<< До этого: Восхождение интернета, ч.1: экспоненциальный рост

Летом 1986 года сенатор Эл Гор (Альберт Арнольд Гор—младший) из Теннеси ввёл поправку к закону Конгресса, позволяющую выделить бюджет для Национального научного фонда США (NSF). Он призвал федеральное правительство изучить возможности «коммуникационных сетей для связи суперкомпьютеров в университетах и федеральных исследовательских центрах». Для объяснения цели законопроекта Гор привёл поразительную аналогию:

Одна из многообещающих технологий – разработка оптоволоконных систем для передачи голоса и данных. В итоге у нас будет система, состоящая из множества оптоволоконных систем, разбросанных по всей стране. Американские шоссе перевозят по стране людей и материалы. Федеральные шоссе соединяются с дорогами штата, которые, в свою очередь, соединяются с дорогами округов и городов. Для передачи данных и идей нам понадобится телекоммуникационное шоссе, соединяющее пользователей с обоих побережий, со всех штатов, из всех городов. Исследование, заказанное этой поправкой, определит проблемы и возможности, которые встанут перед нашей страной при создании такого шоссе.


В последовавшие годы Гор с союзниками будут призывать к созданию «информационного супершоссе», или, формально говоря, национальной информационной инфраструктуры (НИИ). Как и хотел Гор, его аналогия с системой федеральных шоссе позволяет представить себе что-то вроде центрального коммутатора, связывающего вместе местные и региональные сети, позволяя всем американцам общаться друг с другом. С другой стороны, аналогия немного сбивает с толку – Гор не предлагал создавать сеть данных, которую оплачивало бы и поддерживало правительство. Он представлял себе, что информационное супершоссе не будет похоже на своего бетонно-асфальтного тёзку. Оно появится благодаря усилиям рыночных сил и в рамках определённых правил. Правила будут гарантировать свободу предпринимательства, свободный и открытый доступ к любому провайдеру услуг (позже эту концепцию назовут «сетевым нейтралитетом»). Также они должны обеспечить субсидии или другие механизмы, открывающие доступ даже представителям наименее удачливых слоёв общества, чтобы не дать появиться разрыву между информационно богатыми и информационно бедными людьми.

В последовавшее десятилетие Конгресс, реагируя на увеличение важности компьютерных сетей для американских исследователей, образования, и в целом всего общества, не спеша разрабатывал правила для такой сети. Однако этот медленный процесс не поспевал за быстрым ростом NSFNET, за которым следила прилагавшаяся к сети бюрократия из исполнительных директоров. Несмотря на склеротическую репутацию бюрократии, изначально её создали ради способности мгновенно и без раздумий реагировать на происходящее – в отличие от законодательной власти. Поэтому с 1988 по 1993 года NSF разрабатывал правила, по которым интернет впоследствии станет частным, а потом и публичным. Каждый год фонду приходилось иметь дело со всё новыми требованиями и ожиданиями, возникающими у пользователей NSFNET и связанных сетей. В результате фонд принимал решения на ходу, и они быстро обогнали планы Конгресса по управлению разработкой информационного супершоссе. И по большей части все решения зависели от единственного человека – Стивена Вольфа.

Приемлемое использование

Вольф получил степень доктора наук по электротехнике в Принстоне в 1961 году (примерно в то же время, когда там работал Боб Кан [Роберт Эллиот Кан — изобретатель протокола TCP; совместно с Винтоном Серфом — изобретатель протокола IP]). Начало его работы могло вылиться в комфортабельную академическую карьеру. Начал он с должности пост-дока в Имперском Колледже, после чего он несколько лет преподавал в университете Джонса Хопкинса. Но потом он вдруг сменил направление, и устроился в баллистическую исследовательскую лабораторию в Абердине, Мэриленд. Все 1970-е и начало 1980-х он провёл там, занимаясь исследованием коммуникаций и компьютерных систем для армии США. Он познакомил офисы лаборатории с Unix, и подключил Абердин к ARPANET. К сожалению, его биографических данных до прихода в NSF очень мало – мне даже не удалось найти его дату и место рождения.

