<< До этого: Распад, ч.1
Одобрив использование частных микроволновых сетей в «решении свыше 890», федеральная комиссия по связи США (FCC), возможно, надеялась, что сможет загнать все эти частные сети в свой тихий уголок рынка, и забыть о них. Однако быстро стало ясно, что это невозможно.
Появлялись новые лица и организации, настаивавшие на изменении существующей регуляторной платформы. Они предлагали множество новых способов для использования или продаж телекоммуникационных услуг, и заявляли, что существующие компании, экспроприировавшие эту область, мешают им развиваться. FCC в ответ постепенно отрезала по кусочку от монополии AT&T, допуская конкурентов в различные области рынка телекоммуникаций.
Все статьи цикла:
- История реле
- История электронных компьютеров
- История транзистора
- История интернета
- Эра фрагментации
- Восхождение интернета
В ответ AT&T предпринимала определённые меры и делала заявления, которые должны были противостоять или хотя бы уменьшить влияние новых конкурентов: предлагала публично обсудить их возражения против действий FCC, назначала новые тарифы, уменьшавшие возможную прибыль до нуля. С точки зрения компании это была естественная реакция на новые конкурентные угрозы, однако со стороны они служили свидетельством необходимости принятия более серьёзных мер по обузданию коварного монополиста. Регуляторы, настаивавшие на создании конкуренции в сфере телекомов, не собирались поощрять битву за доминирование между компаниями, в которой должна была бы победить сильнейшая. Они наоборот хотели создать и поддерживать долговременные альтернативы для AT&T. Попытки AT&T вырваться из стягивающихся вокруг неё силков лишь сильнее запутывали компанию.
Новые угрозы пришли как с края, так и из центра сети AT&T, разрывая контроль компании за оборудованием для терминалов, подсоединяемым к её линиям её клиентами, и за междугородными линиями, связавшими США в единую телефонную систему. Каждая из угроз началась с судебных исков, поданных двумя небольшими, и вроде бы неважными компаниями: Carter Electronics и Microwave Communications, Incorporated (MCI), соответственно. Однако FCC не только решила дело в пользу молодых компаний, но и решила интерпретировать их дела в обобщённом виде, как удовлетворение нужд представителей нового класса конкурентов, которых AT&T должна принять и уважать.
И всё же, с точки зрения юридической платформы, с момента рассмотрения дела Hush-a-Phone в 1950-х мало что поменялось. В то время FCC твёрдо отвергала заявки гораздо более безвредных конкурентов, чем Carter или MCI. Тот же самый акт о коммуникациях 1934 года, что создал саму FCC, всё ещё управлял её работой в 1960-х и 70-х. Изменения политики FCC пришли не от новых действий Конгресса, но от изменения политической философии внутри самой комиссии. А это изменение в свою очередь было вызвано появлением электронных компьютеров. Проявляющаяся гибридизация компьютеров и сетей связи помогла создать условия для своего собственного развития.
Информационное общество
Десятилетия FCC считала своей главной ответственностью максимизацию доступа и честную работу в относительно стабильной и однородной системе телекоммуникаций. Однако с середины 60-х среди персонала комиссии начала появляться иное представление о своей миссии – они начали всё больше концентрироваться на максимизации инноваций на динамичном и разнообразном рынке. Это изменение по большей части можно приписать появлению новому, хотя и относительно маленькому рынку информационных услуг.
Индустрия информационных услуг изначально не имела ничего общего с бизнесом телекоммуникаций. Она родилась в бюро обслуживания – в компаниях, обрабатывавших данные для своих клиентов, а потом отправлявших им результаты; эта концепция родилась раньше современных компьютеров на несколько десятилетий. К примеру, IBM с 1930-х предлагала обработку данных на заказ клиентам, которые не могли позволить себе аренду собственных механических табуляторов. В 1957, в рамках антимонопольной сделки с министерством юстиции США, они выделили этот бизнес в отдельное подразделение, Service Bureau Corporation, которое тогда работало уже на современных электронных компьютерах. Точно так же Automatic Data Processing (ADP) начинала свой путь как бизнес по ручной обработке данных в конце 1940-х, до того, как перейти на компьютеры в конце 1950-х. Но в 1960-х начали появляться первые онлайновые информационные бюро, позволявшие пользователям взаимодействовать с удалённым компьютером через терминал по частной арендованной телефонной линии. Наиболее известной из них стала система SABRE, производная от SAGE, позволявшая резервировать билеты на самолёты American Airlines при помощи компьютеров IBM.
