В недавнем исследовании оптимизма нейробиологи обнаружили, что у оптимистов наблюдались схожие паттерны активности в ключевой области мозга, когда они представляли себе будущие события, а у пессимистов они были уникальными. Полученные результаты помогают нейробиологам понять, что отличает оптимизм от пессимизма в мозге. Это важный вопрос, поскольку оптимизм ассоциируется с лучшим физическим, психическим и социальным здоровьем.
Похожую мысль высказал в своём романе «Анна Каренина» Лев Николаевич Толстой. Роман начинается со строчки: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
«Мы склонны считать, что представления о будущем — это глубоко личное, субъективное действие», — говорит Куниаки Янагисава, ведущий автор исследования и психолог из Университета Кобе в Японии. «Наше исследование, однако, показывает, что — особенно у оптимистов — способы, которыми наш мозг этим занимается, могут быть схожими», и предполагает, что такие общие когнитивные рамки для воображения будущего могут объяснить, почему мы «сходимся» с некоторыми людьми, говорит он.
Предыдущие исследования показали, что оптимисты имеют более обширные социальные связи и пользуются большим признанием со стороны сверстников. Янагисава хотел понять, зависит ли этот социальный успех только от личности «или оптимисты могут иметь общий фундаментальный механизм мозга, который облегчает им формирование социальных связей».
Исследователи сканировали участников на аппарате функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), пока те представляли себе конкретные события, происходящие в будущем с ними или их супругами. Некоторые из этих событий были позитивными, другие — нейтральными или негативными. После этого участники прошли анкетирование, чтобы определить уровень своего оптимизма или пессимизма. Исследование проводилось дважды: в группе из 37 участников и в группе из 50.
Чтобы проанализировать снимки мозга, исследователи сосредоточили внимание на одной области, которая особенно активна при мыслях о будущих событиях: медиальной префронтальной коре, расположенной в середине передней части мозга. Они сравнили паттерны активации мозга в каждой возможной паре участников и использовали статистические тесты, чтобы определить, насколько похожи друг на друга активации нейронов в этих парах. Команда обнаружила, что только пары, состоящие из двух оптимистично настроенных участников, имели схожую активацию мозга; пары, в которых один или оба участника были настроены более пессимистично, не были похожи друг на друга. Исследователи также обнаружили, что у оптимистично настроенных людей различия между мозговыми паттернами для эмоционально позитивных и негативных событий были больше, чем у пессимистов.
«Одна из интригующих интерпретаций [исследования оптимизма], согласующаяся с „принципом Анны Карениной“, заключается в том, что у человека может быть множество различных способов быть пессимистом, в то время как оптимисты, как правило, сходятся на нескольких общих ментальных моделях обнадёживающего будущего, — говорит Бэк. — В совокупности эти исследования могут указывать на более общий принцип — что пребывание „на одной волне“ с другими — основополагающий механизм, который лежит в основе опыта построения социальных связей».
Если в отношении положительных социальных черт действует «принцип Анны Карениной», то чем он может быть вызван? В конце концов, черты, которые мы считаем «положительными», сильно различаются в разных обществах, поэтому существует риск культурной предвзятости. Янагисава считает, что эти культурные ценности могут быть движущей силой эффекта — они ориентируют людей на конкретную цель, которая ценится в обществе, например, быть оптимистом или иметь много социальных связей, что может привести к тому, что эти люди будут вести себя и думать одинаково с течением времени.
Возможно также, что оптимизм, измеряемый в данном исследовании, отражает смежные черты, такие как уровень одиночества или положение в социальной сети. «Эти сходящиеся результаты поднимают важный вопрос о совпадении таких понятий, как оптимизм, одиночество и центральность сети, — говорит Бэк. — Поскольку в новом исследовании не контролировались одиночество и положение в социальной сети, а в моей предыдущей работе не контролировался оптимизм, остаётся неясным, насколько эти измерения совпадают или различаются».
Оптимизм и пессимизм — это не неизменные черты характера; они меняются с возрастом, хотя в разных культурах траектории их развития различны. Оптимизм также не является безусловным благом. «Крайний оптимизм не всегда является благом, потому что мы можем не планировать будущее так хорошо, как следовало бы», — говорит Алеа Девитт, психолог из Университета Вайкато в Новой Зеландии, изучающая мышление о будущем. В некоторых ситуациях «пессимизм может быть полезной чертой: есть данные, что некоторые люди могут быть защитными пессимистами, что может помочь им лучше подготовиться к будущему».
