В предыдущей статье я описал суть проекта. Теперь речь пойдет о самом процессе выживания.
Выживание
…Всё. Пошли. Выживание началось.Состав моих средств для выживания был таков: нож, огниво, репшнур, очки в футляре, фляга армейская с котелком, компас, карта, и сигнальный факел для отпугивания медведя. Сразу возникло неоднозначное чувство практически абсолютной свободы. Оно радовало и пугало одновременно. От этого в голове возникла какая-то непонятная пустота. Нет никаких целостных мыслей, только обрывки. Я и природа, один на один, и больше нет ничего. В первый день я еще не совсем понимал, что происходит и что мне угрожает. Не знал о чем мыслить, на чем сконцентрироваться. Старался наслаждаться красотой природы и радоваться, что я здесь, на Камчатке – в этом удивительном и красивом краю. Вечером я насобирал дров на всю ночь, чтобы поддерживать костер до утра. Заночевал под стволом поваленного дерева, слегка прикрыв себя от ветра его обломками. Первая ночевка была особенно тревожной. Я вздрагивал от каждого шороха, мне всюду чудились медведи. Спал довольно плохо, просыпался от холода, когда догорал костер, приходилось снова разжигать огонь. Замерзали ноги. С утра заварил Иван-чай и отправился дальше.Внутренняя пустота убивала меня, и я решил выбрать для себя более близкую цель, чем конечную точку маршрута. Выживание – это не одна большая задача, это много маленьких задач и этапов. По плану я должен был пройти определенный маршрут, это имитировало ситуацию, когда человек потерялся где-то далеко в горах. Близ моего пути находилось несколько озер, и я решил поскорее добраться до одного из них, чтобы попытаться половить в нем рыбу и поохотиться на берегах на прочую живность. Возле больших масс воды всегда больше жизни, чем на склонах гор.
День второй
Весь следующий день мы шли и почти не снимали. К вечеру мы вышли к домику. В случае реального выживания я бы естественно заночевал в нем и воспользовался тем, что нашел в нем, но концепция фильма не предусматривала таких бонусов. Я отправился строить укрытие.День третий
На следующий день я встал поздно. Утро стало моим любимым временем суток. За ночь я сильно выматывался от прерывистого сна, неудобного настила, холода и страхов. А утром, когда выходило солнце, становилось тепло и уже не нужно было следить за костром, я мог позволить себе немного поспать без напряжения. Первое что я увидел по пробуждению – был Серега с камерой. Я понял, что уже довольно много времени и начал вставать. Кроме Сереги я никого не видел этим утром, решил, что они задерживаются в домике и потом нагонят нас.Это был третий день. В организме из-за голода начинались переходные процессы, я плохо соображал и просто на автопилоте шел, смутно помня задуманный маршрут. В голове было совсем пусто. Я раздражался из-за медленной скорости нашего передвижения. Огромный рюкзак Сергея не позволял идти быстро, тем более что мы часто останавливались для съемок проходов. Для меня это было непривычно, я все время торопился. Открывающиеся чудесные виды создавали внутренний контраст спешке и раздражительности. Всё смешалось.
Ближе к полудню мне стало совсем не по себе. Хотелось упасть и уснуть. Рациональное мышление и рассудительная деятельность в этот промежуток времени совсем отсутствовали, и это вылилось в неверно принятое важное решение. Начался небольшой подъем (до этого мы шли по горизонтальной долине) и я ошибочно принял его за ключевую возвышенность на карте, где мне нужно повернуть к озеру. Это был критический момент. Я повернул не туда, но тогда еще не знал этого.
Мы поднялись довольно высоко. Троих наших спутников всё еще не было видно, я старался не думать об этой проблеме, хотя в глубине души понимал, что где бы они сейчас ни были – здесь они нас не найдут. Вполне логичным было бы обсудить этот момент, но общаться было нельзя. Мы всё шли и шли вверх. Я начал приходить в отчаяние, но боролся с этим состоянием мыслями о том, что мне по большому счету все равно где выживать. Но до конца освободить сознание не давала ответственность перед проектом. Сами того не замечая начинаем относительно много общаться.