Точно так же, как это случилось с первыми системами разделения времени, когда у вас есть несколько пользователей, общающихся с одним компьютером, до того, чтобы позволить им общаться друг с другом, оставался очень мелкий шаг. Именно этот новый способ использования компьютеров в качестве почтовых ящиков привлёк к ним внимание FCC.
В 1964 году Bunker-Ramo, компания, наиболее известная, как подрядчик министерства обороны, решила диверсифицировать свои информационные услуги, купив Teleregister. Среди областей деятельности последней был сервис под названием Telequote, обеспечивавший биржевых брокеров информацией о торгах по телефонным линиям с 1928 года. Однако у Teleregister не было лицензии на услуги в области связи. В деле связи пользователей и дата-центра она полагалась на Western Union.
Терминал Telequote III от Bunker-Ramo. Он мог показывать информацию об акциях по запросу, и выдавал общие данные по рынку.
Передовая система от Telequote в 1960-х, Telequote III, позволяла пользователям использовать терминал с крохотным ЭЛТ-экраном и запрашивать стоимость акций, хранившуюся на удалённом компьютере Telequote. В 1965 Bunker-Ramo представила его следующее поколение, Telequote IV, с дополнительной функцией, позволявшей брокерам отдавать приказы на покупку и продажу друг другу при помощи терминалов. Однако Western Union отказалась предоставлять свои линии для использования в таких целях. Она утверждала, что использование компьютера для передачи сообщений между пользователями превратит вроде бы частную линию в публичный сервис передачи сообщений (похожий на телеграфный сервис от самой WU), а значит, FCC должна регулировать работу оператора этого сервиса (Bunker-Ramo).
FCC решила превратить этот диспут в возможность ответить на более общий вопрос: как относиться к растущему сегменту сервисов онлайн-доступа к данным в сравнении с регулированием телекоммуникаций? Сейчас это расследование известно под именем «компьютерного расследования». Итоговые заключения расследования в данный момент не так важны для нас, как их влияние на менталитет сотрудников FCC. Давно существовавшие границы и определения, судя по всему, подлежали пересмотру или отказу, и эта встряска подготовила настрой FCC к будущим вызовам. За предыдущие десятилетия время от времени появлялись новые технологии коммуникаций. Каждая из них развивалась независимо и приобретала собственный характер и собственные правила регулирования: телеграфия, телефония, радио, телевидение. Но с появлением компьютеров эти отдельные линии развития начали сходиться на воображаемом горизонте, превращаясь в переплетённое информационное общество.
Не только FCC, но и вся интеллигенция в целом ожидала наступления больших изменений. Социолог Дэниел Белл писал о нарождающемся «постиндустриальном обществе», эксперт по управлению Питер Друкер говорил о «работниках знаний» и «эре разрывности». Книги, научные работы и конференции по теме наступающего мира, основанного на информации и знаниях, а не на материальном производстве, во второй половинеs 1960-х потекли рекой. Авторы этих работ часто ссылались на появление высокоскоростных компьютерах общего назначения и новых способах передачи и обработки данных в коммуникационных сетях, которые они сделают возможными в ближайшие десятилетия.
Некоторые из новых членов комиссии FCC, назначенных президентами Кеннеди и Джонсоном, сами вращались в этих интеллектуальных кругах. Кеннет Кокс и Николас Джонсон принимали участие в симпозиуме Бруклинского института по теме «Компьютеры, связь и общественный интерес», председатель которого представлял себе «государственную или региональную сеть связи, соединяющими видео- и компьютерные центры в университетах с домами и классными комнатами на местах… Граждане смогут оставаться учениками „с колыбели до гроба“». Джонсон позднее напишет книгу о возможностях использования компьютеров для преобразования широковещательного телевидения в интерактивную среду, под названием "Как отвечать своему телевизору".