В 1986 году NSF нанял его для работы с опорной магистралью для суперкомпьютеров. Он идеально подходил на эту должность, учитывая опыт подключения военных суперкомпьютеров к ARPANET. Он стал главным архитектором эволюции NSFNET с самого начала и до ухода из фонда в 1994-м, когда он ушёл в частный сектор и стал менеджером в Cisco Systems. Изначальной задачей сети, которой Вольфа нанимали управлять, состояла в том, чтобы связать исследователей со всех США с суперкомпьютерными центрами, финансируемыми NSF. Однако, как мы видели в прошлый раз, как только Вольф и другие сетевые управленцы понимали, какой спрос порождали появляющиеся магистрали, они быстро разрабатывали другой вариант NSFNET: коммуникационная сеть для всех исследователей и научных деятелей США.

Однако Вольф не хотел, чтобы правительство постоянно занималось обеспечением сетевых услуг. С его точки зрения, NSF нужно было просто начать процесс, создав изначальный спрос, который сможет породить рынок коммерческих сетевых услуг. После этого, считал Вольф, правительству уже не стоит соревноваться с коммерческими предприятиями. Поэтому он предполагал убрать из уравнения NSF, приватизировав сеть, и передав управление магистралью частным компаниям, не финансируемым из бюджета – с тем, чтобы рынок взял всё в свои руки.

Такая идея соответствовала тогдашнему духу времени. На Западе и почти во всех политических режимах правительственные лидеры 1980-х рекламировали приватизацию и отмену регулирования как наилучшие способы подстегнуть экономический рост и инновации после стагнации 1970-х. Один пример из множества: примерно одновременно с началом развития NSFNET федеральная комиссия по связи США сняла ряд ограничений для широковещательных корпораций, существовавших несколько десятилетий. В 1985 году она убрала ограничение на владение печатными и широковещательными СМИ в одной местности. Через два года была аннулирована доктрина непредвзятости, требовавшая от СМИ представлять разные токи зрения на дебаты, связанные с политикой государства.

Благодаря должности в NSF, у Вольфа было несколько рычагов, помогавших ему достичь цели. Первый заключался в интерпретации и принуждению к политике приемлемого использования сети (acceptable use policy, AUP). В соответствии с миссией NSF, политика использования магистрали NSFNET до июня 1990 года предполагала, что сеть будет использоваться для «научных исследований и других академических целей». Ограничение было серьёзное, не дававшее возможности коммерчески использовать сеть. Однако Вольф относился к интерпретации этого правила очень гибко. Разве не служат в целях научных исследований регулярные почтовые рассылки со списками новой продукции корпораций, продающих ПО для обработки данных? Или, например, разрешение подсоединить к магистрали почтовую службу MCI по просьбе Винтона Серфа, перешедшего из правительства в MCI, чтобы управлять развитием MCI Mail. Вольф связывал этот шаг с поддержкой исследований тем, что новое соединение позволяло исследователям общаться с более широким кругом людей, что может потребоваться им для работы. Позже подобная рационализация оправдывала подключения и других коммерческих систем электронной почты вроде CompuServe. Притянуто за уши? Возможно. Однако Вольф считал, что пустив немного коммерческого трафика по той же инфраструктуре, что использовалась для общественного трафика NSF, он привлечёт частные инвестиции, которые затем будут постоянно обеспечивать поддержку научных исследований и образования.

Стратегию Вольфа по открытию дверей NSFNET для коммерческих организаций, насколько это было возможно, поддержал в 1992 конгрессмен Рик Баучер. Он помогал следить за работой NSF, будучи председателем подкомиссии по науке. Также он продавил поправку для NSF, которая позволяла использовать NSFNET так, чтобы «повышать общие возможности сетей по поддержке исследований и образования». Это было оправдание подхода Вольфа к коммерческому трафику постфактум, и оно позволяло заниматься практически всем – пока это порождало прибыль, которая стимулировала приток инвестиций в NSFNET и подсоединённые к ней сети.

Сети двойного назначения

Также Вольф, заботясь об коммерческом развитии сетей, поддерживал аренду мощностей региональных сеток для коммерческого трафика. Магистраль NSF объединяла различные некоммерческие региональные сетки, от NYSERNet в Нью-Йорке до Sesquinet в Техасе и BARRNet в Северной Калифорнии. NSF не спонсировал эти сетки напрямую, однако поддерживал косвенно – посредством денег для лабораторий и университетов, благодаря которым они снижали стоимость подключения к местным сетям. Некототорые региональные сетки стали использовать эту же инфраструктуру, поддерживаемую из бюджета, чтобы создавать коммерческие организации. Они стали продавать доступ к сети по тем же самым проводам, что использовались в научных и исследовательских целях на деньги фонда. И Вольф поддерживал их в этих начинаниях, считая это ещё одним способом ускорить переход национальной исследовательской и образовательной инфраструктуры под частное управление.

