Yahoo! Japan вообще с точки зрения бизнес-поведения — довольно странная структура. Например, они используют ряд сервисов-конкурентов в явный ущерб своим собственным аналогичным сервисам. В частности, вместо собственного, разработанного Yahoo! сервиса геоконтекстной рекламы, используется конкурирующий AdLocal от Cirius Technologies.
Это больше в сказках так. Сказки эти потом тиражируются, преобразуются в легенды, даже входят в учебники. На самом деле венчурным инвестициям предшествует серьезная работа по изучению того, что будет представлять собой проект в относительно завершенном виде, разбор маркетинговых особенностей, рыночной позиции и т.п. Для действующего проекта оговаривается еще и форматы участия инвестора. Например, инвестор крупно (относительная величина) вкладывается и назначает своего СЕО и главбуха.
Случаи, когда сразу выписывается чек есть, но им тоже предшествует внешне малозаметная работа и условия. Например, наличие значащих рекомендаций.
Да, инвесторы есть. Бабки они вкладывают реальные (и очень реальные). Вопросы есть всегда, так как инвестор вовсе не желает подарить свои деньги разработчику за его красивые глаза. Он хочет, чтобы его деньги к нему вернулись с лихвой. Поэтому процесс инвестирования в стартап лишен спонтанности. Проще говоря — вопросы будут обязательно. и то, как стартапер сможет на них ответить сильно влияет вложится ли в его дело инвестор. Вот по-другому не бывает.
Ну, там не все так печально. Мест-то на карте может быть отмечено сколько угодно. Проплаченные — выделяются. кафе не проплатилось — не выделилось желтым цветом. Ну и что?
не легко. но в тойже LBA Гугль ведет себя пока крайне осторожно. Начали они вообще не с США, а с Австралии и лишь сейчас, вроде потихоньку начинает пробовать свои силы на родине.
Но другие компании тоже не дремлют. В тех же США Гуглю предстоит столкнуться все же с очень высокой конкуренцией на рынке геоконтекстной рекламы. Сейчас там несколько компаний идут ноздря в ноздрю. Примерно то же самое видим и в Европе, но более робко. Пока тут лидер Нокия/Навтек. Что будет дальше — неочень понятно.
Сильно подкашивает LBA от Гугля то, что Эппл принимает меры для того, чтобы в айфонах этой рекламы небыло.
В Японии локальный рынок так прочто занят местной системой, что, например Yahoo Japan располагая своей платформой для LBA предпочитает пользоваться услугами конкурентов.
Ну и мы, в России не спим. Пожалуй, наше предложение для LBA поинтересней гуглового будет.
Если позволите, я попытаюсь ответить на Ваши вопросы.
— … не исключено, что через несколько месяцев стоимость может вырасти в разы. Что остается стартаперу — «кусать локти», что дешево продал?
Такой рост не может быть неожиданным, Он прогнозируется и стартапером и покупателем (иинвестором). Если прогноз позитивный, то цена продажи растет и с этим согласны обе стороны.
— Яндексу идея нравится, и он делает свой, аналогичный сервис? Чем и как защищен стартап от подобного сценария?
Однозначно нельзя сказать. Если описание проекта, его базовые идеи (в узком смысле слова) стартапером нигде не оглашались, не публиковались и на нее не брался патент, то никак. Если мы понимаем идею в узком смысле слова, то ее нельзя запатентовать, как таковую, можно получить патент на некий механизм реализации этой идеи или некую ключевыю составляющую. Например, POIdo и Google не патентуют саму идею геоконтекстной рекламы, а патентуют некие принципы и механизмы ее показа. Реализация гигантом той или иной идеи может отличаться от того, что предлагал стартапер.
— Интересно, за сколько купил бы Яндекс то же самый чатрулетте, на начальном этапе?
Не купил бы и не купит.
— Как юридически защищены стартапы/идеи на проекте?