Сергей сказал мне, что на самом деле наши «друзья» не отстают, а ушли гораздо раньше нас и сообщили, что будут стоять на перевале. Бывалый походник Юра сильно опечалился темпом нашего движения, и они втроем (Иван, Сергей и Юра) решили пойти вперед, чтобы не отставать от графика и набирать фотоматериал. «Что за бред?!» — подумал я. Ведь очевидно, что разделившись в незнакомой местности, собраться потом вместе нереально. Я долго не мог поверить в такую глупость со стороны бывалого камчадала и туриста со стажем. Всё это сильно испортило мне настроение, я сильно разочаровался в этих людях. И с этого момента мыслил о них как о тех, кто кинул своих друзей в трудную минуту. Теперь мы выживали уже вдвоём, с той лишь разницей, что у Сергея была еда, спальник, но при этом 41 килограмм в рюкзаке.
Смешанные и контрастные чувства были в это время. Все было не так уж плохо, но и многое меня волновало. Это трудное состояние, когда нельзя полностью предаться одному настроению, поэтому приходилось делать сильные внутренние усилия для поддержания себя в стабильности.
День четвертый
Опять трудная ночь. Дрова на берегу были сырыми, и чтобы разжечь теплый костер приходилось делать много усилий. Просыпаясь ночью от холода, я порядка сорока минут тратил на восстановление костра. К концу ночи у меня даже не было сил, чтобы дуть на тлеющие угли. Я не мог дождаться утра, чтобы немного поспать без напряжения. Но и тут я не мог успокоиться, постоянно спешил и не мог расслабиться – мне хотелось поскорее выбраться к озеру, и поэтому я постоянно поторапливал себя.Место, где мы ночевали, оказалось своеобразной ловушкой. Сергей физически не мог пройти по склону, где шел я. Огромный рюкзак смещал центр тяжести и Сергей просто соскальзывал со склона, даже если полз на четвереньках. И еще он периодически попадал в ловушку из стланика – рюкзак со штативом поперек застревал в ветках, и ему приходилось снимать всю свою ношу и протаскивать все по частям. Эти 400 метров траектории и 300 метров набора высоты заняли у нас около 4-х часов. При этом мы через силу заставляли себя периодически снимать. Меня снова мучили перепады настроения. Наш темп сильно угнетал меня, обстоятельства давили, но глядя на окружающую красоту, я приходил в восторг и радовался. Красота спасала меня.
Перед выходом на гребень, Сергей уходил вперед, чтобы снимать мои первые впечатления. И всегда, перед тем как мне откроется новый вид, я ждал, пока Серега развернет камеру, чтобы снять свежие и живые эмоции. Мы вышли за гребень. Озера за ним не оказалось. Я уже понял свою ошибку в навигации и знал необходимое направление. Спускаться вниз и искать дорогу я не хотел, т.к. планировал выйти на желанное озеро по верху. Тем более что здесь, наверху, на высоте более 1000 метров виды были просто потрясающими. Мы пошли к следующему отлогу, за которым я, как и раньше, надеялся увидеть озеро.
Вулкан Бакенинг был хорошим ориентиром. Я по компасу определил свое местоположение. Всё говорило о том, что за тем видимым отлогом уже точно должно быть видно озеро. Эти мысли очень обнадеживали меня, я спешил, раздражался на наш темп, очень хотел заглянуть за гребень. И какого же было моё разочарование, когда за очередным отлогом не оказывалось озера. Постепенно приходили мысли о неадекватности карты, т.к. я не находил на ней соответствующих реальности форм рельефа. Я уже не знал, кому верить – своим ощущениям или карте.
