Подрывная инновация — это изобретение, которое переводит свою сферу на качественно новый уровень, и тем самым разрушает предыдущую технологию. Часто это приводит к разорению компаний и потере рабочих мест. Но многие считают, что это весьма умеренная плата за прогресс. Хрестоматийный пример — изобретение автомобиля, который похоронил индустрию гужевого транспорта, но почти все остальные сферы от него только выиграли. Но так бывает далеко не всегда. Порой плата оказывается гораздо большей — цепочки событий, вызванные созданием полезной новинки, приводят к разорению сотен миллионов людей, массовым убийствам или даже превращают процветающие страны в безжизненные пустыни. 

Что такое подрывная инновация?

Впервые это явление в 1942 году описал австрийский экономист Йозеф Шумпетер. В его концепции создание инноваций — это одновременно и созидательный, и разрушительный процесс, который движет экономику. Предприниматели-новаторы изобретают для того, чтобы успешно конкурировать на рынке. Успех одного из них приводит к краху конкурентов — а если он достигнут благодаря инновации, то крах может произойти во всей отрасли. 

Важно понимать две особенности подрывных инноваций. Во-первых, из-за этого потенциально вредоносного эффекта изобретательство часто встречает сопротивление. Те, кто контролируют экономику, могут намеренно мешать новаторам, чтобы сохранить свое господствующее положение. Если экономические элиты имеют сильное влияние на бюрократию, а государство не ставит развитие инноваций своей целью, это будет происходить постоянно. 

Один из первых подобных примеров описан в романе «Сатирикон» римского писателя Петрония (I в.н.э.). Стекольщик разработал технологию производства небьющегося стекла, и решил показать ее императору. Прямо на глазах у Цезаря он швырнул стеклянную чашу о мраморный пол — та не разбилась, а лишь погнулась. Мастер тут же выправил ее молоточком. Цезарь спросил у него, владеет ли кто-то еще этим искусством? Стекольщик ответил отрицательно. Тогда Цезарь приказал отрубить ему голову — ведь, как пишет Петроний, «если бы это искусство стало всем известно, золото ценилось бы не дороже грязи». 

Надо отметить, что экономика Рима — это один большой пример тотального противостояния любым новшествам. Как пишет историк Перри Андерсон, все новаторы сталкивались с глухим сопротивлением класса богатых землевладельцев, которые эксплуатировали рабский труд и чувствовали себя прекрасно без всяких инноваций. Поэтому римская экономика могла развиваться лишь экстенсивно, захватывая все новые и новые земли и увеличивая количество рабов. Кстати, назовите хотя бы одного выдающегося римского математика? Их не было.  

Во-вторых, эффект инноваций может быть очень разным по масштабам своей вредоносности. К примеру, изобретение телеграфа и телефона не очень повредило предыдущему методу коммуникации на больших расстояниях — почте. Она оказалась нужна для обмена посылками и документами, и прекрасно себя чувствует даже сегодня. Пенициллин тоже стал подрывной инновацией и уничтожил предыдущий уровень медицинской технологии, но вряд ли хотя бы один врач об этом пожалел. Но в других случаях важные новшества, вызывают масштабные и разрушительные экономические и социальные изменения, которые выходят далеко за пределы их сферы.

Почему Плодородный полумесяц стал иракской пустыней 

11 тысяч лет назад на Ближнем Востоке произошла первая научно-техническая революция. Человек неолита перешел от экономического уклада охоты и собирательства к сельскому хозяйству — культивированию растений и животноводству. Сложно переоценить роль этой инновации — она стала фундаментом для создания человеческой цивилизации. 

Переход к сельскому хозяйству произошел в междуречье Тигра и Евфрата, регионе, который называют Плодородным полумесяцем. Здесь сложились идеальные условия для зарождения земледелия. Заниматься им тут было настолько просто, что даже самые примитивные технологии позволяли собирать хороший урожай, который способствовал быстрому росту населения и благосостоянию масс. Излишки шли на развитие политики, экономики и культуры. 