За пределами этих общих интеллектуальных потоков, направлявших регулирование связи в новых направлениях, один человек был особенно заинтересован в том, чтобы направить регулирование на новый курс, и сыграл основную роль в изменении отношения FCC к происходящему. Бернард Страсбург принадлежал к тому слою бюрократии FCC, что находился на ступеньку ниже семи членов комиссии, назначенных политиками. Госслужащие, из которых по большей части состояла FCC, были поделены на бюро на основе регулируемых ими технологических областей. Члены комиссии полагались на юридический и технический опыт бюро в деле установления правил. Область ответственности бюро общественных систем связи, к которому принадлежал Страсбург, относилась к проводным телефонным линиям и телеграфу, и в основном состояла из AT&T и Western Union.
Страсбург примкнул к бюро общественных систем связи во время Второй мировой войны, и к 1963 дорос до председателя, сыграв основную роль в попытках FCC подорвать доминирование AT&T в последующие десятилетия. Его недоверие к AT&T происходило от антимонопольного иска, поданного министерством юстиции против этой компании в 1949-м. Как мы уже упоминали, тогда рассматривался вопрос того, раздувала ли Western Electric, производственное подразделение AT&T, цены с тем, чтобы позволить AT&T искусственно раздуть свою прибыль. Во время этого исследования Страсбург убедился в том, что на этот вопрос невозможно ответить, ввиду сложившейся на рынке телефонного оборудования монопсонии по вине AT&T. Не существовало никакого рынка телефонного оборудования, с которым можно было бы сравнивать что-либо для определения справедливости цен. Он решил, что AT&T была слишком большой и могущественной, чтобы её регулировать. Большую часть его советов комиссии в последующие годы можно привязать к его вере в то, что в мир AT&T необходимо насильно внедрить конкуренцию, чтобы ослабить её до состояния, поддающегося регулированию.
Вызов в центре: MCI
Первый серьёзный вызов междугородним линиям AT&T с момента их появления в начале XX века был брошен маловероятным для этой роли человеком. Джон Гокен [John Goeken] был продавцом и мелким предпринимателем, благоразумие которого уступало его энтузиазму. В молодости, как и многие его сверстники, он заинтересовался радиооборудованием. Окончив школу, он пошёл служить в армию в радиовойска, и закончив службу, устроился продавать радиооборудование для компании General Electric (GE) в штате Иллинойс. Однако его постоянная работа не удовлетворяла его страсти к предпринимательству, поэтому он открыл побочное дело, вместе с группой друзей продавая больше радио в других частях Иллинойса, лежащих за пределами его территории.
Джек Гокен в середине 90-х, когда он работал над телефоном для самолётов
Когда в 1963 году GE узнала о происходящем и прикрыла лавочку, Гокен начал искать новые способы увеличения дохода. Он решил построить линию микроволновой связи от Чикаго до Сент-Луиса, и продавать доступ к радиосвязи дальнобойщикам, капитанам речных судов, фургонам доставки цветов и другим мелким предпринимателям, пользовавшимся этой дорогой, и нуждавшимся в недорогой мобильной связи. Он считал, что услуги по аренде частных линий от AT&T были слишком навороченными – над ними трудилось слишком много народу, и они были слишком сложными с инженерной точки зрения – и что если сэкономить на строительстве линии, он сможет предложить более низкие цены и лучшей сервис для пользователей, которых игнорировала крупная компания.
Концепция Гокена не укладывалась в тогдашние правила FCC – решение «свыше 890» давало право частным компаниям строить микроволновые системы для собственного использования. Поддавшись давлению мелкого бизнеса, не имевшего средств на создание собственной системы целиком, в 1966 вышло правило, позволявшее нескольким предприятиям пользоваться одной частной микроволновой системой. Однако оно всё равно не давало им права предоставлять услуги связи за деньги для третьих лиц.
