теоретическим и практическим задачам.
Но почему тогда (уже устоявшееся вроде название) «общее образование» вдруг изменено на «просвещение»? Никому ведь не пришло в голову назвать присовокуплённую к науке часть обучения «высшим просвещением». Значит разница всё таки есть.
Образовывают (буквально, создают «образ», картину знаний) людей «необразованных», то есть тех, у кого знания может и есть, но не организованы должным образом. Просвещают (буквально, «светом» знаний) обычно «тёмных», мало знающих. Почему нашей школе росчерком пера «заменили» образование просвещением? Может здесь (как с «юстицией») зашифрован некий сигнал? В чём он может заключаться? Что школа будет выпускать не «образованных» людей, а просто уже не совсем «тёмных» — «просвещённых»? Будет ли теперь школа формировать цельную картину знаний? Загадка.
Вот ещё одно замечание. Я давно уже подметил, и некоторые комментаторы своими высказываниями это подтверждают, что упоминание слов «услуги», «обслуживание», «сервис» в контексте образования является неким шибболетом, дихотомически разделяющим общество на непримиримые группы. Ещё в 2002 году даже первое лицо, ещё не казавшееся тогда столь незаменимым, могло под запись называть сферу своей деятельности «услугами населению». Я остаюсь согласен со столь правильной тогдашней его характеристикой сути этих отношений.
Государство обязано обслуживать население, а не наоборот. Оно за тем и существует, чтобы оказывать управленческие, оборонительные, правоохранительные, логистические, медицинские, образовательные и прочие социально полезные услуги, которые население оплачивает налогами и сборами, явными и неявными. И никак иначе. А население, уж коль скоро является оплачивающим потребителем, имеет полное право и должно формулировать требования к объёму и содержанию этих услуг, контролировать качество их исполнения, указывать на проблемы и недостатки.
Ещё раз прошу прощения за оффтопик, но я должен был это всё написать. Хотите — минусуйте. Теперь вернусь к непосредственной теме статьи.
Тактическая единица
Школа является основной учебно-организационной и административно-хозяйственной единицей общего образования. Её прямая армейская аналогия — полк. Здесь свой командир — директор, свой штаб из завучей, своё расположение — здания и территория за забором, свои офицеры — учителя, свой тыл — хозяйственная часть, своя финчасть — бухгалтерия, своя продчасть — с кухней и столовой, своё вооружение — книжки и наглядные материалы, и свои призывники — учащиеся, одетые по форме. Тут свои дежурства и дисциплина, свой «кадровый резерв», такая же недофинансированность на местах, без нужного количества уборщиков, техников, дворников и садовников, такая же вынужденная попытка «командиров» закрыть все дыры (вообще-то не предназначенными для этого) «рядовыми», такие же бесправие и ничтожность «бойцов и младшего командного состава» передовой, и такие же всевластие и сытость «генералов».
И главное — школа встроена в общую территориальную структуру управления по «улусам», «санджакам» и «штандартам». В общем всё, что попадает в «вертикаль» и госбюджетную сферу, приобретает сходные черты. До сих пор не понимаю, почему Верховный не сотворил «Общешкольные уставы Образовательных Сил РФ». Видно всё ещё впереди.
В такой парадигме естественно и последовательно желание завести в школе свою «секретную» часть. И этим структурным подразделением «по защите тайны», вероятно, призвана стать библиотека. Только так воспринимаются указания по организации в школьных(!) библиотеках фонда «закрытого» (или «ограниченного доступа») наряду (и «в противовес») с фондами «общим» и «учебным». Только этим можно объяснить предусмотренный пятилетний(!) срок реализации Концепции «школьных информационно-библиотечных центров (ШИБЦ)». При том, что Концепция в публичном поле раскрыта в основном поверхностно, общими словами, без содержательной части, которая, видимо, должна раскрываться в специальных детализирующих указаниях. Один из примеров таких указаний можно изучить по этой ссылке. Интересны также отдельные образцы плодов реализации Концепции на региональном и местном уровнях.