Это вполне укладывалось в политический дух 1980-х, поощрявший предпринимателей зарабатывать на бюджетной щедрости в надежде, что общество косвенно получит преимущества от экономического роста. Можно усмотреть здесь параллели с двойным использованием региональных сетей по закону Бэйя-Дойла 1980 года, по которому патенты, полученные во время оплаченных из бюджета исследований, отходили выполнявшим заказы организациям, а не государству.

Самым ярким примером двойного использования сетей была PSINet – коммерческая компания, основанная в 1988 году как Performance Systems International. Её создали основатель NYSERNet Уильям Шрёдер и её вице-президент Мартин Шофстол. Шофстол, бывший инженер BBN и соавтор протокола Simple Network Management Protocol (SNMP), управляющего устройствами в IP-сети, был главным техническим лидером. Бизнесом занимался Шрёдер, амбициозный выпускник Корнелловского университета с дипломом биолога и обладатель диплома MBA, помогший своему институту открыть суперкомпьютерный центр и подключить его к NSFNET. Он был уверен в том, что NYSERNet должна продавать услуги не только образовательным учреждениям, но и коммерческим предприятиям. Когда другие члены правления с ним не согласились, он уволился и основал собственную компанию. Сначала он покупал у NYSERNet услуги, а потом заработал достаточно денег, чтобы организовать собственную сеть. PSINet стала одним из первых коммерческих интернет-провайдеров, продолжая при этом оказывать некоммерческие услуги колледжам и университетам, желавшим подключиться к магистрали NSFNET.

В конце 90-х Шрёдер и PSINet неплохо поднялись на интернет-пузыре, агрессивно скупая другие предприятия. Самой экстравагантной покупкой компании стало право на смену названия стадиона команды по американскому футболу «Балтимор Рейвенс». Шрёдер испытал судьбу, опубликовав в 1997 году статью «Почему коллапса интернета никогда не произойдёт». К сожалению для него, это произошло, что привело к его увольнению из компании в 2001 году и банкротству PSINet в следующем году.

Последним рычагом давления Вольфа для поощрения развития коммерческого интернета была его роль менеджера по контрактам с консорциумом Merit-IBM-MCI, управлявшим магистралью. Однако изначально желание что-то изменить в этой области высказал как раз не Вольф, а сами операторы сети.

Коммерческая магистраль

У MCI и её коллег в телекоммуникационной индустрии были мощные стимулы к поиску или созданию спроса на обмен компьютерными данными. В 1980-е они занимались обновлением своих междугородных сетей, переходя с коаксиального кабеля и микроволн – пропускная способность которых и так была выше, чем у старых медных проводов – на оптоволоконные кабели. У этих кабелей, передающих лазерные лучи по стеклянному волокну, была огромная пропускная способность, ограниченная уже не самим кабелем, а технологиями передатчиков и приёмников с обоих концов. И эта способность была далека от насыщения. К началу 1990-х многие компании развернули оборудование OC-48 с пропускной способностью в 2,5 Гбит/с – с десяток лет назад подобного и представить было нельзя. В результате взрывной рост трафика должен был привлечь новые доходы почти без накладных расходов – что означало почти чистую прибыль.

Чтобы лучше представить скорость падения стоимости пропускной способности: в середине 1980-х аренда канала Т1 от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса стоила бы $60 000 в месяц. Через 20 лет канал OC-3 с пропускной способностью в 100 раз больше стоил уже $5000 – удельная стоимость канала упала более чем в тысячу раз.

Желание получить знания, необходимые для растущего рынка передачи данных, побудило MCI присоединиться к заявке NSFNET, предложенной Merit. Последняя устроила серьёзный демпинг (предложив $14 млн на пять лет по сравнению с предложениями конкурентов — $40 и $25 млн), что, несомненно, вылилось бы в краткосрочные финансовые потери для MCI и IBM. Однако они надеялись отбить вложения и начать зарабатывать уже к 1989 году. Существующая магистральная сеть приближалась к максимуму пропускной способности, передавая по 500 млн пакетов в месяц – каждый год их число росло на 500%. Поэтому когда NSF попросил Merit обновить магистраль с каналов Т1 на 1,5 Мбит/с до канлов Т3 на 45 Мбит/с, они воспользовались этой возможностью, чтобы предложить Вольфу новый контракт.

