В продолжение предыдущего топика "Как на самом деле работает мозг". На написание данного поста меня побудила, с одной стороны, замечательная книга «Grooming, Gossip, and the Evolution of Language» Робина Данбара (Robin Dunbar), а с другой — очередная порция «полезных» и «умных» советов в GTD и других блогах.Для затравки — небольшая логическая задачка. Дан набор карточек; на каждой из них на одной стороне написана буква, на другой — цифра.
На столе лежат четыре карточки: «А», «Д», «5» и «6». Вам говорят: если на карточке (из числа лежащих на столе) на одной стороне гласная, то на обороте — чётная цифра. Какие из карточек достаточно перевернуть, чтобы однозначно подтвердить или опровергнуть это утверждение?
Подумайте немного, запишите ответ на бумажке и добро пожаловать под кат.
А теперь решите вот какую задачку: вы заходите в бар и видите там четырех посетителей, которые что-то пьют. Вам точно известно, что первому из них 14 лет, второму — 25, третий пьёт виски, а четвёртый — колу. Кого из них нужно проверить, чтобы убедиться, что здесь не продали алкоголь несовершеннолетним?
Ну, тут всё просто: первого и третьего. Второй — совершеннолетний и может пить что хочет, а четвертый пьет колу, её в любом возрасте можно пить.
Теперь вернитесь к своей бумажке и сравните ответ с записанными там цифрами. Первая задачка полностью эквивалентна второй — нужно перевернуть первую и третью карточку (на второй — согласная, про которые ничего не сказано, а на четвёртой — и так чётная цифра).
Между тем, около 75% опрошенных не справляются с первой задачкой, хотя отлично решают вторую. Требования к собственно логическому мышлению, предъявляемые обеими задачами, абсолютно одинаковые. В чём же разница?
Разница в том, что вторая задача сформулирована в социальных терминах. А человеческий мозг именно затем и нужен, чтобы решать социальные задачи, а вовсе не для какого-то там абстрактного мышления.
Социальный мозг
Убеждение в том, что мозг развился у человека в ходе эволюции для того, чтобы обрабатывать фактическую информацию, анализировать поступающие сведения и принимать правильные решения (т.е. лучше думать, короче говоря), было общепринятым в научной среде чуть ли не с времён Дарвина, а в ненаучной остаётся таковым до сих пор. Однако в 90-х годах прошлого века группа ученых-эволюционистов выдвинула альтернативное утверждение, известное как «social brain hypothesis»: мозг (точнее, неокортекс — новая кора головного мозга) развился в ходе эволюции для того, чтобы приматы могли поддерживать большее число социальных связей и, как следствие, больший размер группы.
Отправной точкой гипотезы социального мозга стал вопрос о факторах эволюции, благоприятствующих увеличению размера неокортекса. Мозг (см. предыдущий пост) — чрезвычайно энергетически затратный орган, и, следовательно, не может развиться «сам по себе» — предоставляемые им выгоды также должны быть чрезвычайно большими. Однако традиционные теории не могут предоставить удовлетворительного объяснения, какие же именно выгоды получают приматы от наличия большого неокортекса (подробнее см. Робин Данбар, "The Social Brain Hypothesis").
В 1992 году Данбар свёл на одной диаграмме относительный размер неокортекса для разных приматов и типичный размер группы для этого вида. И получил вот такую картинку:
Совершенно неожиданно пасьянс сошелся. Прослеживается четкая прямая зависимость. Если график экстраполировать до человека, то размер группы получится ~150 (т.н. число Данбара), что таки соответствует размерам первобытных общин.
Конечно, наличие хорошей корреляции само по себе ничего не доказывает, но найти какие-то альтернативные объяснения размерам неокортекса у приматов пока не получается, к тому же теория социального мозга подтверждается и некоторыми другими (в т.ч. фальсифицируемыми) выводами (см. ниже).