Про идеи написал выше. В остальном же, стартаперы должны задавать себе этот вопрос постоянно и патентовать механизмы реализации своих идей.
Не только цены. Вернее, так — на Западе — да, цены и то отчасти. У нас — нет. У нас к созданной компании, проекту относятся часто, как к ребенку, на Западе же лидеры проекта заранее предусматривают пути выхода из него. При этом продажа — нормальная ситуация. При этом совершенно реально то, что по деньгам создатели проекта, продавая его гигантам, выигрывают многократно. Вот этот самый выигрыш в деньгах для российских стартаперов еще выше понимания.
Это все же, смотря для чего светиться. Если речь идет о покупке стартапа Яндексом, то врядли это лучший способ. Яндекс все же готов покупать сложившиеся проекты. Для инвестиций — тоже врядли. А вот для возможного сотрудничества с Яндексом, если об этом можно вести речь — да.
Я бы так однозначно не говорил. Вы можете создать работающий проект, но рано или поздно может встать задача дальнейшего развития, расширения предложения. Вам уже не нужны деньги на разработку, но понадобятся деньги на дальнейшее развитие и продвижение. В таких случаях тоже можно обращаться к венчурному капиталисту.
Инвестору мешает прикарманить идею отсутствие желания создавать инфраструктуру для ее реализации. Инвестор вообще-то другим занимается.
Инвестор, как сказал Морейнис, не дурак. Инвестор возьмет под контроль бухгалтерию стартапа. От чего, кстати, выигрывают обе стороны.
Нет, такого инвесторы не хотят. Инвесторы прекрасно понимают, что венчурные инвестиции, особенно на посевной стадии — риск с вероятностью проигрыша 80 из ста.
Я, в принципе речь о другом. инвестора больше интеерсет все ли сделает стартапер для того, чтобы минимизировать риск, а его проект из идеи превратился в бизнес. Часто инвестор предлагает свои услуги в работах не связанных напрямую с воплощением идеи, а именно с реализацией бизнеса. Понятно, что он за это что-то хочет иметь вкладывая доже больше чем просто сумма, которую он выделяет стартаперу, но должен быть уверен, что его усилия не пропадут втуне. Инвестору выгдно сделать из стартапа бизнес. Но есть у него опасения, что стартапер под надуманными предлогами утраты контроля над бизнесом на многое, предлагаемое инвестором не согласится. Реально же, у стартапа, котоый развивается совместными усилиями шансов реализоваться гораздо больше, чем если бы стартапер просто взял денег у инвестора.
Ну, что Вы, такой вовсе не один Аркадий Морейнис. Но вот высказанные им сомнения на счет готовности стартапера — явление распространенное. Реально надо договариваться, больше вопросов решать «на берегу», в том числе и доли участия стартапера и инвестора. Инвесторы все понимают.
Вопросы курирования разрешаются выстраиваением инвестором сетки взаимоотношений со стартапером. Инвестор может, а, наверное, и должен, описывать свое предложение стартаперу не только в смысле выдачи денег, а в смысле проведения работ, необходимых для успеха проекта, но несвязанных с прямой деятельностью стартапера. Создание каналов продаж относится именно к такому роду работ. Другое дело, что инвестор всегда поинтересуется, где и как стартапер планирует продавать свои разработки и предполагаемой схемой монетизации проекта. Это его обязанность, по крайней мере.
Описанные пожелания инвестора, безусловно на нашем рынке имеют место быть, но вот выше А.Морейнис пишет о готовности инвестора взять на себя больше, чем выдачу денег и, наоборот, высказывает опасения, что стартапер этого не поймет. Потому, как стартапер считает, что инвесторы «дать немного денег стартапу и получить 51% компании и через три года в 100 раз больше денег».
Нет, инвесторы хотят не этого. Они хотят в результате своих усилий получить работоспособный проект. Который может приносить доход. И, соотвественно, свое право на участие в доходах оформленное тем или иным образом.