Т3 был новым рубежом для сетей – ранее такого оборудования для цифровых сетей и опыта работы с ним у цифровых провайдеров не было. Поэтому компании настаивали на необходимости увеличения частных инвестиций. Это потребовало бы реструктуризации, и позволило бы IBM и Merit использовать новую инфраструктуру и для передачи коммерческого трафика, сделав её магистралью двойного назначения. С этой целью консорциум должен был сформировать новую некоммерческую компанию Advanced Network & Services, Inc. (ANS), которая будет предоставлять NSF услуги сетей Т3. Её дочка ANS CO+RE будет продавать те же самые услуги любым платёжеспособным клиентам. Вольф согласился на это предложение, сочтя его ещё один шагом на пути передачи сети под коммерческое управление. Более того, он боялся, что если продолжать блокировать коммерческое использование магистрали, в итоге провайдеры решат отделиться от NSFNET и создадут свой собственный, коммерческий интернет.

До того момента у плана Вольфа по постепенному уводу NSF от контроля сети не было ни особого графика, ни запланированных этапов. Рабочая встреча по этому вопросу состоялась в Гарварде в марте 1990 года. Там Вольф и многие другие ранние интернет-лидеры рассматривали большое количество вариантов, не составляя конкретных планов. Именно стратагема ANS запустила каскад событий, напрямую приведший к полной приватизации и коммерциализации NSFNET.

А началось всё с негативной реакции на события. Несмотря на благие намерения Вольфа, манёвр IBM и MCI с ANS вызвал раздражение в рядах сетевиков. И проблемы возникли из-за тех самых коммерческих сетей, подключённых к магистрали, которые и продвигал Вольф. До того момента они худо-бедно ладили друг с другом, поскольку работали на одинаковых условиях, как равные. Однако после появления коммерческой компании ANS она де-факто захватила монополию на магистраль, расположенную в центре интернета. Более того, несмотря на попытки Вольфа вольно интерпретировать политику приемлемого использования сети, ANS решила интерпретировать её весьма строго. Она отказывалась связывать некоммерческие части магистрали (предназначенные для трафика NSF) с коммерческими сетями типа PSI, поскольку это привело бы к смешиванию некоммерческого и коммерческого трафиков. Когда это вызвало недовольства, компания пошла на попятный, и приняла новую политику, позволявшую устанавливать связь, с комиссией, зависящей от объёма трафика.

PSINet это не устраивало. Летом 1991 года они объединились с двумя другими провайдерами – UUNET, начавшим продавать коммерческий доступ к Usenet ещё до доступа в интернет, и CERFNet (калифорнийской федеральной образовательной и исследовательской сетью), управляемой General Atomics. Троица сформировала собственную точку обмена трафиком, в обход магистрали ANS. Commercial Internet Exchange (CIX) сначала состоял из единственного центра маршрутизации в Вашингтоне О.К., передававшего трафик между тремя сетями. Они договорились делиться трафиком бесплатно, вне зависимости от его объёма, так, чтобы каждая из сетей платила за работу центра поровну. Затем открылись новые центры, в Чикаго и в Кремниевой долине, и к ним присоединились другие сети, пытающиеся избежать оплаты комиссии ANS.

Разоблачение

Рик Баучер, знакомый нам конгрессмен, поддерживающий коммерциализацию NSF, тем не менее, потребовал расследования правомерности действий, связанных с ANS. Расследование постановило, что действия NSF можно считать поспешными, однако не злонамеренными или коррумпированными. Тем не менее, Вольф решил, что пришла пора отказываться от контроля магистрали. С появлением ANS + CORE и CIX приватизация и коммерциализация пошли уже на полную катушку, однако процесс развивался так, что грозил расщепить интернет на множество не связанных между собой фрагментов, поскольку CIX и ANS отказывались устанавливать связь. Летом 1992 года NSF составил черновик плана новой, приватизированной архитектуры сети, опубликовал его для публичных обсуждений, и довёл до конца в мае 1993 года. Весной 1995 предполагалось закрыть NSFNET, а её активы передать в IBM и MCI. Региональные сети должны были продолжать работу, заключая контракты с частными провайдерами на доступ к сети, а финансовая поддержка со стороны NSF будет постепенно убывать в течение четырёх лет.