Но сейчас этот край — территории современных Ирака, Ливана, Сирии и Израиля, в основном занимают пустыни и засушливые степи, а условия для сельского хозяйства здесь очень плохие. Колыбель цивилизации и некогда самые сытые и богатые территории планеты сегодня разделены между беднейшими странами (исключение — лишь Израиль). Как получилось, что родина земледелия в итоге стала голодным краем?

Палеоботаники и археологи доказали, что современные иракцы должны «благодарить» за это своих предков — шумеров, аккадцев и вавилонян. Леса, которые раньше покрывали Плодородный полумесяц, постоянно вырубались ради древесины и освобождения земли под пашни, что привело к выветриванию грунта. Из-за ирригации в почвах тысячелетиями накапливались соли, которые высушивали землю и делали ее все менее пригодной для выращивания растений. Пасущиеся животные поглощали траву слишком быстро, так, что она не успевала полностью восстанавливаться до следующего сезона. Похожие процессы несколько позже происходили в Египте и Греции. 

«По мере того как общества восточного Средиземноморья, начиная с самых древних империй Плодородного полумесяца, по очереди подрывали основу собственного благосостояния, центр влияния смещался все дальше на запад, — пишет антрополог Джаред Даймонд в своей культовой работе «Ружья, микробы и сталь». — Северную и Западную Европу такая участь миновала, но не потому, что ее обитатели оказались мудрее, а потому, что им повезло жить в более экологически устойчивом регионе, где осадки были обильней и быстрее возобновлялся растительный покров». 

Кровавый ситец 

Вторая научно-техническая революция — промышленная, началась с инноваций в области ткани. Ключевым изобретением для нее стал ткацкий станок, созданный в 1784 году англичанином Эдмондом Картрайтом. Британское правительство быстро осознало ценность этой технологии и полностью запретило ее вывоз из страны. Это позволило Британии, которая и так была мировым лидеров в производстве тканей, еще больше укрепить свое положение на рынке. 

Совсем другое отношение к ткацким инновациям было у правительства Франции. Здесь государство, представляющее интересы знати и промышленников, долгое время и изо всех сил старалось удушить инновации чрезвычайно жестким регулированием, и таким образом защитить уже существующие предприятия от разрушительного влияния подрывных технологий. 

К примеру, закон 1666 года фактически запретил ткачам заниматься изобретениями. Сформулирован он был так: 

«Если ткач намеревается выработать кусок по своему собственному изобретению, он не должен ставить его на ткацкий станок, а должен получить разрешение от городских судей на использование количества и длины нитей, которые он желает, после того, как вопрос был рассмотрен четырьмя старейшими купцами и четырьмя старейшими ткачами гильдии». 

Конечно, эти купцы были готовы растоптать любое изобретение, которое будет угрожать их положению. Другие законы запрещали распространение уже известных ремесел на новые территории — например, существовал список из 18 городов, где было разрешено изготавливать чулки. 

Но это — сравнительно мягкие способы. Гораздо более кровавой была борьба против набивного ситца — ткани с узором, который наносился с помощью печати. Эта технология была изобретена в Индии еще в XI веке, а в Европу его начали экспортировать только в конце XVII века. 

Ситец очень понравился французским потребителям и пользовался огромным спросом. Это стало вызовом для французских ремесленников. Но вместо того, чтобы освоить производство набивного ситца, что вряд ли стало бы для них невыполнимой задачей, те стали лоббировать запреты на ввоз и производство набивных тканей. В итоге эмбарго просуществовало 70 лет. По подсчетам американского историка Джорджа Смита, за весь период эта мера привела к гибели около 16,000 человек — некоторые из них были казнены за контрабанду или незаконное изготовление ткани, а другие были убиты во время бунтов против этого закона.

В итоге Франция, некогда мировой экономический лидер, сильно отстала от более гибкой и открытой Британии, проиграла ей борьбу за владычество. Меркантилистские законы десятилетиями уничтожали потенциал французской экономики, множили неравенство и усиливали положение элит, которые сегодня назвали бы «партией деградации». Финалом этого пути стали кровавая Французская революция и последовавшие за ней наполеоновские войны.

