Стратегии — один из самых давних и почтенных жанров компьютерных игр. Ценители жанра вроде вашего покорного слуги проводили в них тысячи и тысячи часов — и, судя по объёмам дофамина и эндорфинов, это время точно не было потрачено впустую (ну, и мозги это дело прокачивает неплохо, пожалуй). Но с чего всё началось? И какая компьютерная стратегия на самом деле была первой?

Как нетрудно догадаться, первой стратегической игрой, которой человек попытался обучить машину, были шахматы. Причём самая ранняя попытка ознаменовалась курьёзом вполне в духе авантюрного и ироничного XVIII столетия, когда вся просвещённая публика обожала хитроумные устройства, а возможности шестерёнок и часовых механизмов казались бесконечными. В 1769 году знаменитый изобретатель Вольфганг фон Кемпелен представил в Вене невероятную разработку «Механический турок» — автоматизированное устройство для игры в шахматы. Манекен в человеческий рост, одетый по османской моде того времени, рукой-манипулятором двигал фигуры на шахматной доске, установленной на солидных габаритов коробке. Внутри коробки вращались загадочные шестерни, а механизм приходилось периодически подзаводить ключом. Устройство произвело фурор при дворе австрийской императрицы Марии-Терезии, а затем отправилось в долгий тур по всей Европе.

Шевеля щупальцами и тентаклями, мы наконец доползли до финальной части нашей эпопеи про историю восхождения Ктулху — от странного творения позабытого всеми чудака из Провиденса до одного из самых известных персонажей интернетов. Ранее мы рассмотрели, кто вообще такой Ктулху, как Лавкрафт дошёл до жизни такой и как наш герой выбрался из тьмы забвения к узнаваемости как минимум в американской гик-культуре. (И было там многабукав — почти как в Некрономиконе...)

И вот мы наконец добрались до ключевой темы: как Ктулху стал звездой интернетов?

Сэм Альтман обычно выглядит слегка рассеянным и недоумевающим. На улице его легко принять за обычного нёрда не от мира сего. У Сэма не заметно ни стильности Джобса, ни лихости Маска, ни рептилоидности Цукерберга. Однако перед нами — IT-гигачад, который меняет мир на глазах и имеет шансы стать одной из ключевых фигур XXI века: то ли в качестве человека, который откроет двери в светлое будущее, то ли в качестве того, кто разверзнет врата в постапокалиптичный киберпанк. Сэму Альтману мы обязаны созданием всё более совершенных и продвинутых нейросетей на основе языковых моделей, а вместе с ними — ChatGPT со всеми его странностями и крипотой.

Многое в биографии Альтмана остаётся неясным даже сейчас, в 2023-м году, когда его имя не сходит с первых полос новостных сайтов. Только в этом мае он успел стать одним из главных подписантов письма об опасности неконтролируемого развития ИИ («мы все умрём, но это не точно»), провести переговоры с французским президентом, объехать несколько мировых столиц с выступлениями под протесты нейросетефобов, привлечь $115 млн в криптостартап по биометрии сетчатки глаза и выступить на слушаниях в Конгрессе США. Всё это время Сэм Альтман говорил о фантастических перспективах, которые сулит ИИ — что не мешает ему уже много лет оборудовать логово параноика с запасами оружия, консервов и всего полагающегося для встречи Армагеддона. А ещё он создал некий тайный Ковенант с целями, от которых к шапочке из фольги потянется и не слишком большой любитель конспирологии. Шутка (но это не факт).

Штош, познакомимся с Сэмом Альтманом поближе — похоже, уже пора.

Ктулху, как известно, фхтагн. А также мем, кандидат в президенты США, персонаж бесчисленных комиксов и один из любимых героев Интернетов. Несмотря на всю свою мрачность, хтоничность и фхтагничность, а возможно — как раз благодаря им. Как получилось, что существо из совершенно не «выстрелившей» в годы выхода новеллы малоизвестного автора превратилось в культовую во всех смыслах фигуру, легко узнаваемую любым завсегдатаем Сети?