Более того, причина, по которой тарифы AT&T казались чрезмерными, крылась не в тратах на широкую ногу, а в регулировании усреднённых цен. AT&T брала деньги за обслуживание частных линий соответственно расстоянию звонков и количеству линий, вне зависимости от того, шли ли они вдоль густонаселённого пути Чикаго – Сент-Луис, или же вдоль глухой дороги с небольшой загруженностью вдоль Великих равнин. Регуляторы и телефонные компании намеренно разработали такую структуру, чтобы уравнять условия для областей с различной плотностью населения. Таким образом, MCI предлагала заниматься игрой на разнице тарифов – получать преимущества от разницы между рыночной и регулируемой ценой на маршрутах с большой загрузкой для извлечения гарантированных прибылей. AT&T назвала это снятием сливок, и этот термин станет основой их риторики в будущих дебатах.
Неизвестно, знал ли Гокен изначально об этих фактах, или решил их с чистым сердцем игнорировать. В любом случае он с удовольствием ухватился за эту идею, имея скромный бюджет, организованный в основном за счёт использования кредитных карт. Он со своими партнёрами настолько же скромных возможностей решились сформировать компанию и бросить вызов всемогущей AT&T, и назвали они её Microwave Communications, Inc. Гокен летал по всей стране в поисках инвесторов с карманами поглубже, но с небольшим успехом. Однако ему удалось успешнее отстаивать точку зрения своей компании MCI перед комиссией FCC.
Первые слушания по делу начались в 1967. Страсбург был заинтригован. Он увидел в MCI возможность достичь своей цели ослабления AT&T, ещё сильнее открывая рынок для частных линий связи. Однако сначала он колебался. Гокен не произвёл на него впечатления серьёзного и эффективного бизнесмена. Он беспокоился, что MCI может быть не лучшим возможным испытательным вариантом. К решению его подтолкнул экономист из Нью-Гемпширского университета по имени Мэнли Ирвин. Ирвин регулярно подрабатывал консультантом в бюро общественных систем связи, и помог сформулировать термины «компьютерного расследования». Он убедил Страсбурга, что зарождающемуся рынку информационных онлайн-услуг, вскрытому этим расследованием, требовались такие компании, как MCI, с новыми предложениями; что сама AT&T никогда не сможет реализовать весь потенциал появляющегося информационного общества. Позднее Страсбург вспоминал, что «негативные последствия компьютерного расследования подтвердили заявления MCI о том, что её выход на специализированный рынок междугородней связи послужит интересам общества».
С благословлением бюро общественных систем связи MCI с лёгкостью прошла первичные слушания, а потом протиснулась с этим одобрением на слушания полной комиссии в 1968, где голоса разделились по партиям, как 4 к 3. Все демократы (включая Кокса и Джонсона) голосовали за одобрение лицензии MCI. Республиканцы, во главе с председателем, Розелом Хайдом, голосовали против.
Республиканцы не хотели нарушать хорошо сбалансированную регуляторную систему при помощи схемы, придуманной дельцами спорных технических и предпринимательских качеств. Они указали на то, что это решение, пусть и вроде бы ограниченное одной компанией и одним маршрутом, будет иметь значительные последствия, которые преобразуют рынок телекоммуникаций. Страсбург и другие, поддержавшие проект, считали случай MCI экспериментом, который позволит проверить, может ли бизнес успешно работать параллельно AT&T на рынке частных услуг связи. Однако на самом деле это был прецедент, и после его одобрения десятки других компаний сразу же побегут подавать собственные заявки. Республиканцы считали, что обратить эксперимент вспять будет невозможно. Более того, MCI и подобные новые участники вряд ли смогут оставаться на плаву с небольшим набором разбросанных и не связанных между собой линий, таких, как маршрут от Чикаго до Сент-Луиса. Они будут требовать связи с AT&T и заставлять FCC вносить новые изменения в регуляторную структуру.
И этот обвал, предсказанный Хайдом и другими республиканцами, действительно произошёл – в течение двух лет после принятия решения по MCI тридцать одна другая компания в сумме отправила 1713 заявок на линии микроволновой связи общей протяжённостью в 65 000 километров. У FCC не было возможности проводить отдельные слушания по каждой из заявок, поэтому комиссия собрала их всех вместе в виде единого списка дел к слушанию по компаниям, предоставляющим специализированные услуги связи. В мае 1971 года, когда Хайд ушёл из комиссии, было принято единогласное решение полностью открыть рынок для конкуренции.
