Комментарии 11
Можно добавить, что есть фильм Скрытые фигуры , где показаны тяготы (на самом деле нет) афроамериканских компьютеров .
Тогда же инженер Герман Холлерит создал «машину табулирования» для составления таблиц, которая могла систематически обрабатывать данные, записанные на перфокартах. С помощью этого устройства итоги переписи 1890 года подвели в четыре раза быстрее — всего за полтора года.
Когда статью писал приглашенный копипастер, и не счет нужным написать про Computing-Tabulating-Recording Company
Люди по обе стороны фронта создавали сетки карт, навигационные и артиллерийские таблицы, причем как правило это были женщины — большинство мужчин ушло на войну. Прошло совсем немного времени — и всё повторилось во время Второй мировой.
Это лажа от приглашенного копипастера.
Уже в начале 20- века в Англии начали разработку первых аналоговых вычислительных машин - работы Джона Дюмареска, Перси Скотта и Фредерика Дрейера. Для, разумеется, военных - точнее, флотских целей его величества (короля Англии). Потом пошли автоматы Поллэна и Эриксона
Даже на Хабре было https://habr.com/ru/articles/503696/
В воспоминаниях Бориса Евсеевича Чертока есть момент про то как велись расчеты первого спутника:
В 1955 году я стал работать как инженер у Сергея Павловича Королёва в ОКБ-1, и буквально через год-полтора мне поручили рассчитать траекторию выведения Первого спутника.
Требовалось разработать, в частности, программы тангажа и характеристической скорости таким образом, чтобы ракета вышла на первую космическую скорость с нулевым наклоном над местным горизонтом.
...
Под моим руководством на электромеханических машинах (тот же арифмометр, но с электромотором) эту программу считали расчетчицы — «девочки», как мы их называли.
Конечно, «девочкам» было и за тридцать лет, но так к ним было принято обращаться. Первая смена расчетчиц работала с девяти утра до пяти вечера; потом они уходили, приходила вторая смена, которая считала с шести вечера до двенадцати ночи.
...
Во время работы произошел интересный случай. Очень сложно подобрать такие программы тангажа и характеристической скорости, чтобы ракета вышла в заданной точке с нулевым наклоном к горизонту: в расчетах она летела над горизонтом то «в плюс», то «в минус», приходилось идти методом итераций, последовательных приближений.
Машины, которые мы использовали, не могли считать тригонометрические функции. И вдруг выяснилось, что мы берем тригонометрические функции из таблиц Брадиса с четырьмя знаками после запятой, а на расчет траектории именно в районе выведения очень сильно влияет четвертый знак.
Мне пришлось принести расчетчицам таблицы Хренова, где тригонометрические функции указывались с восемью знаками после запятой. Они вначале подняли бунт: как же так, мы всю жизнь считали с Брадисом, а сейчас надо гонять восемь знаков… В общем, вопрос об этих таблицах решался на профсоюзном собрании, где расчетчицам объяснили, что они всю жизнь считали траектории боевых ракет, для которых не требовалось рассчитывать угол, близкий к нулю, и поэтому в тех расчетах не так сильно «скакали» тригонометрические функции.
Можно только добавить, что восьмизначные таблицы тригонометрических функций под авторством Л.С. Хренова это (в отличие от тоненькой книжечки таблиц Брадиса) толстый том в твердом переплете почти на 500 страниц.
Тут самое бы время рассказать что-то и о наших соотечественниках, но в Советском Союзе многие научные и технологические проекты, особенно связанные с космосом, имели закрытый статус, «вычислительные отделы» с людьми-компьютерами были разбросаны по многочисленным КБ, НИИ и бюро. А история советских компьютерных вычислений применительно к персоналиям начинается, по сути, с момента зарождения отечественной вычислительной техники (здесь можно вспомнить, например, Сергея Лебедева).
----
18 октября 1967 г., преодолев расстояние свыше 300 млн км, «Венера-4» вошла в зону притяжения планеты. Начался заключительный сеанс связи. По темпу нарастания частоты принимаемого с ОО сигнала ощущалось стремительное увеличение – под действием поля тяготения Венеры – скорости встречи с планетой. Но вот сигнал пропал – набегающий атмосферный поток нарушил ориентацию параболической антенны станции на Землю. В тот же момент бортовая автоматика выдала команду на отделение СА. В небольшом зале Евпаторийского центра управления полетом наступила тишина: все замерли в ожидании сигнала. Томительно медленно электронные часы отсчитывали секунды.
Наконец по громкой связи услышали радостный крик: «Есть сигнал с СА!» Через несколько минут начала поступать информация: «Давление 0.05 атм, температура минус 33°С, содержание СО2 в атмосфере около 90%» – и после небольшой паузы: «Информация с радиовысотомера в сбое».
Это наш специалист Ревмира Прядченко, глядя на пролетающую по столу бесконечную ленту с двоичными символами, визуально – не только «персоналок», но и простых электронных калькуляторов тогда еще не существовало – выделяла нужный канал, превращала двоичные символы в число и по заполненным тарировочными характеристиками точно сообщала значение параметра
Ракеты и люди
Одна из помощниц Сергея Леонидовича, чуть наклонилась к экрану индикатора: — Есть телеметрия. Должен идти первый коммутатор.
— Мирочка на месте? — спросил Бабакин.