Но что сможет заменить магистраль в мире со множеством соревнующихся интернет-провайдеров? Какой механизм объединит эти соперничающие частные интересы в связное целое? Вольф дал ответ, вдохновившись уже существующими центрами обмена трафиком, созданными кооперативами типа CIX. NSF закажет создание четырёх точек доступа к сети (Network Access Points, NAP), центров обмена трафиком, которыми смогут пользоваться различные провайдеры. Четыре отдельных контракта помогут избежать проблем, возникших в случае с ANS, и предотвратить образование монополии на владение этими центрами. Один NAP расположится в существующем центре Metropolitan Area Ethernet East (MAE-East) в Вене, Виргиния, которым руководит компания Metropolitan Fiber Systems (MFS). MAE-West под управлением Pacific Bell, открыли в Сан-Хосе, Калифорния. Ещё один NAP отдали под управление Sprint в Пенсокене, Нью-Джерси, и последний – Ameritech в Чикаго. Переход прошёл гладко, и NSF отключил свою магистраль чётко по графику, 30 апреля 1995 года.

Самой сложной частью приватизации оказались вовсе не вопросы с оборудованием и инфраструктурой сети. Проблемы возникли с передачей управления системой доменных имён (DNS). Большую часть её истории она управлялась единственным человеком – Джоном Постелом. Однако такая ситуация не устраивала бизнесы, инвестирующие миллионы в коммерческий интернет. Поэтому правительство передало управление системой доменных имён подрядчику — Network Solutions. У NSF не было настоящего механизма контроля за деятельностью DNS (возможно, им стоило разделить контроль над разными доменными именами верхнего уровня между разными подрядчиками), а Конгресс не сумел вовремя вмешаться, чтобы создать какой-либо регуляторный режим. Ещё раз контроль перешёл из рук в руки в 1998 году, и оказался у некоммерческой организации ICANN (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers – «Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами»), однако управление DNS до сих пор остаётся противоречивым.

Разделение монополии

Гор и другие часто употребляли словосочетание «информационное супершоссе» в качестве метафоры для цифровых сетей. Но в Конгрессе никогда серьёзно не рассматривали идею использования системы федеральных шоссе в качестве модели для проектирования регулирующей сети политики. Правительство США платило за возведение и поддержку шоссе между штатами, чтобы обеспечить надёжную транспортную сеть для всей страны. Но в эпоху, когда главные партии считали дерегуляцию и приватизацию хорошей идеей, государственная система сетей и информационных услуг по французским лекалам типа Transpac and Minitel просто не рассматривалась.

Единственным небольшим исключением из правила стало предложение, сделанное сенатом Даниэлем Иноуе [Daniel Inouye] зарезервировать 20% интернет-трафика для общественных нужд. Неудивительно, что оно не прошло.

Самой привлекательной политической моделью для планировавшего будущее телекоммуникаций Конгресса стал рынок междугородней связи, появившийся в результате разделения Bell System с 1982 по 1984 годы. В 1974 году министерство юстиции США подало в суд на AT&T – это был его первый иск против организации с 1950-х. В иске компанию обвинили в неконкурентном поведении и нарушении шермановского антимонопольного закона. Конкретно компания обвинялась в том, что использует свои рыночные возможности, чтобы не давать выйти на рынок новым инновационным предприятиям. Среди них – операторы мобильной радиосвязи, цифровых сетей, спутниковой связи, изготовители особых терминалов и проч. Иск определённо базировался на шедших ещё с 1960-х годов спорах между AT&T и такими компаниями, как MCI и Carterfone (эти споры были описаны в предыдущих статьях цикла).

Когда стало понятно, что министерство юстиции не шутит, и собирается раздробить AT&T, компания сначала обратилась с апелляцией в Конгресс США. Джон де Баттс, председатель совета директоров и директор компании с 1972 года, попытался провести через конгресс «билль Белла» – формально называвшейся актом реформирования потребительских коммуникаций. Он должен был законодательно поддержать утверждения AT&T о том, что преимущества единой универсальной телефонной сети превышают риски злоупотребления монополией, которые в любом случае будет пресекать федеральная комиссия по связи США. Однако предложение встретило твёрдый отпор со стороны подкомитета по коммуникациям, и так и не дошло до голосования.