Тем временем MCI, всё ещё имея проблемы с деньгами, нашла нового богатого инвестора для поправления своих дел – Уильяма К. Макгована. Макгован был практически противоположностью Гокена, искушённым и авторитетным бизнесменом с гарвардской учёной степенью, создавшим успешные предприятия по консалтингу и венчурным инвестициям в Нью-Йорке. За несколько лет Макгован, по сути, получил контроль над MCI и вытеснил из компании Гокена. Он совершенно по-другому представлял будущее компании. У него не было планов возиться с речным судоходством или доставкой цветов, прозябая на периферии рынка телекоммуникаций, где AT&T не удостаивала бы его внимания. Он хотел пойти прямо в сердце регулируемой сети, и напрямую конкурировать во всех формах междугородней связи.
Билл Макгован в зрелом возрасте
Ставки и последствия изначального эксперимента с MCI продолжали набирать обороты. FCC, решив добиться успеха MCI, теперь обнаружила, что впряглась в этот бизнес, поскольку запросы Магкована постоянно росли. Он, утверждая (как и ожидалось), что MCI не выживет в виде небольшой коллекции не связанных между собой маршрутов, он потребовал большое количество прав на связь по сети AT&T; к примеру, право на соединение с т.н. «внешним коммутатором», что позволило бы сети MCI напрямую подсоединяться к местным коммутаторам AT&T там, где заканчивались линии самой MCI.
Реакция AT&T на новых специализированных телекоммуникационных операторов не помогали компанией. В ответ на вторжение конкурентов она вводила пониженные тарифы на маршрутах с большой загруженностью, отказываясь от установленных регуляторами средних цен. Если она считала, что удовлетворит таким образом FCC, демонстрируя сопернический дух, то она неправильно поняла цель FCC. Страсбург и его сподвижники не пытались помочь потребителям, уменьшая цены на связь – по крайней мере, не напрямую.Они пытались помочь новым компаниям выйти на рынок, ослабляя власть AT&T. Поэтому новые конкурентные тарифы AT&T были восприняты FCC и другими наблюдателями, особенно из министерства юстиции, как мстительные и направленные против конкурентов, поскольку они угрожали финансовой стабильности таких новых участников рынка, как MCI.
Новый воинственный президент AT&T, Джон Дебатс, тоже не улучшил своего положения, реагируя агрессивной риторикой на вторжение конкурентов. В речи 1973 года, произнесённой перед национальной ассоциацией членов регуляторных комиссий, он раскритиковал FCC, призвав ввести «мораторий на дальнейшие экономические эксперименты». Подобная бескомпромиссность разозлила Страсбурга и ещё сильнее убедила его в необходимости приструнить AT&T. FCC с готовностью приказала обеспечить MCI затребованный ею доступ к сети в 1974-м.
Обострение конфликта с Макгованом достигла своего пика с выходом Execunet, произошедшем в следующем году. Эту услугу рекламировали как новый вид платного сервиса для разделения частных линий между малыми предприятиями, но постепенно FCC и AT&T стало понятно, что Execunet на самом деле была одной из конкурирующих телефонных сетей междугородней связи. Она позволяла клиенту в одном городе поднять телефон, набрать номер и дозвониться до любого клиента в другом городе (пользуясь преимуществом «внешнего коммутатора», и плата за услугу зависела от дальности и длительности звонка. И никаких выделенных линий от точки А до точки Б.
Execunet соединяла клиентов MCI с любым пользователем AT&T в любом крупном городе
И тут, наконец, FCC заартачилась. Она собиралась использовать MCI как дубинку против полного доминирования AT&T, но этот удар оказался слишком сильным. Однако к этому времени у AT&T появились другие союзники в судах и министерстве юстиции, и она продолжала развивать это дело. Однажды начав распад монополии AT&T, его уже трудно было остановить.
Проблемы на периферии: Carterfone
В процессе разворачивания дела MCI на горизонте появилась другая угроза. Сходство историй Carterfone и MCI поражает. В обоих случаях начинающий предприниматель – у которого бизнес-интуиция была развита хуже, чем смекалка и стойкость – успешно выступил против крупнейшей корпорации США. Однако оба этих человека – Джек Гокен и наш новый герой, Том Картер – вскоре были устранены из собственных компаний более хитрыми предпринимателями, и исчезли в небытие. Оба начинали героями, а закончили пешками.