— Конечно. Сейчас запросим, что она видит.
…Мирочка. Или, если полностью, — Ревмира Прядченко. Такое имя ей придумали родители, соединив в нем два слова: «революция» и «мир». Была в минувшие годы такая мода. В группе управленцев Мира была человеком исключительным, обладавшим феноменальной способностью держать в памяти десятки операций, которые надлежало выполнять приборам и системам станции по подаваемым с Земли радиокомандам или от бортовых ПВУ. Пожалуй, как никто иной, она с ходу умела понимать и расшифровывать телеметрические сигналы, порой весьма перепутанные космической разноголосицей радиопомех. Ей-богу, этот ее дар мог с успехом соперничать с любым автоматическим способом обработки информации.
Не раз наши управленцы приводили в недоумение искушенных коллег, заявляя, что де у нас информация с «ВЕНЕР» обрабатывается специальной системой «Мира-1».
— Как это — «Мира-1»?! Нет таких машин. ЭВМ «Мир-1» есть, а «Мира-1»…
— Вот то-то и оно, что у вас «Мир», а у нас «Мира»!
А какие прекрасные стихи писала Мирочка…
Бабакин взял микрофон. — Мирочка! Добрый день. Ну, что у вас?
— Здравствуйте, Георгий Николаевич! — Она по голосу узнала Главного.
— Пока сказать ничего не могу. По телеметрии сплошные сбои. Параметры выделить нельзя.
— Ну, хотя бы что-нибудь…
— Сейчас… минутку… пока только одно могу сказать, но не гарантирую... вот... ДПР не в норме...
Главный опустил руку с микрофоном. — ДПР... ДПР... Это давление после редуктора?
За столом задвигались. Одновременно некоторая растерянность с озабоченностью появилась на лицах управленцев. Большой смотрел то на Главного, то на Азарха. Техническое руководство для того и существует, чтобы принимать решения, что дальше делать в сложной обстановке, продолжать ли сеанс или дать выключающую команду? Сложность была в том, что на борту станции работало программно-временное устройство, беспристрастно выдававшее в нужной последовательности команды-сигналы для ориентации станции и включения корректирующего двигателя. Работало это устройство, и ему невдомек, что какой-то там ДПР не в норме...
— К чему это может привести... к чему... к чему? — задумался на секунду Главный, — к повышенному расходу газа, к избыточной тяге на соплах ориентации, так? Станция может не сориентироваться?
— Георгий Николаич, надо разобраться, — не скрывая волнения, проговорил кто-то из управленцев.
Главный взял микрофон: — Мирочка, ну что?
А неоновые цифры секундомера отщелкивали секунды и минуты, ставшие какими-то уж очень короткими.
— Разбираюсь, сбои сплошные, пока ничего нового не скажу...
— Выключим станцию, дадим отбой? — Большой (Амос Александрович Большой) вопросительно посмотрел на Главного.
— Отставить отбой. Не волноваться. Пусть сеанс идет.
На индикаторе бился шершавый, лохматый бугорок дальнего голоса станции. Ну почему так, словно по закону «пакости», именно тогда, когда информация была нужнее, чем когда-либо, ее никак нельзя было «выудить» из мутности сбоев и помех?
— А повторить мы можем? Газа в системе ориентации хватит? — Продолжал допрос технический руководитель.
— Нет, надо собрать рабочую группу и все тщательно разложить по полочкам, по порядку...
— Да какие «полочки!» В крайнем случае, сеанс коррекции придется повторить…
— А это реально? Газа хватит? Тут требуется все тщательно обдумать. Георгий Николаевич…
Щелкнул репродуктор циркуляра и радостный голос Мирочки, непривычно наполненный звенящими нотками и прерывающийся от волнения:
— Георгий Николаич! Расшифровала! Все в порядке! ДПР — в норме! В норме!
И сразу снялось напряжение. А на часах — 11 часов 03 минуты. И всего-то прошло каких-то 5 минут. Всего пять минут...
Рассказывали байку. У одного в кабинете была логарифмическая линейка. Постоянно просили что-то посчитать.
В конце дня:
-Сколько будет 3*7?
-Приблизительно 21
Когда в 1999 учился на океанолога до сих пор использовали подобные океанологические таблицы (соленость, плотность, глубина, температура и т.д.)
Исторически доказано, что первые расчеты планет были известны арабским астрономам 8-го века, в частности Абу-аль-Гасиб-аль-Марвази использовал метод последовательных приближений, который сейчас называется сейчас - методом последовательных приближений Пикара.
Коррекция ошибок работала довольно хорошо и в какой-то момент даже позволила выявить мухлеж: два «компьютера», Джозеф Кич и Рубен Роббинс, вместо того чтобы производить все вычисления самостоятельно, просто копировали расчеты друг друга.
Постановщики задачи мало думали. Задаём первому считать f(x) для x = 0, 1, 2, 3, ..., 1000, а второму — для x = 1000, 999, 998, ..., 0. Посередине они встретятся (то есть полный набор таблиц будет уже просчитан, и их можно начать использовать, хоть и не будучи на все 100% уверенным), а далее уже будут проверять друг друга. При этом "скопировать расчёты другого" несколько сложновато, если только они не хранят дома три шкафа черновиков.
Профессия «компьютер»