Каким образом — другой вопрос? Будет ли у инвестора определенный опцион или он в дополнении к нему получит возможность выкупа акций (долей) по внерыночной цене — дело десятое. Эти вещи, безусловно, оговариваются «на берегу», до вспутления инвестора в проект, но придавать им излишнее значение не стоит. Понятно же, что «в 100 раз больше денег» можно получить только если стартап работает. С биржи ли, с продажи — уже не так важно.
Опять же, Морейнис выше пишет, что он готов рассматривать и идеи. Другое дело, что инвестору всегда интересно, а что сама стартапер готов сделать для выплощения своей идеи в жизнь. Хотя бы вкратце.
«И получается что у нас пока стартап не приносит прибыль — он мало кому интересен, но после того как он начинает её приносить, мало кому интересны инвесторы.»
Это неверно. Проект, компания, нуждается в инвестициях для того, чтобы развиваться. Даже тогда, когда она формально уже вышла из состояния стартапа. В приведенном вами примере, авторы Google получили не оди и не два транша. В принципе, не обязательно сразу выходить на биржу — если проект некоей взрывной силой не обладает (99,99999 случаев из ста), то имеет смысл прибегать к венчцрным инвестициям для развития проекта. При этом, повторюсь, проект будет вполне себе коммерчески состоявшимся. Ну, пример Акрониса именно таков — можно и еще что-то вспомнить.
Все это так, но вот ответы на Ваши вопросы упираются в нашу российскую действительность. Эта действительность во многом связана с тем, как именно стартапер относится к затеваемому делу. Наш стартапер может не понять. Потомучто с инвестором у него связано только одно ожидание — и надо сказать, что оно не просто из головы взято — инвестор это человек (организация), который дает деньги. И на этом понимание роли инвестора и ограничивается.
Инвестор же пока не больно-то доносит до стартапера, мысль о том, что выдачей некоей суммы его участие в новом проекте может не ограничиваться. Редко видишь, чтобы инвестор у нас выстраивал некую сетку взаимоотношений со стартапом в зависимости от стадии развития проекта, выдаваемых траншей и т.п. А также, и прежде всего, внятно описывал чем он готов поучаствовать в стартапе. В результате стартапер воспринимает инвестиции, как некую милостыню, которую ему удалось выклянчить у инвестора, к которому стартапер пришел на поклон, как крестьянин к барину за мешком зерна.
Я полагаю, что долю вины за создание именно таких впечатлений должны взять на себя и инвесторы. По крайней мере, проводимые ими конкурсы и отборы стартапов часто так и выглядят. на мой взгляд, дело инвестора донести до стартапера мысль о том, что их отношения выдачей денег не ограничиваются и инвестор может взять на себя больше функций в проекте. Да, это, прежде вссего контроль за расходами, но и в непосоеднюю очередь, планирование, маркетинг и ряд других функций, которые могут обеспечить успех проекту. Ну или, по крайней мере, контроль над этими функциями не в смысле надзора, а в смысле участия.
Понятно, что это все инвестор должен разъяснять, причем желаетльно еще на берегу, заявляя о своей говтовности участвовать в развитии проекта, а не просто выдавать деньги под будущие успехи. Т.о. правильный статегический инвестор такие позиции разъясняет стартаперу, в дальнейшем полноценно участвуя в развитии проекта.
Так же понятно, что подобные предложения инвестора многие наши стартаперы встретят настороженно. Да, мол, хорошо, что инвестор предлагает подобные услуги, но сколько он за это возьмет? Повысится ли его доля в проекте и т.п. ответы на эти вопросы могут быть разными, но иинвестор должен быть готов всегда их дать. Тогда стартапер поймет и с большим доверием будет относится к инвестору. По крайней мере, не как к некобходимому злу.
