Почему многим людям трудно дается изучение иностранного языка? Почему так популярны и, к сожалению, так бесполезны интенсивы наподобие «заговори на языке на 2 недели» и развлекательно-игровые методики? А главное, какие основные принципы важно понять и принять, чтобы успешно овладеть иностранным языком?
Многочисленные эксперты в области лингвистики, педагогики и психологии не раз говорили о том, что изучающим иностранный язык чаще всего мешает отсутствие конкретной цели и нерегулярность занятий. Из-за размытых формулировок в духе «я хочу выучить английский для себя», «надо бы взяться за английский» и прочих им подобных, ученик и его педагог не могут сформулировать конкретную стратегию работы. Проще говоря, человек оказывается в ситуации «поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». Ну и конечно, если заниматься бессистемно, набегами раз в месяц, то и успехи будут весьма скромными, если вообще будут. Но я хотела бы сосредоточиться на еще одном условии успешного изучения языка, не менее важном, чем конкретная цель и системность занятий. Сформулировать это условие в двух словах довольно сложно, поэтому опишу его так: понимание, что иностранный язык – это система с собственной логикой, которая отличается от формальной логики и от логики родного языка.
Итак, почему это важно? Язык, помимо всего прочего, – это способ упорядочить окружающий мир, разделить его на значимые детали и дать этим деталям название. Вот первая и главная причина различия языков – они принадлежат разным народам, которые жили и развивались в разных условиях, соответственно, и мир они делили на кусочки по-разному. Например, в языках северных народов, живущих в снежных регионах, существует гораздо больше слов, обозначающих разные виды снега и льда, чем в языках жителей, скажем, зоны умеренного климата. Для народов севера точные знания о снеге важны, для нас – не особо, а для жителей, скажем, Центральной Америки – и того меньше. Ещё один пример – числительные в языках племен, которые до сих пор живут первобытнообщинным строем. Здесь не будет дробей и больших чисел, вместо них будет стандартный набор от 1 до 10 (и то не обязательно), а дальше «много» и «очень много». Носителям языка не требуются большие числа и дроби, вот их и нет в языке. Но довольно экзотики, давайте посмотрим на языковую пару русский-английский.
Во-первых, нас все время пугают тем, что в английском языке, о ужас, 12 времен. Давайте начистоту: времен всего три, прошедшее, настоящее и будущее. Просто у каждого времени есть варианты, которые передают дополнительные смыслы. В русском языке тоже есть похожее явление, называется вид глагола. Вот сравните: «Я вчера делал задание» и «Я вчера сделал задание». Время одно и то же, прошедшее, но из первого предложения без дополнительной информации мы не можем понять, было ли задание выполнено или нет. Во втором предложении все понятно – задание выполнено. Есть еще вариант выражения смысла завершенности действия – использования глагола без приставки или однокоренного глагола с приставкой. Например, если человек что-то в тетради писал, мы не знаем, завершил он это действие или нет. А вот если он записал, написал, выписал или дописал, то завершенность будет очевидна, плюс различные приставки указывают на дополнительные оттенки смысла. Точно так же эти механизмы работают и для будущего времени: я буду думать, как решить эту проблему – я придумаю, как решить эту проблему, я буду выбирать платье на выпускной – я выберу платье на выпускной. Иными словами, в русском языке свои особенности, свои порядки, свои формы для выражения конкретных смыслов. В английском принцип тот же самый, разница в том, что в английском языке набор смыслов, различаемых внутри формы глагола, несколько шире. Например, в настоящем времени надо различать ситуации, когда действие происходит одновременно с речью, в данный конкретный момент, и когда действие происходит в настоящем времени с определенной регулярностью, является частью рутины. Например, вы едите спагетти, у вас звонит телефон, вы берете трубку и как есть, с набитым ртом, отвечаете: «I am eating spaghetti, l will call you back later». То есть я ем спагетти вот прямо сейчас, я перезвоню тебе позже. А вот другая ситуация, вы сидите в итальянском ресторане и думаете, что заказать. Может, спагетти? Да нет, спагетти я дома ем каждую неделю, а раз уж я в ресторане, закажу что-то необычное. И здесь «Я ем спагетти каждую неделю» будет звучать «I eat spaghetti every week». Заметили, да? I am eating против I eat, обе формы указывают на настоящее время, но разница в оттенках значения. По-русски мы даем эту разницу с помощью обстоятельств времени «Я ем прямо сейчас» и «Я обычно ем», а по-английски обязательно изменяется сам глагол, а обстоятельства могут быть или не быть.