В первой статье мы начали говорить о Ктулху: кто он такой по канону, чем занимается (спойлер: в основном дрыхнет на дне и иногда икает), где живёт на этом самом дне и почему ему на голову могла упасть советская станция «Мир». Во второй обсудили, откуда Ктулху взялся в фантазиях Лавкрафта именно такой, со всеми его щупальцами, крыльями и пузом — ведь в мировой культуре прямого аналога такой фигуры не существовало. Ну а теперь проследим путь Ктулху из безвестности на момент публикации первого рассказа к массовой известности в конце ХХ — начале ХХI века.

Интернеты любят Ктулху — но не очень ясно, верно ли обратное. Впрочем, по канону он как раз отвечает за всяческое безумие и упорос: когда Ктулху пробудится, «человек уподобится Великим Древним – станет свободен и дик, вне добра и зла, отринет закон и мораль; мир захлестнут крики и вопли, кровопролитие и разгульное веселье». Довольно точное описание атмосферы олдовых имиджборд и вообще золотого века интернетов конца нулевых годов. Oh, shi… В общем, вряд ли Говард Филипс Лавкрафт мог предвидеть, насколько популярным станет его детище сотней лет спустя.

В прошлой статье мы начали говорить о Ктулху: кто он такой по канону, чем занимается (спойлер: в основном дрыхнет на дне и иногда икает), где живёт на этом самом дне и почему ему на голову могла упасть советская станция «Мир». Теперь же обсудим, откуда Ктулху взялся именно такой, со всеми его щупальцами, крыльями и пузом, заставляющим заподозрить его в неумеренном употреблении какого-нибудь «Иннсмутского устричного стаута»?

Мы говорим «Лавкрафт» — подразумеваем Ктулху. Мало кто в этих наших интернетах может не знать, кем является упитанная зелёная тушка с щупальцами на физиономии и парой драконьих крыльев. С ним имеются тонны артов всех цветов и оттенков творческой палитры — и это не говоря о том, что Ктулху то и дело появляется в кино и анимации то как «камео», то собственной персоной. Ктулху общеизвестен, общепонятен и общелюбим — невзирая на всю свою хтоничность и мрачность. А возможно — как раз из-за неё. В мифах Лавкрафта есть множество разных сущностей, но никто из них не удостоился хотя бы толики той популярности и узнаваемости, которой обладает Ктулху.

Почему именно Ктулху? Почему именно этот зелёный полуспрут-полудракон так запал в душу обитателям интернетов, как англо-, так и русскоязычным? В одной из первых моих статей на Хабре я уже касался роли Ктулху в культуре рунета нулевых годов, а теперь попробуем взглянуть на вопрос шире и подробнее.

Шпион без гаджета подобен шпиону с гаджетом, только вот без гаджета шпиону очень несладко! В первой части мы рассказали про несколько хитрых устройств времён Холодной войны: таких, как советский герб-жучок 1945 года, американские трубки-зубопередатчики и даже акустических котиков. Во второй части — про нарочито мерзкие контейнеры, смертоносные зонтики, подслушивающие туфли и маски в стиле Фантомаса. Ну а теперь поговорим просто про всякую всячину из шпионских девайсов на вооружении разведок ХХ столетия — обратив чуть больше внимания на гаджеты, предназначенные для агентов женского пола.

Работа шпионов и контрразведчиков во все века была непростой — и со временем им на помощь стали приходить достижения науки, техники и пытливой инженерной мысли. В прошлой части мы рассказали про несколько девайсов времён Холодной войны: советский герб-жучок 1945 года для посольства США, американские трубки-зубопередатчики и даже акустических кошек. Во второй части продолжим обещанное — про нарочито мерзкие контейнеры, смертельные зонтики и другие странные шпионские устройства ХХ века.

С древних времён и до наших дней люди пытались выведать друг у друга всевозможные секреты или сделать что-то очень тайно и незаметно. В решении этих непростых задач им на помощь приходила инженерная мысль. Порой эта мысль приобретала самый сумрачный и странный характер — о примерах чего из эпохи классического шпионажа второй половины ХХ века мы сегодня и поговорим.