Ну, специальное финансовое образование, все же, удел немногох. Ставить его отсутствия в укор нельзя. В принципе, если между инвестором и разработчиком наладились рабочие отношения (а так и должно быть), то разработчик, скорее полагается, что бизнес-часть, в том числе и вопросы ценообразования, продаж и сопуствуующие работы возьмет на себя инвестор. Такое может быть, но случается не всегда. Чаще инвестор ждет каких-то усилий по раскуртке нового продукта от самого разработчика. Инвестор, все же, в большей степени бухгалтер, чем, скажем, маркетолог.
Извините, но по каждому вашему вопросу можно книги писать. Давайте в личку что ли. Что бы в общем треде не терялась нить, скажу, что конспирологичсеские построения тут вряд ли можно привести, как причину.
Проблем, видимо, многи каждый комментатор найдет проблемы понятные для него. Мне, например, видится, что единицы стартаперов могут составить хоть насколько-то внятный бизнес-план. А ведь инвестор в разработке видит именно бизнес. Он дохода ждет от своих вложений. Хуже, наприме, когда даже примитивнейшая схема монетизаци не проработана.
Другая общая проблема — полное непонимание роли и места маркетинговых усилий. И, как следствие, отсутствие желания делать по этой части хоть что-нибудь. Это сгубило множество многообещающих стартапов.
Еще проблема — отсутсвие видения перспектив. Это никого не губит, но часто мешает развиваться. Со многими проектами, даже весьма успешными такое происходит. Речь о технологических перспективах. С бизнес-перспективами дело еще хуже.
Немало найдется. И, конечно зависит от ВУЗа и формы преподавания — это не обязательно может быть штатный преподаватель. В качестве примера приведу Федора вирина, директора Mail.ru по разработкам и инвестора — он читает лекции по маркетингу в ИНтернете в ВШЭ.
Большинство других инвесторов подходят ровно обратно — большей долей они желают взять работы по проекту под собственный контроль. Прежде всего, конечно, финансовый контроль.
В том числе и на тот случай, если идеолог проекта потеряет к нему интерес. Ну, а также для соблюдения строгой финансовой дисциплины.
При этом, заметьте, деньги выделяются относительно небольшие. Фактически такие, вложение которых, где-нибудь в США было бы делом самого автора проекта. Это наша специфика.
Результат такого специфического подхода состоит в том, что разработчик получает или правильнее, может расчитывать, в большинстве случаев на такие деньги на которые разработку вести невозможно. Проект закрывается. Инвестор радуется тому, что немного потерял.
Случаи, когда сразу выписывается чек есть, но им тоже предшествует внешне малозаметная работа и условия. Например, наличие значащих рекомендаций.
Да, инвесторы есть. Бабки они вкладывают реальные (и очень реальные). Вопросы есть всегда, так как инвестор вовсе не желает подарить свои деньги разработчику за его красивые глаза. Он хочет, чтобы его деньги к нему вернулись с лихвой. Поэтому процесс инвестирования в стартап лишен спонтанности. Проще говоря — вопросы будут обязательно. и то, как стартапер сможет на них ответить сильно влияет вложится ли в его дело инвестор. Вот по-другому не бывает.
Но другие компании тоже не дремлют. В тех же США Гуглю предстоит столкнуться все же с очень высокой конкуренцией на рынке геоконтекстной рекламы. Сейчас там несколько компаний идут ноздря в ноздрю. Примерно то же самое видим и в Европе, но более робко. Пока тут лидер Нокия/Навтек. Что будет дальше — неочень понятно.
Сильно подкашивает LBA от Гугля то, что Эппл принимает меры для того, чтобы в айфонах этой рекламы небыло.
В Японии локальный рынок так прочто занят местной системой, что, например Yahoo Japan располагая своей платформой для LBA предпочитает пользоваться услугами конкурентов.
Ну и мы, в России не спим. Пожалуй, наше предложение для LBA поинтересней гуглового будет.
