Существует мнение, что незаметно в IT произошла революция. Для того чтобы стать разработчиком, сейчас не обязательно иметь профильное высшее образование. Многие вузы во всех странах стараются внедрять новые методики обучения, но система образования очень «неповоротлива», любые изменения занимают большое количество времени, а рынок ждать не будет.
Именно эту реальность мы учли в «Школе 21», где обучение построено на способностях человека находить информацию. Здесь используются методики без учителей, лекций и оценок, и это работает. Среди участников и те, кто никогда не программировал, и те, у кого есть какой-то опыт и техническое образование.
Одна из проблем в процессе обучения — предложения о работе, которые получают большое количество участников, ещё не пройдя даже половины пути. Из-за высокого спроса на разработчиков профессия программиста стала доступна практически всем.
Мы решили обсудить плюсы и минусы такого положения дел с руководителем IT-департамента, тимлидом и двумя участниками «Школы 21».
Андрей Карлов, руководитель IT-департамента блока Сервисы и безопасность
В культуре, к которой я привык, разработчик — это творец. Ты чувствуешь, что создаёшь что-то новое, уникальное, то, чего ещё нет. Придумываешь, проектируешь. В той культуре, если в твоём коде находили ошибки, ты не считался квалифицированным разработчиком. Сейчас человек пишет тонны строк кода, рассчитывая на то, что кто-то другой их после него тестирует и проверяет, — он об этом может не думать. Когда ты считаешь, что твоя работа только писать код, а проверять его — дело тестировщика, теряется ответственность за качество твоей работы.
Это, на мой взгляд, очень сильно девальвирует профессию. Из разработчиков мы превращаемся в кодеров, которым сказали что-то написать, вот они и пишут. Я переживаю на эту тему, но вижу, что сейчас это распространённая тенденция. С другой стороны, я задумался, а почему это обязательно что-то плохое? Изменилось время, задачи, возможности. В департаменте, где я работаю, проходили стажировку 40 участников «Школы 21», и 80 % из них получили офферы.
Я приверженец классической системы образования и считаю его очень важным.
При этом не из всех вузов выходят ребята с любовью к профессии, многие из нас ненавидят половину предметов, которые изучали. И многие считают, что им не повезло с преподавателями. Это не предмет плохой, это у тебя был плохой наставник. Но полюбил бы ты какой-то предмет, если бы у тебя не было вообще наставника, — тоже большой вопрос. Наставник сформировал у тебя какое-то к нему отношение: либо положительное, либо отрицательное. А когда ты механически учишься, у тебя, скорее всего, никакого отношения к этому не будет. Это набор каких-то алгоритмов, действий, подходов. Айтишники всё больше стали нужны не только классическим IT-компаниям, а всему большому бизнесу. Их постоянно не хватает, рынок давно перегрет.
Это очень сильно влияет на самомнение. Люди считают, что они с лёгкостью найдут работу, если у них в резюме просто написано Java. При этом они часто очень мало что пробовали и видели в жизни, а тем более — не создавали сложные системы.
В итоге как только ты окунаешься в какой-то большой проект, начинаешь ощущать, сколько ещё знаний и опыта тебе нужно получить. Особенно это проявляется, когда что-то идёт не так. Обычно сначала у всех всё хорошо, пока всё получается, все бодрые и весёлые, а когда возникает первая проблема — не успеваешь в дедлайн, кусок твоего кода повлёк инцидент, и система начала падать — ты не знаешь, что с этим делать.
Всё циклично, это изменится, и я думаю, что мы снова начнём воспринимать профессию разработчика как человека, который создаёт что-то новое, уникальное, качественное и классное, а не просто выполняет задачу.
Никита Полежаев, руководитель группы разработки
Каждый стажёр определяется в команду, которая работает над реальным продуктом на том технологическом стеке, который интересен стажёру. Стажёр закрепляется за тимлидом и начинает своё обучение. По разным направлениям программы обучения немного отличаются, но основной концепт везде один и тот же, где стажёры получают:
- Ресурсы, откуда можно черпать знания.