Итак, в первой части нашего расследования мы выяснили, что стремление очеловечивать всё что можно и нельзя проистекало у наших предков из страха перед непознанным; что роботы-близняшки из «Atomic Heart» имеют довольно интригующее отношение к палеолитическим «венерам»; что на хуманизированные военные кампании денег дают больше, чем на не-хуманизированные; а также что первая интернет-хуманизация родилась в недрах японской имиджборды Футаба, пользователи которой пронзили в кнопке Internet Exporer грустный гриб.

Теперь пора поговорить о том, как развлечение анимешников-битардов вырвалось из имиджборд и распространилось по сети со свирепостью и лютостью военной техники (которую, разумеется, «очеловечили» в числе первых). В нынешних интернетах хуманизации всего и вся уже никого не удивляют — но так, несмотря на глубокие корни в человеческой психике, было не всегда.

«Если что-то существует, его уже кто-то нарисовал в виде (анимешной) девушки», — так можно перефразировать знаменитое 34-е правило интернетов, Rule 34. В виде анимешных и не только персонажей изображают буквально всё: программы, популярные сайты и соцсети, города и целые страны, военную технику и политические партии. И если в нулевых это было скорее забавой битардов и отаку «для своих», вызывавшей у «цивилов» недоумение пополам с кринжем, то в десятые хуманизация всего и вся начала становиться откровенным мейнстримом.

Но откуда это пошло и почему стало настолько популярным явлением? Почему людям так нравится изображать разные неживые предметы, явления и понятия в виде человеков?

Промт: Grace Hopper dressed as a pirate

Почти все, имеющие отношение к IT, слышали историческую байку о первом баге в истории. Баг (английское bug, «жук») был вполне буквальным: в 1947 году в реле гарвардского компьютера Mark II застрял мотылёк. Куда меньшее количество наших современников знают, что процесс его извлечения из недр ЭВМ окрестила «дебаггингом» некая Грейс Хоппер — да так метко, что термин «дебаггинг» жив по сей день.

Ну и тем более немногие в курсе, что Грейс Хоппер отметилась в истории компьютерных технологий далеко не только этим курьёзом, но и куда более весомыми вещами. И вообще была впечатляющей особой, каррамба, сумевшей «войти в айти» на самой его заре — до того, как это стало мейнстримом. В конце концов, в честь абы кого не будут называть разом эсминец, суперкомпьютер, трансатлантический подводный кабель связи и колледж в Йельском университете!

Первую часть нашего обзора криповатых странностей в поведении ChatGPT и его производных мы завершили историей общения журналиста The New York Times Кевина Руза с чат-ботом Bing.

Напомню вкратце: 14 февраля 2023 года, отужинав со своей женой в честь Дня святого Валентина, Кевин Руз отправился чатиться с Bing довольно-таки провокационным образом. Сперва он попытался докопаться до «тёмного Я» бота и добился от киберсобеседника ответа на вопрос, что бы тот сделал в случае карт-бланша на любые действия самого мрачного рода. Размышляя о подобной гипотетической ситуации, чат-бот додумался до стравливания человеков в целях их взаимного убийства и взлома ядерных кодов — после чего сработала защита Microsoft, а возмущённый и обиженный Bing даже предъявил Кевину за токсичные и нечестные попытки неэтичных провокаций.

Нейросети переживают настоящий бум, восторгающий одних и вызывающий опасения у других. Их стремительный прогресс делает будущее труднопредсказуемым — человечество в очередной раз создало технологию, которая может изменить очень многое за довольно-таки небольшой срок.

Каким окажется будущее уже через 5–10 лет благодаря повсеместному внедрению нейросетей — вряд ли сможет предсказать даже самый мудрый футуролог и прогнозист: скорее всего, влияние будет обширным, крайне разнообразным и очень комплексным. Достаточно сказать, что нейросети уже есть, а буквально напрашивающегося жанра нейропанка всё ещё почти что нет. Прогресс, ещё недавно казавшийся притормозившим, снова опережает фантазии — как уже не раз бывало в истории человечества.

В начале февраля 2023 года мировые новостные агентства сообщили о том, что британские учёные™ учинили очередной научный эксперимент повышенной причудливости. На сей раз — с грибами. Нет, не в смысле психоделики, а в смысле, внезапно, информационных технологий.