Следующий отлог – тоже ничего. Контрасты становились всё сильнее: с одной стороны я не видел своей цели, но вновь открывающиеся виды так радовали глаз, что я забывал о многих проблемах. Шел четвертый день. Уже вечерело, пора было становиться на ночлег. Штурмовать следующий отлог было решено завтра. Издалека определяем место для ночевки. И вдруг… Медведь! Идет себе как рас там, где мы наметили ночевать, уходит вдаль. Но это не изменило наших планов. Закат застал нас во время бивуачных работ. Это был, наверное, самый красивый закат за все путешествие. Вокруг – резкие, контрастные скалы, безоблачное небо изумительного цвета, вулкан Бакенинг, подсвеченный заходящим солнцем – я оставил все дела, просто стоял и любовался закатом. Настолько хорошего настроения у меня не было уже давно.
Изначально показавшееся мне совсем непригодным место для ночлега оказалось в итоге самой лучше ночевкой из всех. Сухие дрова разгорались быстро, рядом было много шишек, которые я запекал в углях. Из плоских камней я построил отражатели вокруг костра – от этого было гораздо теплее. А перед сном положил в ноги нагревшийся камень, было очень приятно чувствовать тепло на ступнях, которые все время мерзли на предыдущих и последующих ночевках. Утро было столь прекрасным, что у меня практически не было мыслей. Они были не нужны. Я как бы стал частью всего этого. Растворился в природе. Все те трудности, по пути в это место окупились с лихвой закатом и рассветом. Я настолько зарядился нынешней красотой, что морально воспарял и был в боевом состоянии духа – идти дальше, вперед, к цели!
День пятый
Утро. Встали. Пошли. За следующим отлогом – ничего. Не беда. Я уже привык. Гораздо большей проблемой стало то, что склон становился настолько крутым и сыпучим, что траверсировать его не представлялось возможным. Жаль, но приходится начинать спуск. И он был для нас сложнее, чем подъем. Особенно тяжело спуск давался перегруженному Сереге. Порой он просто не мог идти и скользил по траве склонов. Ущелье вокруг нас становилось все круче. Уже начинало вечереть, а за день мы прошли совсем немного. В обозримом пространстве не виделось ни одного подходящего места для ночлега, хотя бы более-менее пологого. Делать нечего – решаем ночевать на склоне в небольшом участке леса. Как придется.Ужасное место – крутой склон, иррациональный лес вокруг. Но я уже стал замечать такую особенность: сначала вокруг всё такое неприветливое, одинаковое и чужое, но вдруг выбрал место, положил рядом вещи – и оно сразу становится своим, родным и уютным. Ночью, в короткие промежутки сна мне даже успевали сниться сновидения. Как ни странно, мне не снилась еда или теплый ночлег, это были абстракции с размытым смыслом.
День шестой
Утром мы продолжили спуск. Ручьи, камни, непроходимые заросли – всё это уже норма. Из-за высокой растительности трудно ориентироваться, не видно никаких ориентиров. Я нервничаю. Начинаю требовать у Сереги посмотреть на ГПСе верно ли мы идем. Он отказывает. Судорожно смотрю на карту каждые 2 минуты и не выпускаю из рук компас. Я уже не знаю, кому верить. Верить ли себе, верить ли карте.Внезапно мы вышли на тропу. Её направление меня устраивало, начал идти по ней и совсем расслабился. По пути было много крупной голубики. Чувство голода меня уже давно не беспокоило, я ел ягоды лишь потому, что надо есть, ну и, конечно, потому что они вкусные.
Сергей методично заходит за гребни первым, чтобы снять мои эмоции, если вдруг откроется вид на что-то интересное. И вдруг за очередным перепадом я вижу воду! Я не мог поверить, что наконец то нашел озеро. Я бежал к нему, несмотря на усталость и бессилие. Но меня снова ждало разочарование – это было совсем крохотное озеро, вовсе не то, на которое я планировал придти. Но я не расстроился, обстановка менялась в хорошую сторону, до этого я вообще не видел озер. Разбираться с навигацией я планировал утром.