Положим пока, что гипотеза верна. Почему же приматам нужен развитый неокортекс для поддержания целостности социума, когда другие социальные животные запросто обходятся без него? Есть ли какая-то разница между социальным мышлением приматов (и человека) и прочих животных?
Theory of Mind
Оказывается, есть. В англоязычной литературе феномен человеческого социального мышления принято называть Theory of Mind (ToM), в русскоязычной — модель психического (альтернативные варианты — теория намерений, теория сознания). Вкратце, человек и приматы социально взаимодействуют с полным пониманием того, что другой индивид — тоже личность, со своими собственными намерениями и представлениями о мире.
Развитие социальных способностей у детей достаточно хорошо исследовано. Первой важнейшей предпосылкой развития ToM является понимание внимания: ребёнок в возрасте 7-9 месяцев способен понимать, что внимание взрослого направлено на некоторый внешний объект. Второй важнейшей предпосылкой является понимание разницы между случайными и намеренными действиями других людей — эта способность развивается примерно в возрасте 2-3 лет. Приматы также обладают этими двумя способностями.
Критический перелом в развитии модели психического происходит в возрасте 3-4 лет. В этом возрасте ребёнок начинает понимать, что представления других об окружающем мире могут отличаться от его собственных. Для проверки этой способности обычно используется т.н. false belief test; обычно он выполняется в виде теста "Энн — Салли".
Испытуемому представляют двух персонажей — Энн и Салли (в классической серии экспериментов Виммера и Пернера их роль выполняют куклы). У Салли есть корзина, у Энн — коробка. Салли кладёт в корзину какой-нибудь предмет (Виммер и Пернер использовали стеклянный шарик) и выходит из комнаты. Затем Энн забирает предмет из корзины и кладёт в свою коробку. После чего возвращается Салли и испытуемому задают вопрос: где Салли будет искать предмет?
Дети в возрасте до четырёх лет неспособны справиться с этим тестом и всегда указывают на коробку. Они не понимают, что Салли НЕ ВИДЕЛА, как предмет переложили; мысль о том, что кто-то может разделять заведомо неверное убеждение просто не приходит ребёнку в голову.
Что ещё интереснее, способность к осознанию того факта, что представления другого человека могут быть заведомо ложными, по-видимому, заложена генетически. Дети, страдающие аутизмом (а также и взрослые с тяжелыми формами расстройства) неспособны пройти тест Энн — Салли. Более того, неспособность к полному развитию ToM никак не коррелирует с уровнем IQ — дети с синдромом Дауна проходят этот тест прекрасно. Аутисты с высоким IQ способны, в конце концов, просто заучить правильные ответы на типичные социальные ситуации (включая тест Энн — Салли), но разобраться в смысле этих ответов не в состоянии.
Вернёмся теперь к приматам. Способны ли они пройти false-belief тест? Задачу «Энн — Салли» многократно пытались переформулировать так, чтобы она был понятна и животным. Результаты исследований показывают, что наши ближайшие родственники — шимпанзе — хоть и далеко не идеально, но всё же способны этот тест пройти.
Итак, приматы и человек, в отличие от прочих социальных животных, способны понимать, что другой индивид — тоже личность со своими личными устремлениями и убеждениями. Любопытно, что этот факт перекликается с предположением Докинза о смысле сознания (подробнее см. один из моих старых постов): сознание возникает в тот момент, когда мозг начинает включать в построенные им модели мира сам себя как неотъемлемую часть — а необходимость это делать возникает для того, чтобы предсказать поведение других личностей (а как бы поступил на его месте я?). Жордания даже дополнил декартово «cogito ergo sum» утверждением «interrogo ergo cogito» — «общаюсь, следовательно мыслю».