После изучения этих документов становится в первом приближении понятно, что за тайны готовятся беречь организаторы и работники ШИБЦев. Спойлер: никаких особых «тайн» там нет. Условно эти «секретные материалы» можно разделить на два класса: «вредные всем» и «вредные детям».
К первым относится всякий экстремизм — то, что к нему официально отнесено и занесено в спецперечни. Как такого рода материалы в принципе могут попасть в школьную библиотеку — не раскрывается. Так же, как и остается непонятным, зачем их вообще там продолжать хранить даже в закрытом фонде, как будто это библиотека не школы, а заведения для подготовки судебных экспертов или перлюстраторов.
Ко второй категории материалов у нас традиционно относятся специфические разделы физиологии и психологии человеческого поведения, а также отдельные психоделические темы, слишком тревожные (и потому действительно опасные) для несозревшего сознания. Вероятно подразумевается, что некие взрослые будут ими пользоваться. Можно пофантазировать, как отдельные учителя будут повышать свои профессиональные навыки, ознакамливаясь с актуальными публикациями в области криминологии, психиатрии, сексологии, наркологии или обсценной лингвистики. Но почему такие издания должны храниться именно в школе и именно в библиотеке, и как они туда попадут — тоже своего рода «тайна».
Забытый Интернет или библиотечное братство
Из тех же документов становится ясно, что ШИБЦы будут коренным образом отличаться от прежних школьных библиотек по нескольким параметрам. Это, в первую очередь, наличие компьютеризированной зоны для работы, подключения к сети Интернет и возможности проводить телеконференции.
Возможно кто-то помнит, что Интернет во всех наших школах должен быть уже с конца 2007 года, а также то, что подключение тогда тоже шло не гладко. Правда с 2008 года расходы по его оплате перешли в зону ответственности регионов, и со временем пошли разговоры о том, что многие из школ лишились доступа к Сети в результате оптимизации финансирования. Получается права людская молва: «всё новое —
Итак, библиотека с книжками в школе вроде бы была, Интернет (по крайней мере по документам) в школе числился, в чём же новизна Концепции о ШИБЦах? Очевидно, в новой роли педагога-библиотекаря. Ведь прошлое явление Интернета школьному народу было в те далёкие и «дикие» времена, когда не было ещё ни разгула сетевой развязности, ни цельной информационной политики, ни нацеленности на «оцифровку» российской
Теперь всё будет иначе. Теперь на страже множества сетевых угроз, грозящих нашим детям, стоит библиотекарь. И тут открывается полный замысел Концепции. По нему сотрудник ШИБЦа уже не только и не столько «секретчик», выдающий, принимающий и учитывающий элементы «книгооборота». Он скорей — контрольно-надзорный орган — «особист» школьного Интернета. Не даром столько внимания и времени отводится «дорожной картой»
Интересно, какую роль Концепция ШИБЦ отводит мобильному Интернету в кармане каждого школьника? Что-то мне подсказывает, что о нём просто стараются не вспоминать. В итоге вся «титаническая» работа по созданию и продвижению этой идеи выглядит странновато. Разработаны и доведены, я уверен, сотни тысяч документов. Потрачена масса ресурсов, да и просто времени, с непропорционально малыми (если они вообще есть) практическими результатами на выходе. Концепция ради концепции. Создаём каменные орудия труда.
Этот 2020 год, в который мы празднуем 75-летие Великой Победы, в России объявлен годом Памяти и Славы. Почему-то, когда я наткнулся на описанную Концепцию и вникал в её суть, в моей памяти всплыл где-то прочитанный мелкий эпизод из долгого противостояния двух славных маршалов Красной Армии за несколько лет до начала Великой Отечественной. Когда один из них представил комиссии макетный образец того, что в последующем стало «Катюшей», и результаты его практического применения, другой поинтересовался о том, какая роль может быть у этого оружия в концепции «современного кавалерийского боя».