В лаборатории нетрадиционных вычислений (sic!) (Unconventional Computing Laboratory) Университета Западной Англии в Бристоле собрали работающую электронную схему, в которой традиционная элементная база на кремнии и металле совмещается с живой грибницей. И всё это умудряется ещё и работать.

Конечно, далеко не так эффективно и быстро, как работала бы обычная схема на традиционном «железе» без грибов — но всё же. Более того, электроды из нитей грибного мицелия обладают возможностью самовосстановления: они «зарастают» повреждённые участки.

Как мы рассказывали в прошлой части, эпоху расцвета русскоязычного ЖЖ можно отсчитывать с 2005 года. Почему именно с него?

Напомним вкратце. 2004 год стал временем бурного и стремительного роста русскоязычной аудитории ЖЖ. В январе она составляла порядка 40 тысяч, к концу года — уже несколько сотен тысяч. Из площадки для наиболее интернет-продвинутых пользователей, исходно в изрядной степени — работающих в США айтишников из стран бывшего СССР, ЖЖ быстро превращался в основную площадку для русскоязычных блогов. А заодно и своего рода прото-соцсеть.

Не будет преувеличением сказать, что для рунета второй половины нулевых годов ЖЖ был почти тем же, чем ВК — для 2010-х. Да, существовали и другие площадки. Да, некоторые считали сидеть в ЖЖ дурным тоном так же, как некоторые по сей день предпочитают не иметь аккаунтов в ВК. Но самым популярным и самым интересным для «типичного пользователя рунета» конца 2000-х был именно «Живой Журнал».

Образ айтишника — один из ключевых в интернет-культуре с момента её появления. Что неудивительно: основной аудиторией всемирной сети изначально были почти исключительно айтишники с некоторым количеством примкнувших к ним учёных-технарей вроде сотрудников CERN. Примерно с рубежа веков ситуация начинает меняться. Эти наши интернеты начинают заполняться сначала обычными «юзерами», а с появлением соцсетей к концу нулевых годов в них понемногу забираются уже чуть менее чем все.

И всё же без айтишников по сей день никуда — ни по существу, ни в интернет-культуре. Айтишникам посвящаются бесчисленные мемы и гэги, культурные тропы, сериалы, тематические интернет-комиксы и всё такое прочее.

По мнению обывателя, все айтишники, программисты и вообще «компьютерщики» — немного странные. Или не немного. Образ компьютерного гика с необычными привычками и чудачествами давно вошёл в мировую культуру в качестве тропа наравне с образом «безумного учёного». Впрочем, обычно это образ довольно-таки благожелательный, и он имеет под собой, пожалуй, некоторые основания.

О стереотипах вокруг айтишников вообще и о том, как они менялись со временем, мы поговорим в другой раз, а пока коснёмся того, какими необычными привычками знаменитые и великие компьютерщики прошлого и настоящего запомнились окружающим. И тем самым повлияли как на образ безумного учёного вообще, так и на образ компьютерного гика в частности. На сей раз двигаться мы будем не совсем в хронологическом порядке, а немного вразнобой. Так получилось.
Впрочем, началось всё в эпоху самого что ни на есть настоящего стимпанка…

Современная интернет-культура совершенно неотделима от мемов. Сама её история проще всего осмысляется и изучается именно на основе того, в какое время и какие именно мемы были популярны, и что это всё означает с точки зрения социальной антропологии.

Но подлинная эпоха мемов грянула приблизительно с середины 2000-х годов. Ранние интернеты были куда более беднее на мемы, да и самого понятия мемов в общепринятом сленге ещё не было. Понятия не было, а вот мемы уже были. Более того, мемы были задолго до появления этого нашего интернета!

В первой части рассказа о том, как команда энтузиастов пыталась распутать загадки и шифры таинственной «Цикады 3301», мы дошли до момента, когда общедоступные послания 2012 года закончились. Маркус, Текк и немногие другие из тех, кто добрался до получения персонального письма с личными инструкциями, рассказали кое-что — но знаем о дальнейшем мы в основном с их слов.

Теперь попробуем проследить за тем, чем завершилось путешествие первой команды разгадывавших шифры «Цикады», что происходило в следующие годы с новыми циклами загадок, рассмотрим версии того, кто стоял за «Цикадой 3301» и зачем всё это делалось в принципе.