В 1979 году совет директоров сменил тактику, заменив воинственного де Баттса (однажды он прямым текстом заявил людям, определяющим политику в сфере телекоммуникаций, что выступает против конкуренции и поддерживает монополизацию) – на более сговорчивого Чарльза Брауна. Однако к тому времени оказалось уже слишком поздно пытаться остановить набравшее обороты антимонопольное дело. Директорам становилось всё очевиднее, что победить они не смогут. Поэтому в январе 1982 года Браун согласился на разделение компании Bell System на составляющие под наблюдением судьи Гарольда Грина.

Различные компании Белла, тянувшие кабель до домов клиентов, и обычно оперировавшие в границах штатов (Нью-Джерси Белл, Индиана Белл и так далее), были порезаны на семь частей, названных «Региональными операционными компаниями Белла» (Bell Operating Companies, RBOC). По часовой стрелке это были: NYNEX на северо-востоке, Bell Atlantic, Bell South, Southwestern Bell, Pacific Telesis, US West и Ameritech. Каждая из них всё равно владела монополией в своей местности, но им было запрещено выходить на другие телекоммуникационные рынки.

Сама AT&T осталась при линиях междугородней связи. В отличие от местных телефонных операторов, договор открыл рынок для свободной конкуренции со стороны любых игроков, готовых и способных платить комиссии за передачу звонков внутрь RBOC и наружу. У жителя Индианы, например, местной телефонной компанией всегда была Ameritech, но он мог заключить договор на услуги междугородней связи с кем угодно.

Однако разделение местного и междугороднего рынка означало отказ от субсидий, которые AT&T переадресовывала деревенским пользователям телефонов. Она брала с них меньше денег, навёрстывая на богатых пользователях, использовавших межгород. Внезапный всплеск стоимости телефонной связи в сельской местности по всей стране нельзя было допустить, поэтому по условиям сделки эта ситуация сохранялась. Была основана новая, некоммерческая организация National Exchange Carrier Association, собиравшая комиссию с компаний, занимающихся междугородней связью, и распространявшая средства между RBOCS,

Новая структура заработала. В 1980-х на рынок вышло два больших конкурента, MCI и Sprint, глубоко вгрызшихся в рыночную долю AT&T. Цены на межгород быстро начали падать. Сложно сказать, какую роль в этом сыграло появление конкуренции, а какую – появление оптоволоконных сетей большой пропускной способности. Однако договорённость в целом считается крайне успешным примером ослабления регулирования и аргументом в пользу способности рынка модернизировать закоснелые отрасли.

Эта рыночная структура, хоть созданная судебным постановлением исключительно для конкретного случая, но оказавшаяся очевидно успешной, стала шаблоном, по которому в середине 1990-х Конгресс разрешил вопрос с политикой телекоммуникаций эры интернета.

Второй раз не повезло

Но до главного события случилось ещё одно, помельче. Акт о высокоскоростных вычислениях от 1991 года был важен тактически, но не стратегически. Он не продвигал каких-то широких инициатив. В основном он обеспечивал дополнительное финансирование и поддержку Конгресса тому процессу, которым Вольф и NSF и так занимались, и планировали заниматься далее. Это было предоставление сетевых услуг исследовательскому сообществу, субсидирование подключения научных организаций к NSFNET, и продолжение обновления магистральной инфраструктуры.

А затем в январе 1995 года вступил в должность 104-й Конгресс. Контроль над Сенатом и Палатой представителей в Конгрессе США получили республиканцы – впервые за 50 лет. А у них на повестке дня стояла борьба с преступностью, уменьшение налогов, сокращение и реформирование правительства, поддержка праведности и добродетельности. Гор с союзниками давно уже рекламировали универсальный доступ к сети как ключевой компонент национальной информационной инфраструктуры. Но после таких изменений во власти шансы реформы, вводящей универсальные услуги по предоставлению доступа к телекоммуникациям, упали до нуля. Вместо этого за главный курс было принято поощрение конкуренции в области телекоммуникаций и доступа к интернету, с небольшой примесью цензуры.

Рыночные условия выглядели многообещающе. Около 1992 года крупных игроков в индустрии телекоммуникаций было уже полно. Традиционной телефонной индустрией занимались семеро RBOC, GTE и три крупных компании междугородной связи — AT&T, MCI и Sprint, а также множество мелких. Среди новичков были провайдеры интернет-доступа UUNET, PSINET а также родившаяся из магистральной сети IBM/MCI компания ANS. Свои оптоволоконные сети пробовали тянуть и другие компании, например, Metropolitan Fiber Systems (MFS). BBN, подрядчик от ARPANET, начал создавать собственную маленькую интернет-империю, скупая некоторые из региональных сетей, находившихся на орбите вокруг NSFNET – Nearnet в Новой Англии, BARRNet в заливе Сан-Франциско, SURANet на юго-востоке США.