Концепция, которой нет
Нельзя сказать, что чиновники совсем оторваны от реальности. В предыдущей части моей «школьной серии» я упоминал СанПиНы, в которых достаточно хорошо и подробно описан «идеал» школы от Роспотребнадзора. У школьного министерства тоже есть приказы, свидетельствующие о том, что в нём прекрасно понимают современные вызовы. В этом, например, есть упоминание о школьной «серверной» и о «3D-принтерах». Интересно, много ли есть школ, способных похвастать своим 3D-принтером, да ещё и активным (а не факультативным) обучением работе с ним?
Однако, концепции информатизации и автоматизации школы вообще (а не школьной библиотеки), мне почему-то найти не удалось. Что должна включать в себя IT-инфраструктура школы? Попробую определиться хотя бы с функциональными доменами. Как вы увидите, то что в школах наиболее развито, то что наиболее регламентировано и её главное предназначение — это слабо пересекающиеся множества.
Очевидно, главная задача школы — учить. Значит главный домен инфраструктуры должен быть учебным. Это оборудование и материалы для классных, домашних и проверочных работ, и дополнительные материалы для факультативного и самостоятельного изучения любознательными. То есть по сути дела — та самая библиотека, только не в библиотечном помещении, а желательно на сайте в круглосуточном доступе из любого ученического дома или из любого учебного класса, да откуда угодно для авторизованных пользователей. И та система справедливого оценивания результатов обучения, о которой я писал в первой части, будь она реализована, тоже должна стать частью учебного функционального домена школ. С другой стороны, те школьные компьютеры, о которых я упоминал во второй части своей «школьной саги», будь они воплощены в жизнь, тоже должны быть физическим компонентом этого домена, обеспечивать доступ к содержательной его части.
С другой стороны, есть неучебная публичная жизнь школы. Контакты, статистика, информация о персонале и оснащенности, публичные документы, новости, анонсы — всё, что только может заинтересовать родителей, учеников и общественность, но при этом непосредственного отношения к учёбе не имеет. Назовём это публичным доменом, с неограниченным доступом через сайт школы. Как ни странно, этот домен является, пожалуй, самым нормативно зарегулированным. Хотя при этом сайт школы и его поддержка никак не организованы чиновничеством с точки зрения поддержки хостинга, нэйминга и администрирования. Да что там, даже единого списка школ на сайте Минпросвещения не найти. В этом плане интересны нормативы финансирования школ для обеспечения выполнения ими той массы требований к сайту, которые я упоминал, и есть ли они вообще?
И конечно, есть ещё и внутренняя — организационная — сторона жизни школы. Бухгалтерия, канцелярия, учёт материальных запасов и кадров, связь с вышестоящими органами и филиалами — в общем всё то, что не относится непосредственно к обучению, но обеспечивает его, следует отнести к административному домену. Что-то мне подсказывает, что это самая развитая область информатизации и автоматизации школ на данный момент. И этому есть причина: именно эта сфера определяет комфорт работы принимающих решения.
Отдельно я вывел бы домен безопасности. Видеонаблюдение, контроль доступа, пожарная и охранная сигнализации, информационная безопасность в самом широком смысле — все эти системы можно отнести к нему.
А если помечтать об «умной» школе, то наверное ещё можно сформулировать технический домен. И отнести туда весь учёт состояния устройств управления светом, водой, теплом, вентиляцией, кондиционированием школы, их включение и выключение, резервирование, расход коммунальных ресурсов и тому подобное.
Мне кажется, что вот это достойно разработки концепции. Она, по идее, должна была существовать ещё «вчера». Жалко, что её нет.
Не удивлюсь, если я упустил что-нибудь. Надеюсь, что уважаемое сообщество Хабра меня дополнит и/или поправит.