— … не исключено, что через несколько месяцев стоимость может вырасти в разы. Что остается стартаперу — «кусать локти», что дешево продал?
Такой рост не может быть неожиданным, Он прогнозируется и стартапером и покупателем (иинвестором). Если прогноз позитивный, то цена продажи растет и с этим согласны обе стороны.
— Яндексу идея нравится, и он делает свой, аналогичный сервис? Чем и как защищен стартап от подобного сценария?
Однозначно нельзя сказать. Если описание проекта, его базовые идеи (в узком смысле слова) стартапером нигде не оглашались, не публиковались и на нее не брался патент, то никак. Если мы понимаем идею в узком смысле слова, то ее нельзя запатентовать, как таковую, можно получить патент на некий механизм реализации этой идеи или некую ключевыю составляющую. Например, POIdo и Google не патентуют саму идею геоконтекстной рекламы, а патентуют некие принципы и механизмы ее показа. Реализация гигантом той или иной идеи может отличаться от того, что предлагал стартапер.
— Интересно, за сколько купил бы Яндекс то же самый чатрулетте, на начальном этапе?
Не купил бы и не купит.
— Как юридически защищены стартапы/идеи на проекте?
Про идеи написал выше. В остальном же, стартаперы должны задавать себе этот вопрос постоянно и патентовать механизмы реализации своих идей.
Инвестору мешает прикарманить идею отсутствие желания создавать инфраструктуру для ее реализации. Инвестор вообще-то другим занимается.
Инвестор, как сказал Морейнис, не дурак. Инвестор возьмет под контроль бухгалтерию стартапа. От чего, кстати, выигрывают обе стороны.
Я, в принципе речь о другом. инвестора больше интеерсет все ли сделает стартапер для того, чтобы минимизировать риск, а его проект из идеи превратился в бизнес. Часто инвестор предлагает свои услуги в работах не связанных напрямую с воплощением идеи, а именно с реализацией бизнеса. Понятно, что он за это что-то хочет иметь вкладывая доже больше чем просто сумма, которую он выделяет стартаперу, но должен быть уверен, что его усилия не пропадут втуне. Инвестору выгдно сделать из стартапа бизнес. Но есть у него опасения, что стартапер под надуманными предлогами утраты контроля над бизнесом на многое, предлагаемое инвестором не согласится. Реально же, у стартапа, котоый развивается совместными усилиями шансов реализоваться гораздо больше, чем если бы стартапер просто взял денег у инвестора.
Описанные пожелания инвестора, безусловно на нашем рынке имеют место быть, но вот выше А.Морейнис пишет о готовности инвестора взять на себя больше, чем выдачу денег и, наоборот, высказывает опасения, что стартапер этого не поймет. Потому, как стартапер считает, что инвесторы «дать немного денег стартапу и получить 51% компании и через три года в 100 раз больше денег».
Нет, инвесторы хотят не этого. Они хотят в результате своих усилий получить работоспособный проект. Который может приносить доход. И, соотвественно, свое право на участие в доходах оформленное тем или иным образом.
Каким образом — другой вопрос? Будет ли у инвестора определенный опцион или он в дополнении к нему получит возможность выкупа акций (долей) по внерыночной цене — дело десятое. Эти вещи, безусловно, оговариваются «на берегу», до вспутления инвестора в проект, но придавать им излишнее значение не стоит. Понятно же, что «в 100 раз больше денег» можно получить только если стартап работает. С биржи ли, с продажи — уже не так важно.
Опять же, Морейнис выше пишет, что он готов рассматривать и идеи. Другое дело, что инвестору всегда интересно, а что сама стартапер готов сделать для выплощения своей идеи в жизнь. Хотя бы вкратце.
«И получается что у нас пока стартап не приносит прибыль — он мало кому интересен, но после того как он начинает её приносить, мало кому интересны инвесторы.»