Основной целью закона о телекоммуникациях от 1996 года было сохранение и расширение конкурентного ландшафта. Это было первое большое изменение закона о коммуникациях с 1934 года. Оно должно было подправить закон о телекоммуникациях для цифрового века. В изначальном законе операторов делили по физическим методам передачи данных – телефонии, радиовещанию и телевидению, кабельному ТВ. Каждый из них существовал в своей песочнице, с собственными правилами, и обычно им было запрещено вмешиваться в бизнес друг друга. Как мы уже видели, иногда внутри песочниц создавались отдельные песочницы, разделявшие междугородние и местные телефонные рынки. По мере того, как все эти носители сводились к одинаковым битам данных, передававшихся по одним и тем же оптоволоконным каналам, спутникам или Ethernet-кабелям, такое разделение имело всё меньше и меньше смысла.

Целью закона от 1996 года, поддерживаемого как республиканцами, так и демократами, было сломать эти барьеры, эти «регуляторные берлинские стены», как назвал их Гор в резюме к этому закону. Здесь просто невозможно привести полное содержание этого фолианта, однако можно упомянуть несколько характерных примеров. Среди прочего в нём:

• Дозволялась конкуренция RBOC на междугородних телефонных рынках;
• Снимались ограничения, запрещавшие одной компании предоставлять как кабельные, так и широковещательные услуги;
• Отменялись правила, предотвращавшие концентрацию владения радиостанциями.

Однако устраняя все правила, открывая шлюзы и позволяя любому участнику выходить на любой рынок, регуляторы рисковали просто воссоздать AT&T на более крупном масштабе – мегакорпорацию-монополиста, которая будет доминировать во всех видах коммуникаций и задушит всех конкурентов. Больше всего проблем ожидалось от контроля за т.н. «последней милей» – линии связи от местного коммутатора до дома или офиса клиента. Создать междугороднюю сеть, объединяющую крупные города США было дорогой, но не слишком дорогой задачей. В течение нескольких десятилетий с этим справлялись несколько компаний, от Sprint до UUNET. Однако повторить протяжку всех кабелей до каждого дома хотя бы в одном городе – это уже была задача совершенно другого уровня. С первых дней дикой телефонной связи, когда спутанные мотки железной проволоки пересекали городские улицы, конкуренции в области проводной связи на региональном уровне почти не существовало. Что до интернета, проблема особенно остро стояла в случае высокоскоростной передачи данных непосредственно до места назначения – то, что позже стали называть широкополосным доступом. Конкуренция между диалап-провайдерами интернета процветала долгие годы – ведь всё, что пользователю было нужно для получения доступа к компьютеру провайдера, это телефонная линия. Однако в данном случае это уже не сработало бы – новые сервисы не будут пользоваться телефонными сетями.

Юридически эту проблему разрешили через создание концепции CLEC — конкурентоспособного местного оператора обмена. Теперь членам RBOC, переименованным в ILEC (действующих местных обменных операторов) открывался неограниченный доступ на междугородний рынок только после того, как они разрешали CLEC пользоваться своей инфраструктурой. Последние же занимались доставкой телекоммуникаций услуг в дома и офисы. Это позволяло конкурирующим провайдерам интернета и других новых сервисов сохранять доступ к местным сетям даже после того, как диалап-сервис исчез. Это было что-то вроде телефонной сети нового типа для широкополосного доступа. В данной модели CLEC выполняли ту же роль, что и провайдеры междугородной связи на телефонном рынке после разделения монополии. Имея возможность свободно подключаться к существующим местным телефонным сетям за умеренную плату, они создавали конкурентную среду на рынке, где ранее доминировала проблема естественной монополии.

Кроме создания CLEC ещё одна важная часть закона, влиявшая на интернет, была связана больше с добродетельным подходом республиканцев, чем с экономическими соображениями. Глава V, известная, как «закон о приличиях в коммуникациях» запрещал передачу неприличного или оскорбительного контента – описывающего или рисующего «акты секса или экскреции, или же связанные с этим органы» – в любые части интернета, доступные несовершеннолетним. Это было расширение правил, касающихся запрета широковещания непристойного контента, перенесённое в мир интерактивных компьютерных услуг.