- Учебное задание. Обычно это какой-то самостоятельный проект, который он должен написать сам. Тимлид в процессе разработки продукта проверяет код, рассказывает лучшие практики. Таким путём мы оттачиваем правильный подход к разработке и даём фундаментальные знания по работе с промышленными фреймворками.
После стажёр начинает работу в реальном проекте вместе с командой, в которую его определили. Там он изучает паттерны проектирования программ. На этом этапе ему обычно даются отдельные компонентные задачи, которые проверяют и с которыми помогают остальные разработчики.
На финальном этапе стажёр перестает быть стажёром и становится младшим разработчиком. Джун может сам выполнить отдельные поставленные перед ним задачи, в его коде не бывает серьёзных архитектурных или функциональных ошибок. На этом этапе мы обычно принимаем решение о зачислении в штат.
На мой взгляд, самое сложное — это понять, что промышленная разработка, это не просто написать маленький учебный проект. Есть релизный цикл, тестирование, DevOps и реальные пользователи. Стажёры понимают, что работа разработчика — это не всегда занятие прикольными, интересными и инновационными вещами. Порой мы сталкиваемся с муторной работой, но это обязательная часть работы любого разработчика.
Камиль Алиев, участник «Школы 21»
Моё основное образование — бизнес-менеджмент, которому я учился даже не в России, а в штате Вирджиния. Сейчас я уже окончил стажировку и успел попробовать как разработку игр на Unity, так и DevOps. Работаю над сборкой, тестированием и хранением артефактов по коммиту. В банке существуют свои требования по безопасности и качеству кода, и до моего прихода такими вещами занимались сами разработчики. Эту часть работы сейчас выполняет наша небольшая команда. В основном я помогаю iOS и macOS проектам, однако в последние пару месяцев мною решалась задача деплоя системы с нуля, которая включала в себя полноценный фронт и бэк. Стек — Jenkins, Docker, Ansible, Fastlane, Xcode, Nginx, SonarQube, Python.
Ещё до «Школы 21» я решил попробовать сферу IT, но думаю, без неё не удалось бы совершить этот «переход» так быстро. «Школа 21» дала мощный толчок в начале, который я лично считаю очень важным. В этом заслуга программы обучения в виде «бассейна» с множеством заданий разного уровня, которые не дают тебе прийти в себя и осознать, что происходит, однако по прохождению ты наконец осознаёшь объём материала, который удалось перелопатить.
«Школа 21» больше про прокачку навыка поиска нужной информации, про работу в команде и про правильную оценку результатов. Главное — преодоление страха в отсутствии хард скилов. Мне несколько раз приходилось изучать что-то с нуля, и при должном отношении к этой «проблеме» она становится обыденной.
Андрей Карлов, руководитель IT-департамента блока Сервисы и безопасность
Наше подразделение отвечает за технологическую поддержку работы всех зданий и связанных процессов. И мы были первым департаментом, который вошёл в эксперимент со «Школой 21».
Как это выглядело для меня? Много людей, которые раньше не имели никакого отношения к IT, бросили всё и сделали ставку на развитие в этой области. У нас было скептическое отношение, мы как-то привыкли, что айтишники — это своего рода отдельная каста. Вход только для своих — людей с классическим математическим или техническим образованием. Чтобы с пелёнок разбирал-собирал компьютер, в девять лет уже написал три разные программы, поиграл с друзьями по сети.
Как мы думали до встречи со стажёрами «Школы 21», основной риск был в том, что с участниками нужно будет нянчиться. Участники, которые пришли к нам на стажировку, по методологии «Школы 21» были на седьмом уровне. И это, мягко говоря, не сильно применимо к нашим реалиям. Мы ожидали, что ребят нужно переучивать. Дальше был вопрос — насколько это будет трудоёмко.