Это неверно. Проект, компания, нуждается в инвестициях для того, чтобы развиваться. Даже тогда, когда она формально уже вышла из состояния стартапа. В приведенном вами примере, авторы Google получили не оди и не два транша. В принципе, не обязательно сразу выходить на биржу — если проект некоей взрывной силой не обладает (99,99999 случаев из ста), то имеет смысл прибегать к венчцрным инвестициям для развития проекта. При этом, повторюсь, проект будет вполне себе коммерчески состоявшимся. Ну, пример Акрониса именно таков — можно и еще что-то вспомнить.
Все это так, но вот ответы на Ваши вопросы упираются в нашу российскую действительность. Эта действительность во многом связана с тем, как именно стартапер относится к затеваемому делу. Наш стартапер может не понять. Потомучто с инвестором у него связано только одно ожидание — и надо сказать, что оно не просто из головы взято — инвестор это человек (организация), который дает деньги. И на этом понимание роли инвестора и ограничивается.
Инвестор же пока не больно-то доносит до стартапера, мысль о том, что выдачей некоей суммы его участие в новом проекте может не ограничиваться. Редко видишь, чтобы инвестор у нас выстраивал некую сетку взаимоотношений со стартапом в зависимости от стадии развития проекта, выдаваемых траншей и т.п. А также, и прежде всего, внятно описывал чем он готов поучаствовать в стартапе. В результате стартапер воспринимает инвестиции, как некую милостыню, которую ему удалось выклянчить у инвестора, к которому стартапер пришел на поклон, как крестьянин к барину за мешком зерна.
Я полагаю, что долю вины за создание именно таких впечатлений должны взять на себя и инвесторы. По крайней мере, проводимые ими конкурсы и отборы стартапов часто так и выглядят. на мой взгляд, дело инвестора донести до стартапера мысль о том, что их отношения выдачей денег не ограничиваются и инвестор может взять на себя больше функций в проекте. Да, это, прежде вссего контроль за расходами, но и в непосоеднюю очередь, планирование, маркетинг и ряд других функций, которые могут обеспечить успех проекту. Ну или, по крайней мере, контроль над этими функциями не в смысле надзора, а в смысле участия.
Понятно, что это все инвестор должен разъяснять, причем желаетльно еще на берегу, заявляя о своей говтовности участвовать в развитии проекта, а не просто выдавать деньги под будущие успехи. Т.о. правильный статегический инвестор такие позиции разъясняет стартаперу, в дальнейшем полноценно участвуя в развитии проекта.
Так же понятно, что подобные предложения инвестора многие наши стартаперы встретят настороженно. Да, мол, хорошо, что инвестор предлагает подобные услуги, но сколько он за это возьмет? Повысится ли его доля в проекте и т.п. ответы на эти вопросы могут быть разными, но иинвестор должен быть готов всегда их дать. Тогда стартапер поймет и с большим доверием будет относится к инвестору. По крайней мере, не как к некобходимому злу.
Другая общая проблема — полное непонимание роли и места маркетинговых усилий. И, как следствие, отсутствие желания делать по этой части хоть что-нибудь. Это сгубило множество многообещающих стартапов.
Еще проблема — отсутсвие видения перспектив. Это никого не губит, но часто мешает развиваться. Со многими проектами, даже весьма успешными такое происходит. Речь о технологических перспективах. С бизнес-перспективами дело еще хуже.
В том числе и на тот случай, если идеолог проекта потеряет к нему интерес. Ну, а также для соблюдения строгой финансовой дисциплины.
При этом, заметьте, деньги выделяются относительно небольшие. Фактически такие, вложение которых, где-нибудь в США было бы делом самого автора проекта. Это наша специфика.
Результат такого специфического подхода состоит в том, что разработчик получает или правильнее, может расчитывать, в большинстве случаев на такие деньги на которые разработку вести невозможно. Проект закрывается. Инвестор радуется тому, что немного потерял.