Вот в этом месте у многих учеников начинается паника «я никогда это не запомню» или «да кому это нужно, почему нельзя как по-русски, просто и понятно». Фокус в том, что по-русски все тоже сложно, точнее так: по-своему. Просто русский язык мы учили детьми, когда мы не задумывались о грамматических терминах, а просто повторяли слова за взрослыми. Ребенок точно не думает о том, что «хочу» — это форма первого лица единственного числа от глагола «хотеть», и что она образуется с помощью личного окончания -у с чередованием согласных т/ч в корне. Ребенок просто наблюдает и запоминает простые схемы. Так он через какое-то время понимает: чтобы взрослый понял, что мне надо, надо сказать «хочу» и потом назвать, что именно я хочу. Хочу мяч, хочу куклу, хочу яблоко, хочу конфету. Ребенок пользуется словами как условными знаками, как комплексом. Во фразе «не хочу» ребенок не понимает, что это два слова, отрицательная частица плюс глагол. Ребенок понимает, что звуковое сочетание «нихачу» сообщает о его несогласии, вот и использует его. Почему считается, что ребенку легче изучать иностранный язык? Потому что ребенку не надо объяснять «глагол совершенного вида в форме прошедшего времени», ему достаточно показать ситуацию и пример ее описания: I have an apple, you have an apple. Несколько повторений, и ребенок будет использовать комплексы «айхэв» плюс название предмета для разговора о себе и комплекс «юхэв» плюс название для обращения к собеседнику. У ребенка еще нет возможности анализировать сложные конструкции, но у него отличная память, а если превратить запоминание комплексов в игру, то вообще здорово.
Со взрослыми всё по-другому. У них уже нет такой памяти, кроме того, у взрослых ограничено свободное время. Многим взрослым трудно и неприятно запоминать, учить, зубрить. Взрослые хотят по-ни-мать. Покажите мне схемку, а я потом буду подставлять в нее слова. И тут проявляется еще одно препятствие: многие взрослые не очень прилежно учили русский язык в школе, поэтому они совершенно не знают грамматических терминов. А как объяснить им схему без терминов? Задачка. Хорошо, давайте сначала объясним термины. Ага, двойная работа. Много, муторно, скучно, непонятно… Занавес, ученика мы потеряли. Ведь в интернете тут и там рассказывают, что изучать язык просто и весело, «а не вот это вот всё». И дело не только в терминах как таковых, а еще и в том, что люди не видят язык как систему, не воспринимают свой родной язык как такой же набор закономерностей, правил и исключений. В школе на уроках русского языка детям объясняют, что такое тема и рема. Признавайтесь, кто из вас помнит значение этих понятий? Но они принципиально важны, чтобы объяснить применение артиклей. То есть важно не знание самих слов «тема» и «рема», а понимание этого явления. Вкратце: каждое предложение содержит информацию, часть информации уже нам известна из ситуации или из предыдущего предложения, а часть информации новая, она и является смысловым центром высказывания, зачем вообще разговор затевался. В русском языке порядок слов свободный, и смысловой центр чаще всего смещен в конец предложения. В разговорной речи смысловой центр дополнительно выделяется интонацией и может занимать любое положение. Но мы обратимся к письменной речи. Представьте, мы читаем два предложения:
В машине сидит мальчик.
Мальчик сидит в машине.
И нам дается два вопроса и предлагается определить, какой вопрос подходит к какому предложению:
Где сидит мальчик?
Кто сидит в машине?
Правильный ответ будет такой: Где сидит мальчик? – Мальчик сидит в машине. Кто сидит в машине? – В машине сидит мальчик.
Из вопроса мы понимаем, какая информация для нас известна. Если мы спрашиваем, где мальчик, то очевидно, что этого мальчика мы знаем, а неизвестно для нас как раз его местоположение. Если мы спрашиваем, кто сидит в машине, то нам знакома машина, а вот сидящий в ней субъект – загадка. Как только мы, даже без терминов, принимаем и понимаем этот принцип, нам сразу проще переключиться на артикли. Логика такая: в английском языке порядок слов фиксированный, поэтому старую и новую информацию надо как-то обозначать. И вот как она обозначается с помощью артиклей:
The boy is sitting in a car.
A boy is sitting in the car.
Машина и мальчик остаются на своих местах, но на них вешаются своеобразные ярлычки, вот это новое, а это уже известное. Понимание тема-рематических отношений в родном языке даже без запоминания терминов существенно упрощает понимание темы артиклей в иностранном языке.