Общество приматов, таким образом, удерживается вместе благодаря СОЗНАТЕЛЬНОЙ кооперации его членов; каждый индивид поддерживает свою собственную социальную сеть и хранит в памяти информацию о каждом другом индивиде и своём отношении к нему. Поддержанию этих отношений приматы выделяют огромную (до 20%) долю своего времени (больше — только на поиск еды). Теперь вы понимаете, почему вконтактик и аська так важны для человека?
В научной литературе зафиксированы примеры совершенно удивительных социальных манёвров в среде приматов. Приведу один из них, из книги «Политика шимпанзе» Франса де Вааля.
Молодой самец Люит сместил старого самца Йероена с вершины иерархии. Йероен, долгое время бывший доминантным самцом, оказался на втором месте социальной лестницы. Через какое-то время другой молодой самец, Никки, передвинул Йероена на третье место, тем самым лишив всех привилегий (прежде всего, доступа к самкам). Тогда Йероен заключил с Никки союз, и Никки при поддержке Йероена смог победить Люита и занять первое место. Йероен тем самым вернулся на второе.
Новому «царю» Никки, разумеется, не нравилось двоевластие, и он попытался, конечно, ограничить привилегии Йероена. Тот же дождался, когда Никки в очередной раз ввяжется в драку с Люитом, и демонстративно отказал ему в поддержке. Никки, разумеется, проиграл эту схватку — и, чтобы не проиграть войну, был вынужден возобновить союз с Йероеном и вернуть его привилегии.
Макиавелли, вероятно, подивился бы политическим талантам Йероена. Кажется, что только самый предвзятый скептик может сказать, что описанная ситуация — цепь случайностей или инстинктивное поведение, а не сознательное манипулирование со стороны Йероена.
Вот именно для этого, для хранения своей социальной сети, для манипулирования другими, для поиска лазеек в социальной структуре (и для выявления таких читеров) и нужен приматам и человеку развитый мозг. Способность решать дифференциальные уравнения и писать Моны Лизы — приятный, но всё же побочный эффект наличия высокоразвитого мозга.
Естественно, что чем больше размер мозга — тем, с одной стороны, больше социальных связей способен хранить индивид (и в тем большей группе жить) и тем, с другой стороны, более эффективные социальные стратегии он способен реализовать.
Что касается первого, то, по-видимому, необходимость поддерживать больший размер группы и была тем фактором, который в итоге привёл к появлению человека. Несколько миллионов лет назад наши далёкие предки по экологическим причинам были вытеснены из тропических лесов и были вынуждены перебраться ближе к окраинам и много времени передвигаться по открытой местности, к которой они были очень мало приспособлены — человеку нечего противопоставить крупным хищникам саванны, кроме действий организованной группой. Больше группа — больше шансов выжить. Возник очень сильный фактор отбора, благоприятствовавший индивидам с большим мозгом.
Что касается второго — более эффективных социальных стратегий для владельцев большого мозга — то Павловский и Данбар выдвинули оригинальную гипотезу, которая утверждает, что с ростом размера неокортекса индивид получал больше возможностей для социального читерства, и в частности — больше возможностей для спаривания. В социальных системах приматов высокоранговые самцы обычно просто не допускают низкоранговых к самкам, и шансов оставить потомство, таким образом, у низкоранговых самцов очень мало. Но развитый мозг позволяет хитрить и искать пути обхода запретов — следовательно, с ростом размера мозга должно наблюдаться увеличение количества потомства от низкоранговых самцов. И эта гипотеза подтвердилась — у приматов с большими размерами неокортекса низкоранговые самцы оставляют больше потомства.
Речь как средство социальной коммуникации
Для поддержания социальной сети приматы используют физические контакты — груминг (включая и сексуальные, например у шимпанзе бонобо). Однако с ростом размеров группы груминг становится слишком затратным занятием — тем более, что древние предки человека оказались в сложной экологической ситуации и были принуждены очень много передвигаться по саванне, что вряд ли способствовало появлению дополнительного свободного времени.