Том Картер родился в 1924 году в Мабанке (Техас). Он также в молодости увлёкся радио, пошёл в армию в 19, и, как и Гокен, стал радиотехником. Последние годы Второй мировой он обслуживал широковещательную станцию в Джуно, обеспечивая новостями и развлечениями войска на дальних аванпостах по всей Аляске. После войны он вернулся в Техас и основал в Далласе Carter Electronics Corporation, обслуживавшую двустороннюю радиостанцию, которую он сдавал в аренду другим компаниям – флористам с фургонами доставки; добытчикам нефти с операторами на вышках. Картер постоянно получал просьбы от клиентов придумать способ напрямую подключить их мобильные рации к телефонной сети, чтобы им не приходилось передавать сообщения людям в городе через оператора базовой станции.
Картер разработал для этой цели инструмент, названный им Carterfone. Он состоял из чёрного пластикового ромба с крышкой сложной формы, в которую вставлялась телефонная трубка с микрофоном и динамиком. Обе части были подключены к станции приёма/передачи. Чтобы связать кого-то в поле с кем-то на телефоне, оператору базовой станции нужно было совершить звонок вручную, но затем он мог положить трубку на подставку, после чего две стороны могли разговаривать без помех. Переключатель режима приёма и передачи радио активировался от голоса, и отправлял речь, когда говорил человек на телефоне, а потом принимал её, когда говорил человек в поле. Он начал продавать это устройство в 1959, а всё производство находилось в небольшом кирпичном здании в Далласе, где пенсионеры собирали Carterfone на простых деревянных столах.
Когда на подставку клали трубку, она активировала прибор кнопкой сверху
Изобретение Картера не было оригинальным. У Белла был собственный сервис радио/телефон, который впервые фирма предложила клиентам в Сент-Луисе в 1946. Через двадцать лет он обслуживал 30 000 клиентов. Однако для таких конкурентов, как Картер, места хватало – AT&T предлагала этот сервис примерно на трети США, и в очереди на него можно было стоять много лет. Кроме того, Картер предлагал гораздо более дешёвые тарифы, если (серьёзный недостаток) у покупателя уже был доступ к радиовышке: $248 одноразово по сравнению с $50-$60 в мес за мобильный телефон от Белл.
С точки зрения AT&T, Carterfone был «сторонним приспособлением», прибором, разработанным третьими лицами, соединённым с сетью компании, что она запрещала делать. В раннем случае с Hush-a-Phone суды заставили AT&T разрешить использование простых механических приспособлений, однако Carterfone не попадал в эту категорию, поскольку соединялся с сетью акустически – то есть, отправлял и получал звук по телефонной линии. Из-за мелких масштабов операции Картера AT&T заметила её через два года, после чего начала предупреждать продавцов Carterfone о том, что их клиенты рискуют быть отключенными от телефона – те же угрозы, что были сделаны в адрес Hush-a-Phone десять лет назад. С подобной тактикой AT&T вытесняла Картера с одного рынка за другим. Не сумев достичь договорённости с конкурентами, Картер решил подать на них в суд в 1965.
Крупные фирмы из Далласа не хотели браться за дело, поэтому Картер оказался в небольшом офисе Уолтера Стила, где работало всего трое сотрудников. Один из них, Рэй Безин, позднее так описал портрет человека, прибывшего к ним в офис:
Он считал себя симпатичным, это было видно по тому, как зачёсывал на бок свои белые волосы, белизну которых усиливала краска для волос, однако его костюм из плотной ткани и ковбойские сапоги создавали другой имидж. Он был самоучкой, с лёгкостью обращался с любой электроникой, радио- или телефонным оборудованием. Бизнесмен из него был так себе. Строгое отношение к семье и строгая жена. Однако он пытался выглядеть крутым и успешным предпринимателем, хотя, по сути, был банкротом.