Сегодня «Меридиан» — прошла половина времени выживания, шесть дней. Вечером Серега делает мне сюрприз – показывает на карте, где я нахожусь. Это крохотное озеро есть на карте. Я, как и чувствовал ранее, прошел мимо задуманной цели и находился значительно дальше, чем надо. Зато это открывало возможность пойти на еще большее озеро. А там уже можно было бы и поохотиться, и попробовать поймать рыбу. Теперь все мои мысли о том, как бы поскорее добраться туда.
День седьмой
Утром, во время сборов мы услышали крики где-то вдалеке. Подумали, что это наши. Поначалу даже не хотели отзываться, всё еще была сильна обида от того поступка с разделением на маршруте. Но потом все же начали кричать в ответ. Выяснилось, что это фотограф Иван кричал и искал нас. Как оказалось позже, все эти дни, когда мы были порознь, он единственный кто хоть как то заботился о нашем поиске, ежедневно таскал на перевал дрова и жег сигнальные костры. Везде, где они проходили – оставлял записки, напрягал камчатских тоже искать нас. Камчатские же, когда увидели нас с перевала сказали следующее: «Ну всё, они нашлись. Мы пошли дальше по маршруту». Удивительно, что у них не возникло мысли о том, что может быть нам нужна помощь или с нами произошла беда. Они просто ушли, оставив Ивану кусок полиэтилена, палатку взяв с собой. Иван остался с нами. Приятно было осознавать, что он оказался адекватным человеком.Большое озеро! Наконец то, берег, и вода! Сбылась словно маленькая мечта. Странные смешанные чувства были у меня в момент, когда я буквально прыгнул в воду. Она была холодная, смысла мокнуть не было вовсе, но я настолько морально тосковал по нему, что это было для меня необходимо. Хотелось ощущать воду и понимать что это не сон и я на самом деле здесь и сейчас. Всё – главная на этом этапе цель достигнута. Странно, но я не чувствовал радости от достижения цели, а ощущал лишь некоторое облегчение, смешанное почему-то с тревогой.
Сегодня эстетика взяла верх над здравым смыслом: я долго искал укрытое от ветра место, но в итоге построил шалаш на берегу озера. Это открытое и более продуваемое место, тем более у воды всегда холоднее. Но к тому времени я настолько устал спать во всяких чащах, что даже в ущерб теплу хотелось открытого пространства и красоты. Я хотел просыпаться и видеть эту красоту, а не ветки и заросли вокруг себя. Я хотел ощущать простор, а не тесноту очередной жопы. Я хотел сидеть у костра на берегу озера и любоваться им.
День восьмой
Наступил ответственный, восьмой день. Главная цель прихода на озеро – охота и добыча животной пищи. В озере есть рыба, а на полянах вокруг обитают суслики. Я соорудил себе копьё из ножа и палки, и, набравшись уверенности, отправился на охоту. Начать решил с сусликов. Сначала кроме нор ничего не было видно, но потом вдруг появилась парочка и самих сусликов. Подхожу медленно, чтобы не спугнуть. Копье наготове. Бросок… мимо! Я гонюсь за ним, но он ускользает от меня в нору. Пробую выкурить их оттуда, развожу огонь сверху норы, задуваю дым внутрь и смотрю по сторонам — не выбегают ли они из запасных выходов. Но тщетно. Очевидно, эти зверьки слишком хитры и проворны для меня.Рыбу я ловил в месте, где озеро переходит в реку. Огромные рыбы виднелись под водой. Вот она, еда! Но подойти к ним близко было очень трудно. Когда я подходил на пять-семь метров, они начинали уплывать, а с такого расстояния попасть моим копьем было нереально, тем более что копье я держал впервые в жизни. Долго выжидать на одном месте тоже не получалось – вода очень холодная, а у меня и так мало сил. Но я продолжал пытаться. Караулил их на камне, пытался загнать их на себя, кидая камни с другой стороны стаи, заходил поглубже, заходил с другого берега. Но когда рыба не на нересте – она проворна и умна. Бросок… попадаю рыбине по спине, вижу, что ранил её, но она всё равно уплывает.