Данбар считает (и доказывает на основе корреляций между размером мозга, размером группы и временем, необходимым для груминга), что в результате предки человека были вынуждены перейти на другой тип социального общения — голосовой. В течение нескольких миллионов лет вокальное общение эволюционировало, пока не превратилось, наконец, в полноценную речь (эволюция вокального общения на данный момент — одна из самых горячих тем в антропологии и я на ней подробно останавливаться не буду). Голосовое общение позволяет избавиться от ряда недостатков груминга — освобождает руки, позволяет общаться сразу с несколькими индивидами, причем дистанционно. Данбар проводил ряд исследований, в ходе которых выяснил, что оптимальный размер неформально общающейся группы — 4 человека, большие группы начинают распадаться на более мелкие. Т.о. речь как средство социальной коммуникации примерно в 3 раза эффективнее груминга (3 собеседника вместо одного). Поразительным образом размер социальной группы человека (150) примерно в 3 раза больше максимального размера социальной группы у приматов (50 особей у шимпанзе).
Да, речь тоже, как и мозг, нужна в первую очередь для социального взаимодействия. Исследования показывают, что обсуждение социальных тем занимает в структуре человеческого общения (имеется в виду, разумеется, неформальное общение) примерно 65% времени, причём эта цифра одинакова и для мужской, и для женской компании. Примерно 2/3 разговоров посвящено исключительно тому, кто где когда и с кем. Единственным существенным отличием мужских и женских разговоров является соотношение личного и чужого социального опыта — женщины значительно больше времени говорят о других, а мужчины — о себе. При этом, однако, надо заметить, что в группах смешанного полового состава структура разговора серьёзно меняется — около 15-20% времени мужчины говорят об искусстве, политике, религии, образовании и прочих важных вещах, хотя в чисто мужской компании доля разговоров на отвлеченные темы не превышает 5%. Проще говоря, мужчины таким образом начинают рекламировать себя. Более подробно о структуре человеческого общения см. Gossip in Evolutionary Perspective.
При этом современный человек уделяет общению (в т.ч. голосовому) примерно столько же времени, сколько и наши ближайшие родственники шимпанзе — грумингу: около 20%.
Человек социальный
Итак, вкратце выводы: мозг нужен человеку для поддержания социальных связей и манипулирования другими людьми; а речь — средство для социальных взаимодействий. Способность лгать, мошенничать, читерить, а равно и дружить (с кем-то и против кого-то), заключать союзы и действовать сообща — это именно то, что отличает человека (и в какой-то степени приматов) от животных; и, вполне возможно, самосознание также появилось для того, чтобы лучше манипулировать другими людьми.
Поэтому, когда я читаю пафосные рассуждения очередного философа-моралиста о низменности человеческой природы и о том, что человек хуже зверя — мне, если честно, становится смешно. Наши древние предки, по большому счёту, потому и стали людьми, что научились обманывать (см. false belief test) и интриговать. Не нравится? Ищите другой глобус.
Равно как мне становится смешно, когда я вижу очередные рассуждения о том, как «бессмысленно» люди проводят время, торча вконтактике и болтая с подругами/друзьями. Мозг затем человеку и дан, чтобы общаться. Не нравится? Ищите другой глобус.
И, в заключение, хочется отметить вот какой момент: хотя благодаря развитому мозгу человек способен на любую подлость и на вершине социальных лестниц часто стоят бездари и невежды, но всё же таки, совершенно парадоксально, но человеческое общество в сравнении с социумами других животных является наиболее гуманным и наименее основанным на принуждении. Эволюционное давление, толкавшее человека в сторону образования более крупных социальных групп, вывело на первый план способность человека не только обманывать и мошенничить, но и уметь договариваться и кооперироваться с другими, результатом чего и стала человеческая цивилизация. Помните и об этом.
P.S. А, всё-таки, жаль, что книга Данбара не попалась мне лет этак 8-10 назад — концепция фэйсбука по её прочтении вырисовывается сама собой.
