Или Сеть поймет, что копирайт это и есть цензура — или Сеть превратится в одну сплошную сайентологию.
— ANTICOPYRIGHT BOOK 4, 2000 год

Между прочим, экономическая оккупация не является прерогативой стран третьего мира — тот же самый механизм работает повсеместно. Когда американцы называют Вашингтон «сионистским оккупационным правительством» (ZOG), израильтяне обвиняют американцев, арабов и нефтяных бонз в оккупации и саботаже Эрец Израэль, а саудовские арабы занимаются террором против американских оккупантов, устроивших в Аравии военные базы, и те и другие и третьи говорят об одном и том же. В настоящий момент оккупированной территорией является — весь мир.
— оттуда же

Почитайте, очень познавательно:
imperium.lenin.ru/LENIN/32/C/index.html

* * *

из книги
Луис Бунюэль «Мой последний вздох». Бунюэль о Бунюэле

В свободное время, которого у меня было предостаточно, я разработал довольно странную вещь, документ, увы, мною утерянный (как и многое другое в жизни), — сводную таблицу штампов американского кино.
На большом листе картона были расчерчены колонки, по которым можно было передвигать фишки, легко ими маневрируя. Первая колонка, скажем, обозначала «Атмосферу действия» — атмосферу Парижа, вестерна, гангстерского фильма, войны, тропиков, комедии, средневековой драмы и т. д. Другая колонка означала «Эпоху», третья — «Главных героев». Колонок было четыре или пять.
Принцип был следующий: в то время американское кино подчинялось настолько жестким, механическим штампам, что с помощью простого приспособления было несложно свести воедино «атмосферу» и «эпоху», определенных персонажей и безошибочно догадаться об основной интриге в фильме.
Мой друг Угарте, живший надо мной в том же доме, знал наизусть эту таблицу. Добавлю, что по этой таблице можно было получить особенно точные сведения — о судьбе женских персонажей.
Однажды вечером продюсер Штернберга пригласил меня на предварительный просмотр картины «Обесчещенная» с Марлен Дитрих (у французов она называется «Агент X-27» и рассказывает историю шпионажа, в которой произвольно использованы эпизоды из жизни Мата Хари). Предварительный просмотр преследует цель выяснить реакцию зрителей на картину, которая еще не вышла на экраны, и происходит неожиданно. Это делают обычно вечером в одном из кинотеатров после основной программы.
Поздно ночью мы возвращаемся в одной машине с продюсером. Высадив Штернберга, продюсер говорит мне: — Прекрасный фильм, не правда ли?
— Прекрасный.
— Какой режиссер!
— Безусловно.
— Какой оригинальный сюжет!
Тогда я позволяю себе заметить, что Штернберг не отличается особой оригинальностью при выборе сюжетов. Он часто берет дешевую мелодраму, банальные истории и трансформирует их в своей постановке.
— Банальные истории? — восклицает продюсер. — Как вы можете так говорить! Тут нет ничего банального! Напротив! Вы даже не отдаете себе отчета в том, что в конце фильма он убивает «звезду»! Марлен Дитрих! Он ее убивает! Такого еще никто не видел!
— Прошу прощения, но уже через пять минут после начала картины я знал, что она будет расстреляна.
— Что такое? Что вы болтаете! Я вам говорю, такого еще не было в истории американского кино! А вы — догадались!
Бросьте! Кстати, на мой взгляд, зрителю не понравится такой конец. Нисколько!
Он начинает нервничать, и, чтобы его успокоить, я приглашаю его зайти ко мне выпить по рюмке.
Мы заходим ко мне, и я отправляюсь будить моего друга Угарте, которому говорю: — Идем, ты мне нужен.
Протирая заспанные глаза, он спускается в пижаме, я приглашаю его сесть напротив продюсера и медленно говорю: — Слушай внимательно. Речь идет о фильме.
— Да.
— Атмосфера Вены.
— Да.
— Эпоха: первая мировая война.
— Да.
— В начале картины перед нами шлюха. Мы четко видим, что это шлюха. Она подцепила на улице офицера, она…
Угарте, зевая, встает, жестом прерывает меня и на глазах удивленного, но все же успокоенного продюсера направляется досыпать, сказав: — Можешь не продолжать. Она будет расстреляна в конце фильма.