Насколько этот масштабный акт справился со своими задачами? По большинству мерок, почти не справился. Легче всего оказалось отвергнуть закон о приличиях в коммуникациях, который отменили в 1997 году, как нарушающий Первую поправку [к Конституции США, гарантирующую, в числе прочего, свободу слова / прим. перев.]. Однако несколько частей главы V пережили пересмотр – включая секцию 230, самую важную для будущего интернета. Она позволяла веб-сайтам, размещавшим создаваемый пользователями контент, существовать, не опасаясь постоянных судебных исков, и защищала непрерывное существование всего, от гигантов типа Facebook и Twitter до мелких любительских форумов.

Попытки поощрения конкуренции на местах длились дольше, но достигли успеха не большего, чем контроль над непристойным контентом. Что же случилось со CLEC, которым дали доступ к инфраструктуре, чтобы они могли соревноваться по цене и наборам услуг? Закон требовал, чтобы федеральная комиссия по связи в своём нормотворчестве подробно описывала, какое конкретно разделение сетей нужно было предлагать. Действующие компании требовали у судов отмены любых решений, которые открывали бы их сети для доступа конкурентов. Они неоднократно выигрывали дела у федеральной комиссии по связи, при этом ещё и угрожая, что появление конкурентов будет тормозить их планы по доставке оптоволоконной связи в дома потребителей.

В 2001 году, с прибытием администрации Буша и нового председателя комиссии по связи Майкла Пауэлла, комиссия начала активно противиться изначальным целям акта о телекоммуникациях. Пауэлл считал, что нужду в альтернативных широкополосных доступах удовлетворит конкуренция между разными видами связи – кабельными, телефонными, сотовыми, беспроводными, и сетями, передающими информацию по линиям электропитания. Никаких новых правил в пользу CLEC принимать уже не собирались. В какой-то промежуток 2000-го года было возможно подписаться на высокоскоростной доступ в интернет при помощи инфраструктуры местного телефонного или кабельного провайдера. Но после этого большая часть основных посылов акта о телекоммуникациях, направленных на поощрение конкуренции, просто перестала работать. Широко разрекламированный проект по протяжке оптоволокна в каждый дом реально подключил какое-то значительное количество пользователей уже после 2010-го. Как писал историк Фред Голдштейн, существующие провайдеры «прикрылись фиговым листком конкуренции, не потеряв значительных долей рынка» [Goldstein, The Great Telecom Meltdown, 145].

Большую часть XX века сетевые предприятия в США сначала активно разрастались, подпитываемые предпринимательской энергией, а когда они становились достаточно важными с точки зрения общественных интересов, их впихивали в матрицу регуляторных платформ. По этой схеме развивались широковещание и кабельное телевидение. Грузоперевозки по дорогам и авиасообщение. Однако когда CLEC в начале 2000-х, практически умерли, закон о приличиях в коммуникациях отозвали, а другие попытки контролировать интернет, типа закона о Clipper [предлагалось устанавливать в телекоммуникационное оборудование специальный чип, позволявший правительству США обходить программное шифрование данных], зашли в тупик, интернет пошёл противоположным путём.

Взрастив интернет под чутким руководством государства, ему позволили развиваться при почти полном невмешательстве. Открытые NSF точки доступа NAP стали последним крупным вмешательством правительства в структуру интернета. Он обеспечивал как транспортный уровень – для передачи сырых данных такими сетями, как Verizon и AT&T – так и уровень приложений. Последним пользовались поставщики программных услуг, от порталов типа Yahoo! и поисковых сайтов типа Google до онлайн-магазинов вроде Amazon. В последней главе мы рассмотрим последствия такой схемы развития, и кратко опишем эволюцию интернета в США с середины 1990-х и до сегодняшнего дня.

Что ещё почитать

• Janet Abatte, Inventing the Internet (1999)
• Karen D. Fraser “NSFNET: A Partnership for High-Speed Networking, Final Report” (1996)
• Shane Greenstein, How the Internet Became Commercial (2015)
• Yasha Levine, Surveillance Valley: The Secret Military History of the Internet (2018)
• Rajiv Shah and Jay P. Kesan, “The Privatization of the Internet’s Backbone Network,” Journal of Broadcasting & Electronic Media (2007)

Далее: Опорная магистраль интернета: заключение >>