Как новшество американских банкиров вызвало мировой кризис

В 2008 году разгорелся самый масштабный экономический кризис со времен Великой депрессии. Десятки миллионов человек по всему миру потеряли работу. Большинство развитых стран на два года погрузились в рецессию. Множество крупнейших банков и инвестиционных компаний разорились, были поглощены конкурентами или национализированы. Только американский фондовый рынок сжег около 6 триллионов долларов — почти половину ВВП. 

Кризис начался в США, и оттуда, как лесной пожар, распространился по другим странам. У него было несколько причин, но большинство из них можно свести к бездумному использованию банками ипотечной секьюритизации — на тот момент сравнительно нового финансового инструмента..

Секьюритизация — процедура перепродажи ипотечных обязательств в виде ценных бумаг. Банк дает кредиты на жилье, а потом компилирует эти обязательства в пакеты и перепродает на вторичном рынке. Инструмент был изобретен в США еще в конце 1960-х годов, но в современном виде оформился на рубеже 1990-2000-х, когда государство снизило контроль за финансовым рынком. 

В целом, секьюритизация — инструмент безвредный, и даже полезный. В 2001 году она помогла американской экономике увеличить ликвидность, выйти из рецессии после краха пузыря доткомов и запустить новый цикл роста. Но он идет на пользу лишь при мудром государственном регулировании, которое в США начала нулевых отсутствовало. 

Вот как это работало. Банк выдавал кредиты на жилье, а потом сразу секьюритизировал их и продавал на вторичном рынке. Так он быстро получал деньги, которые тут же пускал на новые ипотеки. В то же время он получал выплаты за обслуживание — с заемщиками работал банк, который выдавал кредиты, независимо от того, кому на самом деле принадлежали их обязательства. Эта схема была очень простой, но крайне прибыльной. 

Банки были заинтересованы в том, чтобы выдавать как можно больше ипотечных кредитов, при этом их качество роли не играло. Поэтому вскоре банки стали заключать субстандартные договоры — по ним заемщики получали кредит на жилье, которое де-факто не могли себе позволить. Люди соглашались на такие условия, рассчитывая на рост экономики, который  даст возможность через несколько лет рефинансировать кредит на более выгодных условиях. А игроки на вторичном рынке, покупавшие ценные бумаги субстандартной ипотеки, часто просто не были в курсе, что вкладывают в очень ненадежный актив — банки скрывали данные. 

Ближе к середине 2000-х экономика пошла совсем не в ту сторону. ФРС начала быстро повышать ставку — от 1% в 2003 до 5,25% в 2006. Платежи по ипотеке стали расти. В 2005 году спрос на жилье почти исчерпался, и цены резко упали. Это означало, что держатели ипотек не могли продать свои дома за сумму, достаточную для покрытия непогашенного кредита. Пузырь лопнул — заемщики стали массово отказываться от ипотеки, а кредитные рейтинги лучших секьюритизированных ипотечных бумаг быстро стали мусорными. 

В американские ипотечные бумаги инвестировало огромное количество фондов со всего мира. Поэтому крах рынка кредитования недвижимости в США ударил по многим странам. Маховик тяжелейшего кризиса запустился — и все из-за не очень дальновидных экономистов американского правительства, которые не смогли просчитать долгосрочные риски нового финансового инструмента. 

Ни одна из перечисленных инноваций не была запатентована. Хотя на практике патенты часто играют ту же роль ограничителя в распространении технологий, что и прямые ограничения, введенные в отношении ткацких станков и набивного ситца в XVII-XVIII веках. По факту, более цивилизованным аналогом запрета на вывоз ткацкого станка с территории Великобритании является патентование соответствующего технического решения на имя государства. Запрет на производство набивного ситца также эффективно реализуется через наличие патента у производителя, не желающего допускать такое производство на своем рынке, и, что прекрасно, аннулировать патент за неиспользование никоим образом нельзя. Эта технология блокирования вывода на рынок «мешающих» инноваций весьма успешно используется и по сей день.