От модели монетизации зависит какой именно интерактивный опыт будет переживать пользователь. Проектирование «одноруких бандитов» и прочих пачинко гораздо старше гейм-дизайна и там наверняка есть свой устоявшийся словарь. Вполне вероятно, что он будет описывать взаимодействие с донатным продуктом более ёмко.
Одна из фундаментальных проблем терминологии заключается в том, что и разработчики компьютерных игр, и создатели фритуплейных игросодержащих продуктов пользуются одним словарём при диаметрально противоположных задачах.
С годами, у меня крепнет уверенность, что в улучшениях, наступивших после «у нас была система на Х, мы переписали её на Y» основная заслуга не в «на Y», а в «переписали».
О последнем, собственно, писал ещё Голуб в своём руководстве по стрельбе в колено, но кто ж так просто даст переписать всё с Х на Х, но с учётом опыта?
Процент не нуждающегося в переводе разный. Опять таки, если мы равняемся на литературу карликовых государств, то я вопросов больше не имею. Если мы всё ещё рассматриваем русскую литературу пропорционально масштабу языка — то равняться в этом смысле надо явно не на Лихтенштейн.
Я в соседней ветке привёл пример с фантастикой. Если брать современный мировой рынок литературы, то для русскоязычного читателя сегодня доступно приблизительно ничего, а в обозначенном промежутке «уже не Донцова — ещё не Хэмингуэй» — и того меньше.
В этом плане у нас есть принципиальнейшая разница. Дальше будет про фантастику, поскольку мне этот жанр ближе, но и в остальных, готов поспорить, ситуация аналогичная.
Переводят мало, с огромной задержкой и, зачастую, отвратительно. Собственно, благодаря издевательски убогим переводам книг Чарльза Стросса, я сделал над собой усилие и начал читать в оригинале.
И, внезапно, открыл для себя, что всю жизнь я провёл в луже, в которую время от времени плескало водой из океана.
Из тех же «новых странных» полностью перевели только Мьевиля. Писатели вроде Чайковски и Вандермеера для русскоязычной публики практически неизвестны. А тот же Вандермеер, заметим, вполне себе экранизирован.
Из этого получается петля отрицательной обратной связи — мало сильных примеров для подражания, мало стимулов для роста, хуже качество отечественных авторов, меньше читателей и узкая ниша становится ещё более узкой.
Собственно, это и закопало индустрию к середине десятых. При этом, их не то, чтобы не стало к 15-му года. Их не было изначально.
Но в 90-е Россия въехала читающей страной, голодной до печатного слова. И жрали с голодухи всё.
Условный Лукьяненко — как средний по больнице локомотив жанра — в любой другой ситуации так и закончил бы на деконструкции Крапивина.
Издатели, как типичный бизнес 90-х, жили без особой рефлексии и долгосрочного планирования. В итоге, они успешно извели интеллектуального читателя, как основу кормовой базы, а народ попроще нашёл развлечения соответствующие своим (в том числе, воспитанным книжным бизнесом) интересам.
Ну и на этом всё. Читать стало некому и нечего. Эта индустрия умерла, несите следующую.
Ещё на Мембране попадался проект передатчика на нейтрино для подводных лодок. Там в качестве приёмника должен был выступать окружающий лодку объём воды. Как наводить пучок на лодку, кажется, авторы не уточняли.
Статистика из заказных исследований мало в чём превосходит анекдотические доказательства.
У РВ на тот момент была конструктивная проблема, связанная с недостаточной жёсткостью корпуса. В моём случае это выражалось в том, что поездки в сумке, одетая в чехол читалка в какой-то момент не переживала.
Я впоследствии справлялся у людей, торгующих электронными книгами — и от нескольких источников слышал, что РВ был рекордсменом по проблемам такого рода.
Исправили ли в РВ эту проблему в новых моделях я не знаю: в семье уже который год благополучно живут два киндла и оникс, которых «неаккуратное обращение» упорно не портит.
А зачем в принципе генерировать карту при помощи нейросети? Есть куча наработок, которые отлично справляются с задачей алгоритмически, и уже результаты можно преобразовать в промты, чтобы нейросеть сделала то, что она умеет делать хорошо
Система это по определению такое множество, свойства которого не сводимы к совокупности свойств своих элементов. Поэтому мотивация отдельных людей тут не принципиальна.
Что до компании по продаже фарфора — то в данном случае это хобби, и полноценной компанией является в той же степени, в которой ролевик является эльфом.
Цель компании: приносить прибыль владельцам. Никакой другой цели у компании нет и быть не может, потому что всё остальное — это средства. Если сотрудник является совладельцем (акции, опционы) — его цель может совпадать с целью компании. В противном случае интересы у компании и сотрудника антагонистические.
Идеальный сотрудник для компании работает бесплатно (а ещё лучше сам платит за честь работать в компании) и при этом качественно. Идеальная компания платит за честь видеть работника в своих рядах и не требует ничего взамен.
По понятным причинам, это вырожденные случаи и хотя обе крайности случаются в виде курьёзов, обычно мы видим нечто промежуточное, в той точке равновесия, которая надиктована рынком труда.
От модели монетизации зависит какой именно интерактивный опыт будет переживать пользователь. Проектирование «одноруких бандитов» и прочих пачинко гораздо старше гейм-дизайна и там наверняка есть свой устоявшийся словарь. Вполне вероятно, что он будет описывать взаимодействие с донатным продуктом более ёмко.
Одна из фундаментальных проблем терминологии заключается в том, что и разработчики компьютерных игр, и создатели фритуплейных игросодержащих продуктов пользуются одним словарём при диаметрально противоположных задачах.
Крайне дружелюбный, но друзей выбирает придирчиво.