Вдруг, стоя на берегу, вижу: плывет большая рыбина, совсем близко к берегу, по мелководью, еле плетется, явно уставшая от длинного заплыва. Это шанс. Меня охватывает паника, я судорожно бросаю копье – мимо. Рыбина, немного взволновавшись, плывет чуть быстрее – я бросаюсь на неё и пытаюсь схватить руками – выскальзывает! Чёрт! Снова метаю копье – мимо, а рыба тем временем начинает уходить на глубину. Бросаю копье – мимо. Всё… ушла совсем глубоко… Черт! Как же жаль, это был реальный шанс, и я упустил его. Я отчаянно надеялся, что будут еще такие, ждал, ходил вдоль берега, высматривал. Но бесполезно. Это был последний шанс.
С чувством полного опустошения я пошел обратно в свой шалаш. Было очень грустно, что ничего не поймал сегодня. Потратил столько сил в пустую. Единственное что мы сегодня имеем – это дохлая рыбина, которую Сергей нашел на берегу. Сообща решаем завтра еще один день посвятить охоте. Погода начинала портиться, небо затянуло, и иногда срывалась морось. На душе тошно. И дело даже не в том, что я сегодня не смог полакомиться рыбой или сусликом, а в том, что хотелось кадры успешного лова включить в фильм и насытить его динамикой.
Ночью случился пожар – загорелась высохшая на шалаше трава, и я проснулся в кольце горящего выхода. Потушил. Но даже это событие с испугом и приливом адреналина не сняло мою сонливость, я настолько был вымотан, что сразу же завалился спать дальше.
День девятый
Ближе к утру я подскочил от того, что на мне загорелись штаны. Слишком уж близко придвинулся к костру. Теперь на одной штанине была большая дыра, а на второй – сплавившийся участок. Каким то чудом я не обжегся сам. Это событие с одной стороны огорчило меня, все-таки жаль одежду, а с другой – это был хороший момент для фильма. Драматизм, понимаешь! Вот утром придет Серега – я ему все расскажу.Несмотря на ночные перипетии, я постарался встать пораньше. Заметил, что крупная рыба плавает прямо рядом с моим лагерем. Буду пытаться ловить рыбу здесь на остатки найденной вчера мертвой рыбины. Крупная рыба по-прежнему боялась подходить близко, поэтому я сделал импровизированную ловушку. Взял верх от термобелья, вставил внутрь упругие тонкие ветки, с двух концов привязал веревку – получилось некоторое подобие сачка. Все это я клал на дно и в центр помещал кусочек рыбы.
Идея была в том, что рыба привлеченная запахом приманки будет проплывать над этой ловушкой – в этот момент я должен был дернуть за веревки. Сачок бы расправился, и рыба оказывалась бы внутри. Пока я устанавливал все это дело, мне удалось поймать небольшую рыбешку прямо рукой. О! Как я загорелся! Несмотря на её крошечный размер – это было больше чем рыба, это был отдаленный намек на удачу! Решил тут же приготовить её – сорвал первый попавшийся большой лист, завернул и положил в угли. Время до её приготовления показалось мне вечностью. И вот она – запеченная. Этот запах, сводит меня с ума. Откусив первый кусочек, я почувствовал, как время остановилось. «Божественно», — всё, что смог произнести я. И это было на самом деле так. «Я в жизни не ел ничего вкуснее», — сказал я, уже облизывая пальцы.