Предыдущая сложность усугубляется тем, что в процессе изучения иностранного языка так или иначе присутствует перевод. Что же в этом плохого? Объясню: далеко не все можно перевести дословно, а главное с использованием аналогичных конструкций, ведь разные народы по-разному делят мир на детальки и по-разному эти детальки соединяют, о чем я уже говорила выше. Возьмем простой пример: I have an apple – У меня есть яблоко. По-английски дословно «я имею какое-то яблоко», по-русски конструкция «я имею» в целом понятна, но малоупотребительна, особенно по сравнению с комплексом «у меня есть». То есть каждый раз, когда у ученика в голове рождается фраза на русском, он сначала пытается перевести ее на английский, судорожно вспоминая, как сказать «у меня», либо он должен вспомнить, что русская конструкция «у кого-то есть» по-английски тождественна конструкции «кто-то имеет», переделать свою мысль в «корявую» форму и уже ее перевести на английский. А что делать с формами глаголов в разных временах? I worked, I was working, I had worked, I had been working – я работал. Да, по-русски это все будет звучать одинаково. И когда вы в голове построите предложение «Когда я на почте служил ямщиком», ваше «служил», взятое в изоляции, никак не поможет вам выбрать верную форму. Отсюда вывод – гораздо эффективнее будет сразу создавать связь с ситуацией. В более простых случаях – сопровождать слова и фразы не переводом, а картинками, визуальными образами. В более сложных – придумывать типичную ситуацию из жизни, запоминать этот образец, и дальше ориентироваться на него. Например, когда я обсуждаю с учениками конструкцию «я хочу, чтобы кто-то сделал что-то», я предлагаю им представить и описать реальную ситуацию и реального человека. Например:
У меня есть младшая сестра, и я хочу, чтобы она перестала брать мои вещи – I have a younger sister and I want her to stop taking my things.
В дальнейшем я напоминаю ученику про сестру, когда возникает необходимость сформулировать аналогичное предложение, а через какое-то время ученик сам начинает вспоминать свою ключевую фразу для таких ситуаций. В итоге потом необходимость в ключевой фразе отпадает, устанавливается стабильная связь между ситуацией и способом ее описания.
И наконец, почему у взрослых игровые формы обучения работают хуже, чем у детей, или почему нельзя выучить язык только с помощью одного приложения с совой. Любая деятельность в игровой форме приносит больше удовольствия, чем просто труд, это факт. Однако, когда мы играем, мозг в первую очередь сосредотачивается именно на игре. Фокус внимания смещается с обучения на прохождение уровней и зарабатывание очков. В игре мы часто полагаемся еще и на интуицию, на удачу, и если мы побеждаем, ткнув пальцем в небо, мы не запоминаем этот правильный выбор, он никак у нас в голове не откладывается. Плюс большая часть игр – это пассивный выбор из предложенных вариантов, а когда мы говорим, мы должны доставать слова и конструкции из собственной памяти, никто не будет держать перед нами табличку с возможными опциями. Чтобы научиться говорить, нужно говорить. Не собирать предложения из кубиков со словами, не переводить предложения, а говорить. Другое дело, если мы играем с живыми людьми в словесные игры, где надо задавать вопросы, что-то угадывать, что-то описывать. Тут переключение на игру даже полезно, так как язык используется по своему прямому назначению – как средство общения. Простые словесные игры помогают несколько раз вслух проговаривать одни и те же конструкции с небольшими вариациями, в результате конструкции постепенно автоматизируются, становятся естественными, образуется связь между ситуацией и конструкциями, необходимыми для ее описания.
Обобщая всё вышесказанное, можно выделить четыре основные проблемы изучающих иностранные языки: отсутствие четкой цели, нерегулярность занятий, ложное представление о «веселом и простом» процессе изучения и отсутствие понимания своего и иностранного языка как системы. В качестве решений последних двух проблем можно сформулировать следующие рекомендации:
1) Понять и принять, что изучение языка – это работа, и прогресс во многом зависит от стараний ученика. В эту работу можно и нужно включать элементы игры и развлечения, но они не могут быть ведущими в методике. Бывают педагоги, у которых дар превращать изучение языка в удовольствие, но это не значит, что они исключительно развлекают своих учеников, они просто умеют грамотно организовать работу.
2) Понять и принять, что к иностранному языку нужно привыкнуть, почувствовать его логику, его темп, его типичное строение.
3) Стараться освоить грамматические комплексы на конкретных запоминающихся ситуациях, по возможности меньше полагаясь на перевод.
4)Посмотреть на свой родной язык с точки зрения системы, представить себе, как бы вы объяснили его закономерности иностранцу.