С годами, у меня крепнет уверенность, что в улучшениях, наступивших после «у нас была система на Х, мы переписали её на Y» основная заслуга не в «на Y», а в «переписали».
О последнем, собственно, писал ещё Голуб в своём руководстве по стрельбе в колено, но кто ж так просто даст переписать всё с Х на Х, но с учётом опыта?
Я достаточно знаю английский, чтобы читать в оригинале и иметь возможность оценить разницу в доступном диапазоне.
Процент не нуждающегося в переводе разный. Опять таки, если мы равняемся на литературу карликовых государств, то я вопросов больше не имею. Если мы всё ещё рассматриваем русскую литературу пропорционально масштабу языка — то равняться в этом смысле надо явно не на Лихтенштейн.
Я в соседней ветке привёл пример с фантастикой. Если брать современный мировой рынок литературы, то для русскоязычного читателя сегодня доступно приблизительно ничего, а в обозначенном промежутке «уже не Донцова — ещё не Хэмингуэй» — и того меньше.
Проблема, местами, кроется в дуализме «ширпотреб/боллитра». Когда в промежутке между Донцовой и Хемингуэем у нас ничего нет.
И, в общем, это как раз и есть уникальное явление туземного рынка, обусловленное, в том числе, издательской политикой 90-х.
В этом плане у нас есть принципиальнейшая разница. Дальше будет про фантастику, поскольку мне этот жанр ближе, но и в остальных, готов поспорить, ситуация аналогичная.
Переводят мало, с огромной задержкой и, зачастую, отвратительно. Собственно, благодаря издевательски убогим переводам книг Чарльза Стросса, я сделал над собой усилие и начал читать в оригинале.
И, внезапно, открыл для себя, что всю жизнь я провёл в луже, в которую время от времени плескало водой из океана.
Из тех же «новых странных» полностью перевели только Мьевиля. Писатели вроде Чайковски и Вандермеера для русскоязычной публики практически неизвестны. А тот же Вандермеер, заметим, вполне себе экранизирован.
Из этого получается петля отрицательной обратной связи — мало сильных примеров для подражания, мало стимулов для роста, хуже качество отечественных авторов, меньше читателей и узкая ниша становится ещё более узкой.
В нише сидят все. Но у нас в этой нише ещё и нечего читать.
Собственно, это и закопало индустрию к середине десятых. При этом, их не то, чтобы не стало к 15-му года. Их не было изначально.
Но в 90-е Россия въехала читающей страной, голодной до печатного слова. И жрали с голодухи всё.
Условный Лукьяненко — как средний по больнице локомотив жанра — в любой другой ситуации так и закончил бы на деконструкции Крапивина.
Издатели, как типичный бизнес 90-х, жили без особой рефлексии и долгосрочного планирования. В итоге, они успешно извели интеллектуального читателя, как основу кормовой базы, а народ попроще нашёл развлечения соответствующие своим (в том числе, воспитанным книжным бизнесом) интересам.
Ну и на этом всё. Читать стало некому и нечего. Эта индустрия умерла, несите следующую.
А тут идеи «учить» и нет. Это просто аттракцион, имитирующий обучение, как и все остальные «школы» и «академии» такого плана.
Вот только компания заинтересована получить максимум полезности за минимум рублей, и рычагов давления у неё в общем случае — больше.
Всё остальное — это рассказы на тему того, «как мы покрасили мясорубку в розовый, чтобы уменьшить стресс для будущего фарша»
Все виноваты кроме лида — он же усталый, злой и год без повышения. Понять и простить!
Ещё на Мембране попадался проект передатчика на нейтрино для подводных лодок. Там в качестве приёмника должен был выступать окружающий лодку объём воды. Как наводить пучок на лодку, кажется, авторы не уточняли.
Статистика из заказных исследований мало в чём превосходит анекдотические доказательства.
У РВ на тот момент была конструктивная проблема, связанная с недостаточной жёсткостью корпуса. В моём случае это выражалось в том, что поездки в сумке, одетая в чехол читалка в какой-то момент не переживала.
Я впоследствии справлялся у людей, торгующих электронными книгами — и от нескольких источников слышал, что РВ был рекордсменом по проблемам такого рода.
Исправили ли в РВ эту проблему в новых моделях я не знаю: в семье уже который год благополучно живут два киндла и оникс, которых «неаккуратное обращение» упорно не портит.
У меня два мифических покетбука умерло за год. До этого черт знает сколько времени жила Сонька, после точно так же годами живёт Киндл.
А зачем в принципе генерировать карту при помощи нейросети? Есть куча наработок, которые отлично справляются с задачей алгоритмически, и уже результаты можно преобразовать в промты, чтобы нейросеть сделала то, что она умеет делать хорошо
Система это по определению такое множество, свойства которого не сводимы к совокупности свойств своих элементов. Поэтому мотивация отдельных людей тут не принципиальна.
Что до компании по продаже фарфора — то в данном случае это хобби, и полноценной компанией является в той же степени, в которой ролевик является эльфом.
Цель компании: приносить прибыль владельцам. Никакой другой цели у компании нет и быть не может, потому что всё остальное — это средства. Если сотрудник является совладельцем (акции, опционы) — его цель может совпадать с целью компании. В противном случае интересы у компании и сотрудника антагонистические.
Идеальный сотрудник для компании работает бесплатно (а ещё лучше сам платит за честь работать в компании) и при этом качественно. Идеальная компания платит за честь видеть работника в своих рядах и не требует ничего взамен.
По понятным причинам, это вырожденные случаи и хотя обе крайности случаются в виде курьёзов, обычно мы видим нечто промежуточное, в той точке равновесия, которая надиктована рынком труда.