Возбужденный этой удачей, я принялся неистово ловить рыбу руками и ловушкой. Но смог поймать своим сачком еще только две мелкие рыбешки. Ближе к полудню рыба стала редкой и шустрой. Я уже совсем замерз стоять в воде и прекратил лов. Уже вне контекста выживания мы пробовали ловить рыбу на крючок тройник, но тоже безуспешно. Клев закончился. Остаток дня мы снова безуспешно пытались ловить сусликов. А к вечеру я вернулся к самому древнему способу пропитания человека – собирательству. Собрал полный котелок голубики с водяникой, часть съел так, а остальное размял и подогрел на костре – получилось что-то вроде варенья.
Несмотря на сегодняшний улов, настроение было ни к черту. Главная задача – это добыча животной пищи была не выполнена. Хотелось поймать что-то существенное не столько для утоления голода, сколько для насыщения фильма событиями. Это сильно огорчало меня. Ну и вдобавок ко всему у меня не очень ладилась работа с камерой – я много говорил не того и не так.
Уже третий день я спал на одном боку, от этого все тело болело. По всей видимости, я застудил мышцу на бедре, от этого в ней ощущалось жжение, порой не дающее заснуть. По непонятным причинам сильно распухла кисть руки, это беспокоило меня, я боялся, что это заражение. Спать ложился совершенно морально и физически разбитый.
День десятый
Всю ночь моросило, и утро не встретило нас солнечным рассветом. Настала пора возвращаться. Свой маленький лагерь я покидал с чувством невыполненного долга и мыслями о том, что нужно будет вернуться сюда еще и завершить начатое. Оставшееся время будет полностью отдано возвращению, и ничего интересного, скорее всего, уже не произойдет. Я уже вполне реально ощущал упадок сил – ребята с тяжеленными рюкзаками шли в горку быстрее, чем я налегке. Из-за сырой обуви обострились все потертости и раны на ногах, было больно идти.К вечеру мы успели дойти до того домика, который нашли на второй день выживания. Все жутко устали. Естественно, в доме ночевать мне было нельзя, и более того, я даже не мог воспользоваться прошлым местом ночевки, т.к. это место уже было снято на камеру. Морось не прекращалась весь день и, судя по всему, не собиралась прекращаться ночью. Я уже помышлял о том, чтобы плюнуть на всё, повалиться где-нибудь под деревом без костра, и просто перетерпеть ночной холод. Но всё же нахожу в себе силы собрать дров и построить укрытие.
В этот вечер на меня охватило чувство жуткого одиночества. Да, я не был один в этом походе, но я был совершенно одинок относительно условий своего существования, своих проблем и своего внутреннего мира. Я заметил, что начал разговаривать сам с собой и с окружающими предметами – с деревьями, с дровами, с лесом, с костром, с рекой и т.д. Я вплотную подошел к грани коренного внутреннего изменения.
День одинадцатый
Хмурое утро. Меня разбудил Серега с камерой, пришедший снимать традиционное утреннее интервью. Не помню, что я сказал, но это было первое интервью, в котором прослеживалась идея «Как же меня всё это достало». Шел одиннадцатый день. По идее я должен был выживать 12 дней, но еще одна ночевка ничего бы не изменила, и оставшееся время не внесло бы ничего интересного. Поэтому мы решили, что если сегодня выйдем к дороге, то завершим выживание и поедем домой. Это решение обрадовало меня. Я уже несколько дней жил в режиме: «главное продержаться еще немного».Мы вышли на дорогу. Сергей объявил официальное завершение выживания. И я перешел в состояние флегматичности и фантастического спокойствия. Всё – я выжил, я справился, теперь мне ничего не страшно!
Ребята предложили мне поесть сухого пюре, но я отказался, я хотел, чтобы первое, что я съем было что-нибудь другое. Уже давно размышлял, чего бы мне больше всего хотелось, и пришел к выводу – что просто свежего хлеба. Мы развели небольшой костер и стали ловить попутный транспорт до Петропавловска. Поснимали еще немного видео. В конце концов, нас подобрал рейсовый автобус и наше скитание закончилось.
Читайте интервью с героем фильма :)
P.S.
В блоге нашего фотогарфа есть пара постов об этом приключении с фотографиями: раз и два.