Но и так оказалось, что наши опасения не оправдались. Именно тяга к знаниям, изменениям и навык «учиться» и «переобучаться» даёт свои плоды. Многие ребята перешли на постоянную работу, при этом продолжая обучение. В итоге с нашей стороны только позитивные отзывы. Мы начинали в рамках одного управления, на текущий момент ребята работают уже в более чем половине департаментов Сбера.
Действительно, все очень скептически к этому относились, но всё получилось, на наш взгляд, очень хорошо. Именно идейность и целеустремлённость помогает ребятам очень быстро обучаться, получать удовольствие от новой работы и двигаться вперёд.
В целом работа со стажёрами «Школы 21» в команде почти не отличается от того, как наша команда адаптирует обычных джунов с небольшим опытом работы и техническим образованием.
Участники включаются в команду, в которой есть тимлид, эксперты и которой поставлены общие задачи. Сначала им даются задачи попроще, ребятам подсказывают, с чего начать, что почитать, что изучить. Они знают, к кому обратиться, если что-то непонятно. Стажёры — такие же полноценные участники команды, и, как и у всех, у них могут быть какие-то затыки, сложности и проблемы. Они у всех разные, но всегда известно к кому обратиться, с кем пообщаться. Начинают стажёры, когда у них есть простые тестовые задачи, когда они занимаются какими-то исследованиями.
Например, мы готовимся к реализации новой функциональности. И чтобы стажёрам не было страшно, что они что-то натворят и проект из-за этого встанет, мы просим их исследовать какие-то вещи, попробовать что-то простенькое, прикинуть что и как. И по мере того как ребята вливаются, они получают боевые задачи.
Ирина Дровянникова, участница «Школы 21»
Я переехала в Москву из Воронежа, где заканчиваю Воронежский государственный университет по двум направлениям — «менеджмент» и «бизнес-администрирование».
Мне нравится, что в «Школе 21» нет никакой конкуренции, все учатся в своём темпе и всегда готовы прийти на помощь, если ты в ней нуждаешься. Я проходила самый первый «бассейн» самого первого набора, о «Школе 21» не было практически никакой информации. Многое казалось неправдой: непонятно было, зачем Сберу открывать это, почему бесплатно, как это без учителей? Казалось, что в этом есть какой-то подвох. Поэтому особо не строила ожиданий.
Я из тех участников, кто впервые увидел терминал во время «бассейна». Сейчас работаю в Сбербанке, получив оффер через пять месяцев стажировки. За это время работала над разными проектами. Например, в лаборатории робототехники Сбербанка разрабатывала интерфейсы для роботов, у которых есть экраны. Сейчас работаю над двумя проектами. Первый — это приложение, которое поможет рассчитать более выгодный тариф при расходовании электроэнергии для разных объектов банка и его экосистемы. А второй — приложение, в котором команды разработки смогут грамотно управлять доступными им серверами или арендовать новые без кучи заявок или отдельных специальных людей, отвечающих за это. Здесь постоянно идёт упрощение процессов, с которыми сталкиваются разработчики, и мне нравится участвовать в этом.
Итог
Это только часть историй участников «Школы 21». Например, ещё есть востоковед, ставший Java-разработчиком, архитектор — iOS-разработчик, стоматолог — data scientist, специалист управления ж/д перевозками сегодня ведущий инженер по разработке в одном из блоков IТ-департамента. Все они доказывают, что желание стать айтишником может появиться в абсолютно любой момент и у совершенно разных людей.
Очень круто, что наш проект даёт возможность начинающим специалистам осваивать IТ-сферу. Даже если у них нет технического бэкграунда, участники «Школы 21» на равных конкурируют с теми, кто получал профильное образование. В течение обучения в «Школе 21» участники учатся получать информацию разными способами, работать над командными проектами. Результат такого опыта — эффективное использование полученных знаний на стажировке и во время полноценной работы в компании.