Предварительные слушания дела в FCC прошли в 1967. AT&T с союзниками (в основном это были другие мелкие телефонные компании и регуляторные агентства штатов) доказывали, что Carterfone было не простым приспособлением, а оборудованием для осуществления перекрёстной связи, незаконно связывавшее сети AT&T с локальными мобильными радиосетями. Это нарушало ответственность компании за связь внутри системы.
Но, как и в случае с MCI, бюро общественных систем связи приняло решение в пользу Картера. Снова сыграла вера в приближение мира цифровых информационных услуг, одновременно взаимосвязанных и разнообразных. Как мог один монопольный поставщик услуг предвидеть и удовлетворить все потребности рынка в терминалах и другом оборудовании для всех возможных применений?
Итоговым решением комиссии, вынесенным 26 июня 1968, стало согласие с бюро, и постановление о том, что правило AT&T касательно стороннего оборудования не только незаконно, но и было незаконным с момента создания – в связи с чем Картер мог рассчитывать на компенсацию. По мнению FCC, AT&T не смогла правильно разделить потенциально вредные приспособления (которые, к примеру, могут отправлять в сеть ошибочные управляющие сигналы) и безобидные устройства типа Carterfone. AT&T обязана была немедленно разрешить использование Carterfone и разработать технические стандарты для безопасной связи сторонних устройств.
Вскоре после этого решения Картер попытался воспользоваться этим успехом, организовав бизнес с двумя партнёрами, включая одного из своих юристов, и сформировал Carterfone Corporation. Вытеснив Картера из компании его партнёры заработали миллионы на продажах британскому гиганту Cable and Wireless. Carterfone исчез; компания продолжала продавать телетайпы и компьютерные терминалы.
У истории Картера случился занятный эпилог. В 1974 году он занялся бизнесом вместе с Джеком Гокеном, основав компанию по доставке цветов по запросу Florist Transworld Delivery. Именно на таком рынке – телекоммуникации для поддержки малых предприятий – оба предпринимателя и хотели изначально работать. Однако Картер вскоре ушёл из компании и переехал обратно в родные места, на юго-восток от Далласа, где в середине 80-х управлял небольшой радиотелефонной компанией Carter Mobilefone. Он работал в ней до самой смерти в 1991.
Распад
FCC, как Картер и Гокен, дала начало силам, которые она не могла ни контролировать ни полностью понять. К середине 1970-х Конгресс, министерство юстиции и суды устранили FCC от споров по поводу будущего AT&T. Кульминация великого распада AT&T, конечно же, произошла в 1984 году, в момент её разделения. Однако мы забежали вперёд в нашей истории.
Мир компьютерных сетей не прочувствовал всех последствий победы MCI и появления на рынке междугородней связи конкуренции вплоть до 1990-х, когда начали развиваться частные информационные сети. Решения, связанные с оборудованием для терминалов, сыграли быстрее. Теперь каждый мог производить акустические модемы и подсоединять их к системе Белла, прикрываясь решением по делу Carterfone, в результате чего они стали дешевле и распространённее.
Однако самые важные последствия распада AT&T связаны с более общей картиной, а не с частными моментами отдельных решений. Многие из тех, кто на ранних этапах предрекал информационную эру, представлял себе единую американскую сеть компьютерных коммуникаций под эгидой AT&T, или, возможно, самого федерального правительства. Вместо этого компьютерные сети развивались по частям, фрагментарно, и обеспечивали соединение только внутри себя. Никакая единая корпорация не контролировала различные подсети, как это было в случае с Белл и местными компаниями; друг с другом они соотносились не как начальник и подчинённый, а как равные.
Однако и тут мы забегаем вперёд. Чтобы продолжить нашу историю, нам нужно вернуться в середину 1960-х, во время появления первых компьютерных сетей.
Что ещё почитать:
- Ray G. Bessing, Who Broke Up AT&T? (2000)
- Philip L. Cantelon, The History of MCI: The Early Years (1993)
- Peter Temin with Louis Galambos, The Fall of the Bell System: A Study in Prices and Politics (1987)
- Richard H. K. Vietor, Contrived Competition: Regulation and Deregulation in America (1994)
Далее: Открывая интерактивность >>
